Светин свет. 27.07.25

Манихейство «церковной» проповеди.

Эта статья не о политике и не о войне. Она не о том, что происходит у нас за окном. Она о сути и смысле нашей веры. О том как не перепутать веру с религией, Истину, которая есть Христос, от множества человеческих правд, которые так обильно рождает наше безумие.

Манихейство — это такой себе мировоззренческий дуализм, который предполагает наличие двух равнозначных и равносильных начал, а именно Добра и Зла. Он существовал в истории человечества давно, в разных формах и в разных философских концепциях. Изначально эта концепция была религиозной, а постепенно стала приобретать черты некой мировой мировоззренческой модели. Зарождение ее состоялось в манихействе. Это синкретическое религиозное учение, возникшее в третьем веке на территории современного Ирака. Со временем оно стало вбирать в себя новые религиозные и культурные контексты, превращаясь в мировую ересь.

Манихейство – понятие сложное и многогранное. Данная доктрина легко адаптирует под себя любую религию и считает, что лишь она одна имеет монополию на мировую мудрость, и единственная, кто обладает абсолютной истиной в последней инстанции. Современное манихейство все более и более политизируется, поскольку эта концепция очень удобно оправдывает милитаризм и ксенофобию. Кто же станет сопротивляться борьбе с «мировым злом», и кто не согласится с тем, что оно должно быть уничтожено и побеждено «воинами света»? Политическая религия очень хорошо вписывается в эту концепцию. Она делает эту борьбу сакральной, мистически значимой. По сравнению с ней жизнь человека не стоит ничего, ее можно легко отдать, став «мучеником» войны за «свет» и «добро».

Политическая религия — это всегда манихейство. Есть «они» – враги, и есть «мы» – силы «добра» и «света». И есть борьба за некую «вселенскую правду». Политическая религия учит умирать за то, что бы кто-то мог на этой идее хорошо зарабатывать или защищать свои финансовые интересы. Люди для современных идеологов манихейства – лишь материал, с помощью которого можно достигать своих целей. Но чтобы этот материал мог послушно воевать и умирать за их деньги и интересы, нужно ему внушить, что на самом деле они воюют за то, что так или иначе вызывает ассоциации с добром и светом. Становясь вот таким «борцом» за «силы добра», человек осатаневает. В фильме «Три мушкетёра» фанатик, очарованный и одурманенный Миледи, кричал ей: «Имя, сестра, имя!» Людям, которые свято верят в идеи манихейства, нужно сказать только «имя», определить объект их ненависти. После этого они могут резать, насиловать, проявлять колоссальные примеры жестокости и садизма, но при этом считать себя «воинами света и добра». Их совершенно не будет смущает то, что главным орудием такой «священной войны» является зло в чистом виде.

Поэтому политическая религия – это не столько о вере, сколько об идеологии. Религия не может стать непосредственной основой политического действия. Специфика политической религии в том, что вера в Бога не является ее обязательным атрибутом. К политической религии можно отнести коммунизм, фашизм и тому подобные «измы». Политическая религия наделяет сакральным значением государство-нацию и его символы. В рамках этих идеологий вырабатываются собственные квазирелигиозные ритуалы поклонения. Связь, которую идеология пытается провести с религией, искусственна и иллюзорна, в силу совершенной разности экзистенциональных смыслов этих мировоззрений. Идеология принадлежит этому миру и находится в горизонтальной плоскости его бытия. Вера строит свою аксиологию в вертикальной плоскости и призывает личность за горизонты бытия исторического мира.

Несмотря на несовместимость смыслов и идей, политика довольно успешно эксплуатирует религиозную энергию человеческой личности, используя ее потенциал в своих корыстных целях. Но для того, чтобы это делать успешно и эффективно, политикам необходимо создать специфический неояз, с помощью которого они смогут свою геополитическую и экономическую борьбу именовать сражением за «правду Божию», за честь и достоинство человека, за его права, ценности и т.п.

Политическая религия обосновывает свои действия с помощью сакраментального, апеллируя при этом к явлениям потустороннего мира. Сама политическая борьба мифологизируется и становится отражением в земной плоскости борьбы между потусторонними силами добра и зла, ареной противостояния «своих» - добрых и светлых, и «чужих» - темных и злых. Борьба за власть, деньги и влияние из земной прагматической плоскости переносится в плоскость нравственную и этическую.

