Друзья, делитесь мыслями: что думаете по этим пунктам?

«Щит и меч» — фильм не о немцах, не о разведчиках, не об их приключениях - я делал фильм о Родине. Странно: на экране всё время чужая земля, а я говорю о своей. Но когда уйдут из кинозала зрители и вынесут щемящее чувство Родины, то мне как художнику и режиссеру, - это высшая награда.

Почему я выбрал Любшина? Потому что он не подходит для этой роли. Не подходит под сложившийся стереотип разведчика, этакого блестящего, ловкого и уверенного в себе супермена...

Я всё приставал к консультантам кагэбэшникам: покажите настоящего шпиона. Познакомились с Абелем — прототипом Белова, но я хотел увидеть такого, который находится в работе.
Наконец говорят, поедем за город, будет нечто вроде встречи с работниками кино. Работник кино — я, публика — от Бенкендорфа.
Было всего человек десять, легкая выпивка, закусон, вопросы, пожелания, «Тишину» хвалили.
Так я и не отгадал, кто из них шпион. Каждого разглядывал внимательно, каждый и похож и не похож.
На обратном пути опрашиваю: так кто же?
— А тот, что у вас спрашивал о Монголии.
И я понимаю, что лица вспомнить не могу. Сидел, разговаривал, чокнулся даже с ним, а лица не помню. Серый, никакой, как мышка. Он что-то такое излучал, что на него смотреть не хотелось. Невидимка.

Мне нужен был человек внешне обыкновенный, неэффектный и ещё умный. А Любшин — актер думающий, и это всегда чувствуется на экране...

К Любшину тогда привыкли, как к парню из толпы, и меня это устраивало — у разведчика в анкете должно быть непременно записано: «Особых примет нет».

Во Львове, в гостиничном кафе я обратил внимание на юношу, он сидел за столиком. Сказал ассистенту: вот этот бы отлично подошел на Генриха. Так ведь, наверное, не актер... Оказалось артист из Саратова, во Львове с театром на гастролях. А в Москве на пробах, познакомился с Олегом Янковским - это был он. Тогда еще необстрелянный, кинематографом неиспорченный. Мы подружились. В его мальчишеской повадке покоряло обаяние непринужденности. Дальнейшая его биография показала, что выбор был точен, пришел артист...

Владимир Басов, режиссер фильма.

Иногда, очень даже есть чему поучиться.

Американские школы вновь усилили правила пользованием телефонов для учеников:

«Школы по всей стране требуют, чтобы ученики положили все мобильные телефоны, наушники и умные часы в магнитные чехлы. В конце учебного дня ученикам разрешается открыть чехол и забрать свой смартфон».

Подпишись на ПУЛ N3

Поздравляю всех, кто в кадре.
И всех, кто в тени.
Кто бегает с рацией, пишет ночью сцены, держит свет, замирает перед первым дублем, надевает костюм, ставит фокус, озвучивает, монтирует, сбивается с текста, снова пробует — и продолжает.

И всех, кто просто смотрит. Плачет. Смеётся. Узнаёт себя.

Спасибо, что мы вместе в этом странном, невозможном, живом деле.
Кино — это не экран. Это вы.

Кай, сынок.

Восемнадцать — это когда у тебя уже свой ключ от жизни (да и от квартиры). Официально можно не слушать отца и маму, но...

Ты идёшь в профессию, где аплодисменты заглушают тишину. Пусть твоя внутренняя тишина, будет всегда громче аплодисментов. Помни, камера любит честных, жизнь — упрямых.

Ты уже провёл Сашу через развод родителей в «Скажи ей», дрался за правду как юный Игорь Гром, запускал порталы во времени в «Недетском кино» и устроил свой лицейский батл в «Пророке». И пусть вокруг спорили — сам фильм подогрел интерес к Пушкину, и это дорогого стоит.

Впереди — «ВИА “Васильки”» и мистический «Бар “Один звонок”». Для меня это не медали, а дорожные знаки: ты ищешь правду и умеешь её находить.

