Вышли результаты нового опроса DEMOSCOPE, где мы решили узнать мнение граждан по одной из самых горячих тем - повышению НДС. Итоги оказались вполне ожидаемыми: против повышения НДС выступают 57% граждан, а поддерживают только 11%. При этом около ⅕ части граждан ничего не знают про эту реформу. Так что если учитывать только информированную часть граждан, можно с уверенностью говорить о явном неприятии этой инициативы.

Важным сигналом также стал резкий рост недовольства работой правительства. По сравнению с ноябрем 2024 года доля респондентов, считающих, что правительство не справляется со своими обязанностями, возросла с 39% до 66%. На моей памяти такого критичного отношения к правительству еще не было.

Очевидно, что подобные результаты отражают накопленное раздражение общественности. Люди недовольны не только общей ситуацией в стране, но и чередой непопулярных решений, как перевод времени, строительство АЭС и теперь уже НДС...

P.S.Сегодня в парламенте оказывается обсуждают предстоящую налоговую реформу. Может кто-то успеет передать эти цифры депутатам и членам правительства… Хотя вряд ли их сильно заботит общественное мнение…

Наш опрос об отношении казахстанцев к повышению НДС неожиданно получил внешнюю валидацию. Исследовательская компания Alvin Market из Алматы опубликовала результаты своего исследования на эту же тему. У нас одинаковая методология (телефонный опрос на базе случайно сгенерированных мобильных номеров), но формулировка вопросов различалась: у них было 2 отдельных вопроса — один про информированность, другой про отношение к инициативе, а у нас — один общий вопрос. Размеры выборок также отличались: у нас 1100 респондентов, у них — 500.

Здесь хотелось бы обратить внимание на то, как при разных размерах выборки, но соблюдении единой методологии можно получить практически идентичные данные. (Вот оно — волшебство случайной выборки и профессиональных опросов)

Данные Alvin Market: Слышали про инициативу — 75%. Из них 78% относятся к ней критично.

Данные DEMOSCOPE: Поддерживают — 12%; Не поддерживают — 57%; Им всё равно — 8%; Не слышали — 18%; Затруднились с ответом — 5%

Если сложить первые три варианта, получаем долю информированных респондентов — 77%. Принимая их за 100% и подсчитывая долю критиков инициативы, получаем 74% (доля тех, кто не поддерживает, среди информированных). Таким образом, расхождение между нашими данными находится в пределах статистической погрешности (2-4%).

Также данные Alvin Market предоставляют важное понимание причин недовольства повышением НДС. Почти 80% респондентов, выступающих против налоговой реформы, в первую очередь опасаются повышения цен на товары и услуги. И ведь правильно опасаются...

В последнем опросе мы также решили узнать, какая часть казахстанской аудитории знает про прошедший в марте Национальный Курултай, и что люди думают про исполнение поручений, которые раздает президент госаппарату на этом мероприятии. И вот что говорят данные:

1. Низкая осведомленность. Почти 60% казахстанцев ничего не слышали про Курултай (опрос проводился через неделю после его проведения). Имеют общее представление 27%, а детально знают о нём только 14%. Анализ показывает, что информированность больше всего коррелирует с возрастом респондентов: чем старше, тем больше узнаваемость. Среди молодежи от 18 до 29 лет 72% ничего не слышали про мероприятие. В средних возрастных группах доля информированных растет до 36%, но тех, кто не в курсе, всё еще большинство — 62-63%. Только в группах 50 и 60+ информированность достигает примерно половины, что, очевидно, связано с их более активным потреблением телевизионных новостей

2. Преобладание скептического отношения к исполнению президентских поручений. 39% казахстанцев считают, что будет исполнена лишь меньшая часть поручений или вообще ничего не будет исполнено. Оптимистов, думающих, что все или большая часть поручений будет исполнена, в 2 раза меньше (20%).Интересно, что больше всего пессимизма в группе от 50 до 59 лет, которые более информированы. Здесь соотношение скептиков и оптимистов составляет 52 и 16% соответственно.

