Упомянутый нами Джанкарло Маттиоли (1933-2018) начинал как художник-график, а став дипломированным архитектором, в 1961 г. основал архитектурный коллектив «Città Nuova». Со своими коллегами по этому объединению он и принял участие в конкурсе, в 1965 г. организованном компанией «Artemide» и журналом «Domus» в целях поиска новых форм для светильников, и занял в этом конкурсе первое место, предложив настольную лампу «Nesso», которая пополнила собой постоянные экспозиции ведущих музеев дизайна по всему миру.
Хоть с конца 1960-х гг. Маттиоли занимался градостроительными проектами в своем родном городе, Болонье, он оставил после себя еще как минимум одну лампу. Слегка похожая на медузу, как и ее предшественница «Nesso», эта лампа, выпущенная в 1969 г. под названием «MT», имела ряд существенных отличий. Во-первых, она изготавливалсь из алюминия, а не пластика, во-вторых, источник света не был полностью скрыт от глаз, а в-третьих, свет рассеивался не диффузно, а радиально, создавая геометрический рисунок на поверхности. Кроме того, лампа «MT» была достаточно крупной и могла использоваться в качестве как настольного, так и напольного светильника.
———
Italian architect and designer Giancarlo Mattioli (1933–2018) began his career as a pen artist and, after graduating as an architect, founded a group of urban architects called Città Nuova in 1961. It was with his colleagues of Città Nuova that Mattioli took part in a 1965 contest hosted by Artemide and the Domus magazine to explore new lighting design possibilities, winning the competition with his Nesso table lamp that would become one of the 20th century design icons featured in major museums of modern art and design.
Although from the late 1960s onwards, Mattioli mostly focused on urban planning projects in his hometown of Bologna, he did produce at least one important lamp. Somewhat resembling its jellyfish-like predecessor, Nesso, this lamp released as MT in 1969 was at the same time distinctly different: unlike the plastic Nesso, it was made of aluminum, the bulb was not fully concealed under the shade, and, thanks to multiple fins, the light was diffused radially, creating geometric patterns on surfaces. Additionally, the MT lamp was larger, enabling it to function as either a table lamp or a floor lamp.
(photos: artemide.com, quittenbaum.de, paulbert-serpette.com, whoppah.com, fundamente.nl)
Хоть с конца 1960-х гг. Маттиоли занимался градостроительными проектами в своем родном городе, Болонье, он оставил после себя еще как минимум одну лампу. Слегка похожая на медузу, как и ее предшественница «Nesso», эта лампа, выпущенная в 1969 г. под названием «MT», имела ряд существенных отличий. Во-первых, она изготавливалсь из алюминия, а не пластика, во-вторых, источник света не был полностью скрыт от глаз, а в-третьих, свет рассеивался не диффузно, а радиально, создавая геометрический рисунок на поверхности. Кроме того, лампа «MT» была достаточно крупной и могла использоваться в качестве как настольного, так и напольного светильника.
———
Italian architect and designer Giancarlo Mattioli (1933–2018) began his career as a pen artist and, after graduating as an architect, founded a group of urban architects called Città Nuova in 1961. It was with his colleagues of Città Nuova that Mattioli took part in a 1965 contest hosted by Artemide and the Domus magazine to explore new lighting design possibilities, winning the competition with his Nesso table lamp that would become one of the 20th century design icons featured in major museums of modern art and design.
Although from the late 1960s onwards, Mattioli mostly focused on urban planning projects in his hometown of Bologna, he did produce at least one important lamp. Somewhat resembling its jellyfish-like predecessor, Nesso, this lamp released as MT in 1969 was at the same time distinctly different: unlike the plastic Nesso, it was made of aluminum, the bulb was not fully concealed under the shade, and, thanks to multiple fins, the light was diffused radially, creating geometric patterns on surfaces. Additionally, the MT lamp was larger, enabling it to function as either a table lamp or a floor lamp.
(photos: artemide.com, quittenbaum.de, paulbert-serpette.com, whoppah.com, fundamente.nl)
В ожидании рейса из Буэнос-Айреса поделимся с вами еще одной историей из гражданской авиации. Однажды авиакомпания «United Airlines» сообщила о сокращении мест в бизнес-классе своих самолетов, пообещав пассажирам «более эксклюзивное» обслуживание, более комфортабельные условия и более внимательное отношение. Хоть на дворе был 1988-й год и эпоха модернизма к этому моменту благополучно завершилась, а новость касалась лишь самолетов, следующих по маршруту Сингапур – США, компания использовала для анонса лозунг, известный, несомненно, модернистам всего мира.
