Что представляет из себя анархизм? Это философия и политико-экономическая программа, ориентир. Чтобы обрести плоть и кровь, анархизму нужно четкое представление о том, как он может реализоваться и что он из себя представляет. Таким образом, его можно разложить на несколько больших тем, подразделяющиеся на великое множество более мелких вопросов, если не говорить ничего о философии, потому что разговор о ней был бы бесконечным, можно выделить следующее:


1. Способы достижения идеала. Проще говоря, ответ на вопрос - что делать здесь и сейчас? Сообразно текущей ситуации.


2. Как произвести революцию. Можно это назвать Анархистской концепцией революции, цель которой не захват власти в государстве, а его уничтожение и замена на институты общественного самоуправления. Этому вопросу мало уделяется внимания, во многом, потому что он всецело зависит от конъюнктуры (и обсуждение его чревато репрессиями во многих странах). Тем не менее, анархистская классика не содержит сама по себе четкого ответа на вопрос “как вы собираетесь совершить революцию?”. Ответ на этот вопрос приходится искать в истории Анархистских восстаний, упразднявших государство на какой-либо территории.


3. Действия на следующий день после революции. Этот вопрос, если углубится в литературу, не совсем, кажется, полно, был разработан, даже в книге “Хлеб и Воля” Кропоткина. Эта книга более менее подробно раскрывает, так сказать “среднесрочный идеал” анархистского коммунизма.


4. Среднесрочный “достижимый” или “реалистичный” идеал. В рамках этой темы в Анархистской литературе существует большое разнообразие.


5. Далёкий идеал. Здесь можно выделить недавно изданную Эгалите книгу Кропоткина “Поля, Фабрики и Мастерские”, где рассказывается (и весьма большой объем книги уделен скучному обоснованию отдельных черт) про общество, в котором сведено к минимуму разделение труда, промышленность распылена по земному шару, делая муниципалитеты экономически более самостоятельными, существует образование с упором в практику, и так далее.


Этот пост писался для того, чтобы подробнее рассказать про четвертую тему “среднесрочного идеала”, точнее, выделить, видимо, достаточно короткую по объему, но весьма глубокую по содержанию, по раскрытию этой темы, брошюру - это “Позитивная программа Анархизма” за авторством Георги Хаджиева.


Эта брошюра - последняя глава из коротенькой книги “Основы безвластия”, а сама глава в буквальном переводе значит “Программа строительства безвластия” или как-то так. Книга впервые опубликована в Париже в 1958 году Хаджиевым, когда он жил в эмиграции, преследуемый болгарским коммунистическим режимом.


Болгарский анархизм - это одно из малоизвестных, но мощных в теоретическом и практическом плане движений. На сайте “Анархо портал” можно найти книгу на болгарском “Анархизм в XXI веке” за авторством Георги Константинова, обложку к которой сделал ныне покойный украинский анархист Давид Чичкан. Страниц у этой книги около 480, даты нет, но видимо написано после 2014 года. Книга делает введение в анархизм, дает анализ истории анархизма, разбирает огромную кучу вопросов, даже есть главы про Сапатистов и Рожаву. Короче, объемный и важный труд.


Закончим на том, что чтобы всецело понять анархизм, нужно разобраться в этих пяти темах, добавляя к ним в том числе критику современного капиталистическо-государственного общества и разбирая философию анархизма.

Об обновлении анархизма. Часть 1.


Чтобы понимать более менее полно анархизм, нужно знать, как он отвечает на пять вопросов:


1. Что делать здесь и сейчас? Вопросы тактики. По этому вопросу в начале XX века российские анархисты делились на «анархо-коммунистов» (для которых не было важно, чем заниматься, хоть терроризмом, хоть рабочим движением, хоть крестьянскими кооперативами, если не ошибаюсь), «анархо-синдикалистов» концентрирующихся только на рабочем движении, стачках и т.п. и анархо-индивидуалистов, которые предпочитали индивидуальные или мелкогрупповые тактики.


2. Как осуществить революцию? Проще говоря, что анархисты должны сделать, чтобы установить анархию не захватывая власть в государстве? Для обывателя это достаточно сложный вопрос, потому что любые политические или экономические изменения легко представлять только через государственную власть, а как без нее это сделать?


3. Что делать на следующий день после революции? Вопросы наилучшей стратегии выживания революционного района внутри и во вне. Здесь же, как кажется, нужно понимать каков должен быть «каркас» нового общества, по крайней мере, действия в этом этапе должны привести к формированию этого «каркаса» (форма принятия решений, безвластие, федерация и т.п., также специфические анархо-коммунистические меры социализации необходимых средств производства, понимаемых очень широко и так далее).


4. Среднесрочный идеал. То есть то, что нельзя сделать на следующий день после революции, но можно сделать немного погодя, когда социальная структура упорядочится и будет виднеться кое-какая стабильность и перспективы. Среди прочего, возможно, сюда можно отнести использование мер децентрализованного планирования производства на основе потребностей, а значит более полное внедрение метода распределения «по потребностям». И другие темы.


5. Далекий идеал. Тут про него много нового сказано не будет.

Об обновлении анархизма. Часть 2.

А теперь давайте вспомним, на чем основана классическая теория анархического коммунизма.

Исторические говоря, это – политическая теория, развившаяся из анархо-коллективизма, то есть теории, которая акцентировалась большей частью на вопросах тактики и революции, но очень мало определяла или предлагала что-либо как идеал будущего общества, больше уповая на то, что в будущем народ сам додумается до него (на самом деле, их взгляд был сложнее, что в народе уже есть идеал, просто нужно его найти и конкретизировать и т.п., но сейчас не об этом). Возможно, благодаря разработанности первых двух вопросов в анархо-коллективизме, такие идеологи анархо-коммунизма как Кропоткин, практически этим двум вопросам внимания не уделяли, акцентируясь больше на последних трех.

