Почему умер адовень?
Вы можете помнить, как я когда-то давно сетовал, что во мне умирает рассказчик. А если такого не говорил вовсе, то тут уже грешок моей прихотливой памяти.
А что я из раза в раз рассказывал? Ничего. Лишь изливал себя или пересказывал другого. Я пытался по словечку выверить своё впечатление от события, чтобы передать его значимые тонкости. Значимые для меня. Но не для читателя.
Я прожжёный эгоист. Меня вдруг осенила мысль, что я о других мало забочусь. Я лишён даже стремления искренне понять другого, такое желание мне диктует разве что перфекционизм. Этот фатальный недостаток – не то воспитания, не то божественного замысла – рушит меня как рассказчика и даже как личность.
Я хочу нравиться, но мне бесконечно всё равно, нравлюсь ли я. Я тревожусь, если мне говорят что-то против меня, но мне откровенно наплевать, что обо мне сказали. Иначе говоря, я постоянно живу в предвосхищении радости или ужаса общения, но свершившийся результат мне абсолютно безразличен. Это какая-то ошибка. Я не нашёл ей объяснения. И поэтому топчусь на месте.
Но зато этим объясняется широта спектра моих интересов. Предвосхищая, я знаю, что я, в силу ограниченности своего ума, ничто не способен освоить, поэтому мне хватает всего лишь попробовать, а затем бросить и забыть. Поэтому я знаю всё и ничего одновременно.
Я не встречал людей, которые были бы похожи на меня. Встреть я такого человека, я бы его возненавидел.
Я заглядываю внутрь себя и вижу лишь гиблое болото.
Если миллениум стал рубежом человеческого миросознания, я – лицо миллениума.
Однажды я исчезну. Ещё раньше, чем умру. В этом моя свобода.
И всё-таки я никак не могу избавиться от всех трупов, полнящих мой дом. Все они мне дороги. Даже неясный след нелепого начинания я храню. В этом моя несвобода.
Может, надо начать с конца? И выбросить сначала самый свежий труп?
Вот, собственно, все причины, почему адовень умер. Он никогда не воскреснет, пока я не научусь жить.
Вы можете помнить, как я когда-то давно сетовал, что во мне умирает рассказчик. А если такого не говорил вовсе, то тут уже грешок моей прихотливой памяти.
А что я из раза в раз рассказывал? Ничего. Лишь изливал себя или пересказывал другого. Я пытался по словечку выверить своё впечатление от события, чтобы передать его значимые тонкости. Значимые для меня. Но не для читателя.
Я прожжёный эгоист. Меня вдруг осенила мысль, что я о других мало забочусь. Я лишён даже стремления искренне понять другого, такое желание мне диктует разве что перфекционизм. Этот фатальный недостаток – не то воспитания, не то божественного замысла – рушит меня как рассказчика и даже как личность.
Я хочу нравиться, но мне бесконечно всё равно, нравлюсь ли я. Я тревожусь, если мне говорят что-то против меня, но мне откровенно наплевать, что обо мне сказали. Иначе говоря, я постоянно живу в предвосхищении радости или ужаса общения, но свершившийся результат мне абсолютно безразличен. Это какая-то ошибка. Я не нашёл ей объяснения. И поэтому топчусь на месте.
Но зато этим объясняется широта спектра моих интересов. Предвосхищая, я знаю, что я, в силу ограниченности своего ума, ничто не способен освоить, поэтому мне хватает всего лишь попробовать, а затем бросить и забыть. Поэтому я знаю всё и ничего одновременно.
Я не встречал людей, которые были бы похожи на меня. Встреть я такого человека, я бы его возненавидел.
Я заглядываю внутрь себя и вижу лишь гиблое болото.
Если миллениум стал рубежом человеческого миросознания, я – лицо миллениума.
Однажды я исчезну. Ещё раньше, чем умру. В этом моя свобода.
И всё-таки я никак не могу избавиться от всех трупов, полнящих мой дом. Все они мне дороги. Даже неясный след нелепого начинания я храню. В этом моя несвобода.
Может, надо начать с конца? И выбросить сначала самый свежий труп?
