предполагаю, что это по антивоенщине, но точно мы никогда не узнаем
ага, на дожде правы. в суд поступило ходатайство о замене ограничения (срок которого уже истёк) на лишение свободы. суд назначен на 15 ноября, мы с адвокатом об этом узнали из карточки на сайте суда, никто нам о предстоящем заседании не сообщил.
Ну вот это и произошло. Я отчислилась из МГУ.
Спасибо за прекрасный год вместе, журфак! Я буду скучать.
И обязательно вернусь, когда Россия станет свободной.
Спасибо за прекрасный год вместе, журфак! Я буду скучать.
И обязательно вернусь, когда Россия станет свободной.
это мой первый новый год без мамы. не у кого спросить рецепт оливье, некому подарить любимые книги.
последний новый год мы с Игорем приехали отмечать в Воскресенск, хотя могли остаться в Москве. но я чувствовала, что это последний новый год в таком составе.
теперь я долго ещё не встречу новый год в семейном кругу. может быть, больше никогда.
я очень люблю тебя, мама.
последний новый год мы с Игорем приехали отмечать в Воскресенск, хотя могли остаться в Москве. но я чувствовала, что это последний новый год в таком составе.
теперь я долго ещё не встречу новый год в семейном кругу. может быть, больше никогда.
я очень люблю тебя, мама.
Мне 21. Последний день рождения я встречала в больнице у мамы, предыдущий – в ожидании возвращения Навального и приговора Азату Мифтахову (а ещё в тот же день была апелляция на мою меру пресечения).
В этот день рождения я жду завтрашний суд над моим другом Димой Ивановым.
Не складываются у меня дни рождения, что сказать.
Кажется, каждый новый год меняет меня и мою жизнь сильнее предыдущего, но 2022, наверное, навсегда останется вне конкуренции. Я потеряла маму, потеряла нескольких близких друзей: кого-то на войне, кого-то из-за разных взглядов на неё, а кого-то – из-за одинаковых, противозаконных – как Диму.
Сегодня у меня день рождения, а завтра у него суд. В его команде поддержки уже все озвучили его письма из СИЗО – до недавних пор кроме меня, но в итоге и я не осталась в стороне, так что вас призываю послушать. И, конечно, прийти в суд поддержать. Без поддержки политзэкам очень тяжело – уж я-то знаю.
В общем, Навального – с двухлетием посадки, меня – двадцатиоднолетием рождения. Звучит не очень празднично, но и жизнь сейчас – не сахар.
В этот день рождения я жду завтрашний суд над моим другом Димой Ивановым.
Не складываются у меня дни рождения, что сказать.
Кажется, каждый новый год меняет меня и мою жизнь сильнее предыдущего, но 2022, наверное, навсегда останется вне конкуренции. Я потеряла маму, потеряла нескольких близких друзей: кого-то на войне, кого-то из-за разных взглядов на неё, а кого-то – из-за одинаковых, противозаконных – как Диму.
Сегодня у меня день рождения, а завтра у него суд. В его команде поддержки уже все озвучили его письма из СИЗО – до недавних пор кроме меня, но в итоге и я не осталась в стороне, так что вас призываю послушать. И, конечно, прийти в суд поддержать. Без поддержки политзэкам очень тяжело – уж я-то знаю.
В общем, Навального – с двухлетием посадки, меня – двадцатиоднолетием рождения. Звучит не очень празднично, но и жизнь сейчас – не сахар.
Когда война только началась, я ходила на все митинги – пока ментов там не стало больше, чем людей. Весенние протесты были столь малочисленны, что на улице не было никого, кроме ментов. А так как митинги приходились на выходные, когда я обычно ездила к маме, выбор стал очевиден.
В один из таких дней, 5 марта, со мной поехал Дима – моя мама знает его, и он хотел с ней пообщаться, увидеть, как сильно она изменилась, когда её буквально вытащили с того света – последний раз он видел её в инвалидной коляске в больнице и подумал, что это конец.
