Посетили выставку искусства криптокоинседентолога Михаила Крунова (70) про четверичный код и т-джеинг. Называется почти по Мейяссу: «Надкультурный абсолют» (галерея философа Алины Крюковой a—s—t—r—a, Винзавод, Москва, куратор Александр Корытов, до 5 декабря). Видели кучу людей, включая Дмитрия Хворостова, за которым теперь неотступно следует мужчина с камерой и снимает вообще все. Подробности здесь.

Это особняк XVI века Дю Брёй де Сен-Жермен - дом философа Дени Дидро в Париже, в котором размещается музей просвещения. И его на днях ограбили как Лувр. Неизвестные украли коллекцию золотых и серебряных монет, отчеканенных в период с XVIII по XIX век.

В общем, хорошо живут нерусские философы при жизни, а после смерти - еще лучше! Не то, что наши. С Дугиным можно не соглашаться во всем, но в одном он точно прав: не будете кормить своих философов, будете кормить чужую армию. Или как он там сказал?

А у нас на канале сегодня день французской философии!

Симона де Бовуар изобрела коворкинг ещё до того, как это стало мейнстримом

А вот как в целом выглядел её день, начиная с 8 утра. Вполне достижимый план. Главное вечером не забыть стакан скотча.

В январе «Фабрика» выпустит книжку историка Лорана Леви про то, как Арагон додумался опубликовать портрет Сталина кисти Пикассо и что из этого вышло.

«Эта публикация вызвала грандиозный скандал во Французской коммунистической партии. В этой книге, полной неожиданных поворотов, раскрывается смутный образ забытой эпохи: история малая встречается с большой. Споры об искусстве переплетаются с политическими конфликтами на фоне разворачивающейся риторики времен холодной войны.

По мере того, как страница за страницей, мы знакомимся с главными героями этого дела – как известными, так и малоизвестными. Мы видим реакцию активистов, шокированных рисунком, не совсем похожим на привычные портреты, и реакцию оппортунистического руководства, которое категорически не одобряет эту публикацию и приказывает Арагону опубликовать протесты читателей.

Мы видим Пикассо, почти безразличного к буре, разразившейся из-за его рисунка, а Арагона, напротив, глубоко потрясённого этой кампанией, который одновременно подчиняется решениям, принятым против него, и сопротивляется им, ожидая поддержки генерального секретаря Мориса Тореза, отсутствующего во Франции по состоянию здоровья. Последний, вернувшись спустя более двух лет, возьмёт бразды правления в свои руки... и для начала сфотографируется рядом с Пикассо.

Мы становимся свидетелями политического падения «номера 2» ФКП, Огюста Лекёра, главного организатора этой кампании против портрета, и позора его протеже, художника Андре Фужерона, ставшего благодаря его поддержке подлинным папой «нового реализма», который стремилась продвигать коммунистическая партия, и который первым напал на Арагона и Пикассо. Наконец, косвенные, но глубокие отголоски всех этих противоречий мы обнаруживаем в медленной и хаотичной политической и культурной десталинизации ФКП».