Классические произведения некропоткинского (потому что чисто кропоткинское тут – это привнесение в анархизм философского метода позитивизма, теории взаимной помощи, этики и так далее), но обще анархо-коммунистического направления это:

1. Речи бунтовщика, представляющее собой серию статьей о том, что капитализм и государство загнивает, народ жить больше так не может и ему нужна революция, что представительная демократия – это обман народа, лживость официального порядка, закономерность войн и так далее. Короче говоря, этакая полемика с государственническим мейнстримом того времени, не только с господствующим, но и марксистским. В ней же кратко и прерывисто описывается очертания будущего общества. Среди того, что выбивается, это глава «революционное меньшинство», отвечающее на вопрос «как вы собираетесь совершить революцию, если вас ничтожное меньшинство?». Тут Кропоткин, фактически говоря, полагается на авось – «Дело не в том, что мы составляем меньшинство. Это не важно. Успех будет на нашей стороне, если только наши идеи анархического коммунизма соответствуют современной эволюции человечества», далее перечисляет аргументы, что история движется к свободе и коммунизму. «Мы надеемся, что в решительный момент оно (число активных, а не пассивных сторонников) из меньшинства станет большинством» и опять аргументы, что в революциях меньшинство превращается в большинство, как будто по мановению волшебной палочки. Далее он пишет, что чтобы анархический коммунизм воцарился, нужно 3-4 года непрерывных восстаний на примере французской революции.

Короче говоря, в вопросе революционной тактики Кропоткин полагается на авось, или говоря более научно, на народные инстинкты и спонтанность, возбужденную группой анархо-пропагандистов.

Стоит ли говорить, что это, мягко говоря, очень плохая революционная тактика? Революционная тактика, входящая в первую тему (что делать?) включает в себя также вопрос о революционной организации, какова он должна быть, аполитичным объединением большинства для борьбы, или идеологической организацией меньшинства, или оба сразу?

Об обновлении анархизма. Часть 3.

Если восстановить расхлябанный такими статьями классический анархизм, то есть беря недостающие части из наработок более ранних, например, у Бакунина и анархо-коллективистов, то у нас получится восстановить тот самый так сказать «анархо-коммунизм бакунинско-кропоткинского толка». Анархистская революционная организация должна сочетать и массовость (количество), и качество, то есть либо идеологическая массовая организация (но если она идеологическая, то как она может стать массовой большой вопрос), либо сочетание и массовой, и идеологической, как то было в отношениях между Первым Интернационалом – массовой организацией профсоюзов объединенных исключительно вопросом борьбы за улучшение условий труда и зарплаты, – и Альянсом Социальных Революционеров или Альянсом Социалистической Демократии – как тайной организации революционеров имеющих общую идеологию, общую согласованную тактику и стратегию. Бакунин даже разработал и применял на практике анархистский способ совершения революции, но об этом потом. В тактическом плане Альянс должен способствовать тому, чтобы профсоюзы не становились идеологическими, чтобы они объединили как можно большее количество людей, при этом, ведя среди них свою агитацию, ориентируя на классовую борьбу, вместо соглашательства без борьбы.


Наиболее последовательное развитие этой концепции революционной организации представлено в латиноамериканской теории эспецифизма (в Латинской Америке есть еще теория «принципиального бакунизма», но о нем нет никаких новостей уже больше десяти лет), о котором можно прочитать в соответствующих статьях в библиотеке анархизма и книге «Социальный анархизм и организация». Эспецифизм всю свою теорию строит на трех вопросах «где мы находимся?», – то есть анализ существующей капиталистической реальности), «куда мы хотим прийти?» – идеал, который должен решить текущие проблемы, и «как мы должны это сделать?» (фраза не дословная), то есть используя организационный дуализм, сочетание массовой и идеологической организаций. Тем не менее, тут нет ответа на вопрос «как совершать революцию?» ответ на который прямо из анархизма не вытекает.

Об обновлении анархизма. Часть 4.

2. Второе произведение, «Хлеб и Воля». У этой книги несколько тем – 1. более глубокое обоснование анархо-коммунизма и вообще анархизма (например, глава «Свободное соглашение»), 2. Что нужно делать на следующий день после революции и 3. Среднесрочный идеал.

К первой теме относятся главы «Наши богатства», в которой Кропоткин пишет, что человечество уже достаточно произвело богатств, и что это богатство принадлежит меньшинству. Также там говорится о том, что фактически любые вещи создаются не исключительно только непосредственно производителем, но всем тем, что способствует ему, теми кто создал этого производителя, дал ему образование, вырастил, вручил инструменты и сырье и так далее. Что поэтому принцип частной собственности и воздаяние за труд (вместо распределения по потребностям) не имеет особого смысла, потому что тогда надо, чтобы производитель отдавал определенную часть продукта всем мертвым и живым, кто косвенно или прямо дал эту возможность произвести. Продолжение этой тему в главах «Анархически коммунизм», «Наемный труд в коллективистском обществе», «Свободное соглашение» и «Некоторые возражения». Это очень схематичный и не исчерпывающий себя обзор.

Ко второй теме о действиях на следующий день после революции посвящены главы «Экспроприация», собственно, что нужно сделать с частной собственностью – отдать в руки народных собраний, обобществить экспроприировав, это общий метод для глав «Жизненные припасы», «Жилища», «Одежда», «Пути и средства» (в этой главе больше обоснования метода экспроприации, имеются идеи о перераспределении рабочей силы с утративших значимость сфер в более материальные для уменьшения общего рабочего дня). Также, отчасти «Сельское хозяйство», в котором говорится, что революционному городу нужно будет срочно засеять свободные поля, чтобы избежать на всякий случай голода в будущем. Вроде больше не осталось глав с такой темой.

