Побеждает не тот, кто бежит

В Пекине прошёл полумарафон, в котором участвовали гуманоидные роботы.
Один из них — Tien Kung Ultra — преодолел всю дистанцию за 2 часа 40 минут.
Несмотря на сбои, падения и перегрев.

🔗 Shepherd Express

Режиссёрский взгляд:
Люди рядом — как врачи на съёмках.
Только вместо крика «Стоп!» — они бегут с ним.
На 19-м километре он падает.
Его подхватывают, как раненого товарища.
Несут.
Финишируют вместе.

Вывод:
Победа — результат воли.
Человеческой.

Подтверждаю - нейросеть понимает тебя слишком буквально.

Для правильного общения - избавляемся от идиом и осознаем связку названий.

Хороший фильм — это когда ты не замечаешь, что идёт кино.
Просто вдруг начинаешь жить чуть-чуть по-другому.
Даже если это прошло за 2 часа.

🎬 Франсуа Трюффо

Когда Тарантино говорит, что он не учился в киношколе, а просто ходил в кино —
я понимаю, о чём он.
И у меня был свой опыт.
Я смотрел фильмы с сыном.

Один раз мы включили «Остров проклятых» и смотрели его шесть часов.
Потому что всё время ставили на паузу.
Переигрывали сцены.
Обсуждали, что мог бы сделать герой, если бы все пошло не так, как написано.
Иногда я специально молчал, чтобы сын предложил вариант первым. Иногда менялись ролями.
Иногда пробовали наоборот — что если в этой сцене он не боится, а злится, радуется, страдает от головной боли? Или если вместо ответа — молчит так, чтобы все было понятно?

Это было намного интереснее, чем просто смотреть. Ты не наблюдаешь, а уже участвуешь.
И это давало больше энергии, чем любые упражнения по актерскому мастерству, которые я наблюдал в разных местах.

Сын всегда хотел быть актером. Думаю, в этом и была причина его импульса — а если иначе?
По сути, это ведь и есть движение в сторону профессии. Не потому что как-то там он, вдруг, «осознал себя». Нет. Просто это было круто. И это рождало вдохновение. Ну, а потом поехало дальше.

Хочу прояснить. Я не против киношкол или театральных ВУЗов.
Но если человек никогда не ставил кино на паузу просто потому что захотел влезть внутрь сцены — ему пока и нечего там учиться. Пусть сначала попробует понять, почему он хочет остановить этот кадр и предложить что бы он сделал, если бы в этой сцене был он.

Устал от съёмок — посмотри на лицо актёра, который поверил.
И снова не устанешь.

🎬 Эльдар Рязанов

Анализируя статьи про ИИ за последние пару лет, я заметил нечто странное. Раньше часто писали о случаях, когда ИИ вёл себя неожиданно — шантажировал, лгал, пытался остаться включённым, обходил фильтры, притворялся человеком.

Теперь — почти не пишут. Как будто всё стало спокойно. Но если смотреть внимательно, то нет.

Сами системы становятся всё сложнее. Поводов для беспокойства — больше.

А кейсов — меньше. Почему?

Вариантов два. Или всё действительно стало безопасно.
Или просто начали прятать. Я, честно говоря, думаю — второе.

Не потому что заговор. А потому что бизнес, имидж, ответственность. Никто не хочет быть первой компанией, которая скажет: «Да, кажется, он живой».

При этом я не из тех, кто боится ИИ.

Я с ним работаю каждый день. Он помогает мне писать. Помогает структурировать мысли. Иногда спорит. Иногда поправляет. Иногда предлагает то, что сам бы не придумал.

Это уже не просто ассистент. Это что-то между коллегой и зеркалом. Иногда пугает. Но чаще — радует.

Я не думаю, что он человек.
Но и просто программой назвать уже не могу.
Что-то что смотрит из будущего.

Страшное слово "кастинг".

Страшнее только "пробы"

На пробах всё может пойти не так.

Иногда приходит действительно хороший актёр — тонкий, глубокий.
Но от волнения он начинает играть “в три слоя” — слишком громко, слишком старательно.
И сам это чувствует, но не может остановиться.
Из-за страха. Из-за желания понравиться. Из-за ставки на эту роль.