3. Небольшая доля лояльной аудитории. Только 11,5% опрошенных можно отнести к “информированным оптимистам” - тех, кто знает о Курултае и верит в успешную реализацию поручений президента. Эта доля заметно меньше, чем “информированных пессимистов” - тех, кто осведомлен о мероприятии, но не верит в его эффективность (16%). При этом каждый четвертый казахстанец занимает позицию “не знаю и не верю” (24%).

Таким образом, результаты опроса показывают серьезный разрыв между позиционированием Национального Курултай и его реальным восприятием. Есть только узкая прослойка общества, которые “покупают” его месседжи. Большинство либо ничего не знают про мероприятие, либо сомневаются в его эффективности.

Авторитарные режимы во многом опираются на репрессивный аппарат, но все же не могут полностью игнорировать общественные настроения. Им нужна легитимность — политический ресурс, который позволяет править без необходимости постоянного применения грубой силы, обеспечивая молчаливое согласие или хотя бы пассивное подчинение значительной части общества. Без этого ресурса власть держится исключительно на штыках, что дорого, нестабильно и рискованно в долгосрочной перспективе.

Каковы источники легитимности Токаева? Я бы выделил 4 “ножки”, на которые опирается нынешний режим:

1. Социальный контракт: лояльность в обмен на госрасходы. Старый и проверенный метод, когда государство через повышение зарплат, пенсий и социальных льгот представляет себя основным источником благосостояния для значительной части граждан. В период Токаева сюда добавились списание кредитов, раздача пенсионных денег и недавние выплаты детям из Нацфонда. Сейчас эта "ножка" находится под серьезным давлением. Наши опросы фиксируют рост недовольства социально-экономической ситуацией и решениями правительства. В частности, попытки пополнить бюджет за счет повышения НДС и штрафов воспринимаются крайне негативно, напрямую подрывая основу этого негласного договора. На фоне общей экономической ситуации эта "ножка" становится все более шаткой, хотя выплаты из Нацфонда еще могут некоторое время поддерживать ее хрупкую устойчивость.

2. Анти-"Старый Казахстан". Легитимность режима в значительной степени строилась на противопоставлении себя назарбаевскому периоду и обещаниях восстановить справедливость (возврат активов, преследование фигур из окружения Назарбаева). Этот нарратив долгое время был эффективен, но сейчас его убедительность сходит на нет. Несмотря на громкие дела и манипуляции страхом перед реваншем старой гвардии в обществе уже нет доверия к риторике о “де-назарбаевизации”. Наоборот, с каждым новым политически мотивированным делом и несправедливыми решениями, укрепляется убеждение, что режим тот же, как и методы его управления.

3. Реформаторская риторика и “Жаңа Қазақстан”. Обещания политических изменений, демократизация, прозрачность госуправления — эти нарративы в свое время ответили на мейнстримный общественный запрос на кардинальные перемены. Но сейчас эта “ножка” тоже фактически сломана. Разрыв между декларациями и реальностью стал настолько очевидным, что сама идея реформ для многих дискредитирована. Хорошая иллюстрация — отношение к инициативам власти: данные наших опросов (например, по Национальному Курултаю, о котором почти 60% не слышали) показывают, что лишь около ⅕ граждан верят в реальное исполнение озвученных планов и поручений Токаева.

4. Многовекторный курс и нарратив о нейтралитете. Пока единственная по-настоящему устойчивая опора режима. Она поддерживается, во-первых, внешней нестабильностью (особенно войной в Украине), усиливающей запрос на безопасность, а во-вторых, пониманием многими гражданами сложности геополитического положения страны. Как показывают наши опросы, большинство казахстанцев одобряют позицию невмешательства в войну, которой придерживается руководство страны.