События нашего мира рассматриваются как часть (или отражение) событий религиозного, сакрального, вселенского (космического) характера. Цель, которую ставят перед собой религиозно-политические движения – это Цель с большой буквы, главная задача всего человечества, осуществление которой санкционировано потусторонними силами. Они делают что-то не потому, что хотят этого сами, но главным образом потому, что этого хочет Бог или другая сверхъестественная сила.

Известный американский исследователь политических религий Марк Юргенсмейер (Калифорнийский университет в Санта-Барбаре) пишет о религиозных войнах следующее: «Такого рода религиозные действия являются не просто политическими феноменами, которые оправдывают с помощью религии; истинно верующие воспринимают их, как грани более фундаментального противостояния. Конфликты реального мира связываются с невидимой, космической войной: духовной битвой между порядком и хаосом, светом и тьмой, верой и сомнением». Это означает, что реальная война воспринимается как «священная», как земное отражение столкновений между добром и злом в потустороннем мире».
Происходит сакрализация политического конфликта и соответственно сакрализация восприятия врага. Этот враг не личный, а политический. А политический режим – не личный враг, а воплощение вселенского зла, и какие-либо сделки с ним становятся совершенно невозможными.

Некоторые исследователи ислама настаивают на том, что термин «исламизм» нужно использовать в качестве обозначения политического ислама, чтобы показать его отличие от ислама традиционного. По аналогии было бы правильным использование такого термина, как «христианизм», и обозначить им идеологию, которая требует от своих адептов исповедания не христианской веры, а определённых политических ценностей. «Христианизм» — это извращенное христианство, и оно в корне отличается от его изначального понимания, как пути личного спасения. Опасность христианизма, как и других политических религий, в том, что они извращают веру, переводя ее в иную плоскость религиозно-мотивированного насилия.

Христианство основано на вере в спасительную Миссию Богочеловека Христа, Царство Которого противоположно царствам этого мира. Оно завоевывается не с автоматом в руке, а внутренним преображением человеческой личности. Если политическая религия проводит демаркационную линию, устанавливает границы, делит, спорит и завоевывает, то христианская вера, наоборот, разрушает границы, стирает этнические особенности, убирает политические ярлыки и национальные одежды, ставя приоритетом самого человека, который спрятан за всей этой оболочкой. Для Христа важнее всего сам человек, а не его социальная или национальная упаковка.

Соответственно и оценочная линейка социальных событий Церковью видится исключительно в нравственной плоскости. Она двигается по оси добра и зла. Если сторонники каких - либо партий или политических групп ненавидят или, тем более, убивают друг друга, то не может быть фактической правды ни у одной из них. Потому что там, где зло, там уже победа ада. А Правда Божия может соседствовать только с Миром и Любовью. прот. Сергий Успенский

Хочешь жить – умри.

Апостол Павел пишет о своей скорби по Израилю, которые «имеют ревность по Боге, но не по рассуждению. Ибо не понимая праведности Божией и усиливаясь поставить собственную праведность, они не покорились праведности Божией, потому что конец закона – Христос… (Рим 10: 1-4). Но, мне кажется, что эти слова имеют и к нам прямое отношение.
Парадокс иудаизма состоит в том, что, приняв Закон Божий они умудрились закрыть его своим собственным и стали считать Божиими заповедями и повелениями то, что выдумали сами от себя. Как же получилось так, что направив свою «праведность» против Бога иудеи распяли своего же Законодателя. Все споры со Христом, заканчивающиеся неизменным посрамлением законников, приводили их не ко покаянию, а ко все большей решимости убить Его. Это и есть та «ревность не по разуму» о которой говорит апостол Павел.

Как часто я был свидетелем проявления гнева и ненависти по отношению к тем, кто сделал то, что «не положено», поступил не так как «принято», нарушил букву устава. Давайте на минутку забудем все что мы знали и читали из богословской литературы. Вернёмся к изначальному первоисточнику к базовой заповеди, от которой берут начало все проповеди, уставы, правила и нормы. Это будет слово о необходимости иметь Любовь, во-первых, к Богу, а во-вторых, к человеку. Следовательно все что мы имеем написанного и сказанного есть лишь средства, которые должны способствовать нам прийти к этому состоянию. В конце времен жизни мира любви почти не останется «по причине умножения беззаконий» (Мф 24.12). Если же ключевым словом для спасения есть слово Любовь, то зададимся себе вопросом, а что это вообще такое? Беда наша в том, что все наши представления о любви как о духовном качестве остаются для нас тайной за семью замками.

