Второй месяц не могу читать. Каникулирую на разрыв аорты.

Я все еще морально разлагаюсь, но вот тут всё по делу говорят. https://www.instagram.com/p/BYX8ODqhzlc/?taken-by=irina_gorbacheva

Теперь я морально разлагаюсь на юге, а тут ваще читать невозможно. Но по крайней мере я хоть смотрю кино. И вот в одном фильме был чудеснейший стих Саши Черного про общество, жертвы ради будущего и эгоизм. Мне очень захотелось им поделиться, потому что я не раз думала на эту тему и, черт возьми, солидарна с поэтом.


Наши предки лезли в клети
И шептались там не раз:
"Туго, братцы... видно, дети
Будут жить вольготней нас".

Дети выросли. И эти
Лезли в клети в грозный час
И вздыхали: "Наши дети
Встретят солнце после нас".

Нынче так же, как вовеки,
Утешение одно:
Наши дети будут в Мекке,
Если нам не суждено.

Даже сроки предсказали:
Кто - лет двести,кто - пятьсот,
А пока лежи в печали
И мычи, как идиот.

Разукрашенные дули,
Мир умыт, причесан, мил...
Лет чрез двести? Черта в стуле!
Разве я Мафусаил?

Я, как филин, на обломках
Переломанных богов.
В неродившихся потомках
Нет мне братьев и врагов.

Я хочу немножко света
Для себя, пока я жив,
От портного до поэта -
Всем понятен мой призыв...

А потомки... Пусть потомки,
Исполняя жребий свой
И кляня свои потемки,
Лупят в стенку головой!

жж толстого

вот и я так же, только в анапе

тут наши мнения расходятся

Нет, я не передумала вести канал и не разучилась читать. Хотя….по поводу последнего были серьезные опасения, потому что в летние месяцы книги вдруг начали выпадать у меня из рук. Одна за другой. Страшное творилось. Чуть не пошла к бабке порчу снимать, но тут меня из жара нежного отупения вытащил старина Аластер Рейнольдс в своем сияющем скафандре. Не осилив с пяток бестселлеров, я взахлеб прочитала четвертую книгу цикла «Пространство откровения» под названием «Пропасть искупления».
Я не могу сказать о чем она, не заспойлив предыдущие три. Могу лишь сказать, что Рейнольдс в этой книге, наконец, по полной оттянулся на тему религии. А еще он оборзел в корень и затронул даже не теорию струн, а теорию бран. Там у него вселенные бок о бок вибрируют, газовые гиганты ловят шепот гравитации, связь между вселенными восстанавливается, а на фоне - апокалипсис с ингибиторами. Ну то есть полный фарш.

А еще мне показалось, что Аластер совершил мучительную попытку привнести в свой роман психологизма. Ведь до этого герои его книг были холодными и рассчетливыми. Их связывали какие-то отношения, обязательства, но драма им была не свойственна вообще. И тут Рейнольдс решил наконец-то прибегнуть к его сиятельству внутреннему монологу. И какого же представителя разделенного на фракции человечества он выбрал для упражнеий в достоевскости? Стареющую гиперсвинью по кличке Скорпион с криминальным прошлым. Никому еще Рейнольдс не дарил столько душевных метаний и размышлений о собственной убогости. Таннер Мирабель из «Города Бездны» не в счет - на его рефлексии строилась вся интрига. Чего не скажешь о переживаниях Скорпиона, которые откровенно тормозят захватывающий сюжет.
Допустим, психолог из Рейнольдса как из говна пуля, но фантазии ему не занимать. Вот как он описывает религию в 28 веке? Там уже некоторые персонажи не помнят точно, как звали чувака, который первым в космос полетел, и думают, что это был Нил Гагарин. Вполне логично, кстати, что подобное старье перекрыло мегатоннами информации возрастом в несколько сотен лет, и на повестке более актуальные темы - например, как разогнаться до 10 g, сохранив здоровье. Так то у Иисуса вообще шансов нет - о нем давно забыли. Но религия осталась в весьма интересном формате.
Еще в «Городе бездны» мы узнаем, что вера передается исключительно с помощью индоктринационного вируса, которым служители церквей с радостью и иногда без спроса пополняют паству. Зараженный субъект преисполняется экзальтацией, видит во снах видения и в терминальной стадии начинает кровоточить в местах прикрепления к предполагаемому кресту. А религиозные культы носят имена их вполне здравствующих основателей (Куэйхи, Хаусманн). Вирус работает таким образом, что его можно подавлять, когда ты контролируешь ситуацию. Но в обстоятельствах, которые оставляют тебе только один вариант (молиться, стало быть), вирус набирает нешуточные обороты и завладевает реципиентом.
С Куэйхи в «Пропасти Искупления» произошло реальное всамделишное чудо, которое заставило его индоктринационный вирус визжать от блаженства, смешанного с чувством вины. Ему спасло жизнь долесекундное исчезновение газового гиганта, на луне которого Куэйхи уже вовсю готовился отдать какому-нибудь богу душу. Спасенный Куэйхи называют луну Хела и посвящает свою жизнь наблюдением за «исчезновениями» газового гиганта Халдоры, построив ходячий собор «Пресвятая Морвенна» (ой, я не могу=))), который шествует без остановки вокруг Хелы таким образом, чтобы Халдора всегда оставалась в зените. Хелу потихоньку заселяют паломники, и она становится такой супер-религиозной колонией. Все новоприбывшие ставятся кровью Куйэхи, чтобы укрепить свою веру, но вирус мутирует, и появляются разветвления культа, новые соборы и, наконец, караван паломников, идущий по Вечному Пути. Самое гениальное в этой части романа - это кризис веры. Кризис веры в 28 веке - это когда организм выработал иммунитет к индоктринационному вирусу. Реципиента попускает и он начинает задаваться лишними вопросами научного толка. Вроде такого: а по каким таким физическим причинам газовый гигант исчезает?

