Forwarded from WeHistory
111 лет назад состоялась битва при Гумбиннене — первая убедительная и крупная победа русских войск в Первой мировой войне 🇷🇺
Большинство русских военачальников накануне Первой мировой войны считало важнейшей целью — вывод относительно слабой Австро-Венгрии одним ударом, чтобы впоследствии сосредоточить силы на гораздо более сильной Германии. Тем не менее, французы-союзники настаивали, чтобы удар был нанесён и по Германии, чтобы часть немецких сил была отвлечена на Восточный фронт, и потому для России война началась с Восточнопрусского похода — Первая Армия генерала Ренненкампфа (6,5 пехотных и 5,5 кавалерийских дивизий) и Вторая Армия генерала Самсонова (12,5 пехотных и 3 кавалерийские дивизии) атаковали с южного и восточного направлений. Общее руководство фронтом осуществлял генерал Жилинский, а общее количество войск на момент начала похода равнялось 250 000 человек при 1140 орудиях. Пруссию планировалось постепенно зажать с разных направлений в клещи и разбить отрезанные силы.
Германские силы, действительно, на этом направлении были ограниченными из-за сомнений Берлина насчёт столь быстрой мобилизации русских войск, и оборону вела 8-ая армия во главе 8-я армия с Максимилианом фон Приттвицем (с 23 августа заменённого на Пауля фон Гинденбурга), состоящая из 18 дивизий — 200 000 солдат и тысяча орудий. Первый бой состоялся 17 августа — у Шталлупёнена 1-ая Русская Армия, атаковавшая с востока, вступила в бой с германским армейским передовым корпусом, который воспользовался проблемами в координации русских частей, пробив правый фланг; но из-за опасности окружения германцы отступили к Гумбинену. Продвижение русской кавалерии же остановил плотный огонь артиллерии, поэтому исход битвы был спорный.
20 августа перешла с южной стороны границу и 2-ая армия Самсонова, и в тот же день на фронте 50 км от г. Гумбиннен до г. Гольдап произошли бои с атаковавшими немцами: две дивизии 1-го корпуса Франсуа при поддержке ландвера (ополчения) внезапно атаковали правофланговую русскую 28-ю дивизию 20-го корпуса, а 1-я кавдивизия обошла её фланг; центр же русской армии атаковали кавалеристские дивизии генерала Макензена, но были отбиты с большими потерями. Неприятно выделился в сражении генерал Хан Нахичеванский, игнорировавший приказания командующего армией и оставивший фланг русских войск открытым. Тем не менее, сражение завершилось поражением одной русской и трёх немецких дивизий, русские потеряли 16500 человек, немцы — 14800 человек. На тот момент германцы не без оснований расценивали сложившуюся обстановку на востоке, как катастрофу — Притвиц отдал приказ об общем отступлении, изо всех сил стараясь избежать окружения; но русское командование решило не идти на риск, ещё сильнее утомляя армии, понёсшие значительные потери, и от преследования отказались.
21 августа Мольтке сместил Притвица и его начальника штаба генерала Вальдерзее и назначил на их место генерал-фельдмаршала Пауля фон Гинденбурга и генерала Эриха фон Людендорфа. Оба впоследствии и спасли фронт: с Западного фронта были переброшены силы на восток, и весь удар германских войск перенаправили на силы Самсонова, чтобы избежать соединения двух армий. Эти действия мог бы сорвать удар армии Ренненкампфа по отошедшим на юг силам немцев, но вместо этого он решил наступать дальше на северо-запад; генерал Самсонов же принял решение обороняться своими силами, и 26 августа его войска были застигнуты численно превосходящими германскими силами при Танненберге, и битва завершилась катастрофическим исходом уже для русских войск — свыше 20 тысяч убитых и раненных, 50 тысяч пленных, а сам генерал 30 августа застрелился, чтобы избежать плена.
