С учётом того, что Газпромбанк после введения схемы с «газо-рублями» превратился (по мнению некоторых западных экономистов) в нечто вроде «теневого накопителя валютных резервов», новация с «зерно-рублями» может наделить сходным функционалом и Россельхозбанк.
Особенно, если условие России по продолжению «зерновой сделки» будет выполнено и РСХБ вновь пустят в SWIFT.

Это, очевидно, сделает «партию Совбеза» менее непримиримой по отношению к «агро-геополитике» в исполнении Шойгу и дружественного Минобороны «олигархата».

Громкое заявление Аркадия Воложа практически совпало с публикацией израильского делового издания Calcalist о готовящейся продаже Yango, местного агрегатора такси, созданного «Яндексом».

Среди претендентов называется Барак Абрамов, владелец футбольного клуба «Бейтар» и ряда ресторанных сетей, до сих не проявлявший интереса к высоким технологиям.
В связи с этим весьма вероятно, что Абрамов не рассматривался как конечный бенефициар. А его сефардское происхождение позволяет допустить «на конце цепочки» и Льва Леваева, и Майкла Кадури.
В любом случае – для того, чтобы сделка была одобрена израильскими властями и это не стало поводом для очередных (сейчас в свете продолжающихся протестов против судебной реформы вдвойне несвоевременных) нападок на правительство Нетаньяху, создателям Yango надо максимально убедительно продемонстрировать свою неафиллированность с Россией, и в частности – с её спецслужбами.

Ведь уже с сентября все российские агрегаторы такси должны предоставлять ФСБ доступ к своим базам данных.
Yango не работает в РФ, но формально бизнес «Яндекса» еще не поделен (на российский и международный). И для исключения «дьявола в деталях» соответствующую «корпоративную границу» должен был провести сам Волож.

Теперь сценарий национализации «Яндекса» (как вариант – через переход в «доверительное управление» какому-нибудь госбанку) так же вероятен, как и добровольно-принудительное слияние его с ковальчуковско-кириенковской VK.
Чего нельзя сказать о «либерально-охранительском» проекте «Кооператив Яндекс», который позволял бы крупному частному бизнесу в союзе с оставшимися «сислибами» создать платформу для политэкономического противодействия эксцессам, вроде «пригожинского мятежа» или его внутрисистемных «аналогов».
Тем показательнее, что такое разрешение коллизии вокруг самой именитой новой российской (в смысле -- не сырьевой и/или не советской в анамнезе) компании спровоцировали именно силовики, пролоббировавшие соответствующие «информационные» требования к агрегаторам такси.

Есть ощущение, что «избиение рубля» закончится вместе с «бархатной национализацией» «Яндекса».

Сделав её наиболее вероятным исходом, демарш Аркадия Воложа в равной степени и приблизил час X, и обострил конкуренцию между потенциальными «доверительными управляющими».
Благо за каждым госбанком, способным претендовать на эту роль, стоит своя группа влияния.

Это обстоятельство, наряду с ненулевой вероятностью введения спецналога на продажу «Яндекса», снижает шансы на сколько-нибудь существенный дисконт.
Но если в распоряжении Газпромбанка имеется достаточно «недружественной» валюты, благодаря «газо-рублевым» расчетам, то, например, «Сберу» приходится пополнять запасы «пороха в пороховницах» за счет закупок на рынке.

Кстати, на заре «эпохи национализаций», в декабре 2004-го, когда «Роснефть» покупала «Юганскнефтегаз», рублю тоже всячески не давали укрепляться.
По некоторым данным, в структурировании сделки с ЮНГ принимал участие и Алексей Кудрин, тогда -- министр финансов, а ныне – «яндексовский» советник по корпоративному развитию.

Судя по реакции рубля на анонс о внеочередном заседании ЦБ, Набиуллиной «словесные интервенции» удаются лучше, чем Орешкину.
Но на этом хорошие новости для банковской «первой леди» заканчиваются.

Очевидно, что плавающий рубль из главного набиуллинского детища превращается в её же главную проблему.
Укрепление нацвалюты – повод для претензий со стороны «коллективного Белоусова» с примкнувшим Силуановым.
В свою очередь, выгодный Минфину и экспортерам девальвационный налог провоцирует нервозность в обществе, вынуждая далекого от экономических нюансов обывателя винить в падении своих доходов уже отнюдь не одни лишь денежные власти или коварный «коллективный Запад».

При этом в истории путинской России рубль, наверное, впервые «ныряет» так глубоко незадолго до старта очередной президентской кампании.
Хотя сам по себе приход Путина к власти на рубеже 1999-2000 годов стал в значительной степени следствием масштабной девальвации (и дефолта) 1998 года.