пока что еще и самый смешной роман цикла

Она же Грейс

Тут у нас экранизации повалились, как штукатурка c потолка, в том числе многосерийные. И мне очень по душе эта тенденция. Куда лучше, чем высасывать из пальца очередной блокбастер.
Во-первых, «Электрические сны Филиппа К. Дика» - депрессивные новеллы о будущем по мотивам творчества Дика. Дешево и сердито. Сделано в Великобритании. На мой взгляд, это попытка повторить успех «Черного зеркала». Но материал не такой оригинальный, и прямо скажем, «Снам» не хватает внятности высказывания. Предвижу покупку прав в США.

Во-вторых, очень странная хренотень под названием The Sinner - 8-серийная экранизация одноименного романа немецкой писательницы Петры Хаммерсфар. Откровенно растянутая, но завораживающая история про девушку, которая так долго не знала, как бы так сказать уже родным и близким «нет», что в один погожий денек психанула и зарезала незнакомца на пляже.

Ну и «Alias Grace» (можно перевести как "aka Грейс"), которая вот только стартанула на днях. Экранизация романа Маргарет Этвуд. Что характерно - опять про служанку. Этвуд взяла за основу реальную историческую фигуру - канадку Грейс Маркс, которую обвинили в жестоком убийстве двух человек. В суде Грейс путалась, рассказав три разные версии произошедшего, была признана невменяемой, избежала виселицы и отсидела в тюрьме 29 лет. Этвуд не смогла пройти мимо такой истории и решила ее интерпретировать. И вот сериал - он такой же мутный, как эти судебные заседания. К Грейс на 15 году ее заключения, наведывается пригожий психиатр с просьбой рассказать с самого начала как все было. Грейс сначала заговаривает ему зубы прибаутками про пэтчворк, но потом все-таки снисходит до автобиографии. У доктора тем временем, потихоньку начинает шевелится в штанах, ведь Грейс весьма хороша собой, и кажется, далеко не глупа. Я книгу не читала (честно говоря, после кошмарного «Рассказа служанки» пока не готова продолжать знакомство с творчеством Этвуд, хотя эту книгу может все-таки и прочитаю), но тут уже примерно понятно, куда они клонят: коварство женщины, если оно и существует, обусловлено жестокостью мужчин.