Где-то был забыт совет о прямом продуктообмене между городом и деревней, где город должен поставлять в деревню городские товары, включая например, трактора, чтобы сельские жители смогли улучшить собственные условия труда, а деревня должна поставлять в город пищевые продукты.

Об обновлении анархизма. Часть 5

Вопрос о действиях на следующий день после революции этой книгой не исчерпывается, потому что многие вопросы, которые касаются напрямую экономических вопросов, не были даже затронуты. Это вопрос обороны, как строить армию на анархических началах? Что она должна делать? Не антианархично ли навязывать анархический строй, совершать насилие над государственниками (не-анархистами)? Как взаимодействовать с внешним миром? А что если какой-либо метод не будет работать? И другие вопросы.

Третья тема – тема среднесрочного идеала. Это скорее главы «Довольство для всех», то есть коммунизм, распределение по потребностям; «Потребности составляющие роскошь» о том, какой квест должен пройти человек, чтобы получить роскошь (своим и коллективным трудом в свободное от 3-5 часового рабочего дня время); «Привлекательный труд» о том, что работа должна из каторги и пытки превратится в потребность человека себя реализовывать, то есть полное улучшение условий труда и смена деятельности; «Потребление и производство» об экономике (как науке и так и хозяйстве), основа которой не прибыль, а потребности и экономия усилий человека; «Разделение труда», где критикуется излишняя специализация, а вместо нее предполагается соединение умственного и ручного, городского и сельскохозяйственного труда, кажется, эта глава больше относится к категории «далекого идеала», потому что, чтобы просто выучить специалиста, нужно потратить более десяти лет, а чтобы соединить сельский и городской труд, нужно уже на каком-то уровне преодолеть разделение города и деревни; «Децентрализация промышленности» о том, что не нужно делать огромные фабрики для вещей, которые можно делать на локальном уровне, тем самым укрепляя локальную экономику, не порождая лишней экономической зависимости, думается, это должно понравится нам всем, «провинциалам». Также революционному району придется начать производить самое необходимое, то есть, как бы сказали экономисты, диверсифицировать экономику. Но в среднесрочной перспективе к этому можно приступить, достигнуть более-менее удовлетворительного уровня диверсификации, но точно не закончить ее; «Сельское хозяйство» о том, что технический прогресс делает фактически любую территорию на земле в продуктовом плане потенциально независимой, возможно, чтобы пообновить главу, нужны агрономы.

3. Третья книга – это «Поля, фабрики и мастерские», в которой фактически говоря, очень мало собственно конструктивных предложений, их можно посчитать по пальцам – это децентрализация промышленности, развитие земледелия, развитие мелкого (так сказать на заказ) производства и соединение ручного и умственного, сельского и промышленного труда, включающее в себя изменение образовательных практик, преодоление разделения города и деревни.

Остальное в книге – это аргументация, обоснование того, что эти предложения нужно реализовать.

Об обновлении анархизма. Часть 6.

Беглый обзор классики должен навести на мысль о неразработанности некоторых вопросов в рамках классического анархизма. А также о том, что Кропоткин – не разработал полностью самостоятельной теории, что его концепция становится цельной, только в сочетании с концепцией Бакунина. Но даже так, необходимо ответить на другие вопросы и в общем пообновить теорию. Даже написать собственные «Речи Бунтовщика», «Хлеб и Волю» и «Поля, фабрики и мастерские», чтобы полностью лишить их статуса «археологических находок древности» и сделать актуальными на основе современных данных.

Самая неразработанная часть теории, – это вопрос о том, как совершать революцию. В свое время испанские анархисты не разрешили этот вопрос и допустили существование государственной власти параллельно народным собраниям, что привело лишь к поражению – власть реорганизовалась и подавила анархистов, то есть эта даже не фашисты сделали, а «союзники». Самая глубокая по социальным преобразованиям революция сгинула таким глупым образом, в то время как огромное число анархистских революций все делали правильно в это вопросе, но не имея «большинства», то есть, например, профсоюза под 2 миллиона человек и еще одного левеющего профсоюза на еще 2 миллиона человека как это было в Испании, они не могли полноценно начать внедрять анархистские практики.

Сейчас уже можно разработать анархистскую концепцию революцию, анархистский способ совершения революции на основе всего багажа исторического опыта и современных тенденций. Это затравка на продолжение.

На удивление, на ютубе два месяца назад появилось очень годное видео о российских анархистах в революциях 1917 года. Это видео совмещает в себе историчность и динамизм. На российском ютубе очень не хватает анархистского контента. Автор опирается на данные Пола Аврича и Волина, хотя причины поражения анархистов в конце видео вызывают большие вопросы.

Приятного просмотра.

Сети Солидарности в России в 2014-2018 годах. К последней истории анархизма.

История современного российского анархизма - это такое темное пятно для нынешнего поколения анархистов. Можно включить Рябова и узнать более менее про основные этапы истории движения примерно до 2014 года (дата записи этих лекций), в которых освящены периоды КАС в СССР и ранней России, конца девяностых - начала нулевых Хранителей Радуги, от нулевых до 2014 года Автономного действия. Есть помимо прочего даже история Народной Самообороны, написанная его активным участником, охватывающая время примерно с 2013 по 2018 год, но истории других анархистов написана не была. А ее можно написать. Они характеризовались прежде участием в борьбе обычных людей - анархисты начали устраивать "Сети Солидарности".

Итак, вашему вниманию представляется история Сетей Солидарности (не аффилированных с Народной Самообороной) в шести городах - Москве, Питере, Нижнем Новгороде, Воронеже, Новосибирске и Иркутске - то есть там, где о них есть информация в сети.

Первая часть

Вторая часть

Свобода в обществе и вне его

Сочинение Бакунина о свободе, отрывок из Бога и Государства.