Столкнувшись с финансовыми потрясениями (и обнищанием), население нуждалось в политической силе, которая гарантирует стабильность и предсказуемость.
Прагматичные силовики, в равной мере дистанцировавшиеся и от «красно-дирижистского», и от «праволиберального» доктринерства, казалось бы, сумели удовлетворить этот запрос.
Тем примечательнее, что назначение Набиуллиной на пост председателя ЦБ и связанное с ним кардинальное изменение роли главного банка в «Системе РФ» произошло после финансового кризиса 2008-2009 г.г. (тоже ознаменовавшегося девальвацией, хотя и не такой значительной, как десятилетием раньше) и «болотных волнений» 2011-2012 г.г.
Де-факто, рублю, инфляции и их новоиспеченной «укротительнице» предстояло поучаствовать в «перезагрузке» общественного договора. Даром что на фоне известных событий 2014-го силовики опять стали важнее финансовых «военспецов», а геополитика во взаимоотношениях власти и общества --важнее экономики. Что нацвалюта ощутила уже в конце того судьбоносного года.

Сегодня нефтяные котировки растут, а не валятся, как 9 лет назад.
Но и бюджетные расходы на СВО едва ли снижаются. При том, что именно они (согласно Аузану) обуславливают текущую обновленную, но тоже «геополитическую», версию общественного договора.
С этой точки зрения у сторонников девальвационного налога, конечно же, есть карт-бланш.
В том числе – и на использование набиуллинского детища (плавающего курса) против неё же самой.

Отсюда, конечно, не следует что в скором времени надо ожидать перехода к фиксированному курсу, валютному контролю или чему-то подобному.
Но глава ЦБ вместе с умением выдерживать финансово-политический баланс потеряла и свои «волшебные спички».
И если не нынешний, то следующий обвал рубля на «финишной прямой» к президентским выборам, вполне вероятно, будет стоить ей кресла.

В конспирологии про связь цифрового рубля с злоключениями «обычного» есть логика, но обратная той, которую обычно пытаются выстроить авторы соответствующих версий.

«Ронять» нацвалюту на старте масштабного финтех-эксперимента выгодно не его инициатору, ЦБ, а его противникам.
И здесь расчет не столько на эмоциональное «не до цифры сейчас», сколько на увеличение маржинальности классических банковских операций в результате экстренного, антикризисного повышения ключевой ставки.

Ведь институционально цифровой рубль бьет, прежде всего, по коммерческим (в смысле – не эмиссионным) банкам.
Их роль посредников при распределении денежных средств (от ЦБ – к финальным получателям: гражданам и предприятиям) техноэкономически обнуляется.
И то, что -- в силу снижения транзакционных издержек и повышения прозрачности расчетов – может считаться благом с точки зрения развития экономики, ущемляет интересы отдельных кредитных учреждений. Что особенно чувствительно, когда речь идет о госбанках.

При этом только в первой половине 2023-го размер госсредств, размещенных на банковских счетах, вырос почти на 30% -- до 11 трлн руб.
Т.е. во-первых, в сохранении статус-кво заинтересованы не только сами банкиры.
Во-вторых, полученных от государства ресурсов им вполне хватало для того, чтобы сыграть против рубля. Вынудив Неглинную создать финансовые условия, позволяющие хорошо заработать и самим «медведям», и их «системной» vip-клиентуре.
На этом фоне и цифровой рубль становится больше пиарным «белым шумом», нежели реальной угрозой. Точнее – если не угрозой, то дополнительным фактором аппаратного риска он становится скорее для самого ЦБ. Тем более, что Набиуллина и ее подчиненные не особо озаботились пропагандой преимуществ своего высокотехнологичного детища среди ширнармасс.

Неприятие «рентно-спекулятивной модели экономики» на идеологически-декларативном уровне и отказ от обязательного валютного «оброка» для сырьевых экспортеров, на практическим, -- наглядное доказательство не только наличия неустранимого «люфта» между «базисом» и «надстройкой».
И как следствие – бесперспективности любых попыток «ремонта» последней.

К 25-й годовщине самого масштабного российского финансового кризиса взаимоотношения между властью и крупным бизнесом фактически вернулись в состояние четверть-вековой давности.
Даже в условиях социально-политического цейтнота – падения национальной валюты во время завершения электорального цикла -- государство вынуждено искать компромисс с главными рантье -- банкирами и сырьевиками.
Причем, вне зависимости от того, что – в силу формы собственности соответствующих банков и корпораций -- многие из тех, кто вольно или невольно играет против рубля, формально являются нанятыми этим же государством топ-менеджерами.