Дима собирался уехать с утра на митинг (который ожидался таким же безлюдным, как и предыдущий), но опоздал на электричку – а следующая была только через два часа. Я уговаривала его остаться, но он грустно посмотрел на меня и сказал: «Я не могу призывать людей на митинг, на который не приду сам».
В итоге Дима поехал на следующей электричке, приехал на митинг на час или два позже, но это было неважно – в центре города не было никого, кроме ментов. Он пофотографировал происходящее и с чувством исполненного долга уехал – нет, не домой, дома он не ночевал с самого начала войны.
К чему я всё это говорю? К тому, что Дима – прекрасный, самоотверженный человек. Вчера у него был суд, в конце которого он поругался с конвойным (тот хотел надеть на него наручники до окончания суда, Дима отказался, в итоге конвоир надел их насильно, оставив синяки на запястьях), его отвели в подвал суда и избили дубинками, угрожая изнасиловать.
Такое с Димой происходит не первый раз – в декабре 2018 года мент Окопный уже пытал его, по классике угрожая изнасилованием.
Но Диму так легко не запугать. Он поднял шум в СИЗО, требовал врача, в итоге синяки зафиксировали, но по поводу остального сказали приходить завтра – а завтра ему скажут, что сотрясение устроили сокамерники.
В общем, сейчас важна максимальная огласка. Если менты увидят, как много людей поддерживают Диму, они, надеюсь, не посмеют повторить такое. И приходите на его суды.
Потому что Дима сделал бы то же самое для любого из вас.
В один из таких дней, 5 марта, со мной поехал Дима – моя мама знает его, и он хотел с ней пообщаться, увидеть, как сильно она изменилась, когда её буквально вытащили с того света – последний раз он видел её в инвалидной коляске в больнице и подумал, что это конец.
Дима собирался уехать с утра на митинг (который ожидался таким же безлюдным, как и предыдущий), но опоздал на электричку – а следующая была только через два часа. Я уговаривала его остаться, но он грустно посмотрел на меня и сказал: «Я не могу призывать людей на митинг, на который не приду сам».
В итоге Дима поехал на следующей электричке, приехал на митинг на час или два позже, но это было неважно – в центре города не было никого, кроме ментов. Он пофотографировал происходящее и с чувством исполненного долга уехал – нет, не домой, дома он не ночевал с самого начала войны.
К чему я всё это говорю? К тому, что Дима – прекрасный, самоотверженный человек. Вчера у него был суд, в конце которого он поругался с конвойным (тот хотел надеть на него наручники до окончания суда, Дима отказался, в итоге конвоир надел их насильно, оставив синяки на запястьях), его отвели в подвал суда и избили дубинками, угрожая изнасиловать.
Такое с Димой происходит не первый раз – в декабре 2018 года мент Окопный уже пытал его, по классике угрожая изнасилованием.
Но Диму так легко не запугать. Он поднял шум в СИЗО, требовал врача, в итоге синяки зафиксировали, но по поводу остального сказали приходить завтра – а завтра ему скажут, что сотрясение устроили сокамерники.
В общем, сейчас важна максимальная огласка. Если менты увидят, как много людей поддерживают Диму, они, надеюсь, не посмеют повторить такое. И приходите на его суды.
Потому что Дима сделал бы то же самое для любого из вас.
https://www.tg-me.com/doxajournal/26393
Какой же пиздец. Вот вроде давно уже все привыкли к войне, смирились с этим ужасом, но читаешь такие истории – и каждый раз по новой перекрывает болью, смешанной с отчаянием.
Этому нет и не может быть никаких оправданий.
Какой же пиздец. Вот вроде давно уже все привыкли к войне, смирились с этим ужасом, но читаешь такие истории – и каждый раз по новой перекрывает болью, смешанной с отчаянием.
Этому нет и не может быть никаких оправданий.