Большинство русских военачальников накануне Первой мировой войны считало важнейшей целью — вывод относительно слабой Австро-Венгрии одним ударом, чтобы впоследствии сосредоточить силы на гораздо более сильной Германии. Тем не менее, французы-союзники настаивали, чтобы удар был нанесён и по Германии, чтобы часть немецких сил была отвлечена на Восточный фронт, и потому для России война началась с Восточнопрусского похода — Первая Армия генерала Ренненкампфа (6,5 пехотных и 5,5 кавалерийских дивизий) и Вторая Армия генерала Самсонова (12,5 пехотных и 3 кавалерийские дивизии) атаковали с южного и восточного направлений. Общее руководство фронтом осуществлял генерал Жилинский, а общее количество войск на момент начала похода равнялось 250 000 человек при 1140 орудиях. Пруссию планировалось постепенно зажать с разных направлений в клещи и разбить отрезанные силы.
Германские силы, действительно, на этом направлении были ограниченными из-за сомнений Берлина насчёт столь быстрой мобилизации русских войск, и оборону вела 8-ая армия во главе 8-я армия с Максимилианом фон Приттвицем (с 23 августа заменённого на Пауля фон Гинденбурга), состоящая из 18 дивизий — 200 000 солдат и тысяча орудий. Первый бой состоялся 17 августа — у Шталлупёнена 1-ая Русская Армия, атаковавшая с востока, вступила в бой с германским армейским передовым корпусом, который воспользовался проблемами в координации русских частей, пробив правый фланг; но из-за опасности окружения германцы отступили к Гумбинену. Продвижение русской кавалерии же остановил плотный огонь артиллерии, поэтому исход битвы был спорный.
20 августа перешла с южной стороны границу и 2-ая армия Самсонова, и в тот же день на фронте 50 км от г. Гумбиннен до г. Гольдап произошли бои с атаковавшими немцами: две дивизии 1-го корпуса Франсуа при поддержке ландвера (ополчения) внезапно атаковали правофланговую русскую 28-ю дивизию 20-го корпуса, а 1-я кавдивизия обошла её фланг; центр же русской армии атаковали кавалеристские дивизии генерала Макензена, но были отбиты с большими потерями. Неприятно выделился в сражении генерал Хан Нахичеванский, игнорировавший приказания командующего армией и оставивший фланг русских войск открытым. Тем не менее, сражение завершилось поражением одной русской и трёх немецких дивизий, русские потеряли 16500 человек, немцы — 14800 человек. На тот момент германцы не без оснований расценивали сложившуюся обстановку на востоке, как катастрофу — Притвиц отдал приказ об общем отступлении, изо всех сил стараясь избежать окружения; но русское командование решило не идти на риск, ещё сильнее утомляя армии, понёсшие значительные потери, и от преследования отказались.
21 августа Мольтке сместил Притвица и его начальника штаба генерала Вальдерзее и назначил на их место генерал-фельдмаршала Пауля фон Гинденбурга и генерала Эриха фон Людендорфа. Оба впоследствии и спасли фронт: с Западного фронта были переброшены силы на восток, и весь удар германских войск перенаправили на силы Самсонова, чтобы избежать соединения двух армий. Эти действия мог бы сорвать удар армии Ренненкампфа по отошедшим на юг силам немцев, но вместо этого он решил наступать дальше на северо-запад; генерал Самсонов же принял решение обороняться своими силами, и 26 августа его войска были застигнуты численно превосходящими германскими силами при Танненберге, и битва завершилась катастрофическим исходом уже для русских войск — свыше 20 тысяч убитых и раненных, 50 тысяч пленных, а сам генерал 30 августа застрелился, чтобы избежать плена.
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Forwarded from Белое Дело
Белые офицеры с семьями в эмиграции в Королевстве сербов, хорватов и словенцев. 1920-е гг.
В центре стоит командир Дроздовского полка генерал-майор А.В. Туркул.
Слева от него стоят начальник Корниловского военного училища генерал-майор М.М. Зинкевич, командир Дроздовской артбригады генерал-майор М.Н. Ползиков, «однорукий черт» генерал-майор В.В. Манштейн, командир 5-го артиллерийского дивизиона генерал-майор П.Н. Эрдман, командир Дроздовского конного дивизиона полковник М.А. Кобаров, полковник Алексеевского полка А.Ю. Кривошей.