Понятно, что есть значительный санкционный навес, не отменяющий необходимости сохранять и создавать рабочие места (например – при реализации инвестпрограмм).
Есть неформальные обязательства, связанные как с теми же выборами, так и с финансированием уже не спортивных строек или отечественных футбольных клубов, а альтернативных «Вагнеру» ЧВК.
Но олигархат в «лихие 90ые» начинался не со знаменитой ли «мостовской» СБ или «логовазовского» ЧОП «Атолл»?

Опять же – различия в целях создания силовых ресурсов тогда и сейчас, конечно, важны, но не непреодолимы.
Подобно тому, как самих силовиков нельзя закрепить навечно за каким-либо институтом – государства или обмена.

Поэтому, когда их призывают на царство в надежде прекратить олигархические размены (череда которых, в немалой степени и обусловили кризис 98 года), переход национальной политэкономической системы в качественно иное «агрегатное состояние» (как вариант – госкапиталистическое) вовсе не гарантирует от «вечного возвращения того же» через определенный промежуток времени.

Скорее наоборот, если логика момента делает «эмиссию» силового ресурса фактически неконтролируемой.
А на смену конфликты силовиков с предпринимателями приходят конфликты силовиков-предпринимателей с предпринимателями-силовиками. С девальвацией силового же арбитража в последней инстанции.

По России снова бродит призрак деприватизации.

Даром что объект очередного передела собственности – энергетика, отрасль в наименьшей степени затронутая скандальными «залоговыми аукционами».
А новоиспеченный кандидат в «раскулаченные» Андрей Мельниченко не просто не попал в олигархи «первой волны» по возрасту, но совсем недавно сам осуждал ту поспешность, с которой в России создавался класс крупных собственников и разрушались крупные госконцерны.
Не менее символичен и выбор времени для атаки – как раз 25 лет назад в результате масштабного финансового кризиса позиции многих «олигархов первой волны» значительно ослабли, что открыло дорогу таким «молодым волкам», как Мельниченко.

Мельниченковский МДМ сделал ставку на «бросовые активы» -- достаточно дешевые в моменте, чтобы их можно было купить, но не слишком маржинальные в перспективе, чтобы иметь из-за этого проблемы с более крупными и влиятельными игроками.
Например, «Кузбассэнерго», чьи акции в доход государства хочет теперь изъять Генпрокуратура, -- было в некотором роде «объедком с барского стола» Олега Дерипаски. По его заказу треть энергокомпании консолидировал к 2003 году «Ренессанс Капитал», но, потом, не сумев купить НкАЗ, алюминиевый магнат утратил интерес и к поставщику электроэнергии для завода.
Промышленной экспансии Мельниченко тогда помогал Константин Малофеев, руководивший департаментом корпоративных финансов МДМ-банка. Он, в частности, несмотря на возражения Анатолия Чубайса, делегировал в совет директоров «Кузбассэнерго» своего друга и сына бывшего «антисемейного» генпрокурора Дмитрия Скуратова.

Впрочем, вероятность, что хозяин «Царьграда» решил вспомнить инвестбанкирскую молодость и/или, используя возросший политический вес и «силовые» связи, «подсидеть» бывшего патрона, не слишком высока.
Не меньше оснований допустить очередную «переоценку ценностей» у Олега Дерипаски. Косвенным доказательством чему – недавняя скупка «Русалом» акций «Русгидро».

Сибирский мега-проект Сергея Шойгу по известным причинам вытеснен на периферию общественного сознания. Но это вовсе не значит, что наиболее дальновидные отечественные элитарии о нём забыли. «Освоение Сибири 2.0» становится тем более актуальным в свете происходящего на западных границах и едва ли сильно зависит от карьерных перспектив своего, некогда главного лоббиста. Здесь уже скорее логичнее допустить обратную корреляцию.
Но кто владеет сибирской энергетикой – тот в немалой степени будет определять и политэкономическую конфигурацию, и параметры реновации ключевого российского макрорегиона.

По иронии судьбы, Мельниченко, несмотря на первое место в сотне российского «Форбс», оказался недостаточно «стратегичен» и обеспечен правильными связями, чтобы его право на участие в будущем «обустройстве Руси» никем не оспаривалось.
С другой стороны, его активы уже не такие «бросовые», как 20 лет назад, чтобы более релевантные кандидаты в «преобразователи» могли ими пренебречь без ущерба для своей миссии.

Уцелевший вчера «вагнеровский» борт 19 августа был в Джидде.
В тот же день там проходили первые саудовско-иранские переговоры на высшем уровне – между наследным принцем Мухаммедом бен Салманом и министром иностранных дел Ирана Хосейном Абдоллахияном.

Сближению главного суннитского королевства с главной шиитской республикой активно содействует Китай.
В свою очередь, Пригожин заработал свой «африканский» капитал как раз на предоставлении местным правителям силового и политтехнологического ресурса для сдерживания «китайской колонизации».