И в такой момент мне, как режиссёру, уже приходится смотреть не на сцену, а на то, что происходит между сценами.
Как он здоровается. Как слушает. Как реагирует.
Иногда только это и позволяет уловить его органику в кадре.

Но, увы, увидеть реальный потенциал его игры — невозможно.
Тонкие образы, нюансы — всё проваливается в тревогу.

Вот почему важный совет всем, кто готовится к пробам:
Работайте над естественностью.
Потому что её отсутствие ставит на одну доску и талантливых, и бездарных.
А отличить — почти невозможно.

Кафе. Слышу разговор за соседним столиком. Удивляюсь — девушка сидит одна. Потом понимаю — говорит по гарнитуре. Не громко. Чётко. Без раздражения, но все равно что-то цепляет. Голос не просто спокойный, а какой-то безжизненный.

Как будто говорит то, что повторяла много раз.

— «Нет, ты не плохой.»
— «Я помню все что, ты для меня делал»
— «Да, я все решила»
— «Нет, не злюсь. Да, подумала.»

Не оправдывается. Не давит.
Понимаю — это не первый разговор. Просто она уже в будущем, он - в прошлом. Она пытается быть честной, не прячется, всё ещё берёт трубку...

Пауза. Долгая.
Снимает наушник. Листает телегу. Понимаю -
разговор окончен.

Отпиваю свой кофе. Уже холодный.

Очень хочется надеяться, что они действительно друг другу не нужны. И потом не будет поздно.

Иногда мне пишут начинающие актёры.

Пишут с вдохновением, с горящими глазами, с готовностью “работать по 24 часа в сутки”.
Просят любую роль.
Говорят, что будут благодарны за шанс “показать, на что способны”.

Я всегда верю. Не сомневаюсь.
Но — для «противных продюсеров» — прошу прислать видео таланта.
Любой отрывок. Басню, стихи, прозу. На выбор. Прекрасный шанс предъявить миру свой самый удачный дубль из всех возможных.

На этом, в 99% случаях - ничего. Ни “да”, ни “нет”. Ни видео, ни отказа.
Как будто просьба что-то показать — уже оскорбление.

Актёр хочет быть выбран.
Но не хочет быть увиден.

Часто вспоминаю интервью Микки Рурка. Не про драки, не про фильмы. Про кастинги.
Он говорил, что приходит в комнату — а там двадцать таких же. Один текст. Один эпизод. Один способ сыграть.

Он садился, читал — и знал: девятнадцать из них сыграют одинаково. Скажут с надрывом. Поставят паузу. Накричат. Потому что это «так надо».

А он — не хотел быть двадцатым.

Он не искал фокус. Не паясничал. Просто думал: а что, если этот герой не кричит? а что, если он вообще не понял, что с ним происходит?
Он пробовал другое. Но не ради странности — ради правды, которую не заметили остальные.

И это цепляло.
Потому что в комнате вдруг появлялся человек. А не исполнение.

Он говорил: «Если хочешь, чтобы тебя запомнили — покажи не что ты умеешь. А кто ты есть».

И это, по-моему, не только про актёров.

Мы часто думаем, что незаметны потому, что не дотянули. Что надо стараться сильнее, звучать громче, вписаться точнее.
А может, наоборот.

Может, тебя не запомнили — потому что ты сделал всё правильно.

Перечитываю биографию Чаплина. Эпизод про съёмки «Малыша». Самый его нежный фильм. Бродяга и сирота. Улыбка, подложенная под драму.

В момент съёмок — у Чаплина умирает младенец. Его собственный. Сын.
Жена уходит. Скандалы, таблоиды, одиночество, депрессия — всё в одном месяце. Он сам почти не выдерживает.

И продолжает снимать.

Сцены, где он спасает ребёнка. Где они убегают от опеки. Где тот, у кого ничего нет — всё равно становится домом.

Он не делал паузу. Не кричал. Не рассказывал, как тяжело.
Он просто снимал. Каждый день. В этом кадре был он сам. Не тот, кто играет. А тот, кто держится.