Как это ни парадоксально, три десятилетия спустя этот же лозунг был использован для сообщения о том, что «United Airlines» сокращает количество мест в эконом-секторе, чтобы расширить зону бизнес-класса. На правах пятничной викторины предлагаем желающим отгадать, о каком лозунге идет речь. Только, чур, не гуглить!
———
As our trip to Buenos Aires is coming to a close at the airport’s gate, we’d like to share another story about aircrafts. Announcing a shrinking of business class section on its planes, United Airlines promised passengers "more exclusive" Business Class, more comfortable flights, and far more personal attention. Although it was 1988, by which time the modernist era had safely concluded, and this announcement was only applicable to morning flights between Singapore and the U.S., the company opted to start this ad with a slogan that was undoubtedly familiar to all modernists worldwide.
Paradoxically, three decades later, the same slogan was used to announce that United Airlines was reducing the number of economy-class seats to expand the business-class section. As it’s time for our usual Friday night quiz, we are inviting anyone interested to guess what slogan we’re referring to, without googling.
(photo: eresources.nlb.gov.sg)
Как это ни парадоксально, три десятилетия спустя этот же лозунг был использован для сообщения о том, что «United Airlines» сокращает количество мест в эконом-секторе, чтобы расширить зону бизнес-класса. На правах пятничной викторины предлагаем желающим отгадать, о каком лозунге идет речь. Только, чур, не гуглить!
———
As our trip to Buenos Aires is coming to a close at the airport’s gate, we’d like to share another story about aircrafts. Announcing a shrinking of business class section on its planes, United Airlines promised passengers "more exclusive" Business Class, more comfortable flights, and far more personal attention. Although it was 1988, by which time the modernist era had safely concluded, and this announcement was only applicable to morning flights between Singapore and the U.S., the company opted to start this ad with a slogan that was undoubtedly familiar to all modernists worldwide.
Paradoxically, three decades later, the same slogan was used to announce that United Airlines was reducing the number of economy-class seats to expand the business-class section. As it’s time for our usual Friday night quiz, we are inviting anyone interested to guess what slogan we’re referring to, without googling.
(photo: eresources.nlb.gov.sg)
«Грубые прикидки наших ученых говорят, что мы можем с поверхности европейской части СССР получить в течение года 3000 млрд кВт.ч энергии ветра, то есть мощность, превосходящую все мыслимые мировые потребности в ней. Мы должны ветровыми двигателями более совершенной конструкции заменить старые ветряки в деревне, которые, как они ни были плохи, давали общую мощность до 800 тыс. л. с. Эти ветряки могут быть и пионерами сельской электрификации… А со временем мы их включим в сеть электропередач, и они заживут новой жизнью!»
(академик Глеб Кржижановский, председатель ГОЭЛРО, май 1929 г.)
В 1931 г. неподалеку от Балаклавы был сооружена «опытовая» промышленная ветроэлектростанция Д-30, не первая, но на тот момент крупнейшая не только в СССР, но и во всем мире. Впечатляли не только размеры станции: высота башни и диаметр лопастей составляли 30 м, - но и ее мощность, достигавшая 100 кВт с перспективой увеличения до 400 кВт в то время, как зарубежные аналоги имели мощность не более 70 кВт. Ротор и аппаратная часть для генератора были спроектированы Григорием Сабининым, руководителем ветросиловой лаборатории ЦАГИ, В.В. Уткиным-Егоровым, Николаем Красовским, в прошлом опытным летчиком и участником Первой Мировой войны, занимавшегося исследованиями в области ветроэнергетики с 1919 г., и знаменитым инженером Юрием Кондратюком. Автором несущей конструкции был, как вы, наверное, догадались Владимир Шухов: выдающийся архитектор, обеспечивший страну нефтепроводами, оказывается, приложил руку и к зеленой энергетике.
В первые годы электростанция часто ломалась и требовала наладки, но уже с 1934 г. она работала в штатном режиме, питая близлежащие населенные пункты и трамвайную линию Балаклава – Севастополь (в том числе в одиночку, после того как фашисты разбомбили севастопольскую ТЭС) вплоть до января 1942 г., когда она была выведена из строя обстрелом…
———
“Our scientists roughly estimate that the surface of the European part of the USSR could provide 3,000 billion kWh of wind energy per year —a capacity exceeding all conceivable global demands for it. We must replace the old village windmills, imperfect as they are (yet providing a total output of up to 800,000 horsepower), with more advanced wind turbines. These windmills could also serve as pioneers of rural electrification... And in time, we will integrate them into the power grid, and they will begin a new life!”