Интересно и то, что у Саудовской Аравии и «Вагнера» есть общий «клиент» -- ливийский маршал Хафтар.
Но 22 августа, как раз через три дня после столь примечательных публичных и непубличных встреч в Джидде, к Хафтару впервые прибыла официальная делегация Минобороны РФ во главе с Юнус-Беком Евкуровым, который, помимо всего прочего, вёл переговоры с Пригожиным на старте «марша справедливости».

Вне зависимости от причин крушения пригожинского самолета, 23 августа произошел окончательный размен силового капитала основателя «Вагнера» на символический.
Подобно тому, как двумя месяцами ранее знаменитый «марш справедливости» был попыткой конвертации «вагнеровских» прибылей в политический капитал.

Причем, нельзя назвать ту июньскую попытку неудачной. С учетом встречи Путина с «вагнеровцами» и самим Пригожиным, меньше чем через неделю после объявления их «мятежниками».
Правда, как мы отмечали, такая «политизация лишенцев» несла в себе риски едва ли не более серьезные, чем 20-летней давности «скупка Госдумы», начатая было Ходорковским.
Даром что эта новая угроза уже не «буржуазная» (как тогда), а скорее «антибуржуазная».

Кроме того, в 2003-м главный политэкономический конфликт был обусловлен претензиями силовиков на получение последнего слова в легитимации крупнейшей частной собственности.
А в 2023-м Пригожин добивался признания легитимности превращения самого силового ресурса в частный (потенциально монетизируемый и/или обмениваемый на другие, «несиловые») актив.

Основателю ЧВК «Вагнер» чуть было не удалось то, что за десятилетия не получилось у основных выгодоприобретателей «дела ЮКОСа» и прочих «равноудалителей», формально так и оставшихся топ-менеджерами. И потому, в большей степени, чем легитимные собственники, зависимыми от выбора того или иного «транзитного» сценария.
Но переход первого и единственного в своем роде предпринимателя-силовика в статус «русского Че» едва ли делает жизнь достаточно многочисленных силовиков-предпринимателей и их еще более разветвленной госкапиталистической клиентелы более спокойной и предсказуемой.
Хотя бы потому, что «символическая капитализация» Пригожина обнуляет те репутационные издержки, которые у него неизбежно возникли бы, сумей он зафиксировать политические прибыли в виде получения какой-нибудь многомиллионной доли или ренты.

Цинично говоря, место на знамени стоит намного дороже.
А чем меньше в стране будет собственников, уверенных, что судьба их собственности исключительно в их руках, а не «царя или героя», -- тем больше шансов, что рано или поздно найдутся те, кто поднимет это знамя. С Пригожиным.

Вячеслав Володин – не настолько плодовитый телеграм-блогер, как Дмитрий Медведев.
Тем любопытнее проследить за реакцией спикерского тг-канала на события, связанные с Евгением Пригожиным.

Например, 24 июня, в день «марша справедливости», Володин уже в 11 утра (т.е. чуть ли не сразу после президентского обращения) опубликовал пост с призывом к «вагнерам» «сделать единственно правильный выбор: […] выполнять приказы Верховного Главнокомандующего».
Зато гибель Пригожина председатель Госдумы, -- в отличие от того же Владимира Путина, Алексея Дюмина или иных думцев, вроде Сергея Миронова, --никак не прокомментировал.
Выдержав паузу (которую при известных натяжках можно назвать «дипломатической»), Володин сегодня опубликовал «информационно-ортогональный» пост о российских экономических успехах (вопреки санкциям) и предложением «провести большие парламентские слушания по вопросам развития малого и среднего предпринимательства».

Даже если рассматривать это высказывание исключительно в формате стандартного чиновничьего «бла-бла», такая риторическая заурядность на фоне весьма турбулентной повестки не может не удивлять.
Как не может не бросаться в глаза подчеркнутое нежелание Володина что-либо говорить о Пригожине.

При этом МСП, судьбой которого он на контрасте озаботился, как играет весьма важную роль в генезисе основателя ЧВК «Вагнер», так и является одной из основ существования «нового крестьянства» (aka -- «глубинного народа») -- ядра неформального пригожинского электората.
По иронии судьбы, именно эту часть населения сам же Володин небезуспешно мобилизовал 10 лет назад для нейтрализации «болотной фронды».
И Пригожин, в известном смысле, просто талантливо усовершенствовал володинскую тактику гальванизации бюрократии методами прямой (здесь – еще и военной) демократии.

