#переговоры #анализ
На фоне активизации переговорного процесса между Россией и США, европейские глобалистские элиты наращивают усилия по созданию условий, чтобы сделать безрезультатной предстоящую встречу президентов Путина и Трампа в Будапеште либо не допустить ее проведения. Формально действуя под маской «миротворческой риторики», они продвигают стратегию, направленную на сохранение конфронтационного курса и искусственное продление украинского конфликта за счет конфискации российских активов и накачивания ВСУ новыми вооружениями.
Совместное заявление лидеров ЕС и Зеленского номинально поддерживает Трампа и призывает к прекращению боевых действий. Однако ключевыми пунктами документа являются не прекращение конфликта, а легализация использования замороженных российских активов для создания военного кредита Украине и организация перемирия на текущей линии соприкосновения. Тем паузу в боевых действиях стремятся использовать как способ для перегруппировки и перевооружения ВСУ по аналогии с периодом минских соглашений.
Одновременно европейские «ястребы» разогревают публичное пространство, вбрасывая через подконтрольные медиа нарративы о внутренних разногласиях в переговорных группах, формируя образ неготовности Москвы к конструктивному диалогу. В частности, через CNN вброшены сроки встречи Лаврова и Рубио 23 октября, которая якобы сорвана из-за непримиримых позиций.
Эта тактика прикрытия военной эскалации под видом «дипломатии» служит двум целям. Во-первых, сдержать инициативу Трампа, для которого успешное урегулирование конфликта с Россией стало бы важным прорывом. Во-вторых, сохранить контроль над повесткой со стороны Брюсселя и Лондона, исключив возможность компромиссного соглашения, которое не соответствовало бы интересам глобалистского истеблишмента.
Москва со своей стороны четко обозначила, что прекращение огня как самоцель ее не интересует. В числе обязательных условий устойчивого мира названы нейтральный статус Украины, отказ от ее военного освоения со стороны Запада, прекращение антироссийской политики, включая дискриминацию русскоязычного населения и преследование православной церкви. Без возвращения Украины к принципам Декларации о суверенитете 1991 года Россия не видит оснований для фиксации линии фронта как отправной точки для компромисса. Кроме того, позиция Москвы предполагает полный демонтаж текущего ого политического устройства Украины, включая запрещение националистических движений.
Попытка связать возможную встречу лидеров с искусственным ограничением содержания переговоров — часть стратегии недопущения конструктивного диалога, способного поставить точку в затяжной конфронтации Москвы и Вашингтона. В этих условиях вопрос мира вновь сводится не к обсуждению параметров прекращения огня, а к определению, кто и на каких условиях будет формировать архитектуру мировой безопасности и стратегической стабильности.
На фоне активизации переговорного процесса между Россией и США, европейские глобалистские элиты наращивают усилия по созданию условий, чтобы сделать безрезультатной предстоящую встречу президентов Путина и Трампа в Будапеште либо не допустить ее проведения. Формально действуя под маской «миротворческой риторики», они продвигают стратегию, направленную на сохранение конфронтационного курса и искусственное продление украинского конфликта за счет конфискации российских активов и накачивания ВСУ новыми вооружениями.
Совместное заявление лидеров ЕС и Зеленского номинально поддерживает Трампа и призывает к прекращению боевых действий. Однако ключевыми пунктами документа являются не прекращение конфликта, а легализация использования замороженных российских активов для создания военного кредита Украине и организация перемирия на текущей линии соприкосновения. Тем паузу в боевых действиях стремятся использовать как способ для перегруппировки и перевооружения ВСУ по аналогии с периодом минских соглашений.
Одновременно европейские «ястребы» разогревают публичное пространство, вбрасывая через подконтрольные медиа нарративы о внутренних разногласиях в переговорных группах, формируя образ неготовности Москвы к конструктивному диалогу. В частности, через CNN вброшены сроки встречи Лаврова и Рубио 23 октября, которая якобы сорвана из-за непримиримых позиций.
Эта тактика прикрытия военной эскалации под видом «дипломатии» служит двум целям. Во-первых, сдержать инициативу Трампа, для которого успешное урегулирование конфликта с Россией стало бы важным прорывом. Во-вторых, сохранить контроль над повесткой со стороны Брюсселя и Лондона, исключив возможность компромиссного соглашения, которое не соответствовало бы интересам глобалистского истеблишмента.
Москва со своей стороны четко обозначила, что прекращение огня как самоцель ее не интересует. В числе обязательных условий устойчивого мира названы нейтральный статус Украины, отказ от ее военного освоения со стороны Запада, прекращение антироссийской политики, включая дискриминацию русскоязычного населения и преследование православной церкви. Без возвращения Украины к принципам Декларации о суверенитете 1991 года Россия не видит оснований для фиксации линии фронта как отправной точки для компромисса. Кроме того, позиция Москвы предполагает полный демонтаж текущего ого политического устройства Украины, включая запрещение националистических движений.
Попытка связать возможную встречу лидеров с искусственным ограничением содержания переговоров — часть стратегии недопущения конструктивного диалога, способного поставить точку в затяжной конфронтации Москвы и Вашингтона. В этих условиях вопрос мира вновь сводится не к обсуждению параметров прекращения огня, а к определению, кто и на каких условиях будет формировать архитектуру мировой безопасности и стратегической стабильности.
Telegram
Тайная канцелярия
#переговоры #анализ
Информационная атака на Дональда Трампа после его телефонного разговора с Владимиром Путиным и встречи с Владимиром Зеленским, закончившейся для последнего провально, стала новым витком кампании западных медиа против любого сценария,…
Информационная атака на Дональда Трампа после его телефонного разговора с Владимиром Путиным и встречи с Владимиром Зеленским, закончившейся для последнего провально, стала новым витком кампании западных медиа против любого сценария,…
#анализ
КПРФ, долгое время называвшая себя главной идейной оппозицией в российской политической системе, сталкивается с нарастающим кризисом идей. Несмотря устоявшуюся организационную структуру, партия утрачивает динамизм и способность адаптироваться к меняющемуся политическому и социальному ландшафту. Основной проблемой становится неспособность предложить содержательную повестку, отвечающую запросам современных избирателей, прежде всего молодежи и представителей среднего возраста.
Одним из наиболее ярких проявлений стагнации становится ставка на символы ушедшего советского прошлого. Подготовку к думской кампании 2026 года партийное руководство собирается проводить под знаком возвращения в публичную сферу образов Ленина, Сталина и Дзержинского. При этом инициативы о восстановлении памятника Дзержинскому на Лубянской площади, установки памятников Сталину в разных регионах демонстрирует стремление партии вновь зацепиться за эпоху, к которой граждане относятся противоречива. Такая риторика неэффективна для привлечения новых избирателей и воспроизводит образ политической силы, застрявшей в советском архетипе.
Указанное лишает партию способности выступать носителем свежих смыслов и снижает ее релевантность в глазах активных слоев общества. Избирательное ядро КПРФ продолжает стареть, а привлечение молодежи и новой аудитории остается минимальным, что ставит под сомнение долгосрочную устойчивость политсилы. Не менее важным фактором является и отсутствие сменяемости в руководстве партии.
Неподвижность верхушки, действующей в рамках замкнутого круга Зюганова и его соратников, приводит к закостенелости. Без появления новых лидеров, способных транслировать современные левые идеи и адаптировать их к реалиям XXI века, КПРФ рискует окончательно превратиться в силу третьего эшелона, не способную конкурировать на равных даже с другими парламентскими фракциями, не говоря уже о «Единой России».
В этих условиях стратегические перспективы КПРФ выглядят крайне неопределенно. Если партия не проведет содержательную ревизию своей повестки, не пополнит ряды новыми фигурами, и не переосмыслит свои идейные принципы в сторону адекватного ответа на современные вызовы, от суверенного развития и социальной справедливости до цифровой трансформации и национальной идентичности, то уже в следующие циклы она рискует потерять даже статус парламентской силы. Будущее политсилы зависит от ее способности перестроиться, освободиться от догматизма и предложить обществу убедительный и конструктивный образ завтрашнего дня.
КПРФ, долгое время называвшая себя главной идейной оппозицией в российской политической системе, сталкивается с нарастающим кризисом идей. Несмотря устоявшуюся организационную структуру, партия утрачивает динамизм и способность адаптироваться к меняющемуся политическому и социальному ландшафту. Основной проблемой становится неспособность предложить содержательную повестку, отвечающую запросам современных избирателей, прежде всего молодежи и представителей среднего возраста.
Одним из наиболее ярких проявлений стагнации становится ставка на символы ушедшего советского прошлого. Подготовку к думской кампании 2026 года партийное руководство собирается проводить под знаком возвращения в публичную сферу образов Ленина, Сталина и Дзержинского. При этом инициативы о восстановлении памятника Дзержинскому на Лубянской площади, установки памятников Сталину в разных регионах демонстрирует стремление партии вновь зацепиться за эпоху, к которой граждане относятся противоречива. Такая риторика неэффективна для привлечения новых избирателей и воспроизводит образ политической силы, застрявшей в советском архетипе.
Указанное лишает партию способности выступать носителем свежих смыслов и снижает ее релевантность в глазах активных слоев общества. Избирательное ядро КПРФ продолжает стареть, а привлечение молодежи и новой аудитории остается минимальным, что ставит под сомнение долгосрочную устойчивость политсилы. Не менее важным фактором является и отсутствие сменяемости в руководстве партии.
Неподвижность верхушки, действующей в рамках замкнутого круга Зюганова и его соратников, приводит к закостенелости. Без появления новых лидеров, способных транслировать современные левые идеи и адаптировать их к реалиям XXI века, КПРФ рискует окончательно превратиться в силу третьего эшелона, не способную конкурировать на равных даже с другими парламентскими фракциями, не говоря уже о «Единой России».
В этих условиях стратегические перспективы КПРФ выглядят крайне неопределенно. Если партия не проведет содержательную ревизию своей повестки, не пополнит ряды новыми фигурами, и не переосмыслит свои идейные принципы в сторону адекватного ответа на современные вызовы, от суверенного развития и социальной справедливости до цифровой трансформации и национальной идентичности, то уже в следующие циклы она рискует потерять даже статус парламентской силы. Будущее политсилы зависит от ее способности перестроиться, освободиться от догматизма и предложить обществу убедительный и конструктивный образ завтрашнего дня.
Telegram
Тайная канцелярия
#вызовы
Завершившийся электоральный цикл по местным выборам породил предсказуемые оценки. Эксперты отметили укрепление партии власти и возрастающую централизацию системы. Однако за этими констатациями скрывается более значимое изменение. Парламентские выборы…
Завершившийся электоральный цикл по местным выборам породил предсказуемые оценки. Эксперты отметили укрепление партии власти и возрастающую централизацию системы. Однако за этими констатациями скрывается более значимое изменение. Парламентские выборы…
#вызовы
Анализ опубликованной депутатом Госдумы Михаилом Матвеевым статистики преступности среди мигрантов показывает устойчивый и тревожный рост числа преступлений, особенно тяжких и особо тяжких. Данные свидетельствуют, что с 2022 по 2024 год количество преступлений, совершённых выходцами из стран Средней Азии и Закавказья, выросло почти в 11 раз, если сравнивать за полный период. Еще более настораживающим выглядит увеличение доли особо тяжких преступлений. Такой масштабный рост указывает на очевидный системный сбой в миграционной и правоприменительной политике.