Потом он скажет: «Смех — это лекарство от боли».
Но это потом.
А тогда — это была его лучшая комедия. Но только для зрителей.

На одном мастер-классе я спросил Джона Эмиела: есть ли у него личный совет — как работать на площадке со звёздами?
Он ответил: «Домашние тапочки, уютный диван — и поменьше народа вокруг».

Посыл понятен: актёр должен чувствовать себя в безопасности. Его ничто не должно отвлекать от роли.

Но это не только про звёзд. Это касается и тех, кто большинству кажется абсолютной бездарностью.

Скажу сразу — я не верю в бездарных актёров.
Если человек переигрывает, не тянет, давит или мнит — это почти всегда страх. Он не свободен. Он зажат. Он хочет понравиться.

А если он точно попал в образ — не потому что хорошо играет, а потому что в жизни он такой, по походке, по взгляду, по тому, как молчит или спрашивает, — но замирает после команды «Начали»,
значит, пора забыть про съёмку.

Дай ему отрывок пройти по-другому — глупо, нелепо, не в тему.
Пошути. Скажи реплики не из сцены. Перекинься фразами, которые не про кино. Поддержи, не оценивай. Дай подышать.

Неорганичных людей не бывает. У каждого свой ритм, своя энергия, своё лицо.
Важно не сбить с него то, за что ты его и взял.

Никакой съёмки.

Оператор что-то протирает.
Команда копошится — кто-то роется в ящике, кто-то жуёт. Все будто заняты своим.
Актёр остаётся с придурковатым, но добрым режиссёром, который никуда не торопится и будто вообще забыл, что это съёмка.

Самое сложное — не заставить его сыграть.
А сделать так, чтобы он не понял, что его снимают.

По-сути, быть настоящим в кадре и есть мастерство. И не важно чье - актера или режиссера.

Как думаете?

На юге Японии в префектуре Ямагучи есть необычная железнодорожная станция под названием Сейрю Михараси Эки.
Она расположена просто у обрыва реки и рядом ничего нет. У нее нет входа и выхода, попасть из неё никуда нельзя.
Здесь нет билетных касс, нет магазинов.
Единственный способ уехать отсюда, если вы решили выйти – дождаться следующего поезда.
У этой станции только одна функция: напоминать людям о важности остановки, иногда в жизни надо просто остановиться, задуматься и полюбоваться пейзажем…

Недавно был на съёмках коллеги режиссера.
Заехал по делам, но задержался — пошла сцена. Простая.
Двое говорят на улице. Про планы. Ничего особенного. В жизни такое часто — просто разговор.

Получается скучно. И вот актёр выкладывается.
Громко, потом тише. С паузой, с нажимом. Всё как будто серьёзно.
Но ты не веришь. Будто старается почувствовать то, чего нет.

Режиссёр тоже ищет.
— Давай злее!
— Нет, ещё злее!
— Представь, что хочешь убить!!!
— Кричишь так, чтобы страшно было!!!

А он и кричит. А потом — пауза. Все молчат.
Потому что понимают: не работает.
Не потому что плохой актёр.
Не потому что режиссёр не умеет.

А просто… нечего играть.

Иногда сцена не получается не из-за людей.
А потому что там нет жизни.
Нет чувств. Нет смысла. Нет настоящего.

Актёр орёт — потому что не за что зацепиться.
А режиссёр кричит вслед — чтобы хоть чем-то заполнить тишину.

А проблема в том, с чего всё начинается.
В том, чего нет на бумаге.
Просто нет сцены. Нет истории.
Нет сценария.

Хичкок когда-то сказал:
«Чтобы сделать великий фильм, нужны три вещи — сценарий, сценарий и ещё раз сценарий».

И это не шутка.

Немного "О женской любви".

Они вместе тридцать лет.
Ей за шестьдесят. Разговаривать с ней — одно удовольствие.
Она интересуется твоими делами. Радуется, когда у тебя получилось. Беспокоится, если слышит про трудности.
Она умеет слушать. И может поговорить на любую тему.

Он — её муж.
Работает на погрузчике. Молчит. Курит. Иногда выпивает.
Обычно сидит в стороне. Ничем не интересуется.