Отсюда неудивительны ни сдержанное (мягко говоря) отношение председателя Госдумы к Пригожину, ни его стремление взять под свою опеку «вагнеровские» социальные «тылы».
Благо удержание «нового крестьянства» в лояльном поле становится -- на фоне всего происходящего, включая кейс «Вагнера», -- достаточно важной и небанальной задачей, чтобы её решение не сулило аппаратные бонусы и политические преференции.
Даром что на фоне падения пригожинского джета несколько поутих информационный «пожар», вызванного неосторожными высказываниями по поводу Путина со стороны некоторых володинских земляков-однопартийцев (теперь уже, конечно, бывших) из Саратова.

Если этот борт, действительно, не имел никакого отношения к ЧВК «Вагнер» -- чем объясняются странности в его «поведении» после гибели пригожинского «Эмбрайера»:
1) предпочел садиться в Остафьево, а не во Внуково, откуда в 17:17 вылетал в СПб;
2) при подлете к Остафьево шел так низко, что чуть было не задевал крыши бутовских многоэтажек?


https://www.tg-me.com/bbbreaking/163535

Среди идей, ушедших вместе с Пригожиным, -- «реинкарнация Земского собора».
Зачем прибегать к консервативно-демократической «перезагрузке» Системы, если «призраки марша справедливости» похоронены на Пороховском кладбище Санкт-Петербурга?

Тем символичнее, что как раз 120 лет назад окончательно лишился реальных рычагов влияния Сергей Витте, участник последней попытки реализовать проект «живого народного самодержавия» (как называл его генерал Ростислав Фадеев, дядя Витте)
Строго говоря, идея вернуть Земские соборы, возникшая среди «охранителей-прагматиков» после гибели Александра II, почила в бозе еще до назначения Витте министром финансов.
Но, благодаря его денежной реформе, развитие страны и незыблемость монархии оказывались функцией от «суммы финансовых и промышленных технологий», а не только от лояльности дворянства и бюрократии.

Разумеется, тот факт, что отставку Витте и первое, хотя еще не смертельное, «великое потрясение» для самодержавия отделяет всего два года, -- не повод для сколько-нибудь релевантных исторических экстраполяций.
Тем не менее, отсутствие во власти и «её окрестностях» искренних противников авторитарно-бюрократических методов управления – безусловно, создает серьезные риски для любого, даже, казалось бы, сверхустойчивого режима.

Пригожинское превращение из просто предпринимателя, успешно капитализирующего свои питерские связи, в единственного и неповторимого «военного предпринимателя» далеко неслучайно произошло именно в «посткрымский» период.
Точнее, причиной тому – отнюдь не только субъективные факторы, вроде дружбы с Алексеем Дюминым, в 2014-2015 годах служившего в структурах Минобороны.

Вторая половина десятых (когда ЧВК «Вагнер» показала темпы развития, способные вызвать зависть у любой «гражданской корпорации») ознаменовалась двумя процессами, которые лишь на первый взгляд кажутся несвязанными.
С одной стороны, демонстрация российских геополитических амбиций, не ограничившись Украиной, затронула также Ближний Восток и Африку.
С другой – именно в эти годы резко упали реальные доходы россиян. Чему, наряду с «посткрымскими» санкциями и обвалом цен на нефть, способствовала и антикризисная политика правительства. Вопреки предложениям тогда еще главы Минэкономразвития Алексея Улюкаева, медведевский кабмин не стал «палить резервы» (в моменте увеличившиеся из-за двукратной девальвации рубля) на поддержку населения, а, наоборот, затеял «оптимизацию» соцрасходов. В свою очередь, «дружественный» олигархат получил возможность компенсировать санкционные издержки за счет увеличения «тарифно-коммунальной» ренты (взносы на капремонт, сбор мусора, «Платон» и тп), следуя принципу «люди – новая нефть».

В таких условиях консервативно-демократическая «перезагрузка», о надеждах на которую пишет Борис Межуев, могла выйти из-под контроля и потому была слишком рискованна для Системы.
Менее политически-травматичным представлялся «экспорт социального хаоса» с помощью ЧВК «Вагнер». Как бы автор приведенного выше термина Владислав Сурков ни расходился с Евгением Пригожиным во взглядах на допустимость приватизации силового ресурса.
Впрочем, возможно, именно из-за этих разногласий тот же Сурков за три месяца до начала СВО убедительно дал понять, что «вагнеровских» мощностей для удовлетворения/нивелирования стремительно растущего (после пенсионной реформы и антиковидных локдаунов) «запроса на справедливость» явно не хватит.

Тем не менее, как показало выбранное Пригожиным название для известного марша, соответствующая проблема внутри России (а не во взаимоотношениях с «мировым гегемоном») не просто не решена, но даже обострилась, приобрела дополнительные, весьма настораживающие «оттенки». Поскольку сетовавшие на недостаток репрезентации «новые крестьяне» превратились в требующих таковой «людей с ружьями».
В этом смысле ни гибель Пригожина, ни «посадка» Стрелкова не обнуляет угрозу для политэкономического статус-кво. Особенно, если пока весьма рыхлую массу «рассерженных патриотов» цементирует призыв к переделу собственности в пользу «участвовавших».