(Gleb Krzhizhanovsky, Chairman of the State Commission for Electrification of Russia, May 1929)
In 1931, Karani Heights on the outskirts of Crimea’s Balaklava became home to the D-30, an experimental industrial wind power station, which was certainly not the first of its kind, but the largest both in the USSR and the entire world. The dimensions of the station were just as impressive as its power output: with a tower and blades that amounted to 30 meters, in height and diameter, respectively, the station produced 100 kW and had an estimated capacity of up to 400 kW, while foreign counterparts produced a maximum of 70 kW. The rotor and machinery for this generator were designed by Grigory Sabinin (head of the Wind Power Laboratory at the Central Institute for Research in Aerohydrodynamics), V.V. Utkin-Yegorov, Nikolai Krasovsky (an experienced pilot and World War I veteran who had been researching wind energy since 1919), and the renowned engineer Yuri Kondratyuk. The tower itself, as you might have guessed, was designed by Vladimir Shukhov – having provided the Soviet Union with a network of oil pipelines, he also contributed to green energy at the twilight of his career.
In its early years, the power station frequently broke down and required adjustments. However, by 1934, it was fully operational and supplied electricity to nearby settlements and the Balaklava–Sevastopol tram line until January, 1942, when it was destroyed by the Nazis (integrated into the power grid of a thermal power plant in Sevastopol, the station even even functioned alone for some time, after the former had been bombed).
(photos: habr.com, goskatalog.ru, pastvu.com, vk.com/gostinica_kist)
(академик Глеб Кржижановский, председатель ГОЭЛРО, май 1929 г.)
В 1931 г. неподалеку от Балаклавы был сооружена «опытовая» промышленная ветроэлектростанция Д-30, не первая, но на тот момент крупнейшая не только в СССР, но и во всем мире. Впечатляли не только размеры станции: высота башни и диаметр лопастей составляли 30 м, - но и ее мощность, достигавшая 100 кВт с перспективой увеличения до 400 кВт в то время, как зарубежные аналоги имели мощность не более 70 кВт. Ротор и аппаратная часть для генератора были спроектированы Григорием Сабининым, руководителем ветросиловой лаборатории ЦАГИ, В.В. Уткиным-Егоровым, Николаем Красовским, в прошлом опытным летчиком и участником Первой Мировой войны, занимавшегося исследованиями в области ветроэнергетики с 1919 г., и знаменитым инженером Юрием Кондратюком. Автором несущей конструкции был, как вы, наверное, догадались Владимир Шухов: выдающийся архитектор, обеспечивший страну нефтепроводами, оказывается, приложил руку и к зеленой энергетике.
В первые годы электростанция часто ломалась и требовала наладки, но уже с 1934 г. она работала в штатном режиме, питая близлежащие населенные пункты и трамвайную линию Балаклава – Севастополь (в том числе в одиночку, после того как фашисты разбомбили севастопольскую ТЭС) вплоть до января 1942 г., когда она была выведена из строя обстрелом…
———
“Our scientists roughly estimate that the surface of the European part of the USSR could provide 3,000 billion kWh of wind energy per year —a capacity exceeding all conceivable global demands for it. We must replace the old village windmills, imperfect as they are (yet providing a total output of up to 800,000 horsepower), with more advanced wind turbines. These windmills could also serve as pioneers of rural electrification... And in time, we will integrate them into the power grid, and they will begin a new life!”
(Gleb Krzhizhanovsky, Chairman of the State Commission for Electrification of Russia, May 1929)
In 1931, Karani Heights on the outskirts of Crimea’s Balaklava became home to the D-30, an experimental industrial wind power station, which was certainly not the first of its kind, but the largest both in the USSR and the entire world. The dimensions of the station were just as impressive as its power output: with a tower and blades that amounted to 30 meters, in height and diameter, respectively, the station produced 100 kW and had an estimated capacity of up to 400 kW, while foreign counterparts produced a maximum of 70 kW. The rotor and machinery for this generator were designed by Grigory Sabinin (head of the Wind Power Laboratory at the Central Institute for Research in Aerohydrodynamics), V.V. Utkin-Yegorov, Nikolai Krasovsky (an experienced pilot and World War I veteran who had been researching wind energy since 1919), and the renowned engineer Yuri Kondratyuk. The tower itself, as you might have guessed, was designed by Vladimir Shukhov – having provided the Soviet Union with a network of oil pipelines, he also contributed to green energy at the twilight of his career.
In its early years, the power station frequently broke down and required adjustments. However, by 1934, it was fully operational and supplied electricity to nearby settlements and the Balaklava–Sevastopol tram line until January, 1942, when it was destroyed by the Nazis (integrated into the power grid of a thermal power plant in Sevastopol, the station even even functioned alone for some time, after the former had been bombed).
(photos: habr.com, goskatalog.ru, pastvu.com, vk.com/gostinica_kist)