Все смысловое содержания понятия любви у нас сводиться к более-менее знакомым нам эмоциональным и психологическим переживаниям связанными как правило с родственными чувствами. Это то, что греки называли στοργή (строге). Но Христос говорит нам о ἀγάπη (агапэ) т.е. жертвенной любви. Наши размышления о любви как правило сводятся к отвлечённым сентиментальным качествам. Поэтому и слова Святых Отцов о любви как духовном качестве зачастую похожи на профессиональные рассуждения о теории музыки перед глухонемыми. Любовь есть плод и результат процесса, а не суггестивного нажима ума на сердце. Любовь это не столько чувство, столько качество личности. При том насколько сильное что « ни смерть, ни жизнь, ни Ангелы, ни Начал, ни Силы…ни другая какая тварь» (Рим. 8:38-39) с ней совладать не могут.

Путь к приобретения этой свойства начинается с покаяния. Не нужно путать это духовное движение с психосоматическим перебором струн нашей психики и медитацией на тему «какая же я грешник». Часто так происходит что мы как бы играем в видимость покаяния на исповеди, занимаясь самовнушением о своем спасении. Принцип «назвал на исповеди грех, повторил, назвал снова, снова подтворил» выдержанный долго по времени может ввести нас в мёртвый круг жизни. Покаяние это - погребение. Это смерть не только для греховных дел, но и для греховных чувств. Если мы не сможем таким образом умереть, то не сможем и заново родиться. А если мы заново не родимся, то мы не спасемся. Это закон Христа, данный нам в Евенгелии (Иоанн 3:3) И беда наша в том, что мы как правило не готовы к такому радикальному изменению себя, мы согласны лишь на небольшую доработку, подчистку. Подлинное покаяние требует мужества погружения в смерть Христа, при том не только символически, но и личностно реалистически. Умереть для греха – по сути означает отключение себя от огромного спектра той душевной рефлексии которым питается душа обычного человека.

Покаянным разворотом, без которого невозможно идти дальше должен быть отказ от судейства. Это связано с тем, что первым свойством, первым проявлением греха, которое приобрел человек сразу же после падения была его постоянная готовность к суду. «Жена, которую Ты мне дал..» это она виновата. До тех пор, пока неусыпная готовность к суду, будет жить в нашей душе, туда не сможет войти даже малая капля Благодати. Если мы будем внимательны при чтении Евангелия, то увидим, что ни об одном грехе Спаситель не говорил так часто и многообразно как о склонности человека к осуждению. Этот же грех привел иудеев и к богоубийству: «Распни Его» - ибо таков наш суд, и таково наше решение. «Не извинителен ты, всякий человек, судящий другого…» предупреждает нас апостол Павел (Рим 2:1-4). Отказ от судейского кресла первое условие возращения рая любви в нашу душу.

Когда мы перестанем мониторить поведенческие модели окружающих нас людей и событий неустанно давая им свое оценочное суждение мы начнём лучше видеть то, что находится внутри нас самих. Все страсти, которые живут в нашей душе с внешним миром связаны опосредовано. Страсти — это царствующий ад внутри нас, а наша жизнь лишь кормушка для этих страстей. Объедение не есть, как это может показаться на поверхностный взгляд простое вожделение к пище. Это прежде всего внутреннее состояние психики, зависимой от переживания наслаждения при употреблении пищи. Объедение паразитирует на простом отношении к пище как необходимом энергетическом качестве жизни. Страсть блуда есть гипертрофированное переживание значимости нервных ощущений, связанных с половыми органами. Так же и сребролюбие есть простое искажение бытийной нормы индивидуальной жизни. По сути, это болезненная любовь к самому себе. Гнев демоническое состояние личности, непрерывно плавающей во внутреннем пламени гиенского огня. Печаль и уныние следствие внутренней пустоты обезбоживания, потери надежды на Бога и Его промысел. Гордость, тщеславие – кумиротворение, я-выделение себя везде и во всем.