Вариантов ответа на такой, вовсе не фантастический, вызов у власти не так уж и много.
Либо – позволить «движению передела» институционализироваться и, допустив к участию во всех выборах (вплоть до президентских), в полном смысле этого слова оставить финальное решение за народом.
Либо – сыграть на опережение и изменить действующую модель накопления и перераспределения национального дохода таким образом, чтобы добиться более оптимального соотношения между свободой, эффективностью и справедливостью. Например, с помощью методов, которые их авторы несколько суховато называют «техноэкономикой» (не путать с «цифровой экономикой).

Понятно, что и в том, и в другом случае Система уже не будет прежней.
Вопрос -- в цене перемен, обусловленных действиями экспроприаторов или социальных инженеров.

70 лет назад аграрное лобби во главе с Хрущевым не позволило Берии создать могущественное нефтяное лобби.
Сегодня «наследники Берии» патронируют и ТЭК, и АПК, но тем показательнее перенос межотраслевого конфликта уже внутрь «силовой корпорации».

Когда Дмитрий Патрушев призывает запретить экспорт нефтепродуктов для предотвращения «катастрофы» со собором урожая и озимыми, он практически прямой наводкой бьет по Игорю Сечину.
Ведь тот совсем недавно, именно ради увеличения экспортной «нефтепродуктовой» выручки, призывал президента и правительство лишить угольщиков приоритета при использовании Восточного полигона.

У главного нефтяника всея Руси, в этом смысле, неплохая «разводящая база».
Наращивание поставок топлива в Азию -- это возможность пополнять нефтегазовые доходы бюджета и валютные авуары в условиях санкций, с одной стороны, и соблюдать обязательства по ограничению экспорта сырой нефти в рамках ОПЕК+, с другой.
Благо – и это лишний раз показал сегодняшний телефонный разговор Путина с саудовским наследным принцем Мухаммедом бен Сальманом – плотная координация с нефтяным королевством нужна Кремлю не только для «обеспечения стабильности глобального энергетического рынка».

Собственно, некоторые события сравнительно недавней отечественной (но еще советской) истории – весьма эффективное предупреждения от ссор с Эр-Риядом на фоне обострения конфронтации с Западом.
Но если говорить об уроках афганской войны и причинах краха СССР, то, кстати, проблемы АПК и неспособность руководства отрасли остановить нарастание продовольственного дефицита сыграли не менее роковую роль, чем решение саудитов обвалить мировые цены на нефть.

Деприватизация «Метафракса» -- удар по Трутневу и Керимову.

Трутневский протеже Дмитрий Рыболовлев участвовал в приватизации одного из старейших метанольных предприятий.
А появление в числе конечных «метафраксовских» бенефициаров влиятельного представителя лезинской диаспоры Сейфеддина Рустамова вряд ли случайно совпало с приобретением рыбловлевского «Уралкалия» другим, не менее именитым лезгином Керимовым.

С учетом персоналий, выбранных в качестве «мишеней», «Метафракс» -- лишь повод для дальнейших разменов.
Тем более, что это предприятие никак не назовешь монополистом, даже локальным.
Чего нельзя сказать, например, о «Русгидро», которое, с одной стороны, по-прежнему находится под официальным трутневским и опосредованным керимовским патронажем.
А с другой – вызывает в последнее время повышенный интерес у Олега Дерипаски.

Нано-путч

Гипотетическое (пока?) банкротство «Роснано» символично совпадает с 30-летием «октябрьского путча» и 20-летием «дела ЮКОСа».

Дело здесь не только и не столько в фигуре Чубайса как таковой.
Хотя в 1993-м запущенная им приватизация спровоцировала масштабный внутриэлитный конфликт, – между будущими олигархами и «красными директорами», -- ставший одним из катализаторов «великого потрясения надстройки» -- полного коллапса во взаимоотношениях законодательной и исполнительной власти.
А случившееся в 2003-м равноудаление самого богатого (на тот момент) олигарха -- логически и исторически обусловленный «апдейт» созданной при непосредственном чубайсовском участии либерально-автократической политэкономической модели. В то время, как планы Ходорковского по «пакетной скупке Госдумы» вполне можно расценивать как попытку «реванша за 1993-й».