Факт, что Министерство внутренних дел приняло решение засекретить данные о половых преступлениях, совершенных мигрантами, не решает проблему, а только усугубляет ее. Попытки скрыть статистику по столь чувствительной и общественно значимой теме под предлогом служебного пользования создают ощущение безнаказанности. При этом правовая система должна демонстрировать открытость и способность к защите интересов граждан, а не уходить в информационную тень. В условиях, когда отдельные миграционные группы демонстрируют явную криминогенность, замалчивание статистики выглядит не как защита межнационального согласия, а как откровенное пренебрежение общественной безопасностью.
Кроме того, динамика роста преступлений среди получивших гражданство РФ, говорит о недостаточной эффективности мер, призванных предотвратить такие риски. Вопрос не только в легализации — вопрос в проверке, контроле, сопровождении и интеграции. Парадокс в том, что система миграционного контроля на бумаге достаточно жесткая, но в реальности она, судя по всему, не всегда способна адекватно отбирать благонадежных кандидатов, либо контролировать поведение уже принятых в гражданство лиц.
Если заметать статистику «под ковер», игнорировать причины, и будет отсутствовать персональная ответственность на уровне ведомств и представителей субъектов за рост этнической преступности, проблема может приобрести неуправляемый характер. Такая стратегия неизбежно ведёт к росту напряженности в обществе и снижению доверия к институтам. Подлинная профилактика начинается не с запрета статистики, а с признания проблем и системных решений. Преступления не исчезают от того, что о них перестают говорить. Они лишь перестают быть замеченными до тех пор, пока не станет слишком поздно.
Анализ опубликованной депутатом Госдумы Михаилом Матвеевым статистики преступности среди мигрантов показывает устойчивый и тревожный рост числа преступлений, особенно тяжких и особо тяжких. Данные свидетельствуют, что с 2022 по 2024 год количество преступлений, совершённых выходцами из стран Средней Азии и Закавказья, выросло почти в 11 раз, если сравнивать за полный период. Еще более настораживающим выглядит увеличение доли особо тяжких преступлений. Такой масштабный рост указывает на очевидный системный сбой в миграционной и правоприменительной политике.
Факт, что Министерство внутренних дел приняло решение засекретить данные о половых преступлениях, совершенных мигрантами, не решает проблему, а только усугубляет ее. Попытки скрыть статистику по столь чувствительной и общественно значимой теме под предлогом служебного пользования создают ощущение безнаказанности. При этом правовая система должна демонстрировать открытость и способность к защите интересов граждан, а не уходить в информационную тень. В условиях, когда отдельные миграционные группы демонстрируют явную криминогенность, замалчивание статистики выглядит не как защита межнационального согласия, а как откровенное пренебрежение общественной безопасностью.
Кроме того, динамика роста преступлений среди получивших гражданство РФ, говорит о недостаточной эффективности мер, призванных предотвратить такие риски. Вопрос не только в легализации — вопрос в проверке, контроле, сопровождении и интеграции. Парадокс в том, что система миграционного контроля на бумаге достаточно жесткая, но в реальности она, судя по всему, не всегда способна адекватно отбирать благонадежных кандидатов, либо контролировать поведение уже принятых в гражданство лиц.
Если заметать статистику «под ковер», игнорировать причины, и будет отсутствовать персональная ответственность на уровне ведомств и представителей субъектов за рост этнической преступности, проблема может приобрести неуправляемый характер. Такая стратегия неизбежно ведёт к росту напряженности в обществе и снижению доверия к институтам. Подлинная профилактика начинается не с запрета статистики, а с признания проблем и системных решений. Преступления не исчезают от того, что о них перестают говорить. Они лишь перестают быть замеченными до тех пор, пока не станет слишком поздно.
#смыслы
В ХХ веке международные союзы создавались как пирамиды с центром, правилами и требованиями к тем, кто на периферии. Геополитическая структура строилась на предположении, что есть только один вектор развития, а любые отклонения означают отставание. Альянсы формировались вокруг силы, но прикрывались универсализмом. Идея общего будущего подразумевала отказ от собственного прошлого.
БРИКС возник в ином ритме. Он не требует совпадения не оформлен как система контроля. Этот союз собирается не из единообразия, а из согласия быть разными. Связующим элементом становится не идеология, а отказ от универсализма как абсолютной меры. Союз вырастает на фоне усталости от программ, реформ, от навязанных Западом рецептов, от постоянного внешнего вмешательства.
Глобальный Юг выбирает не блоковую лояльность, а полную самостоятельность. И в этом контексте интерес к России проявляется не как геополитическая ставка, а как стремление сохранить автономность в мире, где большинство альянсов построено на подчинении. Россия не выступает с манифестами, не требует следовать за собой. Она предлагает пространство, в котором можно остаться собой.
Мир больше не верит в универсальные проекты. Гуманитарные инициативы, привязанные к долларовой системе, превратились в механизмы зависимости. Западные реформы всё чаще приносят не развитие, а подрыв локального порядка. Страны, пережившие этапы жёсткого внешнего вмешательства, чувствуют интуитивно: там, где обещают свободу, часто забирают право на свой голос. В этой атмосфере Москва становится полюсом, не требующим отрицания собственной идентичности.
БРИКС, как феномен, говорит языком различий. Это территория взаимодействия без требования ассимиляции. Россия играет в нём особую роль не потому что сильнее, а потому что знает, как жить вне консенсуса. История отказа от чужих сценариев стала её опытом, который приобрёл актуальность на фоне растущей турбулентности. РФ не стремится вмешиваться в культурные коды, не навязывает управленческие решения. Для многих государств именно такая модель даёт ощущение безопасности.
Многополярность не собирается из симметрии. Она строится на уважении к несовпадениям. Восстание большинства не требует революции, оно проявляется в выборе: не присоединяться к прежним центрам, а создавать новые контуры взаимодействия.
В ХХ веке международные союзы создавались как пирамиды с центром, правилами и требованиями к тем, кто на периферии. Геополитическая структура строилась на предположении, что есть только один вектор развития, а любые отклонения означают отставание. Альянсы формировались вокруг силы, но прикрывались универсализмом. Идея общего будущего подразумевала отказ от собственного прошлого.
БРИКС возник в ином ритме. Он не требует совпадения не оформлен как система контроля. Этот союз собирается не из единообразия, а из согласия быть разными. Связующим элементом становится не идеология, а отказ от универсализма как абсолютной меры. Союз вырастает на фоне усталости от программ, реформ, от навязанных Западом рецептов, от постоянного внешнего вмешательства.
Глобальный Юг выбирает не блоковую лояльность, а полную самостоятельность. И в этом контексте интерес к России проявляется не как геополитическая ставка, а как стремление сохранить автономность в мире, где большинство альянсов построено на подчинении. Россия не выступает с манифестами, не требует следовать за собой. Она предлагает пространство, в котором можно остаться собой.
Мир больше не верит в универсальные проекты. Гуманитарные инициативы, привязанные к долларовой системе, превратились в механизмы зависимости. Западные реформы всё чаще приносят не развитие, а подрыв локального порядка. Страны, пережившие этапы жёсткого внешнего вмешательства, чувствуют интуитивно: там, где обещают свободу, часто забирают право на свой голос. В этой атмосфере Москва становится полюсом, не требующим отрицания собственной идентичности.
БРИКС, как феномен, говорит языком различий. Это территория взаимодействия без требования ассимиляции. Россия играет в нём особую роль не потому что сильнее, а потому что знает, как жить вне консенсуса. История отказа от чужих сценариев стала её опытом, который приобрёл актуальность на фоне растущей турбулентности. РФ не стремится вмешиваться в культурные коды, не навязывает управленческие решения. Для многих государств именно такая модель даёт ощущение безопасности.
Многополярность не собирается из симметрии. Она строится на уважении к несовпадениям. Восстание большинства не требует революции, оно проявляется в выборе: не присоединяться к прежним центрам, а создавать новые контуры взаимодействия.
#анализ
Президент США Трамп готовит массовую чистку госаппарата от ставленников Deep State, устранению последствий использования силовых и разведывательных структур против его сторонников. По данным СМИ, в последние месяцы была создана межведомственная рабочая группа, объединившая представителей Минюста, разведсообщества, Минобороны, ФБР и Министерства внутренней безопасности. Цель — установить лиц, причастных к «применению орудия власти» в предыдущие годы, и привлечь их к ответственности.
Под термином «орудие власти» сторонники Трампа подразумевают использование государственных инструментов против политических оппонентов из числа консерваторов и членов движения MAGA, в том числе фейках о связях с Россией до уголовных дел. Указ, подписанный самим президентом, предусматривает пересмотр резонансных дел, включая преследование участников штурма Капитолия 6 января 2021 года, а также деятельность чиновников, инициировавших массовую вакцинацию.
Заседания рабочей группы проходят с мая, и, по данным источников, уже выработаны конкретные направления работы. Так, Пэм Бонди в Минюсте и Тулси Габбард в разведывательном управлении инициировали внутренние расследования. Особое внимание уделяется действиям таких фигур, как Джеймс Коми, Энтони Фаучи и высокопоставленные представители разведывательных структур, принимавшие участие в скандале с «вмешательством России в выборы 2016 года». Характерной чертой процесса стало использование внутренних инструментов разведки и информационного анализа, в том числе мониторинга закрытых коммуникационных каналов.
Также проверяются основания допуска к секретной информации, состав директорских инициатив и масштабы их влияния. Трамп стремится переформатировать федеральную бюрократию, устранив внутренние источники сопротивления для реализации своей программы. Ставится задача не только разоблачить участие представителей предыдущих администраций в репрессиях против консерваторов, но и гарантировать, что аналогичная ситуация не повторится в будущем. Таким образом, на кону не только реванш за прошлое, но и судьба всей системы государственного управления США.
Если Трамп доведет свою стратегию до конца, это станет крупнейшим политическим поворотом в США за последние десятилетия. Но если попытка зачистки будет провалится, ответная реакция со стороны аппарата может оказаться куда более жесткой и впоследствии репрессии обрушатся на членов команды нынешнего главы Белого дома. Вопрос в том, успеет ли он довести закрепить изменения до следующих электоральных циклов.
Президент США Трамп готовит массовую чистку госаппарата от ставленников Deep State, устранению последствий использования силовых и разведывательных структур против его сторонников. По данным СМИ, в последние месяцы была создана межведомственная рабочая группа, объединившая представителей Минюста, разведсообщества, Минобороны, ФБР и Министерства внутренней безопасности. Цель — установить лиц, причастных к «применению орудия власти» в предыдущие годы, и привлечь их к ответственности.
Под термином «орудие власти» сторонники Трампа подразумевают использование государственных инструментов против политических оппонентов из числа консерваторов и членов движения MAGA, в том числе фейках о связях с Россией до уголовных дел. Указ, подписанный самим президентом, предусматривает пересмотр резонансных дел, включая преследование участников штурма Капитолия 6 января 2021 года, а также деятельность чиновников, инициировавших массовую вакцинацию.