Если посмотреть на все эти страсти в объёме, то мы легко убедимся, что в основе всех их лежит идол ЭГО -центризма, самости. Мы стали идолом для самих себя. Этому идолу мы приносим в жертву все, в том числе и нашу бессмертную душу. Смерть этого идола, свержение его с постамента своего сердца и есть покаяние, которое по началу переживается как внутренняя смерть, обезличивание, полная потеря всех ранее значимы и важных жизненных установок. Только повергнув этого идола мы можем прийти к тому состоянию, которое названо у Отцов отрезвление. До тех пор, пока этого не случились мы живем в хмелю и угаре страстей, мало что понимая из того чему учит нас Бог, Церковь, святые Отцы. А если и понимаем то как пьяные, чрез фильтр дурмана, невнятности, дезориентации.

Когда идол Самости будет повержен на землю, не нужно торопиться стоить другой. Важно понять, что мы сами себя не сможем спасти. Никогда, ни при каких обстоятельствах мы не сможем стать святыми. Святыми нас делает только благодать Божия. От нас требуется лишь одно – дать возможность Богу действовать в нас. Пустить его в свое сердце. Диалектика промысла Божия говорить о том, что спасение человека есть явление чуда Божьего, действующего в нашем мире по Его любви к человеку. Не будь этого действия не спаслась бы ни одна плоть. Когда мы поймем до конца что мы, по сути, никто, сделанные Богом из ничего, и начнём жить в соответствии с этой своей «значимостью» тогда и Бог, Единственный кто по-настоящему имеет Жизнь в самом себе, начнет лепить из нашего праха свое подобие. Но для того, чтобы это произошло нашей душе из гордого жесткого камня нужно преобразиться в мягкую, смиренную, податливую глину. Это и есть та основа спасения которую святые отцов назвали смирением.

небесный поцелуй преподобного Серафима.

Почему мое сердце с такой любовью отзывается на память о преподобном Серафиме Саровском? Отзывается с любовью и нежностью. Ведь дело, конечно же, не в том, что я он нем что-то там читал. Не от знаний и чтения это чувство, а от чего-то совсем другого, того, что идет не от ума, а от сердца. Все мы каким-то таинственным образом связаны в Боге друг с другом. И чем больше сердце святого, чем больше оно может вместить в себя друзей, тем больше любви он будет излучать на тех, кто способен это понять и почувствовать.

Преподобный старец Серафим сумел в своей жизни воплотить то, о чем мы только мечтаем. Стать свободным от мира. Он был мягок внутри для Бога и тверд снаружи для искушений. Единственной радостью для старца был Христос. И этой радостью он делился со всеми и продолжает делиться сейчас. Поэтому мы все слышим сладкий голос старца: «Радость моя!» и чувствуеем, что это именно та радость, которую ищут наши, исстрадавшиеся от боли, сердца.

Главный признак уверовавшей души — ее отрешенность от всего земного. О личности старца Серафима мне больше говорит не чтение его жития, а некое внутреннее вслушивание в его святое имя. В имени каждого человека есть тайна личности. В этом молчаливом вслушивании, в этой тишине Божественная благодать возвещает нам тайну духа старца, погруженного в блаженство Царства Божия. Можно много читать и размышлять о прочитанном, но «думание» еще никого не спасало. Спасает нас отказ от эгоизма с полным доверием Богу.
Потерявший свое «Я» в Боге, обретает в Нем свой дух. Старец Серафим оставил мир и нашел любовь, потому что она не живет в этом мире. Он оставил свой ум и нашел истину. Оставил слова и в безмолвии обрел Христа. Наш личный ад находится в голове, которая нас все время обманывает. Зависть, страх, гнев, похоть – все это липкая лента, которая пристёгивает нас к миру. Бесстрастие же открепляет от него. А любовь, смирение и покаяние прилепляют к миру горнему.

