Четыре обручальных кольца едва заметно поблескивают на ладони Но Инджи. Она "временная жена" в элитном агентстве, где брак — это спектакль: безупречные церемонии, ночные объятия без страсти, уютные ужины без тепла. В New Marriage не любят, когда задают вопросы. Правда для них — лишний багаж, который на борт стараются не брать. Здесь нет места чувствам. Инджи знает об этом как никто другой. Но что-то меняется, когда один из ее прежних "мужей" вновь возникает перед глазами. Холодные улицы Сеула, пустые квартиры, чужие постели — где-то среди этого должна быть настоящая Но Инджи. Если, конечно, ее еще можно найти.

Вот – источник моей тревоги, ибо я не могу забыть Каркозу, где в небесах висят черные звезды, тени людских мыслей растут в сумерках, а два солнца – два близнеца – тонут в озере Хали. Мой разум навек отравлен воспоминанием о Бледной Маске. Я молю Бога проклясть писателя, как тот проклял наш мир своим прекрасным и дивным творением, ужасающим в своей простоте и неопровержимым в своей истинности – мир, который теперь дрожит перед Королем в Желтом.

услышав музыку его сфер, душа не способна ни вынести напряжения, ни насладиться игрой слов, ибо в них таится чистейший яд.

Камилла. Вы, господин, должны снять маску.
Незнакомец. В самом деле?
Кассильда. В самом деле, пришло время… Все сбросили их, все, кроме вас.
Незнакомец. На мне нет маски.
Камилла (в ужасе к Кассильде): Нет маски? Нет маски!

«Король в Желтом». Акт 1. Сцена 2.

Трудно было найти человека менее осведомленного, но я все же слышал о минеральных источниках, столь насыщенных кремнеземом, что листья и ветки, падавшие в воду, некоторое время спустя превращались в камень. Я примерно представлял себе, как кремнезем замещает растительную ткань, один атом за другим, до тех пор, пока вещь не становится своим каменным двойником...

В видениях меня окружали лица, чаще незнакомые, но некоторые из них я узнавал.

В огне зари с тобой прочтем,
Как быть – для нас
Померкнул свет синих звезд,
И пробил час.

В ту же секунду он поднял голову и посмотрел мне в глаза. Внезапно возникла ассоциация: опарыш. Почему этот человек вызвал во мне такое отвращение, я не знал, но образ жирного белого трупного червя оказался столь ярким и тошнотворным, что я, должно быть, каким-то образом проявил это, ибо он отвернул от меня свое одутловатое лицо – движением личинки, потревоженной в собственном коконе.

Я не питал иллюзий и понимал: однажды кто-то отнимет у меня Тэсси… так или иначе. Убеждал себя, будто брак – ерунда, но в глубине души мечтал, что для нее все закончится священником и венчанием. Я – католик. Внимая торжественной мессе и осеняя себя крестом, я чувствую, как все вокруг, включая меня, наполняется радостью, а от исповеди становится легче.

Человек, долго живущий один, должен кому-то открывать свое сердце.

как смеет эта тварь со мной говорить?! На миг мне показалось, что я развернусь и обрушу трость ему на голову, но я лишь зашагал дальше, дошел до дома и поднялся в свою квартиру. Некоторое время я метался в кровати, пытаясь стереть из памяти звук его голоса, но не смог этого сделать. Бормотание сторожа наполняло мою голову, как жирный дым, поднимающийся из чана для топления сала, как отвратительный запах гнили. Оно становилось все отчетливей, и, дрожа на смятых простынях, я начал понимать, что именно он сказал. Слова, сперва невнятные, будто забытые, наконец зазвучали во мне:

«Ты нашел Желтый Знак?»
«Ты нашел Желтый Знак?»
«Ты нашел Желтый Знак?»

Моего предостережения хватило, чтобы разбудить женское любопытство: прежде чем я смог ее удержать, она схватила книгу и, улыбаясь, выпорхнула в мастерскую. Я звал ее, но Тэсси ускользнула, смеясь над слабостью моих рук

Я мечтал последовать за ней, ибо знал, что Король в Желтом уже распахнул свою изорванную мантию и остается только молиться.

Американец, проводящий время в Бретани, заплутал на охоте в вересковых пустошах, раскинувшихся в окрестностях небольшого городка Кемперле. Его спасает таинственная незнакомка по имени Жанна, оказавшаяся хозяйкой замка д'Ис, в котором она обитает с немногочисленной прислугой. Странности добавляет тот факт, что все обитатели замка носят одежду старинных фасонов, а в соколиной охоте до сих пор используют давно позабытый в Бретани средневековый французский, который рассказчик до этого встречал «лишь в пожелтевших манускриптах». Разумеется, между молодыми людьми внезапно вспыхивают романтические чувства, но девушка оказывается не так проста...

– Эти болота дики и безлюдны. Войти в них легко, а выйти дано не каждому. Никаких хижин здесь нет.

– Что ж, – сказал я, – если вы укажете мне, в каком направлении лежит Керселек, мой завтрашний путь будет не длиннее сегодняшнего.

Девушка вновь взглянула на меня, почти с жалостью.

– Ах, – сказала она, – на то, чтобы прийти сюда, нужны часы, чтобы вернуться – столетия.

– Прекрасна и коварна, – мечтательно повторяла она, – прекрасна и коварна.
– Как женщина, – бездумно добавил я.

Взглянув на свои вещи, сушившиеся на солнце у садовой стены, я возненавидел их всем сердцем. Какими уродливыми казались они по сравнению с изысканным костюмом, в который я был теперь облачен!

– Значит, я должен тебя завоевать.
– Завоюй меня! – сказала она.

Все оставшееся время я безмолвно любовался ею. Она тоже молчала и, подперев прекрасное лицо ладонью, смотрела мне в глаза. Никто из нас не сказал ни слова, но я понял, что душа ее отвечает моей, и выпрямился, чувствуя как юная, счастливая любовь растет во мне с каждым ударом сердца. Она, прекрасная как заря, казалось, только пробудилась ото сна, и ее взор, в котором читался вопрос, наполнял меня восторженным трепетом. За завтраком мы беседовали. Я назвался, и она открыла мне свое имя: мадемуазель Жанна д’Ис.