Ещё один классический пример того, как форма следует за функцией.
В 1928 году Алвар и Айно Аалто выиграли архитектурный конкурс на проект санатория Паймио. Задача стояла комплексная — от дверной ручки до здания с прилегающей территорией (на первой фотке они стоят на балконе уже готового здания).
Паймио — туберкулезный санаторий. В 1930-е единственным известным «лекарством» от этой болезни был отдых в окружении чистого воздуха и солнечного света.
Именно назначение санатория продиктовало создание одного из предметов его мебели — кресла 41 «Паймио».
Профиль кресла спроектирован так, чтобы пациент мог вдохнуть бóльший объём кислорода (грудная клетка при такой посадке раскрывалась).
Также в спинке кресла есть прорези для циркуляции воздуха.
Вот что Аалто говорил не про этот объект, а вообще про свой принцип проектирования: «Красота — это гармония цели и формы».
Точнее не скажешь.
ps: ещё в этом санатории продуманная работа с цветом (цветовая схема на плане) — в условиях низкого финского неба и малого количества солнца, чистые и открытые цвета вносили свой вклад в облегчение состояния пациентов.
В 1928 году Алвар и Айно Аалто выиграли архитектурный конкурс на проект санатория Паймио. Задача стояла комплексная — от дверной ручки до здания с прилегающей территорией (на первой фотке они стоят на балконе уже готового здания).
Паймио — туберкулезный санаторий. В 1930-е единственным известным «лекарством» от этой болезни был отдых в окружении чистого воздуха и солнечного света.
Именно назначение санатория продиктовало создание одного из предметов его мебели — кресла 41 «Паймио».
Профиль кресла спроектирован так, чтобы пациент мог вдохнуть бóльший объём кислорода (грудная клетка при такой посадке раскрывалась).
Также в спинке кресла есть прорези для циркуляции воздуха.
Вот что Аалто говорил не про этот объект, а вообще про свой принцип проектирования: «Красота — это гармония цели и формы».
Точнее не скажешь.
ps: ещё в этом санатории продуманная работа с цветом (цветовая схема на плане) — в условиях низкого финского неба и малого количества солнца, чистые и открытые цвета вносили свой вклад в облегчение состояния пациентов.
👍15👌4💔4🙏1
Недавно с друзьями-коллегами обсуждали бездизайн — как его определить, как про него рассказывать и как ему учить (в процессе родилась схема, как на картинке, но она неточная ).
Если мы совсем убираем любой стайлинг и «засушиваем» дизайн до чистой функции, то это может быть слишком «бездушно».
С другой стороны степень «засушки» зависит от задачи. Условно, не стоит делать из молотка арт-объект. При этом предмет интерьера может нести в себе заряд тепла.
В общем, нужна система координат и определение «плохого дизайна» без которого мы хотим жить.
Конечно, есть мастера, которые без всяких терминов делали бездизайн (1, 2, 3), но полагаться только на гениев не хочется.
Если мы совсем убираем любой стайлинг и «засушиваем» дизайн до чистой функции, то это может быть слишком «бездушно».
С другой стороны степень «засушки» зависит от задачи. Условно, не стоит делать из молотка арт-объект. При этом предмет интерьера может нести в себе заряд тепла.
В общем, нужна система координат и определение «плохого дизайна» без которого мы хотим жить.
Конечно, есть мастера, которые без всяких терминов делали бездизайн (1, 2, 3), но полагаться только на гениев не хочется.
👍9💯4🤔3🔥2
Я учился на промышленного дизайнера, потом долго занимался графическим дизайном, а также интерфейсами, навигацией, упаковкой, арт-объектами и дизайн-консалтингом.
Сейчас я помогаю развивать дизайн на государственном уровне, выступаю со стендап-лекциями по дизайну и развиваю свой бизнес.
Про то КАК делать дизайн и что-то придумывать, я перестал говорить довольно давно — больше меня занимает вопрос ЗАЧЕМ его делать.
ИИ подкрался незаметно, и ремесленники напряглись. Да, нейросети несовершенны, но их качество — вопрос времени (манифест команды Open AI 😰).
Развивать логику, человечность и эмпатию важнее, чем знание композиции, эргономики, шрифтов и цветов.
Важные дизайн-вопросы: зачем я это делаю, кому это нужно, почему после этого мир станет лучше — именно они отличают нас от ИИ.
🔮
Сейчас я помогаю развивать дизайн на государственном уровне, выступаю со стендап-лекциями по дизайну и развиваю свой бизнес.
Про то КАК делать дизайн и что-то придумывать, я перестал говорить довольно давно — больше меня занимает вопрос ЗАЧЕМ его делать.
ИИ подкрался незаметно, и ремесленники напряглись. Да, нейросети несовершенны, но их качество — вопрос времени (манифест команды Open AI 😰).
Развивать логику, человечность и эмпатию важнее, чем знание композиции, эргономики, шрифтов и цветов.
Важные дизайн-вопросы: зачем я это делаю, кому это нужно, почему после этого мир станет лучше — именно они отличают нас от ИИ.
🔮
Openai
Planning for AGI and beyond
Our mission is to ensure that artificial general intelligence—AI systems that are generally smarter than humans—benefits all of humanity.
👍14🔥7💯6
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
Нажимаю на первую подсказку в ноутс 🤷♂️
😁10🔥7🌚4
без дизайна
Нажимаю на первую подсказку в ноутс 🤷♂️
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
Но я не для этого открыл ноутс.