О нет, они позвали на роль Теодора Деккера в "Щегле" Энселя Элгорта....Ну теперь можно и Адама Драйвера на роль Бориса, пожалуйста. http://www.latimes.com/books/jacketcopy/la-et-jc-the-goldfinch-20171004-story.html

Совершенно случайно узнала из поста знакомой в фейсбуке, что у 1) Лабковского вышла книга, и что 2) на нее уже обрушилась какая-то дама с психологическим образованием. Знакомую смутило то, что доказательная база, в отсутствии которой дама обвиняет Лабковского, у самой дамы хромает на все конечности и остается на уровне невнятного блеяния (sic!). А на мой скромный никудышный взгляд, ее блеяние вполне внятное. Считать это «подробным разбором», разумеется, невозможно. Но это неплохой цитатник с самыми дикими хайлайтами из книги Михаила и эмоциональными комментами самой дамы, в которые в произвольном порядке вплетены ссылки на существующие исследования и мнения «авторитетов». Как минимум этот «разбор» дает общее представление о книге.

http://telegra.ph/Kak-stat-nevrotikom-nedorogo-po-sms-10-05

Защитив диплом, я была уверена, что в моей жизни никогда больше не будет списков литературы, обязательной к прочтению. И вот прилетело, откуда не ждали - от преподавателя по истории театра - список литературы, начинающийся с пересказа Легенд и Мифов Древней Греции (Кун). В детстве не было ничего интереснее. Но сейчас это читать дико потешно.

Ну то есть я еще в детстве отметила, что у античных богов тяжелые характеры и какой-то нечеловеческий темперамент. Зевс, отымев всех родственниц-небожительниц, покрыл половину женского населения Греции. Причем, мне очень нравится этот эвфемизм: «и стала она его женой». Но меня мучает впрос - почему рекорд Зевса никто из его братьев даже не пытался побить? Посейдон так и остался холостяком. А мрачный Аид трогательно оказался попугаем-неразлучником и придерживался своей Персефоны.

Бедная, несчастная Гера (должна была уже целиком превратиться в рога) тратит каждую минуту своего бессмертия, пытаясь выпилить ублюдков мужа, чтобы не приходилось потом делить с ними жилплощадь на Олимпе. Считается совершенно нормальной полигамия Зевса, но нет ни одной истории о том, как Гера сходила налево. Впрочем, чего я удивляюсь. Там Геракл Тесею Антиопу просто вот взял и "подарил" в назидание остальным амазонкам (за внушаемость и несвоевременную боеготовность).
А вот еще одна несправедливость меня ошарашила: все олимпийцы одновременно являются друг другу родственниками нескольких порядков, инцест процветает, но настоящий урод родился только у Гермеса с какой-то седьмой водой на киселе (ведь, наверняка, нимфы тоже в далеком родстве с олимпийцами).

Но вот пригорело мне, конечно, с подвигов Геракла (это, кстати, была моя первая книга в детстве, с которой начался этот увлекательный литературный алкоголизм). Там тщета на тщете. И есть абсолютно совершенно чудесный момент, когда Эврисфей посылает Геракла в Микены за критским быком. А там тема такая: этого быка Посейдон послал царю Крита Миносу, что бы, что? Чтобы Минос принес Посейдону этого же самого быка в жертву! Ну там, понятно, Миноса задушила жаба, и он пожертвовал какого-то не такого роскошного быка, чем очень огорчил Посейдона. Но у меня просто не укладывалась в голове эта схема, пока мне ее не объяснил приятель: «ну как же», говорит, «это же как родители, которые дают своим детям карманные деньги, а дети потом на эти деньги покупают родителям на праздники подарки».
Тут вопросы отпали, все сразу сошлось.

А вообще половина подвигов Геракла заканчивается феерически - никому (и меньше всего Эврисфею, который как заведенный посылал его на подвиги, потому что на то была воля божья) нахрен не сдались плоды этих подвигов. Самый крутой эпизод о тщете его стараний - это подвиг с добычей яблок Гесперид. Геракл там так рисковал, чуть не занял пожизненно скучную должность Атласа, чтобы эти яблоки достать, притащил их Эврисфею, а тот их переподарил Афине, которой они тоже были не нужны, поэтому она их вернула Гесперидам. WIN! Им там Авито не помешало бы.

Я наврала, в главе про Тесея всплыла супруга Посейдона Амфитрита. Колебатель земли вовсе не бирюк, просто он не так часто расстраивал и унижал изменами свою жену, как Зевс, поэтому мы о ней так мало знаем.