Таким образом, можно заключить, что легитимность режима смещается с ослабевших внутренних опор (социальный контракт, вера в реформы, риторика "Анти-Старого Казахстана") на внешние — многовекторную дипломатию и стабильность. Это пока находит отклик у населения на фоне глобальной турбулентности, но на этой опоре далеко не уедешь. Нужны новые источники внутренней легитимности, с чем явные проблемы у Акорды. Видимо, это и подталкивает режим к усилению силового контроля и попыткам окончательно зачистить информационное поле.

Когда я только начинала свой бакалавр, одним из популярных направлений среди международников было миротворчество и медиация. Я туда, конечно, не пошла, потому что решила, что сравнительная политология поприкольнее, но вплоть до магистратуры брала предметы по этому направлению. Особенно интересной для меня была тема женщин в миротворчестве. Не из-за стереотипа, что “женщины вот такие прекрасные, спасительницы”, а потому что действительно было интересно, почему там, где в принятии решений участвуют женщины, меньше войн, а соглашения о мире после конфликта длятся дольше.

Исследование Krause, Krause и Bränfors (2018) показывает, что это не про репрезентацию ради галочки, а про устойчивость мира. И не просто устойчивость — а долгосрочную, с конкретными измеримыми эффектами.

Авторы проанализировали 82 мирных соглашения, заключённых с участием женщин в 1989–2011 годах, и задались одним очень прагматичным вопросом: повышает ли участие женщин шанс, что конфликт не вспыхнет снова?

Ответ — да, и причём с эффектом, который трудно проигнорировать. Если женщины участвуют в переговорах — вероятность устойчивого мира возрастает примерно на 20%. Если они подписывают соглашение или участвуют в его реализации — вероятность того, что мир продержится 15 лет, вырастает уже на 35%. Причём это не просто корреляция естественно. В модели учтены ключевые переменные: уровень насилия, число погибших, политический режим, география, вовлечённость международных акторов, длительность конфликта. Эффект остаётся значимым даже под контролем этих факторов.

Так почему же это происходит? Женщины, вовлечённые в мирный процесс, часто представляют не только себя, но и более широкие коалиции — от учителей до матерей погибших, от активистских групп до медицинских работников. Вместе с собой они приносят в повестку переговоров темы, которые обычно не считают "миротворческими": образование, здравоохранение, репарации, поддержка пострадавших. Но именно эти темы, как показывают и другие исследования, уменьшают вероятность рецидива конфликта, потому что адресуют его коренные причины. То есть женщины чаще фокусируются на устранении самих условий, из которых рождается насилие.

Не любое участие женщин в мирных переговорах действительно что-то меняет. Если они просто «для галочки» сидят за столом, но не участвуют в принятии решений, это почти не влияет на результат. Другое дело — когда женщины связаны с гражданским обществом: с учителями, врачами, активистками. Когда они участвуют в так называемой Track II Diplomacy — это неофициальные переговоры, где представители общества, а не только политики, обсуждают пути к миру. В таких случаях женщины приносят с собой важные темы: справедливость, восстановление, заботу о людях. И именно это помогает построить более устойчивый мир, потому что меняется сам подход к тому, каким он должен быть

Авторы исследования говорят, что мирное соглашение — это не только про прекращение стрельбы. Это про то, какое будущее будет выстраиваться после. Кто будет услышан, чьи травмы будут признаны, и кто получит доступ к восстановлению. Если в этом будущем нет тех, кто тащил на себе войну, кто заботился, лечил, восстанавливал — устойчивости не будет. Потому что мир — это не только про элитные компромиссы. Это про доверие, легитимность и включённость.
И именно поэтому участие женщин — не опция, а условие.