Происходя от гориллы, человек лишь с громадными трудностями достигает сознания своей человечности и осуществления своей свободы. В начале он не может обладать ни этим сознанием, ни этой свободой. Он рождается диким животным и рабом, и очеловечивается, прогрессивно эмансипируется лишь в недрах общества, которое необходимо предшествует зарождению его мысли, слова и воли. И он может достичь этого лишь коллективным усилием всех бывших и настоящих членов этого общества, которое, следовательно, есть основа и естественная исходная точка его человеческого существования. Из этого следует, что человек осуществляет свою индивидуальную свободу или свою личность, лишь дополняя себя всеми окружающими его индивидами и лишь благодаря труду и коллективному могуществу общества, вне коего он остался бы, без сомнения, самым грубым и самым несчастным из всех жестоких животных, существующих на земле. По системе материалистов, единственной естественной и логичной, общество, не только не уменьшает и не ограничивает, но напротив, создаёт свободу человеческих индивидов. Оно – корень, дерево, свобода же – его плод. Следовательно, в каждую эпоху человек должен искать свою свободу не в начале, но в конце истории, и можно сказать, что действительное и полное освобождение каждого человеческого индивида есть настоящая великая цель, высший результат Истории.

Совсем иная точка зрения идеалистов. По их системе человек проявляет себя сперва бессмертным и свободным существом и кончает тем, что становится рабом. В качестве бессмертного и свободного, бесконечного и самоцельного духа он не нуждается в обществе. Отсюда следует, что, если он вступает в общество, то лишь по причине своего родопадения, или же потому, что он забывает и теряет сознание своего бессмертия и своей свободы.

Существо противоречивое, бесконечное, как дух, но зависящее, несовершенное и материальное во вне, он вынужден объединяться не вследствие потребности своей души, но ради сохранения своего дела. Общество образуется, следовательно, лишь своего рода принесением в жертву интересов души и независимости души презренным интересам тела. Это настоящее падение и порабощение для индивида, внутренне бессмертного и свободного, отказ, по крайней мере частичный, от своей первоначальной свободы.

Известна сакральная фраза, которая на жаргоне всех сторонников государства и юридического права выражает это падение и это самопожертвование, этот первый роковой шаг к человеческому порабощению. «Индивид, пользующийся полной свободой в естественном состоянии, то есть прежде, чем он делается членом какого-либо общества, приносит, вступая в него, в жертву часть этой свободы, чтобы общество гарантировало ему всё остальное».

На просьбу разъяснить эту фразу, отвечают обыкновенно другой: «Свобода каждого человеческого индивида не должна иметь других границ, кроме свободы всех других индивидов». На первый взгляд нет ничего более справедливого. Неправда ли? И однако, эта теория содержит в зародыше всю теорию деспотизма. Согласно основной идее идеалистов всех школ и вопреки всем реальным фактам, человеческий индивид представляется абсолютно свободным существом постольку и лишь постольку, поскольку он остаётся вне общества. Отсюда следует, что общество, рассматриваемое и понимаемое единственно, как юридическое и политическое общество, то есть, как государство, есть отрицание свободы. Вот, к каким результатам приводит идеализм. Он, как видим, совершенно противоположен выводам материализма, которые согласно с тем, что происходит в реальном мире, выставляют индивидуальную свободу людей, как необходимое следствие их коллективного развития человечества.

Свобода в обществе и вне его

Отрывок из сочинения Бакунина "Бог и Государство", часть 2.

Материальное, реалистическое и коллективное определение свободы совершенно противоположно определению идеалистов. Оно таково: человек становится человеком и достигает как сознания, так и осуществления своей человечности лишь в обществе и лишь коллективной деятельностью всего общества. Он освобождается от ига внешней природы лишь коллективным и социальным трудом, который один лишь способен превратить поверхность земли в пребывание благоприятное развитию человечества. Без этого же материального освобождения не может быть ни для кого и освобождения интеллектуального и морального.

Человек не может освободиться от ига своей собственной природы, то есть, он может подчинить свои инстинкты и движения своего собственного тела управлению своего всё более и более развивающегося ума лишь воспитанием и образованием. Но и то и другое явление по самому существу своему исключительно общественные явления. Ибо вне общества человек вечно оставался бы диким животным или святым, что почти одно и то же. Наконец, изолированный человек не может сознавать своей свободы. Быть свободным для человека означает, быть признанным и рассматриваемым свободным и пользующимся соответственным обращением со стороны другого человека, со стороны всех окружающих его людей. Свобода, следовательно, не может быть фактом уединения, но взаимодействия, не исключения, но напротив того – соединения, ибо свобода каждого индивида есть не что иное, как отражение его человечности или его человеческого права в сознании всех свободных людей, его братьев, его равных.

Я могу назвать себя и чувствовать себя свободным лишь в присутствии и по отношению к другим людям. В присутствии животного низшего рода я ни свободный и ни человек, ибо это животное неспособно осознать, а следовательно, и признать мою человечность. Я человечен и свободен сам лишь постольку, поскольку я признаю свободу и человечность всех людей, окружающих меня. Лишь уважая их человеческое естество, я уважаю свою собственную человечность. Людоед, который съедает своего пленника, обращаясь с ним, как с диким животным, – не человек, но животное. Господин рабов – не человек, но господин. Не считаясь с человечностью своих рабов, он пренебрегает своей собственной человечностью. Любое античное общество может доставить нам доказательства этого: греки, римляне не чувствовали себя свободными, как люди, они не рассматривали себя таковыми с точки зрения общечеловеческого права. Они считали себя привилегированными в качестве греков, в качестве римлян лишь в своём собственном отечестве, пока оно оставалось независимым, не завоёванным и, напротив того, завоевывающим другие страны вследствие особого покровительства их национальных Богов. И они отнюдь не удивлялись и не считали своим долгом возмущаться, когда побеждённые они сами попадали в рабство.