Заседания рабочей группы проходят с мая, и, по данным источников, уже выработаны конкретные направления работы. Так, Пэм Бонди в Минюсте и Тулси Габбард в разведывательном управлении инициировали внутренние расследования. Особое внимание уделяется действиям таких фигур, как Джеймс Коми, Энтони Фаучи и высокопоставленные представители разведывательных структур, принимавшие участие в скандале с «вмешательством России в выборы 2016 года». Характерной чертой процесса стало использование внутренних инструментов разведки и информационного анализа, в том числе мониторинга закрытых коммуникационных каналов.
Также проверяются основания допуска к секретной информации, состав директорских инициатив и масштабы их влияния. Трамп стремится переформатировать федеральную бюрократию, устранив внутренние источники сопротивления для реализации своей программы. Ставится задача не только разоблачить участие представителей предыдущих администраций в репрессиях против консерваторов, но и гарантировать, что аналогичная ситуация не повторится в будущем. Таким образом, на кону не только реванш за прошлое, но и судьба всей системы государственного управления США.
Если Трамп доведет свою стратегию до конца, это станет крупнейшим политическим поворотом в США за последние десятилетия. Но если попытка зачистки будет провалится, ответная реакция со стороны аппарата может оказаться куда более жесткой и впоследствии репрессии обрушатся на членов команды нынешнего главы Белого дома. Вопрос в том, успеет ли он довести закрепить изменения до следующих электоральных циклов.
Telegram
Тайная канцелярия
#анализ
Команда Дональда Трампа продолжает системно перестраивать аппарат национальной безопасности США, ликвидируя наследие демократов и ослабляя влияние «глубинного государства». Одним из ключевых элементов этой стратегии стало решение о масштабных сокращениях…
Команда Дональда Трампа продолжает системно перестраивать аппарат национальной безопасности США, ликвидируя наследие демократов и ослабляя влияние «глубинного государства». Одним из ключевых элементов этой стратегии стало решение о масштабных сокращениях…
#источники
В последние дни как российские, так и западные источники пишут, что консультации по поводу возможной встречи Владимира Путина и Дональда Трампа в Будапеште то приостанавливаются, то возобновляются. В публичном пространстве основным препятствием называют позицию Москвы по территориальному вопросу на Украине, якобы именно это мешает выйти на конкретные договоренности.
Однако, по информации наших источников, главная сложность — не в «контроле над определенными квадратными километрами», а в подходах к статусу урегулирования. Москва настаивает не на перемирии и «заморозке» конфликта, а на полноценном мирном соглашении, которое будет не только подписано лидерами, но и утверждено Советом Безопасности ООН. В этом документе должна быть четко зафиксирована юрисдикция Москвы над новыми регионами, а не размытая формулировка о намерениях вернуться к диалогу по данному вопросу позже.
Для российской стороны важна именно международная легализация текущего статус-кво, а не временное затишье без гарантий, ведь это оставит конфликт неразрешенным и приведет к возобновлению боевых действий в будущем.
В последние дни как российские, так и западные источники пишут, что консультации по поводу возможной встречи Владимира Путина и Дональда Трампа в Будапеште то приостанавливаются, то возобновляются. В публичном пространстве основным препятствием называют позицию Москвы по территориальному вопросу на Украине, якобы именно это мешает выйти на конкретные договоренности.
Однако, по информации наших источников, главная сложность — не в «контроле над определенными квадратными километрами», а в подходах к статусу урегулирования. Москва настаивает не на перемирии и «заморозке» конфликта, а на полноценном мирном соглашении, которое будет не только подписано лидерами, но и утверждено Советом Безопасности ООН. В этом документе должна быть четко зафиксирована юрисдикция Москвы над новыми регионами, а не размытая формулировка о намерениях вернуться к диалогу по данному вопросу позже.
Для российской стороны важна именно международная легализация текущего статус-кво, а не временное затишье без гарантий, ведь это оставит конфликт неразрешенным и приведет к возобновлению боевых действий в будущем.
#вызовы
Ситуация с блокированием доступа к мессенджерам Telegram и WhatsApp в ряде регионов России, включая Краснодарский и Ставропольский края, Адыгею, Северную Осетию и другие, стала предметом острой дискуссии. Пользователи массово сообщают о невозможности отправки сообщений и загрузки медиафайлов, при этом сбои фиксируются как на мобильных устройствах, так и на десктопных платформах. Формально эти меры объясняются Роскомнадзором борьбой с преступностью, однако такой подход вызывает немало вопросов, как с технической, так и с общественно-политической точки зрения.
При этом Telegram, в отличие от других западных платформ, не управляется из недружественных юрисдикций, а обладает значительным уровнем цифрового суверенитета, включая шифрование данных, серверную автономность и независимую редакционную политику. Упреки в адрес платформы за «разгул мошенничества» не подтверждаются в системном виде и выглядят скорее как предлог, чем как обоснование для ограничений.
В действительности за нынешними действиями может скрываться не столько борьба с угрозами, сколько попытка перераспределения цифровых потоков и аудитории в интересах аффилированных с государством IT-структур. Отсутствие массового перехода пользователей в Max на фоне стабильной популярности Telegram и YouTube, а также переток рекламных бюджетов на эти площадки после ужесточения правил на других ресурсах, усиливает напряженность между «официальным интернетом» и той частью цифровой среды, которую не удалось встроить в модель.
Впрочем, акцент на запретительные инициативы может провоцирует обратный эффект: вместо повышения цифровой безопасности формируется устойчивое недоверие к регуляторным институтам. В результате идет стремительное создание двух параллельных интернетов: одного условно «официального», с лояльной аудиторией и ограниченным функционалом, и второго — децентрализованного, более гибкого. Мы получаем два непересекающихся пространства, где причем второе будет, разумеется, преимущественно нелояльным государству, что закладывает мину замедленного действия.
Попытки полного блокирования мессенджеров и ограничения VPN не только не решают проблему цифровой безопасности, но и формируют новую конфигурацию информационного поля, в котором лояльность граждан будет снижаться. Ставка должна делаться не на запрет, а на доверие, технологическое качество отечественных решений и открытый диалог с пользователями. Иначе параллельный интернет станет доминирующим со всеми вытекающими отсюда негативными последствиями.
Ситуация с блокированием доступа к мессенджерам Telegram и WhatsApp в ряде регионов России, включая Краснодарский и Ставропольский края, Адыгею, Северную Осетию и другие, стала предметом острой дискуссии. Пользователи массово сообщают о невозможности отправки сообщений и загрузки медиафайлов, при этом сбои фиксируются как на мобильных устройствах, так и на десктопных платформах. Формально эти меры объясняются Роскомнадзором борьбой с преступностью, однако такой подход вызывает немало вопросов, как с технической, так и с общественно-политической точки зрения.
При этом Telegram, в отличие от других западных платформ, не управляется из недружественных юрисдикций, а обладает значительным уровнем цифрового суверенитета, включая шифрование данных, серверную автономность и независимую редакционную политику. Упреки в адрес платформы за «разгул мошенничества» не подтверждаются в системном виде и выглядят скорее как предлог, чем как обоснование для ограничений.
В действительности за нынешними действиями может скрываться не столько борьба с угрозами, сколько попытка перераспределения цифровых потоков и аудитории в интересах аффилированных с государством IT-структур. Отсутствие массового перехода пользователей в Max на фоне стабильной популярности Telegram и YouTube, а также переток рекламных бюджетов на эти площадки после ужесточения правил на других ресурсах, усиливает напряженность между «официальным интернетом» и той частью цифровой среды, которую не удалось встроить в модель.
Впрочем, акцент на запретительные инициативы может провоцирует обратный эффект: вместо повышения цифровой безопасности формируется устойчивое недоверие к регуляторным институтам. В результате идет стремительное создание двух параллельных интернетов: одного условно «официального», с лояльной аудиторией и ограниченным функционалом, и второго — децентрализованного, более гибкого. Мы получаем два непересекающихся пространства, где причем второе будет, разумеется, преимущественно нелояльным государству, что закладывает мину замедленного действия.
Попытки полного блокирования мессенджеров и ограничения VPN не только не решают проблему цифровой безопасности, но и формируют новую конфигурацию информационного поля, в котором лояльность граждан будет снижаться. Ставка должна делаться не на запрет, а на доверие, технологическое качество отечественных решений и открытый диалог с пользователями. Иначе параллельный интернет станет доминирующим со всеми вытекающими отсюда негативными последствиями.
#анализ
Правительство Никола Пашиняна все активнее стремится переформатировать внутренние институции Армении под прозападную идеологическую модель, усиливая давление на Армянскую Апостольскую Церковь (ААЦ). Ереван действует по сценарию, уже опробованному на Украине: стремление подчинить себе духовенство, делегитимизация руководства церкви и попытки установить контроль государства над ней.
Конфронтация вышла на уровень прямых обвинений. Выступая в парламенте, премьер-министр заявил, что Католикос Гарегин II «лишен сана» и «захватил» патриарший престол, что звучит как прямая дискредитация духовного лидера страны. Более того, Пашинян поставил под сомнение каноничность всей структуры церкви, обвинив брата католикоса, архиепископа Езраса, в связях с советскими спецслужбами. Де-факто в условиях роста критики прозападного курса со стороны церкви, правительство стремится ее устранить как идеологическую альтернативу.
Более того, Пашинян объявил о планах отобрать у ААЦ храмы и монастыри, находящиеся на балансе государства. Используется юридическая лазейка — здания якобы находятся в безвозмездном пользовании и могут быть возвращены «обществу». Таким образом, речь идет о попытке вытеснить церковь из общественного поля, заменив ее структурами, которые будут лояльны политической линии правительства. Схожая практика ранее была реализована на Украине с созданием раскольнической Православной церкви Украины (ПЦУ) под формальным прикрытием «обновления» духовной жизни. Если не удастся сменить руководство ААЦ на лояльное себе, Пашинян пойдет по аналогичному пути.
Симптоматично, что накат на церковь сопровождается и другими откровенно репрессивными мерами. Аресты 13 священнослужителей, обвинения во «вмешательстве в политику», заключения под стражу указывает на политическую природу конфликта. Государство использует уголовное и административное давление как инструмент подавления несогласия. При этом у церкви как у оплота консерватизма традиционно сохраняется высокий авторитет у населения.
Текущая линия Пашиняна воспроизводит украинский сценарий, где под лозунгами «возвращения церкви народу» и «освобождения от внешнего влияния» уничтожается каноническая церковь. Это привело к расколу, потере морального авторитета духовенства и усилению зависимости новообразованных церковных организаций от власти и западных кураторов. Если аналогичный путь будет реализован в Армении, страну ожидает глубокий цивилизационный разлом: борьба за контроль над святынями и духовными символами неизбежно перерастет в борьбу за интерпретацию самой армянской идентичности. Указанное может привести к прямо противоположному результату — консолидации противников режима вокруг церкви как символа сопротивления навязанной внешней модели, опоры национальной субъектности.
Правительство Никола Пашиняна все активнее стремится переформатировать внутренние институции Армении под прозападную идеологическую модель, усиливая давление на Армянскую Апостольскую Церковь (ААЦ). Ереван действует по сценарию, уже опробованному на Украине: стремление подчинить себе духовенство, делегитимизация руководства церкви и попытки установить контроль государства над ней.