Справа от Туркула стоят командир 8-го Донского казачьего полка в 1920 г. генерал-майор Г.Е. Шведов, первопоходник подполковник В.М. Федоровский, инструктор Учебно-подготовительной артиллерийской школы во время Гражданской войны генерал-майор С.Н. Власенко, командир Марковской артбригады генерал-майор Л.Л. Илляшевич, помощник начальника Дроздовской дивизии в 1920 г. генерал-майор К.А. Кельнер, генерал-майор И.И. Сниткин.
Перед Туркулом сидит начальник Константиновского военного училища генерал-майор Е.А. Российский.
Внизу в центре сидят первопоходники штабс-капитан С.А. Бровкович и поручик Р.С. Думбадзе.
Бѣлое Дѣло
В центре стоит командир Дроздовского полка генерал-майор А.В. Туркул.
Слева от него стоят начальник Корниловского военного училища генерал-майор М.М. Зинкевич, командир Дроздовской артбригады генерал-майор М.Н. Ползиков, «однорукий черт» генерал-майор В.В. Манштейн, командир 5-го артиллерийского дивизиона генерал-майор П.Н. Эрдман, командир Дроздовского конного дивизиона полковник М.А. Кобаров, полковник Алексеевского полка А.Ю. Кривошей.
Справа от Туркула стоят командир 8-го Донского казачьего полка в 1920 г. генерал-майор Г.Е. Шведов, первопоходник подполковник В.М. Федоровский, инструктор Учебно-подготовительной артиллерийской школы во время Гражданской войны генерал-майор С.Н. Власенко, командир Марковской артбригады генерал-майор Л.Л. Илляшевич, помощник начальника Дроздовской дивизии в 1920 г. генерал-майор К.А. Кельнер, генерал-майор И.И. Сниткин.
Перед Туркулом сидит начальник Константиновского военного училища генерал-майор Е.А. Российский.
Внизу в центре сидят первопоходники штабс-капитан С.А. Бровкович и поручик Р.С. Думбадзе.
Бѣлое Дѣло
Forwarded from НА ИZЛОМЕ
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
Видеохроника Гражданской войны 1919 год.
Василий Иванович Чапаев (1887-1919) — участник Первой мировой и Гражданской войн, начальник дивизии Красной армии.
Кавалер трёх Георгиевских крестов и Георгиевской медали.
После Октябрьской революции стал организатором отрядов Красной гвардии в Николаевском уезде, командиром полка, бригады, дивизии РККА. Кавалер ордена Красного Знамени. Погиб 5 сентября 1919 года в результате диверсионного рейда уральских казаков на штаб 25-й дивизии в городе Лбищенске.
В результате Лбищенского боя гарнизон красных (до 3000 штыков и сабель) был практически полностью уничтожен — в самом Лбищенске насчитали 1500 тел убитых, остальные утонули в р. Урал или были зарублены в степи. Было взято в плен около 800 человек. Общие потери белых во время этой операции составили 118 человек — 24 убитых и 94 раненых.
#Чапаев #Гражданскаявойна
Василий Иванович Чапаев (1887-1919) — участник Первой мировой и Гражданской войн, начальник дивизии Красной армии.
Кавалер трёх Георгиевских крестов и Георгиевской медали.
После Октябрьской революции стал организатором отрядов Красной гвардии в Николаевском уезде, командиром полка, бригады, дивизии РККА. Кавалер ордена Красного Знамени. Погиб 5 сентября 1919 года в результате диверсионного рейда уральских казаков на штаб 25-й дивизии в городе Лбищенске.
В результате Лбищенского боя гарнизон красных (до 3000 штыков и сабель) был практически полностью уничтожен — в самом Лбищенске насчитали 1500 тел убитых, остальные утонули в р. Урал или были зарублены в степи. Было взято в плен около 800 человек. Общие потери белых во время этой операции составили 118 человек — 24 убитых и 94 раненых.