В эту субботу на Дизайн-выходных продолжу цикл лекций про главный вопрос дизайна: зачем?
Зал «Москва», 19:00
В эту субботу на Дизайн-выходных продолжу цикл лекций про главный вопрос дизайна: зачем?
Зал «Москва», 19:00
🔥8👍3💔2
Ещё один пример изящного дизайна.
В стуле model 020 1977 года для Artifort Бруно Нинабер ван Эйбен использовал всего три детали — сиденье, спинка и соединительный элемент.
Даже просто рисовать его профиль приятно.
Но при всей своей простоте этот стул не стал массовым (всего 150 шт). Сейчас он стоит для коллекционеров в районе $5000.
Стало интересно, почему он не пошёл в серию, но ответа пока не нашел.
На фото серебристая модель — это не алюминий, а крашенная фанера. В такой расцветке он скорее всего вообще в одном экземпляре.
В стуле model 020 1977 года для Artifort Бруно Нинабер ван Эйбен использовал всего три детали — сиденье, спинка и соединительный элемент.
Даже просто рисовать его профиль приятно.
Но при всей своей простоте этот стул не стал массовым (всего 150 шт). Сейчас он стоит для коллекционеров в районе $5000.
Стало интересно, почему он не пошёл в серию, но ответа пока не нашел.
На фото серебристая модель — это не алюминий, а крашенная фанера. В такой расцветке он скорее всего вообще в одном экземпляре.
⚡10👍8🔥7🤔2👌2
«В качестве решения мы предложили ничего не делать»
Продолжаю исследовать причины дизайна.
В последней лекции на Дизайн-выходных в Суздале я упомянул историю про «Лакатон и Вассаль» — обладателей Притцкеровской премии (архитектурной нобелевки).
В 1996 году это бюро получило заказ от городского совета Бордо на благоустройство небольшой площади (Place Léon Aucoc). Работать нужно было с уютной треугольной площадью, окаймленной деревьями, со скамейками и пространством для игры в петанк.
Архитекторы начали проект с исследования — наблюдали за посетителями, общались с местными жителями и изучали сценарии использования.
«Во время нашего первого визита у нас возникло ощущение, что эта площадь уже хороша сама по себе, без лишних украшений. Её красота была в том, как точно она выполняет своё предназначение.»
Анна Лакатон и Жан-Филипп Вассаль пришли к заказчику со следующим решением: ничего не делать, кроме некоторых простых и быстрых работ по техническому обслуживанию — замена гравия, более частая очистка площади, уход за деревьями и небольшое изменение трафика для улучшения использования площади и удобства местных жителей.
И всё.
Красиво, но...
Я посмотрел, как площадь выглядела позже (2008, 2014, 2017 и 2020) — в итоге там сделали детскую площадку с некрасивым забором, а в какие-то годы на площади была стихийная парковка.
Такая вот селяви.
Продолжаю исследовать причины дизайна.
В последней лекции на Дизайн-выходных в Суздале я упомянул историю про «Лакатон и Вассаль» — обладателей Притцкеровской премии (архитектурной нобелевки).
В 1996 году это бюро получило заказ от городского совета Бордо на благоустройство небольшой площади (Place Léon Aucoc). Работать нужно было с уютной треугольной площадью, окаймленной деревьями, со скамейками и пространством для игры в петанк.
Архитекторы начали проект с исследования — наблюдали за посетителями, общались с местными жителями и изучали сценарии использования.
«Во время нашего первого визита у нас возникло ощущение, что эта площадь уже хороша сама по себе, без лишних украшений. Её красота была в том, как точно она выполняет своё предназначение.»
Анна Лакатон и Жан-Филипп Вассаль пришли к заказчику со следующим решением: ничего не делать, кроме некоторых простых и быстрых работ по техническому обслуживанию — замена гравия, более частая очистка площади, уход за деревьями и небольшое изменение трафика для улучшения использования площади и удобства местных жителей.
И всё.
Красиво, но...
Я посмотрел, как площадь выглядела позже (2008, 2014, 2017 и 2020) — в итоге там сделали детскую площадку с некрасивым забором, а в какие-то годы на площади была стихийная парковка.
Такая вот селяви.
💔12👍4😁4🤔1
У основателя бюро Lacaton & Vassal Жана-Филиппа Вассаля есть такое высказывание:
«Когда вы пойдете к врачу, вам могут сказать, что с вами все в порядке и лекарства вам не нужны. Архитектура должна быть такой же. Если вы уделяете время наблюдению и очень внимательно смотрите, иногда вашим вердиктом будет "ничего не делать"».
Если заменить «архетиктура» на «дизайн», то получится практически определние уместного и рационального дизайна.
Уметь не делать дизайн иногда большее мастерство, чем попытки причинить добро там, где этого совсем не требуется.
«Когда вы пойдете к врачу, вам могут сказать, что с вами все в порядке и лекарства вам не нужны. Архитектура должна быть такой же. Если вы уделяете время наблюдению и очень внимательно смотрите, иногда вашим вердиктом будет "ничего не делать"».
Если заменить «архетиктура» на «дизайн», то получится практически определние уместного и рационального дизайна.
Уметь не делать дизайн иногда большее мастерство, чем попытки причинить добро там, где этого совсем не требуется.
the Guardian
'Sometimes the answer is to do nothing': unflashy French duo take architecture's top prize
The Pritzker prize, once reserved for flamboyant creators of icons, has gone to Lacaton & Vassal, whose rallying cry is: ‘Never demolish, never remove – always add, transform and reuse’
👍14💯7