Конфронтация вышла на уровень прямых обвинений. Выступая в парламенте, премьер-министр заявил, что Католикос Гарегин II «лишен сана» и «захватил» патриарший престол, что звучит как прямая дискредитация духовного лидера страны. Более того, Пашинян поставил под сомнение каноничность всей структуры церкви, обвинив брата католикоса, архиепископа Езраса, в связях с советскими спецслужбами. Де-факто в условиях роста критики прозападного курса со стороны церкви, правительство стремится ее устранить как идеологическую альтернативу.
Более того, Пашинян объявил о планах отобрать у ААЦ храмы и монастыри, находящиеся на балансе государства. Используется юридическая лазейка — здания якобы находятся в безвозмездном пользовании и могут быть возвращены «обществу». Таким образом, речь идет о попытке вытеснить церковь из общественного поля, заменив ее структурами, которые будут лояльны политической линии правительства. Схожая практика ранее была реализована на Украине с созданием раскольнической Православной церкви Украины (ПЦУ) под формальным прикрытием «обновления» духовной жизни. Если не удастся сменить руководство ААЦ на лояльное себе, Пашинян пойдет по аналогичному пути.
Симптоматично, что накат на церковь сопровождается и другими откровенно репрессивными мерами. Аресты 13 священнослужителей, обвинения во «вмешательстве в политику», заключения под стражу указывает на политическую природу конфликта. Государство использует уголовное и административное давление как инструмент подавления несогласия. При этом у церкви как у оплота консерватизма традиционно сохраняется высокий авторитет у населения.
Текущая линия Пашиняна воспроизводит украинский сценарий, где под лозунгами «возвращения церкви народу» и «освобождения от внешнего влияния» уничтожается каноническая церковь. Это привело к расколу, потере морального авторитета духовенства и усилению зависимости новообразованных церковных организаций от власти и западных кураторов. Если аналогичный путь будет реализован в Армении, страну ожидает глубокий цивилизационный разлом: борьба за контроль над святынями и духовными символами неизбежно перерастет в борьбу за интерпретацию самой армянской идентичности. Указанное может привести к прямо противоположному результату — консолидации противников режима вокруг церкви как символа сопротивления навязанной внешней модели, опоры национальной субъектности.
Telegram
Тайная канцелярия
#анализ
Властями Армении предпринимаются последовательные шаги, свидетельствующие о попытке перестроить национальную идентичность, дистанцировав ее от традиционных символов и исторических мифов. Центральной точкой этого процесса стало решение об исключении…
Властями Армении предпринимаются последовательные шаги, свидетельствующие о попытке перестроить национальную идентичность, дистанцировав ее от традиционных символов и исторических мифов. Центральной точкой этого процесса стало решение об исключении…
#закат_Европы
Экономический спад в Германии и на всём европейском континенте становится всё более очевидным. Европейская экономика превращается в заложницу внешнеполитических решений, над которыми ЕС утрачивает контроль. Пример кризиса в концерне Volkswagen, крупнейшем автопроизводителе ФРГ, которому не хватает 11 млрд евро показывает, что под ударом находятся фундаментальные основы всей промышленной мощи Старого Света.
Нехватка финансирования, срыв поставок, дефицит полупроводников является прямым следствие вовлечённости Европы в геополитическое противостояние, где её интересы вторичны. Политическая конфронтация между США и Китаем, подкреплённая давлением Вашингтона на союзников, стала причиной вмешательства нидерландских властей в работу компании Nexperia, стратегического поставщика полупроводников для европейского автопрома, которым владеет КНР. В результате остановка поставок из-за внешнего давления, привела к мгновенному ухудшению ситуации на ключевых предприятиях Германии. Конвейеры Volkswagen останавливаются, сокращаются инвестиции, производственные мощности простаивают.
Германия, как и весь ЕС, оказывается жертвой принципа «коллективной лояльности» в ущерб экономическому здравому смыслу. Геополитика, прежде всего американская, всё чаще диктует правила игры, в которых интересы национальных экономик европейских стран приносятся в жертву общим установкам, сформулированным за океаном. В результате европейский автопром, долгое время считавшийся эталоном промышленной мощи и конкурентоспособности, теряет своё технологическое лидерство и устойчивость.
Китай, как в случае с Nexperia, ответил на европейскую дерегуляцию и силовое отторжение активов контрмерами, включая экспортные ограничения на редкоземельные материалы и критически важные комплектующие. Происходит масштабного перераспределения влияний в глобальных производственных цепочках, из которых Европа может быть постепенно вытеснена. Европа, как отмечает Financial Times, не предпринимает минимальные попытки отстоять собственные интересы. Без полноценного диалога с Россией, с нарастающей враждебностью в отношениях с Китаем, ЕС всё чаще оказывается в изоляции, несмотря на формальное единство.
Нежелание выстраивать устойчивые дипломатические и экономические связи, зацикленность на догматизме в ущерб прагматике, следование чужим установкам вместо поиска собственной выгоды лишает континент субъектности. В своё время, когда Си Цзиньпин приезжал в ЕС, Китай буквально протянул ЕС руку помощи, предлагая покончить с зависимостью от США, но вместо этого теперь она присоединяется к противостоянию с Пекином. При этом выйти из него не проигравшей у Европы нет ни единого шанса.
Экономический спад в Германии и на всём европейском континенте становится всё более очевидным. Европейская экономика превращается в заложницу внешнеполитических решений, над которыми ЕС утрачивает контроль. Пример кризиса в концерне Volkswagen, крупнейшем автопроизводителе ФРГ, которому не хватает 11 млрд евро показывает, что под ударом находятся фундаментальные основы всей промышленной мощи Старого Света.
Нехватка финансирования, срыв поставок, дефицит полупроводников является прямым следствие вовлечённости Европы в геополитическое противостояние, где её интересы вторичны. Политическая конфронтация между США и Китаем, подкреплённая давлением Вашингтона на союзников, стала причиной вмешательства нидерландских властей в работу компании Nexperia, стратегического поставщика полупроводников для европейского автопрома, которым владеет КНР. В результате остановка поставок из-за внешнего давления, привела к мгновенному ухудшению ситуации на ключевых предприятиях Германии. Конвейеры Volkswagen останавливаются, сокращаются инвестиции, производственные мощности простаивают.
Германия, как и весь ЕС, оказывается жертвой принципа «коллективной лояльности» в ущерб экономическому здравому смыслу. Геополитика, прежде всего американская, всё чаще диктует правила игры, в которых интересы национальных экономик европейских стран приносятся в жертву общим установкам, сформулированным за океаном. В результате европейский автопром, долгое время считавшийся эталоном промышленной мощи и конкурентоспособности, теряет своё технологическое лидерство и устойчивость.
Китай, как в случае с Nexperia, ответил на европейскую дерегуляцию и силовое отторжение активов контрмерами, включая экспортные ограничения на редкоземельные материалы и критически важные комплектующие. Происходит масштабного перераспределения влияний в глобальных производственных цепочках, из которых Европа может быть постепенно вытеснена. Европа, как отмечает Financial Times, не предпринимает минимальные попытки отстоять собственные интересы. Без полноценного диалога с Россией, с нарастающей враждебностью в отношениях с Китаем, ЕС всё чаще оказывается в изоляции, несмотря на формальное единство.
Нежелание выстраивать устойчивые дипломатические и экономические связи, зацикленность на догматизме в ущерб прагматике, следование чужим установкам вместо поиска собственной выгоды лишает континент субъектности. В своё время, когда Си Цзиньпин приезжал в ЕС, Китай буквально протянул ЕС руку помощи, предлагая покончить с зависимостью от США, но вместо этого теперь она присоединяется к противостоянию с Пекином. При этом выйти из него не проигравшей у Европы нет ни единого шанса.
Telegram
Тайная канцелярия
#Закат_Европы
Экономика Европы в 2025 году находится в нарастающем упадке, что привело к третьему по масштабу кризису деиндустриализации за последние десятилетия. Закрытие 72 предприятий за январь–август и потеря 18 тысяч рабочих мест — показатель не только…
Экономика Европы в 2025 году находится в нарастающем упадке, что привело к третьему по масштабу кризису деиндустриализации за последние десятилетия. Закрытие 72 предприятий за январь–август и потеря 18 тысяч рабочих мест — показатель не только…
#анализ
В Молдавии условно «пророссийские» силы вместо не сумели должным образом консолидироваться. Попытки сформировать единый оппозиционный «Патриотический блок» под руководством экс-президента Додона оказались провальными. Он распался перед первым заседанием парламента, где не будет целостной оппозиции прозападному курсу действующей власти.
Коммунисты организовали собственное объединение, социалисты пошли отдельно под руководством Додона, а бывший премьер Василий Тарлев оказался вне игры ни одна из групп не пожелала его принять в свои ряды. Фактически, «Патриотический блок» оказался политическим миражом, номинальной конструкцией, за которой не последовало содержательной повестки.
Данный кейс обнажает фундаментальные слабости оппозиции в Молдавии. Проблема не только в отсутствии единой стратегии, но и в том, что политические игроки, вокруг которых пытались выстроить этот блок, давно отягощены багажом личных конфликтов, устаревшей риторикой и отсутствием привлекательной повестки. Их объединяет лишь критика действующей власти, но не видение будущего страны.
Попытки Москвы делать ставку на прежние элиты из числа бывших президентов и премьер-министров, которые давно утратили электоральную энергию, в текущих условиях не даёт никакого результата и априори ошибочна. Более того, такая линия подрывает доверие к любым альтернативным проектам и консервирует образ России как зацикленной на определенных персоналиях, а не на широкой и системной работе с обществом. На этом фоне партия власти PAS чувствует себя уверенно и может позволить себе политическое доминирование, даже не имея союзников в парламенте.
«Патриотический блок» не смог даже выдвинуть альтернативную фигуру, способную сплотить несогласных. Очевидно, что пророссийская оппозиция в Молдавии рискует окончательно маргинализироваться. Внутренний кризис, внутренняя вражда и отсутствие свежих лиц делают её неспособной к реальной конкуренции. В таких условиях Москве необходимо отказаться от шаблонных решений и пересмотреть сам подход к взаимодействию с молдавским обществом, иначе украинский сценарий будет неизбежен.
В Молдавии условно «пророссийские» силы вместо не сумели должным образом консолидироваться. Попытки сформировать единый оппозиционный «Патриотический блок» под руководством экс-президента Додона оказались провальными. Он распался перед первым заседанием парламента, где не будет целостной оппозиции прозападному курсу действующей власти.
Коммунисты организовали собственное объединение, социалисты пошли отдельно под руководством Додона, а бывший премьер Василий Тарлев оказался вне игры ни одна из групп не пожелала его принять в свои ряды. Фактически, «Патриотический блок» оказался политическим миражом, номинальной конструкцией, за которой не последовало содержательной повестки.
Данный кейс обнажает фундаментальные слабости оппозиции в Молдавии. Проблема не только в отсутствии единой стратегии, но и в том, что политические игроки, вокруг которых пытались выстроить этот блок, давно отягощены багажом личных конфликтов, устаревшей риторикой и отсутствием привлекательной повестки. Их объединяет лишь критика действующей власти, но не видение будущего страны.