Великой заслугой христианства было провозглашение человечности всех человеческих существ, включая женщин, и равенства всех людей перед Богом. Но как оно провозгласило это? На небесах, в будущей жизни, но не для теперешней, реальной жизни на земле. К тому же это будущее равенство опять-таки ложно, ибо как известно, число избранных в высшей степени ограничено. Относительно этого пункта все теологи самых различных христианских сект единодушны. Следовательно, пресловутое христианское равенство влечёт за собой самую вопиющую привилегию нескольких тысяч избранных божественной милостью на миллионы отверженных. Впрочем, это равенство всех перед Богом, если бы даже оно осуществилось для каждого, было бы лишь равным ничтожеством и равным рабством всех перед высшим господином.

Свобода в обществе и вне его.

Отрывок из сочинения Бакунина "Бог и Государство", часть 3.

Основа христианского культа и первое условие спасения не есть ли таким образом отказ от человеческого достоинства и презрение этого достоинства пред лицом божественного величия? Христианин, следовательно, – не человек в том смысле, что он не обладает сознанием человечности и также потому, что, не уважая человеческое достоинство в самом себе, он не может уважать его в других; а не уважая его в других, он не может уважать его в себе самом. Христианин может быть пророком, святым, священником, королём, генералом, министром, чиновником, представителем какой-либо власти, жандармом, палачом, дворянином, эксплуататором-буржуа или порабощённым пролетарием, угнетателем или угнетённым, мучителем или мучимым, хозяином или работником, но он не имеет права называть себя человеком, ибо человек делается в действительности таковым лишь тогда, когда он уважает и любит человечность и свободу всех, и когда его свобода и его человечность уважаемы, любимы, вызываемы и создаваемы всеми.

В самом деле, я свободен лишь тогда, когда все человеческие существа, окружающие меня, мужчины и женщины равно свободны. Свобода других не только не является ограничением или отрицанием моей свободы, но напротив есть необходимое условие и утверждение её. Я становлюсь действительно свободным лишь благодаря свободе других, так что, чем больше количество свободных людей, окружающих меня, чем глубже и шире их свобода, тем распространённее, глубже и шире становится моя свобода. Напротив того, рабство людей ставит препятствие моей свободе, или, что сводится к тому же, именно их животность и является отрицанием моей человечности, ибо повторяю ещё раз, – я могу назвать себя действительно свободным лишь тогда, когда моя свобода или, что тоже, моё человеческое достоинство, моё человеческое право, заключающееся в том, чтобы не повиноваться никакому другому человеку и руководствоваться в моих действиях лишь моими собственными убеждениями, лишь когда эта моя свобода, отражённая равно свободным сознанием всех людей возвращается ко мне, подтверждённая согласием всех. Моя личная свобода, подтверждённая таким образом свободой всех, становится неограниченной.

Мы видим, что свобода, как она понимается материалистами, есть нечто весьма положительное, весьма сложное и в особенности в высшей степени общественное, ибо она может быть осуществлена лишь при помощи общества и лишь при более тесном равенстве и солидарности каждого со всеми.

Кто должен быть допущен к организации анархистов? Из Писем Бакунина к Мораго.

…предавшие Альянс [организацию анархистов] из злобы или неизлечимого слабоволия, должны быть навсегда удалены из него, а добрые, то есть энергичные, интеллигентные, преданные, усердные, самоотверженные, стремящиеся не к личной славе, а к победе революции, могущие отказаться от своего личного «Я» во имя общей идеи, общего действия, люди, с воодушевлением готовые идти на смерть и при всем том умеющие хранить тайну, – эти люди должны воссоздать Альянс, следуя при этом высшему правилу: допускать в него только очень серьезных людей, серьезных в смысле ума и революционной страстности, а главное – в смысле испытанной силы характера.

Если ваши организации могли распасться, это доказывает, как легкомысленно набирались их члены и как плох был их состав… впредь каждая группа, каждая секция групп [должна принимать] новых членов только единогласно… вы можете принять [новичка] только в том случае, если вы… вполне согласны между собой и одинаково уверены в его полезности, силе духа, преданности, энергии и способности хранить тайну. При этом выборе вы должны руководствоваться только программой Альянса, тем, насколько новый член принимает чувством и умом эту программу, и его действительной способностью проводить эту программу с энергией, сохранением тайны, постоянством и умом, а главное, навсегда отказаться от разрозненных личных выступлений по собственному почину и в своей деятельности всегда подчиняться коллективной воле; последняя способность всегда отсутствует у тщеславных и честолюбивых людей, которые, часто бессознательно, ищут во всех тайных обществах лишь пьедестала для собственной личности, ореола личной славы или личного возвышения. Поэтому мы приняли за правило не допускать в наше святая святых, в наш тесный товарищеский круг и братское общение, честолюбивых и тщеславных людей, как бы близки они ни были к нам по мыслям и революционному настроению и несмотря на их ум, познания и ту пользу, которую они могли бы принести нам своими связями и своим влиянием. Мы предпочитаем скорее отказываться от них, чем принимать их в нашу среду, так как их честолюбие или тщеславие рано или поздно посеяло бы среди нас семена раздора и дезорганизации. Они захотели бы сделаться вождями, руководителями, господами, а таких мы в своей среде не признаем и признавать их революционными социалистами [анархистами] не можем. Только тот может и имеет право быть нашим, кто способен вполне раствориться в братской солидарности и коллективной деятельности членов Альянса не для того, чтобы сделаться рабом, а, наоборот, для того чтобы закалиться и сделаться сильным, свободным и умным благодаря силе, свободе, уму и вечно и повсюду действенной помощи всех.