#Чапаев #Гражданскаявойна
Forwarded from WeHistory
82 года назад Отто Скорцени освободил из заключения Бенито Муссолини 🇮🇹
Данная дата для истории Второй мировой очень важная, а сам арест итальянского дуче проходил пи весьма интересных обстоятельствах, и потому сегодня мы решили подробно поговорить о том, как в 1943 году свергали диктатора, который, как ранее казалось, навсегда сросся с властью. Запасайтесь чаем или чинзаной — будет интересно!🤌
Автор текста: Михаил Дунаев
На первые сентябрьские числа приходится немало годовщин, связанных с историей Второй мировой (от начала Польской кампании до капитуляции Японии), и на фоне этих фактурных, ярких событий часто теряется крах фашистского режима в Италии.
Причин несколько: во-первых, остатки фашистов перебрались на север и вроде бы продолжили свое жалкое существование в формате «Республики Сало», так что крах не состоялся. Во-вторых, мы привыкли посмеиваться над немощью итальянской армии и бардаком в правительстве, так что крах Италии для нас выглядит делом решенным. Третья причина, по которой события часто ускользают от наблюдателя, состоит в том, что на территории Апеннин началась самая настоящая гражданская война. Так что рассказ можно было бы свести к двум-трем строчкам ответа нерадивого ученика: «Итальянцы потерпели поражение в Сицилии, свергли Муссолини, после чего вторглись немцы и Вторая мировая продолжалась как бы без участия итальянцев».
Сама же история заслуживает чуть более подробного рассмотрения. И ключевым словом, которое пройдет красной нитью через все тело повествования, станет «самообман».
***
Первым в ряду жертв самообмана стоитсам Бенито Муссолини . Он обманул себя и следом всех, что к войне его страна готова, что конфликт с участием мировых держав будет коротким (хотя, казалось бы, все вокруг помнили Первую мировую), что кровопролития даже полезны.
Войдя в четвертый год Второй мировой, итальянцы трезво понимали, что остались без колоний, золотых запасов, еды, топлива и в сущности – без надежды победить. Продовольствие по карточкам, инфляция, отключения электричества, коррупция, черный рынок на фоне постоянных поражений на фронте и главное, никакого доверия к правительству. Дошло до немыслимого: в тоталитарной фашистской стране, которая ведет войну, начались забастовки.
Через месяц после падения Туниса, в июне 1943 года, итальянцы потеряли небольшой, но весьма укрепленный остров Пантеллерия (сдался без боя). Через два дня – уже всю Сицилию. Ситуация ухудшалась стремительно, немцы не оказали достаточной поддержки, итальянская армия сыплется как карточный домик. Начальник Коммандо Супремо (Верховное командование Италии), генерал Амброзио, умоляет дуче найти политическое решение, потому что военного – нет.
Понимал ли Муссолини, что надо остановить войну? Да, после потери Туниса до него дошло, что из войны нужно выходить. К несчастью для него, это понимали и немцы, которые, несмотря на всю тяжесть стратегической обстановки, еще в мае-июне 1943-го нашли какие-то силы для переброски на итальянскую границу, а Оберкоммандо Вермахт разработало план вторжения в Италию – «Аларих».
19 июля Муссолини наконец смог увидеться с Гитлером. Дуче опять бредил комбинациями – перемирие, выход из альянса, создание своего блока с Венгрией и Болгарией в противовес «Оси», объявить нейтралитет…
Но Муссолини даже слова вставить не смог. Вместо этого ему предложили добровольно сдать всю итальянскую армию немецкому генералитету и заодно согласиться на оккупацию севера Италии. Пока он размышлял над этим позорным вариантом, вошел адъютант и доложил, что американская авиация бомбит Рим. На этой ноте дуче решил откланяться, хотя встреча должна была продолжаться три дня.