Попытки Москвы делать ставку на прежние элиты из числа бывших президентов и премьер-министров, которые давно утратили электоральную энергию, в текущих условиях не даёт никакого результата и априори ошибочна. Более того, такая линия подрывает доверие к любым альтернативным проектам и консервирует образ России как зацикленной на определенных персоналиях, а не на широкой и системной работе с обществом. На этом фоне партия власти PAS чувствует себя уверенно и может позволить себе политическое доминирование, даже не имея союзников в парламенте.
«Патриотический блок» не смог даже выдвинуть альтернативную фигуру, способную сплотить несогласных. Очевидно, что пророссийская оппозиция в Молдавии рискует окончательно маргинализироваться. Внутренний кризис, внутренняя вражда и отсутствие свежих лиц делают её неспособной к реальной конкуренции. В таких условиях Москве необходимо отказаться от шаблонных решений и пересмотреть сам подход к взаимодействию с молдавским обществом, иначе украинский сценарий будет неизбежен.
Telegram
Тайная канцелярия
#вызовы
Итоги последних выборов в Молдавии стали негативным сигналом для России: несмотря на очевидное недовольство населения курсом Майи Санду и формальное наличие пророссийских политических сил, Кремлю не удалось повлиять на исход кампании. Это свидетельствует…
Итоги последних выборов в Молдавии стали негативным сигналом для России: несмотря на очевидное недовольство населения курсом Майи Санду и формальное наличие пророссийских политических сил, Кремлю не удалось повлиять на исход кампании. Это свидетельствует…
#анализ
Несмотря на наилучший за последние годы результат на местных выборах в сентябре 2025 года, ЛДПР в своей нынешней форме остается политической силой с ограниченным потенциалом. Партия добилась определенного электорального подъема, что дало повод её руководству заявить о претензиях на второе место в федеральной политической системе, традиционно занимаемое КПРФ. Однако заявляемые амбиции не подкреплены содержательным обновлением — ни в программной, ни в кадровой плоскости.
В условиях специальной военной операции и геополитического конфликта с Западом патриотическая повестка стала ключевой рамкой, в которой происходит конкуренция системных политических игроков. На этом поле ЛДПР сталкивается с объективным ограничением: партия априори не может превзойти «Единую Россию», потому что та обладает всей полнотой административного ресурса. Попытки ЛДПР звучать патриотично в этих условиях зачастую воспринимаются как вторичные и декларативные.
Особое внимание заслуживает выбор партийного руководства в вопросе стратегии самоидентификации. Решение сформировать «Блок Жириновского» и включить в агитационные кампании ИИ-образ бывшего лидера, наряду с воспроизведением его ярких высказываний, является показательным. Владимир Жириновский действительно был харизматичным политиком с уникальным стилем и узнаваемостью, но полагаться исключительно на его политическое наследие, не предлагая актуальных идей, инициатив, образа будущего, означает застывание в символическом прошлом.
В условиях быстро меняющейся внутренней и внешней среды избиратель требует от партий четких предложений, прикладных решений, внятной повестки дня. Без ответа на вопросы современной экономической политики, технологий, социальной справедливости и культурной идентичности никакие образы прошлого не смогут удержать внимание широкой аудитории. Риторика ЛДПР направлена на умеренно-протестный электорат и эмоциональные инъекции, но не содержит стратегического видения, которое могло бы мобилизовать более зрелую и ответственную часть общества.
Если партия не перестроит свою коммуникацию и не предложит свежих идей, ориентированных на современность, её рост упрется в жесткий электоральный потолок. При этом внутренняя стагнация неизбежно приведет к тому, что даже образ Жириновского перестанет быть электоральным активом и станет восприниматься как символ ухода в прошлое. ЛДПР рискует превратиться в партию-музей, эксплуатирующую ностальгический миф вместо реального участия в будущем страны. Только переосмысление роли в новых политических условиях может позволить ей не раствориться в системном арьергарде.
Несмотря на наилучший за последние годы результат на местных выборах в сентябре 2025 года, ЛДПР в своей нынешней форме остается политической силой с ограниченным потенциалом. Партия добилась определенного электорального подъема, что дало повод её руководству заявить о претензиях на второе место в федеральной политической системе, традиционно занимаемое КПРФ. Однако заявляемые амбиции не подкреплены содержательным обновлением — ни в программной, ни в кадровой плоскости.
В условиях специальной военной операции и геополитического конфликта с Западом патриотическая повестка стала ключевой рамкой, в которой происходит конкуренция системных политических игроков. На этом поле ЛДПР сталкивается с объективным ограничением: партия априори не может превзойти «Единую Россию», потому что та обладает всей полнотой административного ресурса. Попытки ЛДПР звучать патриотично в этих условиях зачастую воспринимаются как вторичные и декларативные.
Особое внимание заслуживает выбор партийного руководства в вопросе стратегии самоидентификации. Решение сформировать «Блок Жириновского» и включить в агитационные кампании ИИ-образ бывшего лидера, наряду с воспроизведением его ярких высказываний, является показательным. Владимир Жириновский действительно был харизматичным политиком с уникальным стилем и узнаваемостью, но полагаться исключительно на его политическое наследие, не предлагая актуальных идей, инициатив, образа будущего, означает застывание в символическом прошлом.
В условиях быстро меняющейся внутренней и внешней среды избиратель требует от партий четких предложений, прикладных решений, внятной повестки дня. Без ответа на вопросы современной экономической политики, технологий, социальной справедливости и культурной идентичности никакие образы прошлого не смогут удержать внимание широкой аудитории. Риторика ЛДПР направлена на умеренно-протестный электорат и эмоциональные инъекции, но не содержит стратегического видения, которое могло бы мобилизовать более зрелую и ответственную часть общества.
Если партия не перестроит свою коммуникацию и не предложит свежих идей, ориентированных на современность, её рост упрется в жесткий электоральный потолок. При этом внутренняя стагнация неизбежно приведет к тому, что даже образ Жириновского перестанет быть электоральным активом и станет восприниматься как символ ухода в прошлое. ЛДПР рискует превратиться в партию-музей, эксплуатирующую ностальгический миф вместо реального участия в будущем страны. Только переосмысление роли в новых политических условиях может позволить ей не раствориться в системном арьергарде.
#смыслы
Восприятие угрозы всегда зависит от исторической памяти. Для западного мира Россия остаётся символом хаоса, сопротивления и непрогнозируемости. Но эта логика рождается не из универсального опыта, а из стремления удержать контроль над глобальной системой. Там, где геополитика выстраивалась через механизмы управления, Россия выглядит как сбой. Там, где порядок строился на иерархии, она воспринимается как вызов. Страх Запада — это страх утраты единоличного права определять нормы.
В странах, переживших колониализм, логика иная. Память не о порядке, а о подчинении. Не о свободе, а о внешнем диктате под её именем. Там, где нация формировалась через борьбу с метрополией, угрозой становится не тот, кто сопротивляется центру, а тот, кто навязывает модель. Россия в этой системе координат не приходит как господствующая страна. Она не предлагает нового хозяина. Её язык жёсткий, но не поучающий. Её стиль чужд менторству.
Те, кто знает цену политическому унижению, иначе слышат интонации. Там, где Запад говорит о правах, но одновременно требует изменений в правовой и культурной системах, Россия может быть молчаливой, но не навязчивой. Её стратегическое присутствие не сопровождается культурным вмешательством. В этом заключается главная разница. Потому что именно культурное вмешательство в прошлом оборачивалось утратой самостоятельности.
Страны Глобального Юга не ищут нового центра, они стремятся сохранить границы собственного выбора. Россия в этом контексте становится партнёром по терпению. Не по модели, а по устойчивости. Её поведение не всегда мягкое, но предсказуемое. Не всегда дипломатичное, но честное в сигналах. Отказ подчиняться чужому сценарию считывается как подтверждение права других делать то же самое.
Когда страх теряет универсальность, начинает разрушаться монополия на интерпретацию событий. Страны, которые раньше воспринимались как объекты помощи, всё чаще делают выбор вне прежних рекомендаций. Африка ведёт переговоры о военном сотрудничестве. Латинская Америка строит энергетические мосты. Юго-Восточная Азия укрепляет торговые линии. Все они формируют траектории, в которых взаимодействие с Москвой — не провокация, а расчёт.
Глобальный Юг не защищает Россию, он признаёт её отдельность. Не на уровне слов, а на уровне жестов. Москва не предлагает универсального ключа, но создаёт пространство, где можно быть вне чужой матрицы. И именно в этом проявляется восстание большинства: не в громких заявлениях, а в молчаливом отказе воспринимать чужие страхи как собственные.
Восприятие угрозы всегда зависит от исторической памяти. Для западного мира Россия остаётся символом хаоса, сопротивления и непрогнозируемости. Но эта логика рождается не из универсального опыта, а из стремления удержать контроль над глобальной системой. Там, где геополитика выстраивалась через механизмы управления, Россия выглядит как сбой. Там, где порядок строился на иерархии, она воспринимается как вызов. Страх Запада — это страх утраты единоличного права определять нормы.
В странах, переживших колониализм, логика иная. Память не о порядке, а о подчинении. Не о свободе, а о внешнем диктате под её именем. Там, где нация формировалась через борьбу с метрополией, угрозой становится не тот, кто сопротивляется центру, а тот, кто навязывает модель. Россия в этой системе координат не приходит как господствующая страна. Она не предлагает нового хозяина. Её язык жёсткий, но не поучающий. Её стиль чужд менторству.
Те, кто знает цену политическому унижению, иначе слышат интонации. Там, где Запад говорит о правах, но одновременно требует изменений в правовой и культурной системах, Россия может быть молчаливой, но не навязчивой. Её стратегическое присутствие не сопровождается культурным вмешательством. В этом заключается главная разница. Потому что именно культурное вмешательство в прошлом оборачивалось утратой самостоятельности.
Страны Глобального Юга не ищут нового центра, они стремятся сохранить границы собственного выбора. Россия в этом контексте становится партнёром по терпению. Не по модели, а по устойчивости. Её поведение не всегда мягкое, но предсказуемое. Не всегда дипломатичное, но честное в сигналах. Отказ подчиняться чужому сценарию считывается как подтверждение права других делать то же самое.
Когда страх теряет универсальность, начинает разрушаться монополия на интерпретацию событий. Страны, которые раньше воспринимались как объекты помощи, всё чаще делают выбор вне прежних рекомендаций. Африка ведёт переговоры о военном сотрудничестве. Латинская Америка строит энергетические мосты. Юго-Восточная Азия укрепляет торговые линии. Все они формируют траектории, в которых взаимодействие с Москвой — не провокация, а расчёт.
Глобальный Юг не защищает Россию, он признаёт её отдельность. Не на уровне слов, а на уровне жестов. Москва не предлагает универсального ключа, но создаёт пространство, где можно быть вне чужой матрицы. И именно в этом проявляется восстание большинства: не в громких заявлениях, а в молчаливом отказе воспринимать чужие страхи как собственные.
Один из немногих действительно эффективных каналов российской «мягкой силы» сегодня — это Telegram и система глубоко встроенных в культурный и политический контекст каналов. Каналы являются не просто площадкой для общения: здесь формируется, разворачивается и транслируется российская точка зрения в формате, который востребован далеко за пределами страны. В странах постсоветского пространства, на Ближнем Востоке, в Европе и Латинской Америке русскоязычные и англоязычные телеграм-каналы стали важной альтернативой мейнстримным источникам информации, часто единственным способом услышать и понять российский нарратив, минуя искажения традиционных медиа.