Наша цель – создание мощного, но всегда невидимого революционного сообщества, которое должно подготовлять революцию и руководить ей; но даже во время открытой революции, оно, ни в совокупности, ни в лице отдельных своих членов, не займет официального общественного правящего положения, так как в действительности не имеет иной цели, как уничтожить все правительства и повсеместно, навсегда сделать их существование невозможным; оно предоставляет полную свободу революционному движению масс и их социальной организации снизу доверху на основах добровольной федерации и безусловнейшей свободы, но оно следит за тем, чтобы при этом никогда не могли вновь возникнуть власти, правительства и государства; со всяким проявлением честолюбия, коллективного (как у клики Маркса) или индивидуального, оно борется путем естественного, никогда не принимающего официальную форму, влияния всех членов нашего Альянса, рассеянных по всем странам и сильных только той солидарностью своей работы и тем единством принципов и целей, которые всегда должны существовать среди них.

О разных уровнях близости к организации анархистов. Из писем Бакунина к Мораго.

Что же касается честолюбивых и тщеславных людей, то многие из них могут сослужить нам большую службу, и надо уметь их использовать. Но знаете ли вы, каким образом? Оказывая на них желаемое влияние через одного из наших братьев, получившего специальное поручение в этом смысле, иногда ему можно поручить создание особой явной [публичной] или тайной организации, в действительности руководимой и управляемой этим братом, фактически подчиненной Альянсу, но в которой брат играл бы внешне второстепенную роль под началом честолюбивого и тщеславного человека; это очень трудное дело, на которое способны очень немногие и на которое можно решаться лишь в редких, исключительных случаях, когда это действительно стоит труда и когда располагают людьми, способными играть эту двойную роль, не подвергаясь деморализации.

Для того, чтобы с пользой воздействовать на влиятельных, блестящих людей, сильных своим положением или талантом, существует верное средство всегда предоставлять им кажущуюся инициативу, честь первого начинания, блестящую, почетную роль, довольствуясь, не для себя, а для всего Альянса, фактической деятельностью и властью. Уговорить человека, которому вы внушили хорошую мысль что он сам напал на нее и передал ее вам – это вообще хороший способ и, вместе с тем, отличное практическое испытание личного самоотречения. Но, повторяю, это чрезвычайно трудно и может быть выполнено без опасности для себя лишь такой группой, которая настолько хорошо и крепко спаяна и обладает такой нравственной силой, что может не опасаться за моральную стойкость всего коллектива и отдельных его членов. – А первым условием этой моральной стойкости каждого и всех является полное знание всеми каждого отдельного члена, охватывающее как общественную, так и частную жизнь. Все члены Альянса, на всех ступенях организации, по крайней мере все те, которые знают друг друга и должны жить вместе и всегда мыслить и действовать сообща, – все они должны стать действительно братьями, верить и доверять друг другу и всему братству. Этого можно добиться лишь действительным, постоянным осуществлением совместной работы. Можно с самого начала обещать себе это и желать этого, но достигнуть этого можно лишь ежедневным служением общему делу, которое учит нас узнавать и любить друг друга, доверять и помогать друг другу, мыслить и действовать только сообща; каждый приносит коллективу свои лучшие мысли, так что мысль, раз высказанная и принятая коллективом, немедленно превращается из личной мысли в общую. Оставаясь непреклонными во всем, что касается нашего принципа, нашего высшего закона, нашей нравственности, взаимного знания и солидарности во всех предприятиях и делах, мы должны быть очень снисходительны друг к другу, ибо, как отдельные люди, мы полны слабостей, глупости, недостатков и ошибок, почему мы и признаем необходимость жить и действовать сообща. Наш ум, наша сила заключается не в каждом из нас в отдельности, а в нашем братстве, в нашем коллективе. Итак, мы должны признать многое, конечно, при условии, чтобы от этого не страдал Альянс. И если мы находим, что один из братьев поступил дурно, мы не должны сплетничать об этом за его спиной, а должны сказать ему об этом в присутствии всех братьев, без всякой злобы, задней мысли и эгоистического злорадства. Лишь привыкнув к этому высшему правилу – необходимому условию постоянного и настоящего братства, мы станем братьями, и тогда с нашей программой, этим справедливейшим и полным выражением истинных и глубочайших инстинктов и стремлений народа, мы создадим [силу], мы будем силой, как бы мало нас ни было.

Мерзость и глупость высочайшего уровня. Вчера на Майдан в Киеве на прощание с анархистом и художником Давидом Чичканом, погибшим в бою с российскими захватчиками, приходил лидер Русского добровольческого корпуса Денис Капустин со своими соратниками. РДК - структура российских неонацистов, также воюющая в рядах ВСУ.

Капустин на Майдане пытался устраивать провокации, за что был залит газом. Видео публикуют каналы националистов, потому без ссылки на них.

P.S. Предположительно, Капустину не понравился радужный флаг, присутствовавший на церемонии на Майдане. Кто-то из толпы резонно предложил Капустину вернуться в РФ, где "гей-пропаганда" уже запрещена.

Поддержать работу Автономного Действия

#нет_войне #антифашизм #чичкан

Многие в отчаянии желают только одного – вернуться во время до февраля 2022 года, в довоенное время, считая его лучшим временем, в сравнении с сегодняшним. На некоторых ресурсах уже высказывалось мнение, что люди, которые этого хотят, хотят не будущего для России, а скорее прошлого.

Банально будет сказать, что в прошлое не вернуться, но нужно отметить, что время до 2022 года было временем, которое привело к войне. С начала кризиса 2008 года и крымской весны, экономика России только и могла, что стагнировать. Если мы обратимся к околомарксистским мнениям, то получается очень стройная картина – наш российский капитализм ударился об экономический тупик, он варился и прозябал целых восемь лет, а под конец вошел в мировой экономический кризис 2020-2022 годов, прошедший во время пандемии Ковида. Довоенное время таким образом было временем кризиса, перетекавшим в другой кризис. Кризис на кризисе кризисом погоняет. А кризис часто характеризуется ограблением населения на пользу самых богатых, на пользу олигархии. Ведь банкротство богатых приведет к падению экономики, поэтому нужно грабить бедных спасая кошельки богатых. И мы это ограбление все вместе почувствовали на себе – средняя (или медианная) зарплата в долларах (а не рублях) уменьшилась примерно на одну шестую. Это во многом следствие девальвации рубля, и исправить это положение можно было бы энергичной кампанией за повышение заработной платы, но рабочее движение у нас в России крайне слабо, так что капитализм беспрепятственно шел по проторенной дорожке концентрации всего в руках государства (слившегося с олигархией).