Подвижническая жизнь старца Серафима проходила в безмолвии, и это давало ему силы хранить ум в тишине безмыслия. Так его душа наполнялась благодатью. Соль земли — это смиренные люди. Не будь их в мире, он бы перестал существовать. Чего мы ждем, чтобы спастись? Болезни с ее страхами и мучениями, войны, какого-то пинка от Бога? Мы не можем решиться отказаться от чувства обладания и права собственности на то, что принадлежит не нам, а Богу. Надеемся, что еще поживем, и авось пронесет. Пролетит мимо ракета, не возьмет за горло болезнь, смерть по своей многозаботливости забудет наш адрес… Самая большая гора, которую нам нужно переставить силой веры с одного места на другое – это мы сами. Сложнее всего отказаться ради Христа от себя самого, от своего, от того, что так дорого сердцу. Преподобный Серафим Саровский смог. У него это получилось, и он стал тем, кем стал. А что же мы?

Что мы найдем, если откажемся от своего «я»? Может быть то, что весь мир, вся Вселенная наполнена Христом? То, что мир держится не на силе гравитации, массе и скорости, а на любви и радости? Когда это увидел преподобный Серафим, его сердце наполнилось состраданием к гибнущей твари. И он стал молиться за весь мир. Нам не нужны доказательства бытия Бога, нам нужна благодать. Война, жизнь, здоровье, тело, мысли – все это приходит и уходит. А наш дух остаётся неизменным, как и Бог, по образу Которого он создан. Любой наш страх уходит корнями в боязнь смерти. Но если человек постиг, что он есть бессмертный дух и не может умереть, то познание своего бессмертия становится для него вечной радостью и любовью.

Мы видим себя то больными, то здоровыми, богатыми или бедными, радостными или унылыми. Мы наблюдаем, как меняемся сами, как изменяется наша судьба, наш мир. Но разве все происходящее не похоже на фильм, в котором одна сцена сменяет другую, а мы – и герои, и зрители одновременно? Это кино имеет начало и конец. Сеанс закончится, мы встанем и пойдем домой. Но где будет этот дом? Все зависит от той роли, которую мы играли в фильме под названием «Моя судьба». Чтобы правильно сыграть свою роль и понять, чего хочет от нас Режиссёр, нужно не увлекаться игрой, а чаще смотреть на происходящее, сидя в кресле зрительного зала.

Отдать Богу все без остатка – значит войти в притвор рая. Бога не может понять никакая мысль. Его не нужно искать, потому что нет ни одного места, где бы не было Господа. Болезни и скорби — это то, что возвращает нас к самим себе. Старец Серафим познал Бога, потому что смог успокоить свой ум и открыть Ему свое сердце. Тогда он увидел, что не Херувимы и Серафимы являются престолами Божьими, а смиренные и кроткие сердца, исполненные любви и сострадания. Большинство людей сосредоточены на текущих проблемах и решают насущные задачи. Преподобный Серафим сосредоточился только на Боге и стал богом по дару Духа Святого. Преобразившись в благодати, старец стал солью земли. Избавившись от всех тревог и беспокойств, он смог отдать все свои тяготы и заботы Христу, и Тот понес их. Отдав Ему свою временную жизнь, батюшка Серафим получил жизнь бесконечную. Что же нам мешает?

Старец не говорил о Царстве Божием, его невозможно описать никаким словом. Он только сказал, что если бы мы всю жизнь жили в яме, наполненной червями, и они грызли бы наше тело, то мы бы и на это согласились, лишь бы не потерять то, что Бог уготовал любящим Его. Можно молиться много, долго и о разном. А можно только сказать: «Да будет воля Твоя, Боже, пусть будет так, как хочешь Ты, а не как я хочу». И на этом успокоиться. Каждая вещь — это наша мысль о ней. Мы окружили себя мыслями-вещами и трясемся, боясь их потерять. Отпустив мысли о вещах, мы отпускаем и вещи, которыми дорожим. Так обретается свобода не только от вещей, но и от своего тела. Мысли-вещи отступают, а Бог в освободившемся пространстве являет нам Себя.