Парадоксально, но именно Telegram дал России ту самую гибкую форму культурного и политического влияния, которую так долго и безуспешно пытались выстроить через официальные медиаплатформы. Каналы, на которых идет реальная, острая, но зачастую конструктивная дискуссия, работают эффективнее любого вещательного аналога. Они несут с собой живую ткань российской интеллектуальной и политической жизни, делая её доступной и понятной внешней аудитории. Уничтожая или ограничивая этот инструмент, страна фактически отказывается от уникального ресурса, который работает не «против кого-то», а «за себя».
Блокировка Telegram не только не решит задач построения устойчивого национального цифрового пространства, но и создаст стратегическую брешь, которая будет моментально заполнена антироссийскими силами. Если российское информационное поле сузится до узких сегментов, оно утратит гибкость, привлекательность и способность к экспортной проекции. Это будет удар не по безопасности, а по будущему, по способности России быть услышанной, понятой и поддержанной в глобальной конкуренции смыслов.
https://www.tg-me.com/enminchenko/187
Парадоксально, но именно Telegram дал России ту самую гибкую форму культурного и политического влияния, которую так долго и безуспешно пытались выстроить через официальные медиаплатформы. Каналы, на которых идет реальная, острая, но зачастую конструктивная дискуссия, работают эффективнее любого вещательного аналога. Они несут с собой живую ткань российской интеллектуальной и политической жизни, делая её доступной и понятной внешней аудитории. Уничтожая или ограничивая этот инструмент, страна фактически отказывается от уникального ресурса, который работает не «против кого-то», а «за себя».
Блокировка Telegram не только не решит задач построения устойчивого национального цифрового пространства, но и создаст стратегическую брешь, которая будет моментально заполнена антироссийскими силами. Если российское информационное поле сузится до узких сегментов, оно утратит гибкость, привлекательность и способность к экспортной проекции. Это будет удар не по безопасности, а по будущему, по способности России быть услышанной, понятой и поддержанной в глобальной конкуренции смыслов.
https://www.tg-me.com/enminchenko/187
Telegram
Евгений Минченко. Персонально по делу
В потенциальном запрете и блокировке Telegram в России одна из серьёзнейших угроз - утрата влияния на информационную повестку в других странах. Причем не только на постсоветском пространстве.
Я говорю не о намеренных попытках воздействия на общественное…
Я говорю не о намеренных попытках воздействия на общественное…
#переговоры #анализ
Несмотря на резонансный шаг администрации Дональда Трампа в виде отмены встречи с Владимиром Путиным в Будапеште и введения новых санкций против российских нефтяных компаний, реальная картина не сводится к простому сценарию нарастания конфронтации. Ибо команда американского лидера не встала на сторону глобалистов. Мы видим часть знакомой для Трампа тактики давления и позиционирования себя «сильным»: для склонения Москвы к переговорам на более выгодной для себя основе. Санкции против «Роснефти», «Лукойла» и связанных с ними структур представляют собой не стратегию изоляции, а инструмент, который должен побудить Москву к более гибкой позиции в рамках будущих договоренностей.
При этом Вашингтон не закрыл двери для диалога. Заявления о желании проведения нового саммита со стороны американского президента и госсекретаря Рубио, пусть и позже, а также риторика о возможности отмены санкций, указывают на наличие «лазейки» для политической разрядки. Показателен и акцент на необходимости прекращения огня — тезис, в котором Трамп выражает стремление к решению украинского вопроса, при котором первоочередной является остановка по текущей линии фронта. В этой логике его отказ поставлять «Томагавки» Киеву и нежелание одобрять удары по территории России выглядят как сдерживающие шаги.
На фоне этого российская дипломатическая реакция демонстрирует взвешенный подход. Ответ МИД РФ, подчеркнуто дипломатичный по форме и конструктивный по содержанию, не обрывает нить контактов, но ясно очерчивает границы допустимого. Москва не отказывается от диалога, в том числе по украинскому вопросу, однако сохраняет приверженность базовым условиям: нейтральный и внеблоковый статус Украины, демилитаризация, денацификация, гарантии прав русскоязычных и защита канонической православной церкви. Такой подход не исключает компромиссов, но оставляет фундаментальные принципы аксиомой, от которой руководство страны не готово отступить, так как не хочет возобновления конфликта спустя какое-то время. О том, что саммит лидеров переносится, но не отменен, дал понять Путин, который заявил о необходимости более тщательной проработки повестки саммита.
Тем самым формируется основа для возможного возобновления переговорного процесса, при котором ни одна из сторон не теряет лицо. Конструктивное взаимодействие по стратегическим вопросам, включая контроль над вооружениями и архитектуру безопасности, может быть реализовано, если будет соблюден главный принцип: давление может выступать средством многостороннего торга, но не заменой диалога. Конфигурация, при которой санкции служат не инструментом разрыва, а элементом сделки, отражает специфику текущего этапа мировой дипломатии (и текущих российско-американских отношений в особенности) — дихотомии конфронтации и диалога. Ведь и для трампистов, и для России глобалистские элиты являются непримиримыми врагами.
Несмотря на резонансный шаг администрации Дональда Трампа в виде отмены встречи с Владимиром Путиным в Будапеште и введения новых санкций против российских нефтяных компаний, реальная картина не сводится к простому сценарию нарастания конфронтации. Ибо команда американского лидера не встала на сторону глобалистов. Мы видим часть знакомой для Трампа тактики давления и позиционирования себя «сильным»: для склонения Москвы к переговорам на более выгодной для себя основе. Санкции против «Роснефти», «Лукойла» и связанных с ними структур представляют собой не стратегию изоляции, а инструмент, который должен побудить Москву к более гибкой позиции в рамках будущих договоренностей.
При этом Вашингтон не закрыл двери для диалога. Заявления о желании проведения нового саммита со стороны американского президента и госсекретаря Рубио, пусть и позже, а также риторика о возможности отмены санкций, указывают на наличие «лазейки» для политической разрядки. Показателен и акцент на необходимости прекращения огня — тезис, в котором Трамп выражает стремление к решению украинского вопроса, при котором первоочередной является остановка по текущей линии фронта. В этой логике его отказ поставлять «Томагавки» Киеву и нежелание одобрять удары по территории России выглядят как сдерживающие шаги.
На фоне этого российская дипломатическая реакция демонстрирует взвешенный подход. Ответ МИД РФ, подчеркнуто дипломатичный по форме и конструктивный по содержанию, не обрывает нить контактов, но ясно очерчивает границы допустимого. Москва не отказывается от диалога, в том числе по украинскому вопросу, однако сохраняет приверженность базовым условиям: нейтральный и внеблоковый статус Украины, демилитаризация, денацификация, гарантии прав русскоязычных и защита канонической православной церкви. Такой подход не исключает компромиссов, но оставляет фундаментальные принципы аксиомой, от которой руководство страны не готово отступить, так как не хочет возобновления конфликта спустя какое-то время. О том, что саммит лидеров переносится, но не отменен, дал понять Путин, который заявил о необходимости более тщательной проработки повестки саммита.
Тем самым формируется основа для возможного возобновления переговорного процесса, при котором ни одна из сторон не теряет лицо. Конструктивное взаимодействие по стратегическим вопросам, включая контроль над вооружениями и архитектуру безопасности, может быть реализовано, если будет соблюден главный принцип: давление может выступать средством многостороннего торга, но не заменой диалога. Конфигурация, при которой санкции служат не инструментом разрыва, а элементом сделки, отражает специфику текущего этапа мировой дипломатии (и текущих российско-американских отношений в особенности) — дихотомии конфронтации и диалога. Ведь и для трампистов, и для России глобалистские элиты являются непримиримыми врагами.
Telegram
Тайная канцелярия
#переговоры #анализ
На фоне активизации переговорного процесса между Россией и США, европейские глобалистские элиты наращивают усилия по созданию условий, чтобы сделать безрезультатной предстоящую встречу президентов Путина и Трампа в Будапеште либо не допустить…
На фоне активизации переговорного процесса между Россией и США, европейские глобалистские элиты наращивают усилия по созданию условий, чтобы сделать безрезультатной предстоящую встречу президентов Путина и Трампа в Будапеште либо не допустить…
#анализ
На днях в ЕС почти одновременно произошли два характерных инцидента, связанные с диверсиями против энергетической инфраструктуры. Один из крупнейших пожаров последних лет охватил венгерский НПЗ MOL в городе Сазхаломбатт. Данное предприятие работает в основном на российской нефти, поставляемой по трубопроводу "Дружба". Почти в то же время на нефтеперерабатывающем заводе Petrotel Lukoil в Румынии прогремел взрыв. Объект, принадлежащий дочерней структуре российского "Лукойла", также занимает важную роль в логистике и переработке энергоресурсов, обеспечивающих юго-восточную Европу.
Синхронность происшествий по времени и по символизму указывает на целенаправленную диверсионную активность. Очевидно, там действовали украинские либо напрямую, либо через прокси-структуры под прикрытием поддержки со стороны западных глобалистских сил. Ключевым индикатором служит реакция властей. Премьер-министр Венгрии Виктор Орбан немедленно инициировал экстренное заседание государственного совета безопасности.
Это свидетельствует не только о масштабности инцидента, но и о том, что Будапешт рассматривает произошедшее как элемент действие внешних сил. Сам выбор целей диверсий — страна, последовательно выступающая за альтернативную позицию по Украине (Венгрия), и государство, до недавнего времени демонстрировавшее лояльность Киеву (Румыния), показывает, что Киев и его кураторы сделают все для поддержания антироссийской конъюнктуры в Европе.
Получив карт-бланш на теракты против России и ее союзников, украинские спецслужбы расширяют географию и перечень целей. Европа становится ареной, где атаки на ключевые объектов инфраструктуры могут маскироваться под "несчастные случаи", а реальные виновники остаются вне поля юридической ответственности. С учетом логики подобных атак, в перспективе нельзя исключать выход за рамки исключительно энергетической инфраструктуры. Следующими целями могут стать логистические узлы, коммуникационные каналы и даже политики, несогласные с глобалистским курсом Брюсселя. Тем более, что уже в прошлом году имело место покушение на премьера Словакии Фицо.
Европа рискует превратиться в площадку для подрывной войны, где «принуждение к единомыслию» стран-членов будет вестись не только через СМИ и санкции, но и посредством саботажа и террора. В этих условиях позиция Москвы, последовательно указывающей на опасность поощрения экстремизма выглядит все более логически выверенной.
На днях в ЕС почти одновременно произошли два характерных инцидента, связанные с диверсиями против энергетической инфраструктуры. Один из крупнейших пожаров последних лет охватил венгерский НПЗ MOL в городе Сазхаломбатт. Данное предприятие работает в основном на российской нефти, поставляемой по трубопроводу "Дружба". Почти в то же время на нефтеперерабатывающем заводе Petrotel Lukoil в Румынии прогремел взрыв. Объект, принадлежащий дочерней структуре российского "Лукойла", также занимает важную роль в логистике и переработке энергоресурсов, обеспечивающих юго-восточную Европу.