Вот, собственно, все причины, почему адовень умер. Он никогда не воскреснет, пока я не научусь жить.
💔26🕊7❤1😢1🫡1💘1
адовень.
Вышел погулять – Напекло мне голову. Не выйду гулять. #хайку #сэнрю
Благодаря админу канала егор чото пишет, с которым довелось сегодня встретиться, я вдруг вспомнил, зачем я вообще завёл этот канал. Потом перечитал последний пост. И что-то внутри покривилось, а лицо поморщилось.
Всё-таки это было моё единственное хорошее начинание. И я поторопился его хоронить.
Всё-таки это было моё единственное хорошее начинание. И я поторопился его хоронить.
🙏13🫡3👍1
Forwarded from Вышитый буквами плащ
Деревни Дьяково на высоком берегу давно уже нет, но погост остался. Здесь до относительно недавних пор хоронили как клириков, так и мирян.
Еще средневековое (есть надгробия четырнадцатого века) Дьяковское кладбище возле храма Усекновения главы Иоанна Предтечи когда-то было намного больше, но сильно пострадало в восьмидесятые годы – многое попросту уничтожили. Некоторые могильные камни, как я слышала, вовсе изначально стояли не здесь.
К сожалению, многие надписи сильно истёрлись, а где-то от захоронений уже почти ничего не осталось. Некоторые, напротив, восстановлены или сохранились очень хорошо: например, на белокаменном надгробии совсем еще юной женщины и ее ребенка можно прочесть, какой помнил жену горюющий супруг. На другом монументе вырезали трогательные в своей неправильности стихи.
Плачущие и оплаканные давно воссоединились, но камень всё ещё помнит.
Еще средневековое (есть надгробия четырнадцатого века) Дьяковское кладбище возле храма Усекновения главы Иоанна Предтечи когда-то было намного больше, но сильно пострадало в восьмидесятые годы – многое попросту уничтожили. Некоторые могильные камни, как я слышала, вовсе изначально стояли не здесь.
К сожалению, многие надписи сильно истёрлись, а где-то от захоронений уже почти ничего не осталось. Некоторые, напротив, восстановлены или сохранились очень хорошо: например, на белокаменном надгробии совсем еще юной женщины и ее ребенка можно прочесть, какой помнил жену горюющий супруг. На другом монументе вырезали трогательные в своей неправильности стихи.
Плачущие и оплаканные давно воссоединились, но камень всё ещё помнит.
🙏3🕊2💔2🫡1
Каждый год я не замечаю прихода весны или осени. Выйду на двор – а там уже либо бушующее море зелени слепит бликами солнечного света, либо первый снег на мостовых искрится.
Придумал вот что. Весна и осень – это крайне утомительные периоды для меня, живущего на севере. Солнца нет, и мириады линий будто бы накрывают меня шершавой деревянной крышкой, посеревшей от времени. Я же (так уж вышло) жизнь положил на то, чтобы не замечать серости. Мне часто говорили, что я вижу только чёрное и белое. Нет. Я вижу только белое.
Всё, что окружает меня, должно сиять белизной и причинять моим глазам резкую боль, а не утомлять мой взгляд шумящей монотонностью.
В весне мне нравятся только белесовато-жёлтые пятна мать-и-мачехи, а в осени – пластинки льда на дорогах во время первых заморозков. И одинаково нравится ожидание, когда же пустоши вновь окрасятся в один, пульсирующий отголосками смерти цвет.
Придумал вот что. Весна и осень – это крайне утомительные периоды для меня, живущего на севере. Солнца нет, и мириады линий будто бы накрывают меня шершавой деревянной крышкой, посеревшей от времени. Я же (так уж вышло) жизнь положил на то, чтобы не замечать серости. Мне часто говорили, что я вижу только чёрное и белое. Нет. Я вижу только белое.
Всё, что окружает меня, должно сиять белизной и причинять моим глазам резкую боль, а не утомлять мой взгляд шумящей монотонностью.