Ошибки и неудачи - обязательно будут. Каждый дубль - это алмаз. Храни, анализируй и двигайся дальше. Кстати, иногда самый умный ход — сказать «не знаю» и сделать шаг вперёд.

Про любовь. Она не бонус к карьере. Она бензин. Но октановое число выбираешь ты. Чем чище - тем больше мощи.

Про страх. Он будет. У меня тоже есть. Пусть смотрит, как ты работаешь. Мы не изгоняем его — мы работаем при нём. Это и есть быть взрослым

Про успех. Не гонись. Он догоняет тех, кто идёт. Твой успех — это не чужие заголовки, а твоя способность не врать в кадре, в тексте, в жизни.

Про нас. Я буду рядом. Могу подсказать, могу поругать, могу промолчать — прости, по настроению)) . Ты меня знаешь, иногда я буду шутить, когда тебе не до шуток. Но знай: я всегда готов тебя поддержать.

Горжусь тобой не «когда-то» и не «если». Горжусь — здесь и сейчас. За твою прямоту. За то, как ты относишься к людям. За твою доброту и интерес к окружающим. За то, что умеешь просить прощения и не боишься начинать заново. Это редкие навыки, сынок - не теряй их!

С днём рождения, мой смешной, взрослый мальчишка. Здоровья, вдохновения и любви!Остальное мы снимем.

Горжусь. Люблю.
Папа.

Последние, летние деньки…

Клинт Иствуд, 94-летний актер- веган, легенда, сформулировал один из важнейших уроков своей жизни для молодого поколения:
"Не ищите роскоши в часах или браслетах, не ищите роскоши в дворцах или парусах. Роскошь- это смех и друзья, роскошь- это дождь на твоем лице, роскошь- это объятия и поцелуи.

Не ищите роскошь в магазинах, не ищите ее в подарках, не ищите ее на вечеринках, не ищите ее на мероприятиях.

Роскошь- это то, что люди любят, роскошь- это уважение, роскошь- это когда родители живы.

Роскошь- это возможность играть со своими внуками, роскошь- это то, что нельзя купить за деньги."
(С)

Случилось так, что актёры Александр Абдулов и Семён Фарада захотели, чтобы и у их героев, слуг графа Каллиостро — Жакоба и Маргадона, была своя песня. Написать её нужно было срочно, а поэта Юлия Кима (который писал песни к фильмам Марка Захарова) в это время в Москве не было.

Захаров попросил композитора Геннадия Гладкова по-быстрому сочинить что-то в духе неаполитанского романса, тот пришёл в замешательство. Правда длилось оно всего несколько секунд:
«Я помню — это был исторический миг. Гена был сначала в отчаянии, потом открыл крышку рояля и сразу запел и музыку, и слова» — рассказывал Марк Захаров

«А мы в консерватории изучали итальянские термины, и я запомнил выражение „уно моменто“. Ну, и стал на эту тему сочинять музыку.
... Захаров покатывался от смеха» — говорил Геннадий Гладков.
Абракадабра, сложенная из разных итальянских слов, так понравилась режиссёру, что он решил ничего не менять. Разве что знакомая студентка с факультета иняза помогла доработать отдельные строчки, чтобы они между собой рифмовались.

... В то время все официальные произведения искусства надо было «литовать» (т.е. получать разрешение) на худсовете. Когда создатели «Формулы любви» представили текст со строчками «марэ, бэлла донна э ун бэль канцонэ…», от них тут же потребовали перевод. Когда же поняли, что это просто набор слов, то определили композицию как «Народную неаполитанскую песню», а авторство записали так: «Слова Гладкова и народные».

Народ Неаполя очень бы удивился. Ведь для них текст песни звучал бы так:
Море, красивая женщина
и прекрасная песня.
Ты знаешь, что я люблю тебя, люблю всегда.
Красивая женщина, море,
верить, петь.
Дай мне мгновение,
что мне больше нравится.
Одно. одно, одно мгновение
Одно. одно, одно чувство
Одна. одна, одна любезность
Одно. одно, одно таинство.