Часто самые прекрасные книги ко мне врываются мимо охраны без стука и буквально против моей воли. Я вот прям их не хочу и не собираюсь читать, а они все равно ко мне лезут настырно и просят их «погладить по корешку».
Зашла переждать в кафе час пик, а там сидит мой очень давний знакомый, с которым мы регулярно сталкиваемся последние лет 10 и делимся новостями о прочитанных книгах. И я вот уже 10 лет мучаюсь вопросом - как же его зовут, этого мужчину?
Ну это неважно.
В ходе разговора он сообщил мне, что, пожалуй, больше всех любит Паустовского. А этот мужчина, он заядлый рыбак. А я все время путаю Паустовского с Пришвиным, и обе эти фамилии со школьной скамьи навевают на меня живописную пейзажную тоску. Когда-то там в полусне я прочла несколько рассказов из школьной программы, широко зевнула и сразу всё забыла. И, конечно, не собиралась к ним возвращаться.
Но этот мужчина начал настаивать на том, чтобы я прочла Паустовского «Время больших ожиданий» из автобиографического цикла «Повесть о жизни». Он встал на какой-то невыносимый репит, и я ему пообещала.
Ну а раз я обещала, я прям не отходя от кассы открыла и начала читать.
И о боже.
Как это было прекрасно. И как я смеялась.
Я провела два незабываемых дня в Одессе 1920-21 годов, с неминуемым заездом в «Гамбринус» Куприна и «Одесские рассказы» Бабеля. Но Бабель сильно на любителя, это я знаю давно, и вот с ним, к сожалению, этот фокус не прошел. Он до сих пор мне не очень нравится. И рассказы эти совершенно не дают никакого понимания описанной среды. А вот Паустовский прошелся по многим срезам тогдашнего одесского общества, включая тех же пресловутых головорезов с Молдованки.
Во «Времени» Паустовский описывает 2 года жизни в блокадной Одессе, из которой вместе с недобитыми остатками деникинцев исчезли деньги, еда, электричество, пароходы, и собственно жизнь. Опустевшие улицы, чистый морской горизонт и голодные люди, которые пытаются найти себе пропитание при новой, еще толком не организованной власти. Там какие-то невероятные реалии описаны - как им зарплату кассир целыми листами неразрезанных купюр с непросохшей краской выдавал, чтобы не задерживать очередь. Как портовые сторожа на молах разбивали огороды с пугалами. Как горожане перетаскивали в детских колясках из района в район свое мещанское добро во время конфискации «излишков». И просто фантастически интересные житейские рассказы и литературные портреты. Но самый подробный портрет достался городу - так что если вам интересна Одесса и ее жители, история - то из Паустовского вы узнаете гораздо больше, чем из непонятных и очень двухмерных "Одесских рассказов" Бабеля. Заодно узнаете, как Бабель эти рассказы писал - это гораздо смешнее и интереснее, чем результат его трудов и усилий. Написано очень колоритно, но легким и неперегруженным языком. И захватывает он почти сразу, но это не оглушительный натиск какой-то сенсации. Просто вдруг ты не можешь остановиться и читаешь, не отрываясь.

Не знаю, как бы описать ощущение от текста Паустовского. Дома я чаще всего читаю вслух. И вслух мне легко даются далеко не все книги. Бывает, что выматывает, как бы интересно не было. А читать Паустовского, что вслух, что про себя - это как читать текущий ручей. Или смотреть на воду. Никаких усилий и концентрации, все очень естественно и по течению.

Муж спросил меня, что такое «тщеславие» (все вообще началось со слова «бонза»). Я стала объяснять и вдруг посреди полной уверенности засомневалась, что я правильно это слово понимаю. А все из-за «тщеты». Потому что, ну как между собой связаны тщета и поиски славы и одобрения у окружающих? Ведь, в моем понимании, тщеславный человек не обязательно должен быть пустым местом, не заслуживающим внимания и той славы, которую он пытается стяжать. Это просто черта характера (судя по популярности соцсетей, присущая 99% населения планеты), желание не просто нравиться, а снискать популярность. И талантливый человек может быть запросто тщеславным.
Но современное понимание и употребление этого слова все-таки отличается от старинного. Раньше само желание добиться популярности было, видимо, признаком пустоты. Думаю, потому что человек тратил на эти домогательства слишком много сил и энергии, которые мог бы потратить практичнее. То есть вотще. Приведенные в википедии слова Иоанна Златоуста, в принципе, объясняют, в чем суть этого «тще», невольно сводя все к материальному и нематериальному удовольствию. Где нематериальное удовольствие проигрывает, потому что оно пусто и тщетно.