Итог встречи – строго отрицательный. Немцы, получив возможность оценить лично состояние дуче, сделали выводы и ускорили приготовления к вторжению в Италию. Генерал Амброзио, тщательно готовивший Муссолини ко встрече с Гитлером, тоже понял, что от дуче никакого проку – и начал составлять военный заговор.
Это было популярное дело в Риме.
Данная дата для истории Второй мировой очень важная, а сам арест итальянского дуче проходил пи весьма интересных обстоятельствах, и потому сегодня мы решили подробно поговорить о том, как в 1943 году свергали диктатора, который, как ранее казалось, навсегда сросся с властью. Запасайтесь чаем или чинзаной — будет интересно!
Автор текста: Михаил Дунаев
На первые сентябрьские числа приходится немало годовщин, связанных с историей Второй мировой (от начала Польской кампании до капитуляции Японии), и на фоне этих фактурных, ярких событий часто теряется крах фашистского режима в Италии.
Причин несколько: во-первых, остатки фашистов перебрались на север и вроде бы продолжили свое жалкое существование в формате «Республики Сало», так что крах не состоялся. Во-вторых, мы привыкли посмеиваться над немощью итальянской армии и бардаком в правительстве, так что крах Италии для нас выглядит делом решенным. Третья причина, по которой события часто ускользают от наблюдателя, состоит в том, что на территории Апеннин началась самая настоящая гражданская война. Так что рассказ можно было бы свести к двум-трем строчкам ответа нерадивого ученика: «Итальянцы потерпели поражение в Сицилии, свергли Муссолини, после чего вторглись немцы и Вторая мировая продолжалась как бы без участия итальянцев».
Сама же история заслуживает чуть более подробного рассмотрения. И ключевым словом, которое пройдет красной нитью через все тело повествования, станет «самообман».
***
Первым в ряду жертв самообмана стоит
Войдя в четвертый год Второй мировой, итальянцы трезво понимали, что остались без колоний, золотых запасов, еды, топлива и в сущности – без надежды победить. Продовольствие по карточкам, инфляция, отключения электричества, коррупция, черный рынок на фоне постоянных поражений на фронте и главное, никакого доверия к правительству. Дошло до немыслимого: в тоталитарной фашистской стране, которая ведет войну, начались забастовки.
Через месяц после падения Туниса, в июне 1943 года, итальянцы потеряли небольшой, но весьма укрепленный остров Пантеллерия (сдался без боя). Через два дня – уже всю Сицилию. Ситуация ухудшалась стремительно, немцы не оказали достаточной поддержки, итальянская армия сыплется как карточный домик. Начальник Коммандо Супремо (Верховное командование Италии), генерал Амброзио, умоляет дуче найти политическое решение, потому что военного – нет.
Понимал ли Муссолини, что надо остановить войну? Да, после потери Туниса до него дошло, что из войны нужно выходить. К несчастью для него, это понимали и немцы, которые, несмотря на всю тяжесть стратегической обстановки, еще в мае-июне 1943-го нашли какие-то силы для переброски на итальянскую границу, а Оберкоммандо Вермахт разработало план вторжения в Италию – «Аларих».
19 июля Муссолини наконец смог увидеться с Гитлером. Дуче опять бредил комбинациями – перемирие, выход из альянса, создание своего блока с Венгрией и Болгарией в противовес «Оси», объявить нейтралитет…
Но Муссолини даже слова вставить не смог. Вместо этого ему предложили добровольно сдать всю итальянскую армию немецкому генералитету и заодно согласиться на оккупацию севера Италии. Пока он размышлял над этим позорным вариантом, вошел адъютант и доложил, что американская авиация бомбит Рим. На этой ноте дуче решил откланяться, хотя встреча должна была продолжаться три дня.
Итог встречи – строго отрицательный. Немцы, получив возможность оценить лично состояние дуче, сделали выводы и ускорили приготовления к вторжению в Италию. Генерал Амброзио, тщательно готовивший Муссолини ко встрече с Гитлером, тоже понял, что от дуче никакого проку – и начал составлять военный заговор.
Это было популярное дело в Риме.
