Сапер Маньяк был самым щуплым и низкорослым среди штурмов. Его особенной страстью было постоянное желание что-нибудь где-нибудь подорвать. Используя пластид, тротил, ОШ, электродетонаторы, всевозможные запалы или иные подручные средства, пытливый ум и руки парня постоянно экспериментировали, в попытках создать идеальный бабах. От него я впервые услышал, что можно на рпгшный выстрел налепить пластида с патронами или тем же пластидом облепить эфку.

В один из дней, штурмовой группой была зачищена и занята очередная девятиэтажка. От командира поступил приказ занять и удерживать позицию. В более менее уцелевшем подъезде была найдена непострадавшая квартира, однако она была заперта. Металлическая дверь выглядела достаточно массивной.
-Маньячелло, сможешь вскрыть аккуратно, чтоб дверь и сама квартира не пострадали? Мы здесь обоснуемся на время-предложил командир штурмов.
-Без Б… , ща сделаем-улыбнулся Маньяк, снимая со спины рюкзак. -спуститесь этажом ниже и ждите.

Группа спустилась по уцелевшим лестничным пролетам ниже и стала ждать. Маньяка не было достаточно долго, старший группы уже хотел подняться посмотреть почему так долго. В этот момент сапер скатился вниз по лестнице и с блуждающей улыбкой на лице заявил: - Ща еб…т.

Раздался оглушительный взрыв. Поднявшаяся бетонная пыль заполнила лестничный пролет. Подождав, пока она рассеется, группа поднялась и увидела результат работы. Дверь взрывом вынесло из проема, куски бетона с торчащей арматурой были раскиданы как на площадке этажа, так и в квартире. В комнате непосредственно за дверью ничего не уцелело.

-Бл…ть, ну п…дец - только и произнес старший группы.

Битва при Адуа 1 марта 1896г стала победной. Колонизаторы потеряли по самым скромным подсчетам 11 тысяч солдат. В плен попали 3,5 тысячи итальянских воинов, в том числе генерал Альбертоне. Эфиопские потери составили 4 тысячи убитыми и 6-10 тысяч ранеными. Италия признала Эфиопию независимой и должна была уплатить победившей стороне контрибуцию. Это был первый случай, когда европейское государство платило неустойку африканцам.
Российский император направил врачей и медикаменты, которые помогали лечить раненых. В переписке Менелика и Николая II, эфиопский царь выражал глубокую благодарность за помощь своему народу.

Леонтьев остался в Эфиопии и занялся созданием армии нового типа. В 1899 году в Эфиопии появились батальоны, служба в которых была организована по уставам классической русской армии. Первый батальон был сформирован из сенегальских стрелков, а командирами стали русские и французские офицеры.
Леонтьев был одной из важных фигур в истории освоения Восточной Африки.
Он был удостоен множества наград и титула "графа Абаева" в Африке.
Он вернулся в Россию в начале русско японской войны и погиб от ран, полученных при невыясненных обстоятельствах.

Через год после победы, в Эфиопию прибыла русская дипломатическая миссия. Посла генерала Власова сопровождал конвой казаков Лейб-гвардии Атаманского полка, которым командовал тогда еще молодой донской казачий офицер Пётр Николаевич Краснов. Их опасное путешествие было описано в дневниках Краснова, оные выпустили книгой - Казаки в Африке (Казаки в Абиссинии )
Донские казаки и в дальнейшем служили в охране русской миссии в Эфиопии.
Вернувшись, они привезли кожаные эфиопские щиты и копья, серповидный меч шотел которые хранятся в музее )

Пока продирались окольными путями, нас обстреливали без перерыва. По нам ебашили всем, что было. Крыли с «подносов» беспощадно. Периодами взрывы раздавались так близко, что нас обдавало жаром, а мёрзлая земля взрывалась фонтанами камней и песка. Мы упали, вжавшись в сырую землю в позе эмбриона. А потом в нас попали. Ранили Плаху, задвухсотили троих наших. Карат погиб на моих глазах. Его обмякшее тело завалилось на меня. Я не мог пошевелиться из-за ног, засыпанных бетонной трухой, да и в целом было опасно двигаться. Поэтому я был вынужден лежать с ним на себе, старательно избегая немого взора его остекленевших мёртвых глаз. Моя одежда стала жёсткой и заскорузлой от его крови. Я насквозь пропитался своим и его потом, кровью и порохом. Затем картинка сменилась.

Это был тот самый день, когда убили Бокала. Во сне было всё, как наяву. Ему попали в шею, он упал навзничь, выронил автомат и начал захлёбываться кровью. Я перебежал к нему, одной рукой зажал сонную артерию, второй достал аптечку. Но я так и не смог спасти его. Он умер прямо у меня на руках. Его метавшийся взгляд мгновенно остановился, глаза равнодушно уставились в пустоту. Руки были липкими от его крови. Я зацепил его бездыханное тело за броню и потащил за собой. Не смог оставить его. Меня старались прикрыть, но я видел, как Вереска срезало очередью, а его «Дашка» резко прекратила огрызаться в ответ. Помню, что успел протащить Бокала несколько метров прежде, чем рядом раздался оглушительный взрыв. Меня швырнуло на землю, в ушах повисла гулкая тишина, в глазах задвоилось, затем пришла жгучая боль в ногах.

И тут я проснулся. Холодный пот застилал глаза, покрывал спину и грудь. Постель и подушка промокли насквозь. В войне самое страшное не то, что ты можешь погибнуть, а последствия, которые настигают, если ты с неё возвращаешься. Потому что глаза, видевшие смерть, уже никогда не будут смотреть на мир по-прежнему.