Наконец, и «Роснано» -- в известном смысле, «обломок ЮКОСа».
Часть миллиардов, вырученных в результате распродажи «юкосовсих» активов, в 2007-08 годах была вложена в уставный капитал новой нано-технологической госкорпорации.
Таким образом национализированную нефтяную ренту решили частично перераспределить в пользу несырьевых – либо неразвитых, либо депрессивных – отраслей.
Благо Чубайс, возглавив «Роснано» (что, кстати, произошло не сразу после ее создания), сделал ставку на brownfields – создание нано-технологических производств не с нуля (greenfield), а на базе уже существующих, но простаивающих промышленных мощностей.

Не будет большим допущением предположить, что с помощью «Роснано» сырьевая автократия попыталась «закрыть гештальт 1993-го» и вернуть долги (и далеко не только сугубо финансовые) тогдашним проигравшим. Вроде ИТР-овской составляющей интеллектуального класса.
Поэтому именно Чубайс, – вне зависимости от масштабов его «эффективно-менеджерских» талантов, –должен был провести эту «нано-технологическую реституцию». Для исправления «кредитной истории» -- и собственной, и режима, едва ли не самым одиозным архитектором которого он являлся.

Другое дело, что эту миссию сделал практически невыполнимой именно механизм, призванный не допустить повторения «лихих 90ых».
Руководствуясь, в том числе, и уроками 1993-го, Кремль превратил бюджет (в идеале – бездефицитный) в главный инструмент урегулирования внутриэлитных противоречий и несилового принуждения к лояльности.
А отсюда – неизбежность и непоколебимость режима наибольшего благоприятствования для нефтегазового госолигархата как основного источника пополнения казны.

При этом СВО не слишком кардинально повлияла на расстановку соответствующих приоритетов. Благо теперь бюджетная сбалансированность – еще и важный геополитический козырь, на фоне гонки военных расходов и шатдауна в США.
И скорее «Роснано» останется без спасительных госсубсидий, чем правительство окончательно откажется от принципов сведения бюджета по оставленным Чубайсом и его единомышленниками-«сислибами» лекалам. Ведь в противном случае нынешняя законодательная власть станет реальным и равноправным актором бюджетного процесса.
Почти как 30 лет назад.

Из «талантливого предпринимателя» бывший «предатель-мятежник» Пригожин превратился в наркомана, погибшего в результате самоподрыва.

«Неожиданная заготовка», выданная на «Валдае», -- в равной степени и старт президентской кампании, и подтверждение готовности к переговорам с Западом по всесторонним и взаимным гарантиям безопасности.
Ведь гарантии, данные Пригожину, никто не нарушал – во всём виновато «неосторожное обращение с оружием».
А «партия войны» -- в случае попытки сорвать электоральный триумф 2024 года -- станет заведомо морально уязвимой, попытавшись поднять на щит «кокаиниста», к тому же заработавшего миллиарды на кейтеринге для Минобороны.

С учётом кейса Макиавелли даже в таких проявлениях цивилизационной самобытности можно усмотреть нечто европейское.

Игорь Сечин снова держит банк.

Чем больше не только электоральная, но и геополитическая игра Кремля зависит от сбалансированного бюджета, относительно крепкого рубля и сравнительно дешевого топлива – тем больше влияние главы «Роснефти».

Яркое тому доказательство – спешный отказ правительства от полного запрета на топливный экспорт и пересмотр (в выгодную для нефтяников сторону) параметров топливного демпфера.
Вряд ли случайно этому «жесту доброй воли» предшествовал новый переход долларом 100 рублевой отметки.
При том, что изначально ослабление национальной валюты любопытным образом совпало с озвученными весной планами Минфина по двукратному снижению демпфера. Антон Силуанов таким образом попытался пополнить нефтегазовые доходы казны.

«Тезис о выпадении нефтегазовых доходов, который звучит от наших финансовых властей, представляется некорректным, поскольку "выпали" именно газовые доходы, к этому надо относиться с пониманием, но это не повод перебрасывать налоговую нагрузку на нефтянку», -- парировал чуть позже Сечин, выступая на ПМЭФ.
Но кабмин не отказался от своей идеи, а лишь перенёс «демпферный секвестр» с июля на сентябрь. Ведь задачу обеспечивать стабильное финансирование растущих военных расходов при сохранении «социалки» никто не отменял.
Поэтому ответить на почти двукратную (к предыдущему лету) девальвацию рубля и начало «топливной лихорадки», -- явно придавшие убедительности сечинской аргументации, -- Минфин смог разве что предложением об обязательной продаже экспортной выручки. Ход был заведомо проигрышный, поскольку предполагал двойные (с учетом демпферных) рестрикции в отношении нефтяников. А их весовая категория (особенно, Сечина) никак не предполагает такие поддавки.
В результате дважды отступить пришлось правительству. И демпфер увеличить, и эмбарго на топливный экспорт смягчить уже через две недели после его введения.