В весне мне нравятся только белесовато-жёлтые пятна мать-и-мачехи, а в осени – пластинки льда на дорогах во время первых заморозков. И одинаково нравится ожидание, когда же пустоши вновь окрасятся в один, пульсирующий отголосками смерти цвет.
🕊7❤2🙏1🫡1
Очень долго не снились сны, а когда опять начали, то каждый раз оказывались каким-то бредом.
Например, снился мне холодильник. Вторая полка сверху, на дверце. На ней вертикально стояли четыре палки колбасы, ровно по половинке. Весь сон был в том, как вся эта колбаса стояла.
Или вот ещё. Снилось, как разматывается рулон целлофановых пакетов. Даже не знаю, я его разматывал или он сам собой... Но я отчётливо помню это действие: раскручивание.
Видения изобилия, не иначе.
Мои сны в целом всегда странные. Мне не снятся какие-то диафильмы или нечто вроде кино. Я представляю себе действие (сидеть, зелениться – быть зелёным, распускаться, шкрябать, половиниться), но не вижу его. Поэтому и никаких очертаний, мелких деталей я не запоминаю, если в моей голове не было явлено (не визуально, а чисто мысленно) действие, совершаемое посредством этих деталей и очертаний. Или если отдельно не является мысль о том, что я обратил на что-то внимание – это ведь тоже действие. Как со второй полкой на дверце холодильника: мне представилось, что я увидел именно её, родную. А вот какая это была колбаса: варёная ли, копчёная ли, – увы, я уже не вспомню, потому как просто не заметил этого.
Попробуйте это себе вообразить.
Записывать всё, что мне ночью привидится (не самое подходящее слово), приходится с некоторой обработкой. Потому что каждый раз оговаривать, что происходившее во сне я по сути не видел, и подбирать соответствующие понятия, избегая таких нагромождений, как в этом посте, невероятно трудно. Даром что мне никогда не снится что-то незнакомое, и я могу припомнить, как выглядят снящиеся мне объекты в реальности. Но тогда запись сна становится вторичной (даже третичной) и тусклой.
Короче, сны мои не живописны, а скорее даже литературны. Причём это именно то, как литература выглядит в процессе чтения: с массой ответвлений, упущений, дополнений и эмоциональных уровней, не поддающихся описанию.
Например, снился мне холодильник. Вторая полка сверху, на дверце. На ней вертикально стояли четыре палки колбасы, ровно по половинке. Весь сон был в том, как вся эта колбаса стояла.
Или вот ещё. Снилось, как разматывается рулон целлофановых пакетов. Даже не знаю, я его разматывал или он сам собой... Но я отчётливо помню это действие: раскручивание.
Видения изобилия, не иначе.
Мои сны в целом всегда странные. Мне не снятся какие-то диафильмы или нечто вроде кино. Я представляю себе действие (сидеть, зелениться – быть зелёным, распускаться, шкрябать, половиниться), но не вижу его. Поэтому и никаких очертаний, мелких деталей я не запоминаю, если в моей голове не было явлено (не визуально, а чисто мысленно) действие, совершаемое посредством этих деталей и очертаний. Или если отдельно не является мысль о том, что я обратил на что-то внимание – это ведь тоже действие. Как со второй полкой на дверце холодильника: мне представилось, что я увидел именно её, родную. А вот какая это была колбаса: варёная ли, копчёная ли, – увы, я уже не вспомню, потому как просто не заметил этого.
Попробуйте это себе вообразить.
Записывать всё, что мне ночью привидится (не самое подходящее слово), приходится с некоторой обработкой. Потому что каждый раз оговаривать, что происходившее во сне я по сути не видел, и подбирать соответствующие понятия, избегая таких нагромождений, как в этом посте, невероятно трудно. Даром что мне никогда не снится что-то незнакомое, и я могу припомнить, как выглядят снящиеся мне объекты в реальности. Но тогда запись сна становится вторичной (даже третичной) и тусклой.
Короче, сны мои не живописны, а скорее даже литературны. Причём это именно то, как литература выглядит в процессе чтения: с массой ответвлений, упущений, дополнений и эмоциональных уровней, не поддающихся описанию.
🫡6🤔2👍1🙏1