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Forwarded from WeHistory
Вернемся немного назад — в начало июля 1943 года.
Старые аристократы и высокопоставленные офицеры, такие как маршалы Бадольо и Кавилья, уже на фоне первых новостей из Сицилии начали искать контактов с американцами, чтобы предложить им перемирие, но те требовали участия короля. Попытки же склонить Его Величество Виктора-Эммануила Третьего к действиям против Муссолини разбивались об пассивность и безразличие монарха. Король понимал, что с фашизмом или без, с войной или перемирием – монархия обречена. Наконец, опытный парламентский деятель и некогда премьер Италии Иваноэ Бономи смог склонить к мыслям о мире наследного принца Умберто, предложив ему сменить Муссолини на Бадольо.
Параллельно осаду королевского дворца вел фашист Дино Гранди, глава «Палаты Фасций и Корпораций», нижней палаты парламента. Как кавалер ордена Аннунциаты, он имел титул «двоюродный брат короля», а следовательно – прямой доступ к Его Величеству. 4 июля на аудиенции он предложил монарху избавиться и от Муссолини, и от фашистской системы, а заодно еще и объявить войну немцам. Слишком смелое предложение напугало короля и он попросил отсрочки.
В тот же день наследник престола Умберто набрался смелости и, превысив свои полномочия, принял маршала Бадольо, сообщив ему – Корона не возражает против смены правительства.
Параллельно свой заговор выстроил Фариначчи, бывший генеральный секретарь и бессменный глава печатного органа партии. Опираясь на немцев, он предложил лишить Муссолини полномочий и начать «тотальную войну». В этом стремлении он нашел себе союзника, действующего генерального секретаря партии Карло Скорцу.
Пару недель спустя, 16 июля, Фариначчи и Скорца навещают Муссолини и просят его назначить заседание Большого Фашистского Совета. Это совещательный орган, совет министров и высокопоставленных иерархов партии, который определял на бумаге вектор движения страны. На деле – просто кивал любым предложениям вождя. Муссолини не мог не понимать (его, в конце концов, предупреждала об опасности и тайная полиция ОВРА), что это будет последним заседанием, где его либо скинут, либо вообще убьют, но как всегда тешил себя иллюзией, что сможет переубедить всех в последний момент.
А Бадольо навестил короля и сказал, что управится безо всякой волокиты — простым военным переворотом. Генерал Амброзио еще дважды виделся с Муссолини, написал от его лица гадостей в телеграмме на имя фельдмаршала Кейтеля, а потом примкнул к заговору на стороне Бадольо. Он устроит все так, что преданные вождю фашизма воинские части покинули столицу.
За несколько дней до решающего заседания Муссолини был вызван к королю для аудиенции, которая порядком напугала заговорщиков. Как будто бы король заверял дуче, что все в порядке, а может и сам Муссолини давал королю многообещающие авансы, дескать посол Бастианини ведет переговоры с Союзниками и примерно к 15 сентября Италия выйдет из войны.
Тем временем Гранди, как ему полагалось по статусу, готовил заявление Большого Фашистского Совета, в котором говорится, что дуче свергнут, а Италия выходит из войны. Обсудив его с коллегами, в том числе отставным министром Чиано (его сняли в феврале и перебросили в послы при Ватикане), они смягчили формулировки. Как вдруг член параллельного заговора Скорца просит проект резолюции для утверждения – он все-таки формальный глава партии. Читает…и ко всеобщему удивлению принимает его .
Какой логикой продиктовано это решение – не вполне ясно. Возможно, он решил, что с Гранди и его шайкой он разберется позднее, а пока они все делают общее дело.
Старые аристократы и высокопоставленные офицеры, такие как маршалы Бадольо и Кавилья, уже на фоне первых новостей из Сицилии начали искать контактов с американцами, чтобы предложить им перемирие, но те требовали участия короля. Попытки же склонить Его Величество Виктора-Эммануила Третьего к действиям против Муссолини разбивались об пассивность и безразличие монарха. Король понимал, что с фашизмом или без, с войной или перемирием – монархия обречена. Наконец, опытный парламентский деятель и некогда премьер Италии Иваноэ Бономи смог склонить к мыслям о мире наследного принца Умберто, предложив ему сменить Муссолини на Бадольо.