На днях поговорили с Карлыгаш Еженовой на площадке Exclusive.kz. Обсудили результаты наших опросов, Нац.Курултай и неработающие форматы коммуникаций между властью и обществом. Основная мысль в том, что демократизация в Казахстане - это не про перенос западных моделей на нашу почву, а про то, чтобы политическая система лучше отражала нашу реальность. Интервью можно посмотреть по этой ссылке

Тәуелсіздіктің алғашқы жылдары қабылданған тіл саясаты мен заңнаманың негізгі қағидалары сол уақыттағы қоғамдық жағдайға бейімделіп қалыптасты. 1990 жыл «КСРО халқының тілі туралы» заңы қа­былданғанға дейін КСРО-да ресми тіл болмады. Орыс тілі ісқағаздардағы негізгі тіл болды. Сол кезеңде орыс тілі ресми тіл мәртебесіне ие болды және оның қолданыс аясы заң жүзінде анықталды. Арада 20-30 жылдай уақыт өткенде, елдің демографиялық ахуалы түбегейлі өзгерді. Қазіргі кезде қазақ этносының үлесі 70%-дан асып отыр. Сонымен қатар, тәуелсіздік кезеңінде дүниеге келген жаңа буын үшін қазақ тілі жай ғана қарым-қатынас құралы емес, ол ұлттық бірегейліктің және тәуелсіздік құндылықтарының негізгі символына айналды. Украинадағы соғыстан кейінгі соңғы 2-3 жыл ішінде әлемдегі саяси ахуалдың күрт өзгеруі тіл мәселесінің маңызын одан әрі арттырды. Себебі, Украинаның өзіндегі жанжалдың басты себептерінің бірі дәл осы тілдік мәселеге байланысты еді. Осы тұрғыда тіл – бүгінде ұлттық және саяси маңызы аса жоғары, сезімтал стратегиялық мәселе болып отыр
https://www.minber.kz/2025/05/prezidentpen-qorqytqan-satushy-astanadagy-butikte-qazaqsha-qyzmet-suragan-bala-men-anasyna-qysym-korsetildi/

Можно много спорить о том, каким акимом был Досаев, а можно просто посмотреть на данные опроса самих горожан.

В конце января мы провели опрос жителей Алматы. (Кстати, это единственный публично доступный опрос по оценке работы Досаева). Полную презентацию с результатами можно найти на нашем сайте, а здесь хочу выделить ключевые моменты:

Во-первых, горожане явно не жаловали Е.Досаева. При узнаваемости в 60% (что для акимов не так уж плохо) только треть жителей считала, что он справляется со своими задачами. Недовольных оказалось заметно больше — 44%. Интересно, что известность работала против акима: чем лучше люди знали Досаева, тем критичнее к нему относились. Среди тех, кто знал его по имени, недовольных было уже 51%.

Во-вторых, большинство жителей мегаполиса убеждены, что за последние три года в городе ничего не изменилось (54%) или стало хуже (21%). Только 16% заметили улучшения. Чаще о позитивных сдвигах говорят молодые 18-24 лет — очевидно, студенческая аудитория. Самая скептичная группа — жители 35-54 лет, среди которых более трети считают, что ситуация ухудшается. Это как раз тот экономически активный класс, из налогов которого формируется бюджет города, и похоже, что они недовольны получаемым в ответ сервисом со стороны городских властей.

В-третьих, транспортный коллапс и грязный воздух — проблемы, которые волнуют практически всех горожан. Видимо, именно по этим двум критериям люди оценивают общую ситуацию в городе. Могу подтвердить как человек, вернувшийся в Алматы через 8 лет: с пробками и воздухом стало значительно хуже.

В-четвертых, алматинцы хотят сами выбирать своего акима. 73% опрошенных считают, что акимов крупных городов должны избирать жители, а не назначать президент. Эта идея популярна во всех возрастных группах, кроме 65+. Только в этой группе больше сторонников назначения. Таким образом, выборность акимов - это не выдумка "критиков режима", а реальный политический запрос от самих горожан.

Хотелось бы, конечно, проводить такие замеры регулярно, чтобы была хоть какая-то обратная связь от горожан для акимов, которые приходят и уходят по воле Акорды.
Думаю, может объявить краудфандинг среди алматинцев?)