То, что мы сеем, то и соберем. Винить будет некого. Вся вселенная помещается в одном нашем сердце. Настолько оно бездонное! Видимое временно, невидимое вечно. То, что внутри, важнее того, что снаружи. Поэтому и говорил преподобный Серафим: «Стяжи дух мирен и тысячи вокруг тебя спасутся». Чем больше внутреннего покоя, тем больше благодати входит в сердце. В безмолвии своего духа старец видел Христа, в покое сердца переживал встречу с Богом, в тишине ума созерцал священнодействие Духа Святого. Преподобный слышал духом, как взывают звезды к людям: «Вернитесь к Отцу Небесному»; как кричит Земля: «Слушайте Христа»; как воздух взывает: «Напоите себя Духом Святым». Но люди живут, опустив голову в землю, не слыша, не видя и не понимая, зачем им дана такая короткая жизнь на этом свете.

Красота Божьего мира нам дана только для того, чтобы мы, смотря на горы, леса и луга, переживали в сердце красоту горнего мира. Ведь все это – лишь тень того, что уготовал Бог любящим Его. Страдания нам доставляет привязанность к миру, телу, всему тому, что мы считаем своим. Что бы с нами не происходило, Господь есть неизменная Любовь: «Господь дал, Господь и взял, да будет имя Господне благословенно» (Иов. 1:21). Истина в том, что наш дух не принадлежит миру. Он принадлежит свободному Богу и потому свободен от мира, который не имеет над ним никакой власти. Старец Серафим всегда пребывал в любви, потому что обрел покой. Любящий Бога не беспокоится ни о чем, потому что отдал Ему все свои заботы и попечения и стал свободен в Божественной любви. Не имея ни малейшей привязанности к миру, старец Серафим все силы души и сердца отдал Богу. Поэтому он и обрел величайшее блаженство. Это блаженство есть Божественная благодать, море любви, в которое погрузился его дух. Чувствуя эту любовь преподобного, мы так хотим приобщиться к ней и окунуться в нее с головой. А сам старец летит к нам навстречу, подобно светлой чайке из бесконечного моря Божественной Любви, зовя за собой в это дивный свет.

Нам был дан шанс стать церковью,
но мы предпочли религию.

«Умоляю вас, братия, именем Господа нашего Иисуса Христа, чтобы все вы говорили одно, и не было между вами разделений, но чтобы вы соединены были в одном духе и в одних мыслях», – эти слова апостола Павла звучат за праздничной воскресной литургией.

Но разделений между нами становится все больше и больше. Они увеличивают расстояние между людьми, которые, казалось бы, исповедуют одну и ту же Православную веру и причащаются из одной и той же Чаши. Причин этому очень много. Но главная из них – это потеря христианами духовного единства вокруг Христа и Его Слова. Евангелие давно перестало быть главным смыслом и содержанием жизни многих христиан, и их пастырей в том числе. Они придумали множество причин, по которым можно было бы нарушать прямые и очевидные требования Нагорной проповеди.
Почти что сорок лет назад нам был дан, может быть уже последний, шанс стать Православной Церковью, но мы предпочли снова возродить православную религию, ту самую, которую Господь разрушил на нашей земле более ста лет тому назад. Гегель был прав: «История учит лишь тому, что она никогда ничему не научила народы». А значит нас ожидает один из двух вариантов: или Бог опять смоет с лица земли эту имитацию веры, или она будет набирать силу, и при поддержке власти вырастит в уродливого карлика, который вместе с прочими уродцами будет короновать антихриста на царство.
А пока Бог просеивает нас через решето. Плевелы отделяются от пшеницы, сторонники национальных миров, политических религий, милитаристы разных мастей и убеждений, идолослужители отделяются от тех христиан, для которых Христос дороже всего остального. Это те верные, которые не утонули в море слов, не задохнулись в пыли политических проповедей, не перепутали голос Доброго Пастыря с очень похожим на него антиподом. Пока книжники и фарисеи в который раз распинают Христа и борятся с Его последователями, Бог собирает Своих к Себе. Собирает тихо, молча. И они также тихо и молча следуют за Ним. Прошло то время, когда нужно было говорить. Уже все сказано, все понято, и каждый сделал свой выбор. Теперь наступает время громкой тьмы и нашего тихого молчания.