«Так корыстолюбец, винолюбец, женолюбец, имеют некоторое удовольствие, хотя и непродолжительное; но обладаемые страстью тщеславия всегда живут жизнью горькой, лишенной всякого удовольствия. Они не достигают того, что так любят; разумею — славы народной; а хотя по видимому и пользуются ею, на самом же деле не наслаждаются, потому что это вовсе и не слава. Потому и сама страсть эта называется не славою, а тщеславием. И справедливо все древние называли это тщеславием. Она тщетна и не имеет в себе ничего блистательного и славного»

По его логике, если нельзя пощупать, то оно тщетно.
Но тут мне хочется с Иоанном поспорить, и очень удобно, что он мне не может ответить.
Все, что делает человек, направлено на выживание (равное размножению) и удовлетворение базовых потребностей (ради выживания и размножения). И даже, когда человек обжирается, купается в богатстве и трахает всех баб подряд - он по сути размножается. Чем больше у тебя есть, тем больше самок ты привлекаешь, тем шире радиус распространения твоего семени.
И тщеславие не такое уж и пустое занятие в таком разрезе. Потому что когда ты знаменит (и уже неважно, благодаря чему), тебя зовут в "Пусть говорят", тебе несут дары, тебе проще становится даже не выживать, а жить, тебе больше достается и, как следствие, к тебе тянутся не только группи, но и самые завидные самки.

Но вообще, я начала все это писать для того только, чтобы коллективно в миллионный раз подивиться тому, как совпадает логика разных народов. В английском «тщеславие» - vanity. Прилагательное vain имеет до 5 значений, среди которых и «тщеславный» и «напрасный» (вспоминаем устоявшееся сочетание in vain - понапрасну, вотще). То есть в английском языке слова «напрасный» и «тщеславный» это не синонимы, конечно. Это тупо одним словом называется! Ну вот как так? Магия! #укус_лингвиста_проходит_быстро

Вайнона Райдер, оказывается, большая поклонница Сэлинджера и его "Над пропастью во ржи".

"Когда мне было девятнадцать, мой парень подарил мне на Рождество открытку, которую в 1950-х кому-то отправил Сэлинджер. Там не было ничего, кроме «Счастливого Рождества» и подписи. Я хранила ее несколько лет и страшно терзалась. В конце концов, я решила отправить открытку обратно. Я написала: «Дорогой мистер Сэлинджер, эту открытку я получила когда-то в качестве подарка, но сейчас я хотела бы вернуть ее вам, потому что бесконечно уважаю ваше право на тайну личной жизни». А потом, представляете, я получила ответ — письмо со словом «спасибо».

Читаю первую книгу из автобиографического цикла Паустовского, и там часто встречаются такие маленькие чужие истории, которые звучат как мелодраматические сказки или анекдоты. А я такое очень люблю, мне кажется, что интересность человека проявляется во многом в его необычных знакомствах, в том, каким событиям и каким людям он был свидетелем.
Например, девушка, за которой ухаживал брат Паустовского, вышла замуж за принца Тайланда, который не должен был, но случайно стал королем. А она, соответственно, королевой. Ее, по версии Паустовского, заморили расово верные придворные, не выдержав ее инициативы провести электричество в Бангкоке.
Или гимназист, сыгравший с классом Паустовского злую шутку на переменке, позже предстал перед судом за убийство Столыпина и очень цинично пошутил в ответ на вынесение смертного приговора.

А есть там и маленькая зарисовка про «стрельбу в школе». Это где-то самое начало 20-го века, первая декада.

«Я видел только одного гимназиста-старшеклассника, исключенного с «волчьим билетом». Это было, когда я учился уже в первом классе. Рассказывали, что он дал пощечину преподавателю немецкого языка Ягорскому, грубому человеку с зеленым лицом. Ягорский обозвал его при всем классе болваном. Гимназист потребовал, чтобы Ягорский извинился. Ягорский отказался. Тогда гимназист ударил его. За это он и был исключен с «волчьим билетом».
На следующий день после исключения гимназист пришел в гимназию. Никто из надзирателей не решился его остановить. Он открыл дверь класса, достал из кармана браунинг и направил его на Ягорского.
Ягорский вскочил из-за стола и, закрывшись журналом, побежал между партами, стараясь спрятаться за спинами гимназистов. «Трус!» - крикнул гимназист, повернулся, вышел на площадку лестницы и выстрелил себе в сердце».