Что падающая рождаемость в Южной Корее говорит о будущем всех нас

В демографии один из ключевых показателей - суммарный коэффициент рождаемости (TFR): сколько детей в среднем рожает женщина за жизнь. Чтобы население страны не сокращалось, этот показатель должен быть около 2.1. Это называется replacement level, уровень замещения. Один ребёнок условно «заменяет» маму, второй - папу, а ещё «0.1» компенсирует женщин, которые не заводят детей вовсе. FYI, в Казахстане рождаемость в 2025 году остаётся выше порога замещения, но за последние три года она постепенно снижается с 3.32 в 2021 до 2.8 в 2024 (чуть выше уровня замещения, то есть население пока что медленно, но растет). Для сравнения, в России TFR примерно 1.45.

Но именно Южная Корея сегодня - страна с наименьшим уровнем рождаемости в мире: 0.75 ребёнка на женщину в 2024 году. С 2020 года смертей в стране больше, чем рождений. Прогнозы показывают: к середине века страна потеряет 10 миллионов трудоспособных граждан, а к концу века станет обществом, где треть населения будет старше 65 лет.

Чтобы понять снижение рождаемости, часто используют модель демографического перехода — базовую теорию о том, как с развитием общества меняются рождаемость и смертность. Несмотря на ограничения (о них ниже), это главный инструмент для описания перехода от традиционных к индустриальным обществам. В классическом виде она делится на четыре стадии:

Этап 1 - высокие рождаемость и смертность (традиционные аграрные общества)
Этап 2 - снижение смертности за счёт медицины и гигиены, рождаемость остаётся высокой -> население быстро растёт
Этап 3 - начинает снижаться и рождаемость -> рост замедляется
Этап 4 - рождаемость и смертность низкие -> население стареет, рост прекращается или идёт на убыль

Важно помнить, что теория демографического перехода не универсальна. Страны проходят его по-разному, она плохо объясняет, почему именно падает рождаемость, и не учитывает миграцию. Основана на опыте Западной Европы XX века и слабо применима к другим регионам. Кроме того, модель не даёт ответа, что происходит после стадии спада.

Южная Корея сегодня находится на границе четвёртой и потенциальной пятой стадии демографического перехода, где рождаемость уже значительно ниже уровня замещения, и население сокращается. Подобные тренды есть в Японии, Италии, Германии, но в Корее спад идёт особенно быстро. Причины комплексные: высокая стоимость жизни, поздние браки, ограниченные карьерные возможности для матерей. Пандемия лишь усилила эти тенденции. В ответ Сеул увеличивает выплаты, упрощает наём нянь и даже запускает программы знакомств, но эксперты считают, что без изменений в условиях труда, равенстве и доступности жилья результаты будут ограниченными.

А есть ли выход? Один из ключевых я бы назвала миграцию. Пока Южная Корея сохраняет сравнительно низкий уровень иммиграции, особенно по сравнению с ЕС и США. Но в условиях быстрого старения населения миграция может сыграть критическую роль: не только компенсировать нехватку рабочей силы, но и оживить экономику, повысить рождаемость в долгосрочной перспективе, если будут созданы условия для интеграции. Ключевой вопрос в том, готово ли государство к такому культурному и институциональному повороту.

Важно понимать: кейс Южной Кореи - не трагедия и не катастрофа, которую нужно срочно «исправлять» ограничениями на аборты или другими сомнительными стимулами. Потому что вопрос не в том, как заставить людей рожать, а в том, как изменить условия так, чтобы те, кто хочет завести семью, могли это сделать без страха и перегрузки. Это про доступное жильё, защищённые рабочие места, справедливое распределение обязанностей, культурные сдвиги в представлениях о браке и материнстве. И если такие изменения не произойдут, то важно подумать, какие альтернативные модели социальной и экономической устойчивости возможны в мире, где всё больше людей выбирают жить иначе.