История – это процесс, один момент в прошлом уже не будет являться другим моментом, и эпохи неизбежно будут перетекать в другие. Общество сейчас – заложник собственных экономических законов, законов фактически говоря, обезличенных, которые правят не только нами, но и нашими «боярами». Один из этих законов четко можно увидеть, посмотрев на отношения между странами – это закон конкуренции и борьбы, в который также входит и рыночная конкуренция, как насильственная, так и добровольная. Государства и корпорации заботясь только о собственной выгоде, перекраивают Землю и народы, вступают в схватку между собой, то проигрывая, то побеждая. И войну в Украине можно считать неизбежной, но только если допустить, что народ, пропитанный духом конкуренции, атомизации и недоверия, никогда не сможет заявить о себе как о самостоятельной силе, с которой нужно считаться, чьи интересы должно представлять государство. А пока организованного народа нет, мы имеем постоянно организованную олигархию и власть имущих, борющихся между собой, использующих народ как свою кормовую базу.

Государство, конечно, не может быть никогда представителем народа, потому что утверждать такое будет значить, что начальник на работе может представлять рабочий коллектив. Но Государство взвешивая плюсы и минусы, видя перед собой организованный народ, может принимать другие решения, более компромиссные, хоть и все равно будет стремиться нейтрализовать народ и править единолично. То есть, чтобы избежать войны в 2022 году, нужно было иметь организованный народ, который осуществил бы свержение власти нынешней олигархии и власть имущих. Даже если бы это не привело к анархии или социализму, это бы привело к некоторому перераспределению собственности на пользу нового правящего класса, и тогда бы процессы, подстегиваемые конкуренцией, продолжились без военного вмешательства в Украину, но опасность вторжения куда-нибудь полностью бы не отпала.

Чтобы войн на свете не было, необходима глубокая перестройка всей экономики и политической системы к большему равенству, свободе и сотрудничеству между угнетенными. Нужно оставить прошлое, и строить будущее, коллективно, а не индивидуально.

Восстание или Революция? Анархии не будет? Часть 1.

В дилетантской озвучке вышла… озвучка статьи Хакима Бея «В ожидании Революции».

В начале статьи автор просто, без каких-либо аргументов констатирует, что революции всегда приводят к реакции. Такой аргумент лет сто-двести назад пользовались исключительно консерваторы, протофашисты, либералы и другие. «Ни одна революция не приблизила нас к этой мечте (анархии)» «текущая историческая ситуация не благоприятствует (революции)», мол, государство слишком сильно, а потому революция всегда обречена на провал. «Реализм требует, чтобы мы перестали уповать на революцию» и «ее желать».

Поэтому вместо революции нужно стремится к «восстанию» и построению «временных автономных зон» (ВАЗ), которые должны быть «незаметными», появляться то тут, то там, и исчезать, мол, это хороший способ ускользнуть от государства и как-то приблизиться к «анархистской культуре» (не к анархии!), не подвергаясь «мученичеством». «И атака, и оборона не должны навлекать на себя насилие со стороны государства».

Во-первых, чтобы такое утверждать, автору нужно было бы привести какое-нибудь исследование революционных процессов, что то-то то-то, революция в силу самих внутренних процессов всегда приводит к реакции (под реакцией будем считать либо топчание на месте, либо уход назад от цели революции). Но если мы реально начнем изучать революции, то поймем, что хаким бей натягивает сову на глобус. Революция 1905 года убила абсолютизм, заменив его парламентско-монархическим режимом, сентябрьская революция 1870 года свергла монархию Бонапартов, революция февральская 1917 установила республику, португальская революция роз свергла фашистский режим и установила демократический, майдан не дал Украине уйти под влияние России, национальные революции очень часто приводят недавно зависимые народы к независимости, и так далее.

Это перечисление можно продолжать бесконечно, а что же до анархистских социальных революций? Вообще, сложно сказать, чтобы какая-то революция была чисто «анархистской», скорее они имели собственные цели, но видели в анархизме ту политическую систему, которая их удовлетворит, однако, в ходе некоторых революций особые изначальные требования могли быть выполнены государством. Так например, Махновщина потеряла свою социальную базу, после того как Советская Россия ввела НЭП. После поражений других революций (как часть более общих революций) особые требования частично или полностью выполнялись – революция Сапаты привела к кое-какому разделы земли, а синдикалистские революции Европы (Испания и Италия) вынудили фашизм воспринять синдикалистскую модель, хоть и в крайне изуродованном виде (даже национал-«социализм» – это продукт влияния и силы социалистов).

Но и то, что Революции не приводят к анархии или либертарному строю, «не приближают» – также лож. Хаким бей застал и Сапатистов, и Рожаву, но почему-то все эти новомодные теоретики «постлевых анархизмов», «постанархизмов» и тому подобных абсолютно бесполезных построений о них предпочитают ничего не писать. Они о них напишут, не переживайте, но только если их в асфальт закатит государство. В социальном мире нет абсолютных правил, если бы они существовали, следовало бы восстановить идею Бога. Но, черт возьми, он и его восстановил!
#авторскоемнение

Восстание или Революция? Анархии не будет? Часть 2.

Можно было бы возразить, что некоторые социальные группы фактически практикуют ВАЗ, добиваясь на короткое время социальных улучшений, но и это не правда. Если какая-то социальная группа создает, так сказать «ВАЗ», то она будет бороться за то, чтобы она стала постоянной, то есть перестала быть «ВАЗ», и это она всегда будет делать в ходе социальной борьбы с насилием или без. Так что «ВАЗ» абсолютно бесполезно и к реальности отношения никакого не имеет.