Теперь осталось понять – за чей счет бюджету будут компенсированы потери, обусловленные победой нефтяников?
Едва ли в этом смысле следует рассчитывать исключительно на Михаила Фридмана, который 10 лет назад сделал свой самый большой профит на сечинском желании стать партнером BP и слухи о возвращении которого появились как раз на фоне очередного триумфа главы «Роснефти».

Пересечение «красных линий» -- почти всегда гамбит.
Принуждение противника к жестким ответным действиям, которые де-факто приведут к ухудшению его позиций.

В этом смысле варварство и дикарство, откровенно демонстрируемое «хамасовцами» во время вторжения на территорию Израиля, -- не только проявление «этнической самобытности» или своеобразная циничная фиксация размеров своего «человеческого обменного фонда».
Особенно, если учесть продуманность и эффективность самой «хамасовской» операции, вызывающей большие сомнения, что в Газе руководствуются логикой двухходовок.

Версия, что ХАМАС рассчитывает довести эскалацию до стадии, когда в конфликт вмешается Иран, имеет право на существование. Но она сколь рациональная, столь и апокалиптическая.
Прямое столкновение с Тегераном повышает вероятность применения Иерусалимом ядерного оружия, которого у него, согласно известной парадоксальной максиме Голды Меир, нет, но которое он в случае необходимости может использовать.
Поэтому все (или практически все) внешние игроки, в той или иной степени причастные к формированию ближневосточной повестки, – США, монархии Залива, Китай, Турция, Россия – попытаются использовать свое влияние в регионе для предотвращения подобного потенциально катастрофического сценария. А значит – достижения «неядерного» (или точнее – «доядерного») компромисса.

Не исключено, что именно принуждение Израиля к такому компромиссу – «хамасовская» задача-минимум.
При этом едва ли речь идет об окончательной палестинской суверенизации (во исполнение соответствующих «мирно-процессовых» решений ООН).
По крайней мере, выбор времени нападения позволяет допустить наличие у ХАМАСа более реалистичных целей.

Примерно год назад, осенью 2022-го, палестинские радикалы из Газы в довольно резкой форме заявили о своём праве на газовые месторождения в Восточном Средиземноморье.
С их помощью Израиль рассчитывал не просто войти в мировую энергетическую премьер-лигу.
Превращение в важного поставщика «голубого топлива» для Европы наделяло еврейское государство геополитической субъектностью. А следовательно – возможностью диктовать свои условия при выборе финальных форматов разрешения того же палестинско-израильского конфликта.
Собственно, и нашумевшая судебная реформа Нетаньяху в немалой степени была обусловлена стремлением лидера «Ликуда» застраховаться от попыток через Верховный суд либо обнулить в принципе (например, ссылаясь на «экологические» аргументы), либо – «интернационализировать» появившуюся у Иерусалима сырьевую ренту.

Впрочем, нельзя сказать, что Израиль совсем отказывался ею делиться.
В июне 2023-го по итогам переговоров, проходящих при посредничестве США, было решено начать разработку месторождения Gaza Marine у побережья сектора Газа в координации с Египтом и палестинской национальной администрацией (ПНА).
Формально, ПНА – это, мягко говоря, не совсем ХАМАС. Однако фактические «хозяева Газы» тоже одобрили данное соглашение. С чем, возможно, и связана неготовность израильских властей к субботнему вторжению.
По идее, если «хамасовцы» заинтересованы в газовых доходах – им невыгодно провоцировать конфронтацию с еврейским соседом. Но это в отсутствие шанса, как минимум, увеличить свою долю. А как максимум – получить целое вместо части.

Показательно, что «Наводнению Аль Акса» предшествовали анонсы визита в Израиль министра энергетики Турции Алпарслана Байрактара – для переговоров по поводу закупок природного газа и его транзита в Европу.
Надо ли говорить, что чем жестче ответит ЦАХАЛ на «хамасовскую» атаку – тем меньше у Анкары будет моральных оснований для энергетического сотрудничества с Иерусалимом? То же самое можно сказать и про Египет. Что называется, единоверцы не поймут. (окончание тут)

Таким образом, реализация газовых амбиций Иерусалима теперь напрямую зависит от того, где и когда он остановится в своём стремлении наказать обидчиков.
Полная и бескомпромиссная «зачистка ХАМАСа», синонимичная «зачистке Газы», почти неизбежно означает и замораживание контрактов на экспорт израильского газа умеренно дружественным мусульманским контрагентам.
Является ли рабочей альтернативой такому сценарию сделка «мир в обмен на газ»? Не исключено.
Даром что в этом случае из квази-миноритария ХАМАС превратится в еще одного полноценного бенефициара проектов по разработке израильского шельфа.
Со всеми вытекающими отсюда последствиями для возможностей Израиля определять дальнейший ход «мирного процесса».