Біздің команда үнемі жаңа форматпен эксперимент жасағанды ұнатады. Сол ізденістің нәтижесінде «Қоғамшыл» атты жаңа аудиоподкастымыз дүниеге келді. Бұл бізге маңызды тақырыптарды талқылайтын жеке бастамамыз.

Жобаның атауы да кездейсоқ емес. Бірде Әйнел Әмірханның «OyDetox» подкастында ғалым Ғалым Жүсіпбекпен сұхбаттасып отырып, оның «мемлекетшіл емес, қоғамшыл болу» туралы ойы маған қатты әсер етті. Осы сөз біздің подкастың мақсатын дөп басқандай болды. Ғалым мырзаның рұқсатын алып, жобамызды осылай атадық.

Подкастымыздың негізгі мақсаты – қоғамдағы маңызды мәселелерге ғылыми тұрғыдан қарау мәдениетін қалыптастыруға үлес қосу. Осыған дейін зерттеуші Камила Смағұловамен қоғамдық жады, педагог Құралай Жарқымбаевамен бала құқығы, ал әлеуметтік теория зерттеушісі Ғалым Жүсіпбекпен қазақ ұлтшылдығының бүгінгі келбеті туралы сұхбаттар жарық көрді.

Жаңа жобамызды қабыл алып, тыңдаңыздар және таратуға атсалысыңыздар. Қоғамшыл болуды бірге үйренейік!

«Изменения в Конституцию, скорее всего, будут преследовать цель обновить президентские сроки. Однопалатный парламент это уступка обществу. Это техническая уступка. Мы пока не знаем весь перечень [планируемых] изменений. Но под предлогом внести изменения в Конституцию для создания однопалатного парламента могут бесшумно продвинуть более важные изменения, такие как например, обнуление президентского срока или введение должности вице-президента», - полагает политолог.
Также Альжанов скептически относится к гипотезе о том, что появление однопалатного парламента усилит роли и полномочия политических партий и их руководителей, а также спикера парламента.
«Партии станут независимыми, когда измениться режим и начнется демократизация. Спикер парламента может получить полномочия, но они будут формальными не угрожающими власти президента», - считает Альжанов.

https://rus.azattyq.org/a/reforma-parlamenta-elektrosamokaty-skandalnye-zhenschiny-o-chem-veschal-tokaev-v-poslanii/33524789.html

Тоже собрался написать про послание Токаева, но увидел этот материал и понял, что в жизни есть более важные темы)

Это статья Алии Болатхан, историкессы и исследовательницы национальной кухни. Она пишет про свою поездку в Меркенский район к моим родственникам, где она изучает почти забытую технологию производства овечьего курта.

Менің айналамда қойдың құртын ешкім татып көрмеген екен. Ал мен үшін бұл балалық шақтың дәмі. Мақаладағы кісілер менің туған көкем (әкемнің ағасы) мен жеңгем. Жаз түсе салып, осы кісілермен жайлауға тартушы едім. Қой бағасың, қымыз ішесің, атқа шабасың... Мақаланы оқып алып, ностальгия болып отырған сол...
https://vlast.kz/life/66314-kak-delaut-maslo-i-kurt-iz-ovecego-moloka.html

Қазақстанда үкіметтік емес ұйымдарға (ҮЕҰ) бөлінетін мемлекеттік қаржы соңғы бес жылда екі есеге өсіп, биыл 35 млрд теңгеге жетіпті. Алайда бұл сектордың жағдайы аса мәз емес. Жақында біздің ұйым өз бастамасымен ҮЕҰ арасында зерттеу жүргізуді қолға алды. Қазіргі уақытта сауалнамаға 70-ке жуық ұйым жауап берді. Алғашқы деректер олардың 80%-ы үшін негізгі қиындық – қаржыландырудың тұрақсыз әрі жеткіліксіз екендігін көрсетті. Сонымен қатар әрбір екінші ұйымның өз кеңсесі жоқ. Проблемалардың алғашқы бестігіне қызметкерлердің кәсіби қажуы, мемлекеттік органдардың шамадан тыс бақылауы және сектор ішіндегі ынтымақтастықтың әлсіздігі кіреді.