Параллельно осаду королевского дворца вел фашист Дино Гранди, глава «Палаты Фасций и Корпораций», нижней палаты парламента. Как кавалер ордена Аннунциаты, он имел титул «двоюродный брат короля», а следовательно – прямой доступ к Его Величеству. 4 июля на аудиенции он предложил монарху избавиться и от Муссолини, и от фашистской системы, а заодно еще и объявить войну немцам. Слишком смелое предложение напугало короля и он попросил отсрочки.
В тот же день наследник престола Умберто набрался смелости и, превысив свои полномочия, принял маршала Бадольо, сообщив ему – Корона не возражает против смены правительства.
Параллельно свой заговор выстроил Фариначчи, бывший генеральный секретарь и бессменный глава печатного органа партии. Опираясь на немцев, он предложил лишить Муссолини полномочий и начать «тотальную войну». В этом стремлении он нашел себе союзника, действующего генерального секретаря партии Карло Скорцу.
Пару недель спустя, 16 июля, Фариначчи и Скорца навещают Муссолини и просят его назначить заседание Большого Фашистского Совета. Это совещательный орган, совет министров и высокопоставленных иерархов партии, который определял на бумаге вектор движения страны. На деле – просто кивал любым предложениям вождя. Муссолини не мог не понимать (его, в конце концов, предупреждала об опасности и тайная полиция ОВРА), что это будет последним заседанием, где его либо скинут, либо вообще убьют, но как всегда тешил себя иллюзией, что сможет переубедить всех в последний момент.
А Бадольо навестил короля и сказал, что управится безо всякой волокиты — простым военным переворотом. Генерал Амброзио еще дважды виделся с Муссолини, написал от его лица гадостей в телеграмме на имя фельдмаршала Кейтеля, а потом примкнул к заговору на стороне Бадольо. Он устроит все так, что преданные вождю фашизма воинские части покинули столицу.
За несколько дней до решающего заседания Муссолини был вызван к королю для аудиенции, которая порядком напугала заговорщиков. Как будто бы король заверял дуче, что все в порядке, а может и сам Муссолини давал королю многообещающие авансы, дескать посол Бастианини ведет переговоры с Союзниками и примерно к 15 сентября Италия выйдет из войны.
Тем временем Гранди, как ему полагалось по статусу, готовил заявление Большого Фашистского Совета, в котором говорится, что дуче свергнут, а Италия выходит из войны. Обсудив его с коллегами, в том числе отставным министром Чиано (его сняли в феврале и перебросили в послы при Ватикане), они смягчили формулировки. Как вдруг член параллельного заговора Скорца просит проект резолюции для утверждения – он все-таки формальный глава партии. Читает…
Какой логикой продиктовано это решение – не вполне ясно. Возможно, он решил, что с Гранди и его шайкой он разберется позднее, а пока они все делают общее дело.
Forwarded from WeHistory
Вечер 24 июля. В штаб-квартире партии, расположенном в Палаццо Венеция, началось судьбоносное совещание, которое решило судьбу Италии.
Первым слово взял Муссолини. Он уже знал содержание резолюции Гранди, и поэтому расставлял акценты в своей речи таким образом, чтобы оттянуть сомневающихся именно от него. Он отказался признать поражение, изъявил готовность сражаться дальше и даже намекнул на то, что у него есть план по спасению Италии, но пока он разглашать его не намерен. А вот подписание мира и деконструкция фашистской системы как раз — путь в никуда, потому что торжествующие Союзники не удовлетворятся достигнутым и так разделаются с Италией, что она не воспрянет вовек.
Затем выступил Гранди. Он сказал, что Муссолини тянет всех в могилу, нужно сплотиться вокруг короля, как носителя суверенитета, и по статье №5 Альбертинского Статута возложить на него всю полноту власти. Свои пять копеек вставил и Фариначчи, заявив, что дуче – предатель, но не страны, а идей фашизма, и потому должен быть смещен.