Впрочем, в фильме Жакоб объясняет Машеньке этот текст по-своему:
«В этой песне поется о прекрасной итальянской девушке. Однажды её возлюбленный уплыл в море и не вернулся. Она долго плакала, потом сняла с себя все и вошла в бурное море. И сия пучина поглотила её в один момент. В общем, все умерли».

©️По материалам Сергея Курия

"Вообще-то, это неправильно, что пенсию выдают в старости. По-настоящему, ее нужно давать от 18 до 35 лет, когда и работать то грех — надо заниматься только личной жизнью. А потом и на службу можно. Все равно от жизни никакого толку".

Е.Евстигнеев и Ю.Никулин в сцене из к/ф "Старики-разбойники", 1971.

СОГЛАСЕН - 👍
ПЕРЕБОР - 👎

Во время съёмок фильма "Список Шиндлера" (1993 год) Стивен Спилберг носил в себе боль, которую мало кто мог понять. Каждый день на съёмочной площадке в Кракове, окружённом призраками Холокоста, он наблюдал, как его актёрский состав воссоздаёт самый тёмный час человечества: матерей, оторвавшихся от детей, дым, поднимающийся из труб.
Когда камеры перестали работать, тишина последовала за ним домой. "Мне казалось, что я живу внутри трагедии", - сказал однажды Спилберг. "Грань между прошлым и настоящим начала размываться."
И вот тогда звонит телефон.
"Привет! Это ваша суточная доза безумия!" - произнёс безошибочный голос Робина Уильямса, прорываясь сквозь тьму, как солнечный свет сквозь облака.
Робин никогда не спрашивал, как дела у Спилберга - он уже знал. Вместо этого он боролся с тьмой смехом. Иногда он немного импровизировал о пингвинах, управляющих гастрономом в Польше. Иногда дюжина нелепых голосов спорила о том, кто должен быть помощником Спилберга.
"У Робина был радар для грусти, - вспоминал позже Спилберг. Он чувствовал, когда я слишком глубоко тонул. А потом - он просто появлялся из ниоткуда, принося с собой радость".
Звонки никогда не планировались. Они приходили в странные часы - полночь, рассвет или между монтажом, - как будто сердце Робина как-то точно знало, когда его другу нужно снова посмеяться. Спилберг начинал звонок молча, плечи тяжёлые, а в конце концов смеялся так сильно, что едва мог дышать.
- Иногда, - сказал он, - я смеялся до слёз. И в этом был смысл - помнить, что я ещё чувствовал что-то кроме боли.
Однажды ночью, после особо жестокого дня расстрела по ликвидации Краковского гетто, Спилберг сидел один в своей комнате, разбитый. Потом снова зазвонил телефон. Робин даже не поздоровался - он сразу запустил скетч о двух цирковых слонах, пытающихся создать джаз-бэнд.
"Ларри, твой багажник не в настроении!” - кричал один слон.
"Ну, может, если бы вы перестали играть на тубе ноздрями!" - другой отвечал.
В течение десяти минут Спилберг смеялся, пока его слёзы не освобождались от горя. - Робин, - сказал он, - ты понятия не имеешь, что ты только что сделал для меня."
- О, кажется, да, - мягко ответил Робин. "Даже Богу нужно посмеяться после слишком долгого просмотра мира."
На следующее утро Спилберг вернулся, чтобы зажигать - не потому, что мир изменился, а потому, что друг напомнил ему, что в нём всё ещё есть тепло.
Спустя годы Спилберг говорил: "Звонки Робина не были развлечением - это спасательные миссии. Он тянулся в темноту и вытаскивал меня, каждый раз."

Их дружба стала тихим уроком сострадания - иногда любовь приходит не как грандиозные жесты или торжественные обещания. Иногда это звучит как голос на другом конце строки, говорящий:
"Эй, дружище... давайте сегодня вечером найдём немного света."
И для Стивена Спилберга эти моменты были доказательством чего-то глубокого: смех, подаренный любовью, может быть спасательным кругом - даже в тени истории.

Из сети