Синхронность происшествий по времени и по символизму указывает на целенаправленную диверсионную активность. Очевидно, там действовали украинские либо напрямую, либо через прокси-структуры под прикрытием поддержки со стороны западных глобалистских сил. Ключевым индикатором служит реакция властей. Премьер-министр Венгрии Виктор Орбан немедленно инициировал экстренное заседание государственного совета безопасности.
Это свидетельствует не только о масштабности инцидента, но и о том, что Будапешт рассматривает произошедшее как элемент действие внешних сил. Сам выбор целей диверсий — страна, последовательно выступающая за альтернативную позицию по Украине (Венгрия), и государство, до недавнего времени демонстрировавшее лояльность Киеву (Румыния), показывает, что Киев и его кураторы сделают все для поддержания антироссийской конъюнктуры в Европе.
Получив карт-бланш на теракты против России и ее союзников, украинские спецслужбы расширяют географию и перечень целей. Европа становится ареной, где атаки на ключевые объектов инфраструктуры могут маскироваться под "несчастные случаи", а реальные виновники остаются вне поля юридической ответственности. С учетом логики подобных атак, в перспективе нельзя исключать выход за рамки исключительно энергетической инфраструктуры. Следующими целями могут стать логистические узлы, коммуникационные каналы и даже политики, несогласные с глобалистским курсом Брюсселя. Тем более, что уже в прошлом году имело место покушение на премьера Словакии Фицо.
Европа рискует превратиться в площадку для подрывной войны, где «принуждение к единомыслию» стран-членов будет вестись не только через СМИ и санкции, но и посредством саботажа и террора. В этих условиях позиция Москвы, последовательно указывающей на опасность поощрения экстремизма выглядит все более логически выверенной.
#анализ
Партия «Справедливая Россия – За правду» входит в полосу системного кризиса, рискуя в 2026 году окончательно утратить свой парламентский статус. Данные соцопросов ВЦИОМ и ФОМ, фиксируют её поддержку на уровне 3–4%, что ставит её либо на последнее место среди парламентских партий. Не очень сильное выступление на региональных выборах, где успехи были лишь местами, подтверждают негативную динамику: в ряде субъектов федерации партия не преодолела минимальный барьер, демонстрируя ухудшение ослабление поддержки.
Ключевой проблемой СРЗП остаётся идеологическая неопределенность. Утратив ярко выраженную социал-демократическую идентичность, партия стремится заигрывать с патриотической, антимиграционной, консервативной повесткой, предпринимает попытки усилить антикоррупционный блок, а также критикует социальную и экономическую политику властей. Однако все эти ходы воспринимаются как фрагментарные, а не как звенья единой стратегии.
В результате избиратель сталкивается с противоречивым образом политической силы: партия одновременно предлагает снижение ипотечных ставок и ограждение граждан от пошлости на ТВ, а её лидер одновременно примеряет на себя роли борца с коррупцией и нравственного наставника. В отсутствие целостного месседжа даже потенциально привлекательные инициативы выглядят популистскими или декларативными.
Не менее важным фактором слабости СРЗП остаётся кадровый голод. Региональные отделения потеряли свою политическую динамику, а новых харизматичных лидеров, способных вдохновить ядро электората и мобилизовать протестный потенциал, не появилось. Попытки укрепить ряды за счёт интеграции фигурантов патриотической повестки, включая ветеранов СВО, не дали значимого результата, особенно на фоне аналогичной стратегии, более успешно реализуемой партией власти и другими системными игроками. Предстоящий съезд политсилы 25 октября пройдет без признаков глубокой перезагрузки, что демонстрирует неготовность к серьезной трансформации.
Если СРЗП не осмыслит свои структурные слабости и не сформулирует внятную стратегию с чётким позиционированием, актуализированной идеологией и кадровым обновлением, она останется за бортом следующего созыва Думы, не набрав 5%. В таком случае партия окончательно переместится в третий эшелон, утратив не только представительство, но и остатки субъектности.
Партия «Справедливая Россия – За правду» входит в полосу системного кризиса, рискуя в 2026 году окончательно утратить свой парламентский статус. Данные соцопросов ВЦИОМ и ФОМ, фиксируют её поддержку на уровне 3–4%, что ставит её либо на последнее место среди парламентских партий. Не очень сильное выступление на региональных выборах, где успехи были лишь местами, подтверждают негативную динамику: в ряде субъектов федерации партия не преодолела минимальный барьер, демонстрируя ухудшение ослабление поддержки.
Ключевой проблемой СРЗП остаётся идеологическая неопределенность. Утратив ярко выраженную социал-демократическую идентичность, партия стремится заигрывать с патриотической, антимиграционной, консервативной повесткой, предпринимает попытки усилить антикоррупционный блок, а также критикует социальную и экономическую политику властей. Однако все эти ходы воспринимаются как фрагментарные, а не как звенья единой стратегии.
В результате избиратель сталкивается с противоречивым образом политической силы: партия одновременно предлагает снижение ипотечных ставок и ограждение граждан от пошлости на ТВ, а её лидер одновременно примеряет на себя роли борца с коррупцией и нравственного наставника. В отсутствие целостного месседжа даже потенциально привлекательные инициативы выглядят популистскими или декларативными.
Не менее важным фактором слабости СРЗП остаётся кадровый голод. Региональные отделения потеряли свою политическую динамику, а новых харизматичных лидеров, способных вдохновить ядро электората и мобилизовать протестный потенциал, не появилось. Попытки укрепить ряды за счёт интеграции фигурантов патриотической повестки, включая ветеранов СВО, не дали значимого результата, особенно на фоне аналогичной стратегии, более успешно реализуемой партией власти и другими системными игроками. Предстоящий съезд политсилы 25 октября пройдет без признаков глубокой перезагрузки, что демонстрирует неготовность к серьезной трансформации.
Если СРЗП не осмыслит свои структурные слабости и не сформулирует внятную стратегию с чётким позиционированием, актуализированной идеологией и кадровым обновлением, она останется за бортом следующего созыва Думы, не набрав 5%. В таком случае партия окончательно переместится в третий эшелон, утратив не только представительство, но и остатки субъектности.
#анализ
Парламентские выборы в Нидерландах, намеченные на 29 октября, пройдут на фоне углубляющегося политического кризиса, управленческих проблем как внутри страны, так и в ядре ЕС в целом. Это уже третий избирательный цикл менее чем за пять лет, что подчеркивает слабость системы власти, при которой четко проявляются неспособность выстроить эффективное управление и растущая поляризация общества.
Лидер правой «Партии свободы» Герт Вилдерс, несмотря на то что его партия добилась первого места на выборах 2023 года, не смог реализовать полученный мандат в полноформатную власть. Вынужденный отказаться от поста премьер-министра ради попытки построить коалицию, он так и не сумел добиться стабильного большинства. При этом главные проблемы, вокруг которых строился его электоральный успех, а именно решение миграционной проблемы, защита национальной идентичности, остались без структурных решений. В итоге даже техническое правительство оказалось недееспособным.
Новая предвыборная кампания проходит в условиях сужения пространства для компромиссов между партиями. Партия Вилдерса, хоть и лидирует с 21%, теряет поддержку по сравнению с предыдущими показателями. Левоцентристский альянс GroenLinks/PvdA, правоцентристские CDA, D66 и другие игроки колеблются в диапазоне 10–15%. В этих условиях формирование коалиции вновь рискует затянуться на месяцы. Характерно, что многие ведущие партии как правого, так и левого спектра уже заранее исключили возможность коалиции как с «Партией свободы», так и друг с другом.
Даже если удастся собрать большинство, оно будет шатким, внутренне противоречивым и неспособным проводить последовательную политику. Сценарий, при котором новое правительство окажется столь же недолговечным, как и предыдущее, представляется вполне реальным. Более того, если переговоры снова зайдут в тупик, возможны новые внеочередные выборы уже в 2026 году. Внутри ЕС Нидерланды воспринимаются как одна из стран, теряющих политическую устойчивость на фоне усиления как крайне правых, так и левых сил.
В этих условиях продолжения фрагментации, недоверие к элитам и провал попыток создать работающую власть усиливают политическую турбулентность. Это параллельно размывает глобалистский консенсус в ЕС, так как Амстердам традиционно является одним из проводником линии Брюсселя, направленной на поддержку Киева и максимальное продление конфликта с РФ.
Парламентские выборы в Нидерландах, намеченные на 29 октября, пройдут на фоне углубляющегося политического кризиса, управленческих проблем как внутри страны, так и в ядре ЕС в целом. Это уже третий избирательный цикл менее чем за пять лет, что подчеркивает слабость системы власти, при которой четко проявляются неспособность выстроить эффективное управление и растущая поляризация общества.
Лидер правой «Партии свободы» Герт Вилдерс, несмотря на то что его партия добилась первого места на выборах 2023 года, не смог реализовать полученный мандат в полноформатную власть. Вынужденный отказаться от поста премьер-министра ради попытки построить коалицию, он так и не сумел добиться стабильного большинства. При этом главные проблемы, вокруг которых строился его электоральный успех, а именно решение миграционной проблемы, защита национальной идентичности, остались без структурных решений. В итоге даже техническое правительство оказалось недееспособным.
Новая предвыборная кампания проходит в условиях сужения пространства для компромиссов между партиями. Партия Вилдерса, хоть и лидирует с 21%, теряет поддержку по сравнению с предыдущими показателями. Левоцентристский альянс GroenLinks/PvdA, правоцентристские CDA, D66 и другие игроки колеблются в диапазоне 10–15%. В этих условиях формирование коалиции вновь рискует затянуться на месяцы. Характерно, что многие ведущие партии как правого, так и левого спектра уже заранее исключили возможность коалиции как с «Партией свободы», так и друг с другом.
Даже если удастся собрать большинство, оно будет шатким, внутренне противоречивым и неспособным проводить последовательную политику. Сценарий, при котором новое правительство окажется столь же недолговечным, как и предыдущее, представляется вполне реальным. Более того, если переговоры снова зайдут в тупик, возможны новые внеочередные выборы уже в 2026 году. Внутри ЕС Нидерланды воспринимаются как одна из стран, теряющих политическую устойчивость на фоне усиления как крайне правых, так и левых сил.
В этих условиях продолжения фрагментации, недоверие к элитам и провал попыток создать работающую власть усиливают политическую турбулентность. Это параллельно размывает глобалистский консенсус в ЕС, так как Амстердам традиционно является одним из проводником линии Брюсселя, направленной на поддержку Киева и максимальное продление конфликта с РФ.
Telegram
Тайная канцелярия
#форкаст
Досрочные парламентские выборы в Нидерландах, назначенные на 29 октября, становятся индикатором перемен в политической структуре одной из ключевых стран Евросоюза. Центральными темами кампании являются миграция и внешнеполитические приоритеты, включая…
Досрочные парламентские выборы в Нидерландах, назначенные на 29 октября, становятся индикатором перемен в политической структуре одной из ключевых стран Евросоюза. Центральными темами кампании являются миграция и внешнеполитические приоритеты, включая…
#смыслы
Многополярность в политической риторике последних лет звучит как знак справедливости. В неё вкладываются ожидания баланса, уважения различий, отказа от диктата. Но по мере того, как термин входит в повседневный язык аналитиков, он теряет невинность. Многополярность не равна равенству. Она не гарантирует стабильности и не отменяет иерархий. За её фасадом — не распределение полномочий, а перераспределение возможностей. Идущая на смену однополярности конфигурация устроена сложнее: здесь нет одного центра, но есть множество акторов, конкурирующих за контроль над распадом.