Хаким бей за пример берет кочевников, ну что ж, автор этих строк сам своего рода бывший кочевник. И могу сказать, что вынужденное переселение – это как раз то, чего добиваются те, кто хотят кочевников колонизировать, завоевать. Несущим за собой свет «цивилизации» нужны не люди, им не нужно, чтобы они подчинялись, им нужно чтобы они исчезли, (ведь если они не будут подчиняться, будет легитимный повод устроить геноцид) потому, что им нужна их земля. А земля – это вполне конечный продукт, и кочевнику она нужно в больших количествах. Тактика «ВАЗ» в применении к бурятской истории привела к тому, что прибайкалье на 90 и более % состоит из потомков русских поселенцев, точно также как и Забайкальский край, и 60% Бурятии. Так что, если хотите умереть, можете пользоваться «ВАЗ», это верная дорога к смерти.

Идеи Хакима Бея – реакционный во всех отношениях нью эйдж, пришедший в анархизм, в котором крайне много параллелей с «постанархизмом» Ньюмана. Он – продукта западного социального капитализма. Людей, которые не желают рисковать, но желают веселиться, не прикладывая к этому особых усилий. Своеобразный Хомо экономикус. «Анархизм образа жизни», анархизм тех людей, которые вместо обычной жизни в капитализме (а скорее реально не отказывающихся от прошлой жизни, от того их выбор предстает еще более лицемерным) выбирают специально “кочевать”, жить в мусорках, никогда не став по-настоящему «своим» среди действительно угнетенных бездомных людей.

Напоследок скажу, что бунт должен иметь конечной целью революцию и/или какое-либо улучшение, иначе заниматься бунтом просто не будет надобности. Бунт именно тем красен, что приводит к изменениям. В истории как-то так получается, что чем радикальнее и революционное сила, тем ближе она подбирается к реализации собственных целей. Посудите сами - социал-демократы в прошлом хотели построить социализм, но отказались от него в пользу социального государства, коммунисты же поставив своей задачу коммунизм, смогли построить социализм. Требуй большего и получишь больше. Поэтому революционные движения в деле даже простого реформироаания системы или добывания свободы здесь и сейчас гораздо успешнее любых умеренных или потерявших революционную перспективу движений. Поэтому нужно иметь в себе революционную перспективу и радикальность вопреки весьма иллюзорным современным тенденциям (американским тенденциям, натянутых на весь мир).
#авторскоемнение

Нельзя делать массовую организацию официально анархистской. Из писем Бакунина к Мораго.

…так как мы стремимся только к народной революции, которая делалась бы не для народа, а исключительно самим народом, то нашей армией является народ, и нам нужно лишь организовать генеральный штаб, который помог бы народу организоваться. Поэтому мы будем стремиться не к увеличению числа братьев, а к улучшению их качеств, и к прочности и искренности их братского союза.

Интернационал [массовая боевая организация трудящихся] и Альянс [организация анархистов] отнюдь не враги... Напротив, Альянс является необходимым дополнением к Интернационалу, дополнением, без которого последний превратился бы в своего рода чудовищное международное государство… и сделался бы послушным орудием для проведения планов, честолюбивых и потому противоречащих истинному освобождению народных масс. Но при единой конечной цели, ближайшие цели обеих организаций различны. Интернационал имеет целью объединить трудящиеся массы, миллионы трудящихся, невзирая на национальные и местные особенности, в единый огромный, компактный организм; назначение Альянса – придать этим массам действительно революционное направление. Программы обеих организаций, отнюдь не противоречащие друг другу, различаются степенью развития. Программа Интернационала, если рассмотреть ее серьезно, содержит в зародыше, но только в зародыше, всю программу Альянса. Программа Альянса – это конечное объяснение программы Интернационала.

Если бы основатели Интернационала дали этому великому обществу определенную… политическую… доктрину, они… создали бы лишь небольшую ассоциацию, секту, а не укрепленный лагерь пролетариата всего мира против господствующих эксплуататорских классов. Какая… [идеология] могла бы в наши дни объединить под их знаменем миллионы пролетариев всех стран?..

…только… один великий интерес к хлебу и освобождению, интерес общий во всех странах, на всех ступенях цивилизации и умственного и нравственного развития может объединить их [пролетариат] в сплоченную массу. Что касается идей… то мы… признаем… что… [чаще всего] массы в… ежедневной жизни, под гнетом лишений, принудительного труда и подавляющих забот каждого дня абсолютно равнодушны к идеям, если только не враждебны им. Им нельзя поставить этого в упрек: все правительства держат их в полном невежестве, систематически культивируемым во благо привилегированным классам; они подавлены отупляющей работой и голодом…; наоборот, в них следует видеть доказательство безошибочного инстинкта и большого природного здравого человеческого разума. Ибо материальное или экономическое освобождение фактически является единственной и первой основой всех прочих свобод.

Большая заслуга основателей Интернационала… заключается в том, что они это поняли и положили это в основу всей программы нашей великой ассоциации. Если бы в программу они внесли атеизм и материализм, то это, наверное, оттолкнуло бы миллионы очень серьезных, то есть очень угнетенных, нуждающихся, трудящихся… Пролетариат испытывает инстинктивное отвращение к власти и государству, но, если вы нападаете на церковь и государство, он не понимает вас и часто по традиции даже восстает против вас; он держится за идеи, противоречащие его собственным инстинктам. Народ привык к власти церкви или государства, жертвой которых он всегда является, и часто любит их... Существует только одно средство излечить его: социальная революция, истинное освобождение масс. Только тогда массы поймут те идеи, семена которых созревают в их инстинктах, и со всей страстностью примут всю программу Альянса, как вернейшее выражение их собственных стремлений.