Обсуждение программного документа Гранди заняло уйму времени, на часах было 23:30 и дуче предложил перенести это на завтра. В ответ на гневную отповедь Гранди – это предательство, бросать страну в такой момент и идти спать! – Муссолини начал контратаку, в которой засыпался окончательно.
Он заявил, что всех, кто подпишется под предложением Гранди, ждет смерть, что он все равно сохранит власть. В ответ ему заявили, что это шантаж, и что между преданностью ему лично и Италии нужно выбрать Италию. Голосование за предложение Гранди стало делом чести.
После чего неожиданно выступил Скорца и предложил свою резолюцию – снять с дуче высшие полномочия и назначить ответственных министров по военным делам (сразу трех). Это добило и Муссолини, и авторитет партии как «монолита», да и самого Скорцу. Три программных предложения на заседании – это чересчур. Муссолини приказал секретарю Скорце заткнуться и не нести околесицы.
Примерно в два часа ночи решили голосовать. Из 28 членов Совета, за «роялистское» предложение Гранди выступило 19 за, 8 против, 1 воздержался, а еще один плюнул и ушел (но его занесли в «против» ) – это был Фариначчи.
Когда все разошлись, Скорца еще немного пробыл с дуче. Тот еще не считал себя бывшим, напротив, ему казалось, что впереди решающая битва. Секретарь Скорца утешил Муссолини тем, что решение Большого Фашистского Совета – всего лишь рекомендация, а не жесткое указание. Надо только поехать во дворец, и правильно подать это королю.
Первым слово взял Муссолини. Он уже знал содержание резолюции Гранди, и поэтому расставлял акценты в своей речи таким образом, чтобы оттянуть сомневающихся именно от него. Он отказался признать поражение, изъявил готовность сражаться дальше и даже намекнул на то, что у него есть план по спасению Италии, но пока он разглашать его не намерен. А вот подписание мира и деконструкция фашистской системы как раз — путь в никуда, потому что торжествующие Союзники не удовлетворятся достигнутым и так разделаются с Италией, что она не воспрянет вовек.
Затем выступил Гранди. Он сказал, что Муссолини тянет всех в могилу, нужно сплотиться вокруг короля, как носителя суверенитета, и по статье №5 Альбертинского Статута возложить на него всю полноту власти. Свои пять копеек вставил и Фариначчи, заявив, что дуче – предатель, но не страны, а идей фашизма, и потому должен быть смещен.
Обсуждение программного документа Гранди заняло уйму времени, на часах было 23:30 и дуче предложил перенести это на завтра. В ответ на гневную отповедь Гранди – это предательство, бросать страну в такой момент и идти спать! – Муссолини начал контратаку, в которой засыпался окончательно.
Он заявил, что всех, кто подпишется под предложением Гранди, ждет смерть, что он все равно сохранит власть. В ответ ему заявили, что это шантаж, и что между преданностью ему лично и Италии нужно выбрать Италию. Голосование за предложение Гранди стало делом чести.
После чего неожиданно выступил Скорца и предложил свою резолюцию – снять с дуче высшие полномочия и назначить ответственных министров по военным делам (сразу трех). Это добило и Муссолини, и авторитет партии как «монолита», да и самого Скорцу. Три программных предложения на заседании – это чересчур. Муссолини приказал секретарю Скорце заткнуться и не нести околесицы.
Примерно в два часа ночи решили голосовать. Из 28 членов Совета, за «роялистское» предложение Гранди выступило 19 за, 8 против, 1 воздержался, а еще один плюнул и ушел (
Когда все разошлись, Скорца еще немного пробыл с дуче. Тот еще не считал себя бывшим, напротив, ему казалось, что впереди решающая битва. Секретарь Скорца утешил Муссолини тем, что решение Большого Фашистского Совета – всего лишь рекомендация, а не жесткое указание. Надо только поехать во дворец, и правильно подать это королю.