Когда нам захочется возмущаться, давайте вспомним, что мир таким, каким мы его видим – это всего лишь обманка, и все в нем построено на лжи. Ложь вообще стала воздухом современного мира. Им дышат СМИ, политики, журналисты, менеджеры по продажам, рекламщики и даже некоторые православные проповедники. Тот, кто оправдывает нарушение заповедей Божьих какой-либо целесообразностью, не важно какой, пусть он даже при этом цитирует отцов и взывает к здравому смыслу – он все равно лжет. Правда, делает это неосмысленно. Ему и в самом деле кажется, что он говорит правду. Но все, что против Евангелия – всегда ложь, как бы это не называлось.
Все, что нам нужно защитить и освободить в этом мире – так это нашу бессмертную душу. Больше в этом мире не за что ни воевать, ни умирать. Все войны и катаклизмы, которых сейчас так много на нашей планете, происходят из-за лжи. Они являются последним лекарством для тех, кто забыл об истине. Бог попускает нам мучиться и страдать, чтобы этим обнажить лукавство и притворное благополучие этого мира. Бог ставит нас лицом к лицу с правдой о том, что на самом деле у нас в этом мире своего ничего нет и никогда не было. А все то, что мы считали своим – лишь сон. Одно мгновение – и вся наша собственность превращается в пыль и прах. Мир гонит Церковь, потому что в ней живет правда Божия. А ложь ненавидит всякую правду, и по ее злобности всегда можно опознать личину лжи.

Религия требует подчинения авторитету священноначалия, даже если оно стремиться поставить на челе своих фанатичных последователей печать Каина. Православная вера ничего не требует от человека, давая ему полную свободу. Все здесь зависит только от нашего свободного согласия и желания. Христос никого ни к чему не принуждает, Он только предлагает. Принуждает как раз дьявол, используя для этого ложь, лесть, и насилие. Бог — это величайшая, потрясающая, безграничная Сила и Могущество, и такое же глубочайшее Смирение. Любовь и Смирение – главное содержание личности Богочеловека Христа. В этом есть некий парадокс. Ведь сильному не нужно смирение, он может всех победить. А смиренному зачем сила, если он не собирается ее использовать?

Бог – это бесконечная Жизнь, и каждый из нас, как образ и подобие Божие, также есть жизнь, не имеющая конца. Любовь – главный путь богопознания. Поскольку Господь объемлет все, то в этой бесконечной Божественной Жизни все и повсюду живое не само по себе, но живое в Боге. Поэтому нельзя ничего убить из того, что есть, что создано Творцом. Исчезает и умирает только то, что временно. Дух человеческий не знает смерти. Все, что нужно нашей душе – получить свободу в Боге. Людям не нужно завоевывать какой-то народ или какую-то землю, менять социальный строй, подымать революции, бороться за права и свободы, требовать справедливости и т.п. Все это нужно людям, которые думают, что они будут жить на земле вечно; политикам, которые из-за этого рвутся к власти; олигархам, которые на этом очень много зарабатывают. Нам же нужно только одно – освободить свою душу от рабства этому миру.

Люди не понимают одной простой и очевидной вещи: кого бы ты не убил, какую бы революцию не совершил, как бы не пытался изменить этот мир, хоть с киркой, хоть с автоматом, в нем всегда, до конца его дней, будут править подлецы и негодяи, богатые будут жить за счет бедных, правители за счет народа, ложь назваться правдой, а зависть и злость – справедливостью. Так всегда было, есть и будет. В этом мире никогда не будет почитаться святость, уважаться добродетель, цениться благородство. Все это может быть только на словах, но на деле все будут жить по закону похоти плоти, похоти очей и гордости житейской. Так будет до тех пор, пока Бог не сожжет все это огнем, а затем приведет в бытие Новую Землю и Новое Небо, на которых будет жить правда. Политруки в рясах призывают людей бороться с миром, лежащим во зле, а мудрые духовные наставники спасаться от мира, лежащего во зле. И в этом главная разница между православной религией и православной верой.