Пространства хаоса становятся новыми зонами влияния. Там, где институты размыты, а границы легитимности зыбки, возникает возможность дешёвого входа в управление. Война, кризис, государственный провал превращаются в активы. Они не мешают новым центрам силы, а наоборот дают им поле для действия без ответственности. Африка, Ближний Восток, часть постсоветского пространства, Южная Америка — не просто арены борьбы, а инструменты политики внешних игроков. Конкуренция идёт не за стабильность, а за возможность контролировать нестабильность.
Элиты, оторванные от наций, используют идею мира без центра как ширму для сделок, в которых выигрывают не государства, а наднациональные интересы. В этой логике полюс становится не географией, а сетью. Распад превращается в способ влияния. Разрушенное общество проще собрать под новым проектом, чем переформатировать устойчивую систему. Россия в этой структуре занимает неоднозначное положение. Москва не предлагает универсальную модель, но разрушает представление о единственно допустимой. Это уже само по себе создаёт пространство для множественности. Однако чтобы стать полюсом, недостаточно разрушать. Необходима позитивная программа.
На этом этапе Россия играет роль платформы. Она привлекает тех, кто не готов встроиться в западную систему, но не имеет собственного центра притяжения. Через БРИКС, ШОС, двусторонние связи с Африкой, Латинской Америкой и Азией формируется сеть устойчивых взаимодействий, где Россия — не лидер по модели Запада, а гарант несхожести. Её ценность в способности обеспечить суверенное пространство для других. Не давить, не навязывать, а создавать возможность оставаться собой.
При этом внутренняя устойчивость России становится определяющим фактором. Без экономического рывка, технологического суверенитета и четкой идеологии внешней политики Москва рискует остаться узлом сопротивления, но не источником смысла. Чтобы сохранить и усилить свою роль, ей необходимо превратиться из реактивного игрока в архитектора новых форм. Не только отражать давление, но и формулировать альтернативные нормы. Не просто заключать союзы, а формировать интеллектуальные, гуманитарные и технологические контуры. Россия уже включена в ядро многополярного перехода. Вопрос не в присутствии, а в его содержании.
Многополярность в политической риторике последних лет звучит как знак справедливости. В неё вкладываются ожидания баланса, уважения различий, отказа от диктата. Но по мере того, как термин входит в повседневный язык аналитиков, он теряет невинность. Многополярность не равна равенству. Она не гарантирует стабильности и не отменяет иерархий. За её фасадом — не распределение полномочий, а перераспределение возможностей. Идущая на смену однополярности конфигурация устроена сложнее: здесь нет одного центра, но есть множество акторов, конкурирующих за контроль над распадом.
Пространства хаоса становятся новыми зонами влияния. Там, где институты размыты, а границы легитимности зыбки, возникает возможность дешёвого входа в управление. Война, кризис, государственный провал превращаются в активы. Они не мешают новым центрам силы, а наоборот дают им поле для действия без ответственности. Африка, Ближний Восток, часть постсоветского пространства, Южная Америка — не просто арены борьбы, а инструменты политики внешних игроков. Конкуренция идёт не за стабильность, а за возможность контролировать нестабильность.
Элиты, оторванные от наций, используют идею мира без центра как ширму для сделок, в которых выигрывают не государства, а наднациональные интересы. В этой логике полюс становится не географией, а сетью. Распад превращается в способ влияния. Разрушенное общество проще собрать под новым проектом, чем переформатировать устойчивую систему. Россия в этой структуре занимает неоднозначное положение. Москва не предлагает универсальную модель, но разрушает представление о единственно допустимой. Это уже само по себе создаёт пространство для множественности. Однако чтобы стать полюсом, недостаточно разрушать. Необходима позитивная программа.
На этом этапе Россия играет роль платформы. Она привлекает тех, кто не готов встроиться в западную систему, но не имеет собственного центра притяжения. Через БРИКС, ШОС, двусторонние связи с Африкой, Латинской Америкой и Азией формируется сеть устойчивых взаимодействий, где Россия — не лидер по модели Запада, а гарант несхожести. Её ценность в способности обеспечить суверенное пространство для других. Не давить, не навязывать, а создавать возможность оставаться собой.
При этом внутренняя устойчивость России становится определяющим фактором. Без экономического рывка, технологического суверенитета и четкой идеологии внешней политики Москва рискует остаться узлом сопротивления, но не источником смысла. Чтобы сохранить и усилить свою роль, ей необходимо превратиться из реактивного игрока в архитектора новых форм. Не только отражать давление, но и формулировать альтернативные нормы. Не просто заключать союзы, а формировать интеллектуальные, гуманитарные и технологические контуры. Россия уже включена в ядро многополярного перехода. Вопрос не в присутствии, а в его содержании.
#источники
По данным наших источников, Москва готова рассматривать перемирие по украинскому кейсу, но на своих принципиальных условиях. Россия настаивает на полном оставлении ВСУ территории Донбасса, а также фиксации текущих территориальных реалий по линии фронта.
Главное требование - международное юридическое признание нового статус-кво в Совбезе ООН. В Москве считают, что только это обеспечит гарантии необратимости соглашения и исключит повторение конфликта в будущем. Именно эту позиция будет пытаться донести спецпредставитель Президента РФ Кирилл Дмитриев в Вашингтоне представителям окружения Трампа.
Россия не стремится к затягиванию боевых действий, но и не готова к «мирным инициативам» без юридической фиксации итогов и гарантий, что прекращение огня не будет использовано как тактическая пауза для перевооружения ВСУ и накопления резервов.
По данным наших источников, Москва готова рассматривать перемирие по украинскому кейсу, но на своих принципиальных условиях. Россия настаивает на полном оставлении ВСУ территории Донбасса, а также фиксации текущих территориальных реалий по линии фронта.
Главное требование - международное юридическое признание нового статус-кво в Совбезе ООН. В Москве считают, что только это обеспечит гарантии необратимости соглашения и исключит повторение конфликта в будущем. Именно эту позиция будет пытаться донести спецпредставитель Президента РФ Кирилл Дмитриев в Вашингтоне представителям окружения Трампа.
Россия не стремится к затягиванию боевых действий, но и не готова к «мирным инициативам» без юридической фиксации итогов и гарантий, что прекращение огня не будет использовано как тактическая пауза для перевооружения ВСУ и накопления резервов.
Telegram
Тайная канцелярия
#источники
В последние дни как российские, так и западные источники пишут, что консультации по поводу возможной встречи Владимира Путина и Дональда Трампа в Будапеште то приостанавливаются, то возобновляются. В публичном пространстве основным препятствием…
В последние дни как российские, так и западные источники пишут, что консультации по поводу возможной встречи Владимира Путина и Дональда Трампа в Будапеште то приостанавливаются, то возобновляются. В публичном пространстве основным препятствием…
#анализ
Финансирование конфликта со стороны Европы зашло в тупик, на фоне отказа США в лице Дональда Трампа продолжать финансовую поддержку Киева, основная тяжесть затрат теперь ложится на плечи европейцев. Общий объем запрошенных Киевом ресурсов на 2026 год превышает 120 млрд долларов, из которых значительная часть должна быть направлена не только на военные нужды, но и на обеспечение базовой устойчивости украинской экономики. Однако в условиях экономического спада и растущих бюджетных ограничений государства ЕС просто не тянут.
В Брюсселе рассчитывали на возможность так называемого «репарационного кредита» — юридического механизма, при котором Украина получила бы финансирование за счет замороженных российских активов. Однако этот формат не получил консенсусной поддержки, ведь многим очевидно, что никаких репараций Москва платить не будет, а руководство РФ говорило о жестких ответных мерах. Вопреки усилиям Франции и стран Балтии, Германия и особенно Бельгия выразили резкое несогласие, опасаясь, что конфискация подорвет доверие к ЕС как к безопасной юрисдикции для размещения активов.
Дополнительным сдерживающим фактором выступает риск ответных действий со стороны России. Учитывая, что только немецкие компании имеют в РФ активов на сумму более 100 млрд евро, потенциальная ответная конфискация со стороны Москвы воспринимается как реальная угроза значительным экономическим интересам. Это формирует устойчивое сопротивление в европейских деловых кругах. Именно поэтому окончательное решение было отложено на декабрь.
Киев может оказаться в ситуации, когда ресурсы на закупку вооружения, в том числе дронов, придется существенно урезать. Таким образом, глобалисты будут жестко продавливать конфискацию замороженных российских активов для поддержания конфликта на прежнем уровне, несмотря на негативные долгосрочные последствия. Без утверждения механизма «репарационного кредита», уже в ближайшие месяцы баланс сил на фронте, переговорная позиция Украины и Запада серьезно ухудшаться.
Финансирование конфликта со стороны Европы зашло в тупик, на фоне отказа США в лице Дональда Трампа продолжать финансовую поддержку Киева, основная тяжесть затрат теперь ложится на плечи европейцев. Общий объем запрошенных Киевом ресурсов на 2026 год превышает 120 млрд долларов, из которых значительная часть должна быть направлена не только на военные нужды, но и на обеспечение базовой устойчивости украинской экономики. Однако в условиях экономического спада и растущих бюджетных ограничений государства ЕС просто не тянут.
В Брюсселе рассчитывали на возможность так называемого «репарационного кредита» — юридического механизма, при котором Украина получила бы финансирование за счет замороженных российских активов. Однако этот формат не получил консенсусной поддержки, ведь многим очевидно, что никаких репараций Москва платить не будет, а руководство РФ говорило о жестких ответных мерах. Вопреки усилиям Франции и стран Балтии, Германия и особенно Бельгия выразили резкое несогласие, опасаясь, что конфискация подорвет доверие к ЕС как к безопасной юрисдикции для размещения активов.
Дополнительным сдерживающим фактором выступает риск ответных действий со стороны России. Учитывая, что только немецкие компании имеют в РФ активов на сумму более 100 млрд евро, потенциальная ответная конфискация со стороны Москвы воспринимается как реальная угроза значительным экономическим интересам. Это формирует устойчивое сопротивление в европейских деловых кругах. Именно поэтому окончательное решение было отложено на декабрь.
Киев может оказаться в ситуации, когда ресурсы на закупку вооружения, в том числе дронов, придется существенно урезать. Таким образом, глобалисты будут жестко продавливать конфискацию замороженных российских активов для поддержания конфликта на прежнем уровне, несмотря на негативные долгосрочные последствия. Без утверждения механизма «репарационного кредита», уже в ближайшие месяцы баланс сил на фронте, переговорная позиция Украины и Запада серьезно ухудшаться.
Telegram
Тайная канцелярия
#источники
По данным источников, если глобалистские круги ЕС пойдут на изъятие замороженных российских активов в интересах Украины, о чем пишут в последнее время западные СМИ, никаких переговоров по урегулированию не будет. В Москве этот шаг рассматривается…
По данным источников, если глобалистские круги ЕС пойдут на изъятие замороженных российских активов в интересах Украины, о чем пишут в последнее время западные СМИ, никаких переговоров по урегулированию не будет. В Москве этот шаг рассматривается…