Мы возвращаемся в прошлое, потому что нынешнее прям явно хуже. И если вам так кажется, то вам не кажется. Бог с ним, что трава была зеленее, но тогда казалось, что человечество, что бы мы о нем не думали, движется к свету. Сейчас мы, как юрта, из которой вынули кости.

Но жизнь — она тут. В настоящем. Прошлым сыт не будешь. Надо выпихивать себя в новый дивный мир. Вот в помощь канал психолога Элины Ландман. Обычно я таких избегаю, — они начинают про внутреннего ребёнка, а я в это время ищу, где мое внутреннее винишко. Но Элина пишет, как не развалиться, когда весь мир пошел по звезде.

Вот несколько текстов, за которые хочется ей проставиться:
• О том, что вспоминать легче, чем жить - тут
• Книги, которые держат тебя на плаву, когда все вокруг уверены, что ты уже утонул — смотреть подборку
• Как отпустить, когда не можешь забыть — смотреть
• Что делать с тоской, кроме как налить себе — ответ здесь.

Если вы сейчас в той фазе, где «всё пошло в разнос, но я держусь», — зайдите к Элине. Тут можно совершенно бесплатно задать вопрос - https://forms.gle/xKv6AqLNxQhxLryK7

Где-то там, на Лестер-сквер, скоро появится бронзовая Бриджит Джонс, — пишет Deadline. И, конечно, на открытии памятника будет Рене Зеллвегер, женщина, которой пришлось растолстеть ради роли, а потом всю жизнь доказывать Голливуду, что она не толстая.

Я не против памятников. Лучше Бриджит, чем истукан с калашом. В конце концов, есть же в Британии статуи Черчилля, Дарвина и даже Гарри Поттера. А теперь очередь дошла до женщины, чьё главное достижение — то, что она еще жива после бесконечных свиданий, офисных вечеринок и попыток похудеть к Рождеству.

Бриджит Джонс — идеальная британская героиня. Она постоянно опаздывает, ругает себя, не умеет готовить и всё время чувствует вину. То есть, даже не только британская, а буквально каждая из нас.

Теперь ждём, когда многочисленные местные Мохамеды возмутятся нескромностью затеи и закутают бронзовую Бриджит в никаб. А лефти встанут на защиту культурных чувств «таких же англичан».

Выставка-ярмарка Art Basel 2025 стартовала сдержаннее, чем обычно, хотя некоторые коллекционеры не устояли и сразу купили Ротко, Кэррингтона и Камеи.

Продажи в день предварительного показа — First Choice — 17 июня шли активно, но без обычной лихорадки. Открытие, особенно в верхнем ценовом сегменте, прошло спокойнее и осознаннее, чем в период «парижской гонки».

После утреннего шампанского Ruinart и фуршета лишь единицы устремились вниз за трофеями blue chip. Основное действие поднялось на верхние этажи , — к более свежим работам по умеренным ценам. Там царила ровная, устойчивая динамика сделок.

Аудитория первого дня была заметно европейской — и постаревшей. Хотя русских тоже было очень много, но большинство из них светской науке неизвестно.

Это значит, молодое поколение мирового джет-сета парижская версия Базеля пока еще не вдохновляет.

Опытный коллекционер Ален Серве подтвердил перемены, отметив, что это «самое тихое открытие за все двадцать восемь лет».

«Я искал работы, которые вывели бы меня из зоны комфорта, — рассказал он Observer. — Но, за редкими исключениями — Марта Рослер у Nagel Drexler, Кэндис Лин и Мириам Беннанни у Ghebaly, Габриэль Томас у Rafaela Cortese, Jaune Quick-to-See Smith у Stephen Friedman, Shino Otake у Take Ninagawa, Vikrant Bhise у Experimenter, Joyce Joumaa у Eli Kerr — всё казалось слишком безопасным».

Магнус Реш, эксперт арт-рынка, резюмировал:

«Это не обвал, а коррекция.
Пока горстка художников топ-уровня по-прежнему продаётся за высокие суммы, остальной рынок стагнирует уже несколько лет — ковидный хайп просто иссяк. Мы наблюдаем смену поколений: новые покупатели моложе, разнообразнее и цифровее, но арт-мир за ними не успевает. Если мы не сумеем превратить их в постоянных коллекционеров, спад продолжится».

По его словам, молодая аудитория приходит на Art Basel ради офлайнового социального опыта — переводим: это значит «потусить». Но в нынешней форме ярмарочная модель с ними не работает.

Подводим итоги: шум стих, Ruinart налит, а рынок искусства впервые за долгое время выглядит трезвым.

#Минуткаобразования.

Большинство приезжает на Art Basel Париж ради нетворкинга. Ездить туда модно. Но чтобы не офоршмачиться там, надо знать некоторые термины.

💎 Что значит “blue chip” в искусстве? Это слово звучит буквально у каждого стенда.

“Blue chip” — это термин, пришедший из биржевой лексики.
В казино фишки синего цвета — самые дорогие, а на фондовом рынке blue-chip companies — надёжные гиганты вроде Apple, Hermès или LVMH.

В арт-мире “blue chip artists” — это те, чьи работы считаются гарантированной инвестицией.
Они торгуются стабильно, растут в цене и легко продаются на вторичном рынке.

Примеры:
• Марк Ротко
• Герхард Рихтер
• Дэвид Хокни
• Джефф Кунс
• Йайои Кусама
• Энди Уорхол (вечно зелёный “синий чип”)

Как это работает

Покупка “blue chip” — это не столько про вкус, сколько про капитал. Это как купить облигацию, только вместо бумаги у тебя висит квадрат Ротко.

Галереи продают их по заоблачным ценам, а коллекционеры — хранят, чтобы через пару лет продать ещё дороже.

На Art Basel или Frieze эти имена создают иллюзию стабильности: “рынок жив, пока продаётся Ротко”.

Так и видим, как из Франции китайские коррупционеры и их птички в золотых клетках бегут со страху.

Вся неделя моды на Азию заточилась. Все дизайнеры алчут попасть на китайский рынок. В Шанэл топ продаж — Китай. И тут принципиальный "неподкупная вы наша" Месье ле Президан требует ударов.

Так не только из Лувра, но и из Елисейского дворца скоро пизданут ченить, с таким подходом к решению проблем и одуплению ситуации.

А если я так покрашу стену и выложу в инстаграм, то все скажут: ремонт, выполненный идиотом.