Не нужно забывать о том, что всему, что мы видим, дает оценку наш ум. Он же дает и обозначения, и определения всякой вещи. Если бы мы отказали уму в праве давать всему свои оценки, то наверняка бы увидели мир по-другому. Нам кажется, что мир один и тот же, и все его видят одинаково. Но это не так. Каждый его видит по-своему. И в этой разной точке зрения причина всех войн, конфликтов, ссор и проч. У каждого правдоборца своя правда и свой взгляд на мир. И каждый из них готов идти за свою правду до конца, чего бы это ему не стоило. Но все их маленькие правды приведут к одной печальной истине, которая будет называться «А теперь ад, и это уже навсегда». В этом лукавство всех маленьких агрессивных и злобных правд. Спасется только тот, кто сможет претерпеть до конца, не отвечая, не убивая, не мстя ни за себя, ни за кого-либо другого; кто сохранит мир и любовь в своем сердце, кто не озлобится и не станет никого проклинать. Это и есть то сочетание силы и смирения, которое делает человека богоподобным. Ведь для того, чтобы смириться, нужна огромная сила, куда легче отомстить. Христос мог бы стереть в пыль, измельчить на атомы всех тех, кто Его казнил и мучил. Но Он сказал о них только одну фразу, обращенную к Своему Небесному Отцу: «Прости им, Отче, не ведают что творят».

Истинная радость человека не в том, что его в мире все устраивает, а в единстве с Богом. Когда мы едины со Христом, а в Нем друг с другом – это и есть счастье. Но если мы ненавидим хотя бы одного человека, не говоря уже о целом народе, то врата Царства Небесного останутся для нас закрытыми навсегда. Духовная радость — это нетленный свет Духа Святаго, сходящий в наши сердечные обители. Христос пролил Свою Кровь на Кресте не для того, чтобы мы убивали друг друга «за правду». А для того, чтобы мы спаслись и вошли в жизнь вечную. Не возбуждение справедливым гневом приводит человека ко спасению, а безстрастие и внутренний покой во всех жизненных обстоятельствах. Это состояние не дается так просто в руки тому, кто ничего не делает. Безстрастие – это победа духа над умом и миром: «Человек душевный не принимает того, что дается Духом Божьим, для него это безумие; и не может разуметь, потому что о сем надобно судить духовно» (1 Кор. 2:14).

Поэтому спрашивать, как нам жить, нужно у Бога, а не у своего ума. Бог обязательно ответит, нужно просто иметь терпение. Эгоизм назойливо лезет со своими советами, и по этой назойливости его легко опознать. Бог отвечает благодатью, которая полна любви и смирения. Мы знаем Имя - Бог, но что за ним скрывается, нам неведомо. Поэтому нам неведомо и все то, что скрывается за именами всего окружающего нас мира. Неведом для нас и промысел Божий. Следовательно, не нужно спешить давать оценку тому, что вокруг нас происходит. Может быть, мы когда-то поймем, что все наши потери были на самом деле приобретениями. Книжные знания о Боге бесы украдут у нас в один миг, и никакая богословская теория не поможет нам в трудную минуту. Но духовный опыт, который мы пережили на деле, не сможет у нас украсть даже сам сатана со всеми его легионами.

Если мы отталкиваем от себя обстоятельства жизни, они возвращаются к нам снова и бъют с силой натянутой струны. Но когда мы с помощью кротости и смирения преодолеваем их, то забираем силы у нашей судьбы, и она постепенно теряет над нами свою власть. Не нужно имитировать духовность ложным смирением, вздохами и смиреннословием. Не нужно изображать из себя святого или играть в него. Иерею не надо играть перед паствой в иерея, а епископу в епископа. Не нужно пытаться соответствовать образцам, придуманным нашим лживым умом, изображая то, что, как нам кажется, должны в нас видеть. Еще хуже, когда с этой игрой связано желание показать свою власть – «А что, имею право, Бог мне его дал». Не нужно пастве изображать из себя смиренных послушников, подменяя внутреннее внешним, изображая то, чего нет на самом деле. Будь тем, кем ты есть, понуждая себя быть лучше, но не играя роль перед Богом, ни людьми. Бог ждет от нас искренности во всем – в служении, молитве, покаянии, простоте и целомудрии.

Дай Бог, чтобы мы все были едины в Господе. Это великое счастье! Но будем помнить, что пока стоит мир, «дьявол ходит, как рыкающий лев, ища кого поглотить» (1 Петр 5:8). Значит разделения и соблазны будут входить в нашу жизнь, испытывая веру и проверяя нашу любовь. Поэтому пускай не смущается сердце наше тем, что происходит вокруг нас в мире и Церкви. Ибо «всему этому надлежит быть» (Мф. 24:6-7). Прот. Сергий Успенский

Светин свет. 03.08.25.

Два полюса сердца. 03.08.25.