«Я считаю, что прокуратура утвердила данный обвинительный акт, должна извиниться перед обвиняемыми за то, что их коллега фальсифицировал документ, но им не стыдно, они не хотят извиняться и, более того, настаивают.» – Захватов.

«Я полностью поддерживаю оппозиционные… тьфу, апелляционные жалобы адвокатов» – Мисик.

Уткин и Мисик просят исследовать повторно некоторые доказательства дела: видеозаписи, на которых нет Башаримова, и кроссовки, на которых нет краски.

Прокурор возражает против "ходатайства, связанного с кроссовками".

Судья отклоняет все ходатайства.

Адвокат Болдырев ходатайствует о повторном рассмотрении ходатайства о прекращении дела с судебным штрафом.

Судья отклоняет ходатайство.

Судья рассматривает ходатайство Уткина об изменении адреса отбывания срока Башаримова.

Суд переходит к судебным прениям.

Прокурор поддерживает своё постановление.

«Полагаю приговор суда не просто необоснованным, а возмутительным. Со второго курса юридического факультета всем известно, что состав вандализма является материальным и должен иметь ущерб. По эпизоду у суда ущерба не было, и это признал суд, а во втором эпизоде Генеральная прокуратура Российской Федерации фальсифицировала документ, который обосновывает ущерб – я не могу поверить, что это произношу, вау. В полицейском протоколе осмотра места происшествия фотосъёмкой полностью подтверждается тезис защиты, что никакого ущерба нет. А соответственно, ничего не произошло с этой будкой, и никакого состава нет и в помине. Тем не менее суд первой инстанции со всей абсурдностью указывает, что состав формальный, но в любом праве состав является материальным, и это главное условие квалификации деяния как вандализма.

Вся эта история усугубляется тем, что нужно отличать вандализм от политического высказывания. Даже если бы было что-то, что дало возможность предположить состав, то нужно было бы задуматься, а зачем это сделано? Если в их действиях имеется политическое высказывание, то судом нарушается уже 10 статья Конвенции. По уголовной процедуре преследовать за наклеивание политических плакатов на какие угодно здания, держать фигурантов под мерой пресечения в течение года, вменять ущерб в три тысячи рублей – это нонсенс, который наносит ущерб судебному институту власти. Максимум, что было бы здесь законно – это гражданские делопроизводство, даже не административное.

Суд неправильно классифицировал действия Мисик как вандализм.»

– Захватов

Захватов приводит в пример дело в ЕСПЧ человека, облившего краской памятники Ататюрка.

Захватов замечает, что состав суда был незаконным: Бурая дважды продлила меру пресечения, а соответственно, не может рассматривать дело по существу.

Захватов также заявляет, что дело было рассмотрено в закрытом судебном заседании в нарушение закона о гласности.

«Суд – это институт, который должен демонстрировать, что происходит правосудие» – Захватов

«Под подушкой судебные споры не решаются» – Захватов

«При досудебной стадии и на судебной стадии было нарушено право Мисик на защиту: продление меры возможно только в том случае, если она обоснована. Если и происходило преступление в этом деле, то оно было со стороны прокуратуры, которая фальсифицировала документы, а не со стороны Мисик» – Захватов

Захватов цитирует римские изречения про верховенство закона.

«У нас установлена фальсификация, совершённая обвинением. И до тех пор, пока не решится этот вопрос, дело не может рассматриваться дальше»

«Если установлено наличие фальсификации, дальше никакого движения быть не может, оно должно быть сразу возвращено прокурору»