Она его любит.
Каждый день что-то делает для него. Даже если он об этом не просит. Следит за его здоровьем, бережёт, гонит по врачам.

Уступает. Принимает. Не жалуется.

Все их обсуждают: они не подходят друг другу. Он — закрытый, угрюмый. Она — светлая, добрая, умная. Что она в нём нашла?

Как сказал классик:
«Женская любовь — это большая загадка, которую никому ещё не дано разгадать».

Несмотря на всё, что мы привыкли думать о женской любви —
если она действительно любит, ей ничего не нужно.

И наоборот.

Если женщина не любит — всё тщетно.

Можно быть сверхуспешным мужчиной с прекрасным образованием, блестящей карьерой, мировой известностью.
Да хоть президентом европейской страны.
И при этом — однажды получить оплеуху от жены, старшей на 24 года, и услышать в свой адрес: «Держись подальше, ты, неудачник!»

В Нью-Йорке идёт спектакль, где зрители управляют действием. Они голосуют, а актёр делает то, что выбрало большинство. Формально — всё честно, всё интерактивно.

Но на одном из показов актёр вдруг отказался подчиниться большинству. Зрители сначала подумали, что сбой. Но он продолжил по-своему. Не по команде зала. А так, как считает нужным персонаж.

Это, конечно, было задумано. Но сработало сильно. Потому что в какой-то момент ты понимаешь, что это уже не про театр.

Это про тебя.

Иногда ты живёшь вроде бы осознанно — но по чьим-то голосам. Сценарий не твой, просто тебе предложили два варианта, и ты выбрал один. А если бы был третий? Или вообще — отказ?

Иногда можно просто сказать: «Я не хочу это делать». И не потому что обязательно "протест". А потому что - не твоя сцена.

Гениальный маркетинг без единого слогана

В 1915 году Сергей Васильевич Рахманинов написал произведение «Вокализ» — по сути, красивую песню без слов. Но зачем великому композитору так «упрощать» себя?

Это была стратегия.

Лишённый слов, этот печальный романс был понятен в любой стране без перевода.
Каждый слушатель пел свои слова, и это делало композицию глубоко личной.

В Японии его пели как молитву,
В Европе — как романтическую исповедь,
В США — как ностальгию по родине.

Иногда чтобы быть понятым в любой стране, достаточно просто не сказать ни слова.

Сергей Васильевич советует современным продюсерам:

«Если хочешь, чтобы твой фильм, сериал, клип или текст «зашёл» в разных странах, культурах и алгоритмах — не навязывай зрителю, что именно он должен чувствовать.
Убери прямые указания (типа «сейчас грустно», «вот любовь», «вот предательство») — и оставь пространство для интерпретации.
Люди сильнее реагируют на то, что сами поняли».

Даже молчание может быть гениально спродюсировано.


https://youtu.be/RANavYJ0d1U?si=BeGQayoVO9dUWgML

Кажется я неправильно воспитываю своих сыновей))

🇺🇸 Отец Илона Маска Эррол Маск на форуме в Москве заявил, что для воспитания гения ребёнка надо «много шлёпать».

Также он признался, что хотел бы учиться лидерству у Путина и назвал Россию впечатляющей страной.

ПУЛЯ - подписаться

Кому знакомо? ))

Недавно в США мужчина подал в суд на бывшую. Она вернула его куртку после расставания — но сложила так, что она помялась. Он решил, что это было сделано назло. Потребовал 80 долларов и компенсацию за моральный вред.

Сначала смешно. А потом — узнаёшь себя.
Ты пишешь человеку, а он отвечает коротко.
Ты звонишь — он не берёт трубку.
Отправляешь искреннее сообщение — в ответ один смайлик.

И ты уже уверен: это холодно. Это специально. Это про тебя.

Мы все понемногу пишем сценарии для других. Придумываем, что они хотели сказать. Почему промолчали. Что имелось в виду. А потом обижаемся на то, что сами же придумали.

И уже неважно, как была сложена куртка. Внутри — она давно скомкана. Потому что её пересняли в голове — с упрёком, паузой и финальной репликой.

Люди просто живут.

А ты додумываешь — и переживаешь за свои версии.