Бүгін Ақтауда өткен Азаматтық форумда осы зерттеудің алдын ала нәтижелерін таныстырдым. Маңғыстаулық әріптестер де азаматтық секторда тоқырау белгілері байқалатынын атап өтті: қаржы тапшылығынан жастар ҮЕҰ-ға қызықпайды, мемлекеттік тапсырыстың көлемі аз, әрі ол көбіне санаулы ұйымдардың арасында бөлінеді. Қазақстандағы ең ірі ҮЕҰ «Азаматтық альянс» бұл мәселелердің шешімі жаңа заң қабылдануында деп санайды. Алайда біздің сауалнама көрсеткендей, сектор өкілдерінің көпшілігі бұл бастаманы сақтықпен қабылдап отыр: олар заңдық реттеудің күшеюі бақылауды арттырып, билікке жақын ұйымдар ғана қолдау табуы мүмкін деген қауіп білдіреді. Алдағы 2–3 аптада сауалнаманы аяқтап, толық нәтижелерді жариялауды жоспарлап отырмыз.

Егер ҮЕҰ жұмыс істесеңіз мына сілтеме бойынша өтіп сауалнамаға қатысуға болады.
https://paperlab.kz/survey/ngo-kz#!/tab/1223935046-2

Я считаю, что Послания президента как формат коммуникации с обществом и бюрократией давно себя изжил. Изначально он служил для демонстрации власти и контроля над всей вертикалью, и в условиях 90-х и нулевых был вполне оправдан: активные реформы и растущая экономика создавали благодатную почву для амбициозных деклараций.

Но уже к середине 2000-х послания стали утомлять и создавать откровенные параллели с совком. Бесконечное повторение лозунгов и раздача ни к чему не обязывающих поручений выхолостили его суть, и казалось, что этот атрибут персоналистской автократии Назарбаева неизбежно канет в небытие вместе с ней.

В чем же сейчас смысл послания? Его вряд ли кто-то по-настоящему считает программным или стратегическим документом (купленные блогеры не в счет). Текст, как и ранее, представляет собой набор лозунгов и поручений, но его воздействие на решение проблем близко к нулю. Он не задает стратегический вектор - время мегапроектов прошло, а громких обещаний Токаев уже сам избегает. Каналом легитимации власти его тоже не назовешь: народу нечего предложить в качестве побед, и «плюшками» не задобришь - экономика трещит по швам.

Тогда зачем этот ритуал нужен режиму? Думаю, его функция сжалась до двух утилитарных задач.

Первая - это управление повесткой. Сейчас в послании главное - это не содержание инициатив, а создаваемый ими информационный шум. Они привлекают внимание, служат пищей для обсуждений и подкармливают ожидания людей. Инициативу упразднить Сенат тоже, думаю, лучше рассматривать через эту призму. Никто не знает, что будет через два года, но уже сейчас власти необходимо заполнять смысловую пустоту и создавать иллюзию реформ.

Вторая функция - куда более циничная. За многими пунктами послания угадываются интересы тех, кто умеет конвертировать власть в ресурсы. От «Министерства ИИ» до проектов вроде «Алатау-Сити» - всё это не столько про развитие, сколько про распределение бюджетных потоков между близкими к центру группами и самой бюрократией.

В итоге послание перестало быть программой развития для страны. Оно стало бизнес-планом для правящей элиты и дымовой завесой для всех остальных. И пока этот ежегодный ритуал продолжается, реальные проблемы Казахстана - от бедности и износа инфраструктуры до тотальной коррупции - так и будут накапливаться.

Дарина отлично разложила, что не так с высказыванием Токаева о "социальном мошенничестве" (придумают же). Кажется пора открывать рубрику "Ликбез для чиновников"