Погружаюсь в московские заботы.

1938 год, июль
47 лет

Что касается старости, то если мы будем вести себя так, как ведем, то наша старость не будет блистательна.

1929 год, 19 июля
38 лет

Покинуть столицу? Ни с того ни с сего? Я вовсе не хочу сойти с ума в деревне, благодарю покорно.

Последние дни

Сегодня говорили по-русски – о всякой чепухе.

1924 год, 21 июля
33 года

С интересом глядел на Москву. Все, как полагается. Чувствуется, что многие уехали. Костюмы показывают, что жара изнуряла. Без галстуков, всюду белые брюки, лица лоснятся.

1938 год, 22 июля
47 лет

Жадно гляжу на испанский экземпляр «Дон Кихота». Теперь займусь им.

1938 год, 23 июля
47 лет

Я много проводил времени на диване, читая разные книжки, которые, по мере приобретения, укладывал на хромоногой этажерке и на столе и попросту в углу.

Записки покойника

Меланхолия, рефлексия и язвительные замечания из дневников и писем Фёдора Михайловича Достоевского.

Не лгать теперь это, знаете, – подвиг.

У меня есть прожект: сделаться сумасшедшим. Пусть люди бесятся, пусть лечат, пусть делают умным.

Я здесь на миг, бессмертия нет.

Лайфстайл-каналы других классиков.

Ну и выдался денек! Утро провел дома, писал фельетон для «Красного перца». А затем началось то, что приходится проделывать изо дня в день, не видя впереди никакого просвета – бегать по редакциям в поисках денег. Был у наглейшего Фурмана, представителя газеты «Заря Востока». Оттуда мне вернули два фельетона. Больших трудов стоило у Фурмана забрать назад рукопись – не хотел отдавать, т. к. за мною 20 рублей. Пришлось написать ему расписку, что верну эти деньги не позже 30-го числа. Дальше: один из этих фельетонов и тот, что утром написал, сдал в «Красный перец». Уверен, что забракуют. Дальше: вечером Свэн забраковал фельетон в «Занозе». Был я у него на квартире и кой-как удалось у него получить записку на 20 рублей, на завтра. Кошмарное существование.

1924 год, 25 июля
33 года

В заграничной поездке мне отказали (Вы, конечно, всплеснете руками от изумления!), и я очутился вместо Сены на Клязьме. Ну что же, это тоже река.

1935 год, 26 июля
44 года

Портвейн московский, знаете? Человек от него не пьянеет, а так лишается всякого понятия.

Чаша жизни

Ныне хорошего ничего не жду.

1931 год, 28 июля
40 лет

Из письма жене:
Ку! Две деловых вещи: не ходи по солнцу много! Серьезно говорю. Поплатишься за это, я боюсь. Сиди в тени! А второе: не давай Сергею объедаться! Ведь ему на глазах это приносит вред. Довольно!

1938 год, 29 июля
47 лет

Сказано в заповеди тринадцатой: не входи без доклада к ближнему твоему.

Дьяволиада

«Дьяволиаду» я кончил, но вряд ли она где-нибудь пройдет. Лежнев отказался ее взять.

1923 год, 31 июля
32 года

Других предостерегаю: будьте осторожны с белыми, растворимыми в 25 частях воды кристаллами. Я слишком им доверился, и они меня погубили.

Морфий

Лавочник Ярославцев выпустил, наконец, свой альманах «Возрождение». В нем 1 часть «Записок на манжетах», сильно искаженная цензурой.

1924 год, 2 августа
33 года

Только через страдание приходит истина... Это верно, будьте покойны! Но за знание истины ни денег не платят, ни пайка не дают. Печально, но факт.

Записки на манжетах

Знаменитый сатирический журнал «Красный перец» отличился несколько раз. В частности, в предпоследнем своем номере, где он выпустил рисунок под надписью «Итоги XIII-го съезда» (толстую нэпманшу шнурует горничная, и нэпманша говорит приблизительно так: «Что ты душишь меня, ведь и ХIII-й съезд нас только ограничил». Что-то в этом роде). В московском комитете партии подняли гвалт. Кончилось все это тем, что прихлопнули и «Красный перец», и сестру его «Занозу». Вместо них выйдет один тощий журнал.

1924 год, 4 августа
33 года

Что такое эта ваша разруха? Старуха с клюкой? Ведьма, которая выбила все стёкла, потушила все лампы? Да её вовсе и не существует. Что вы подразумеваете под этим словом? Это вот что: если я, вместо того, чтобы оперировать каждый вечер, начну у себя в квартире петь хором, у меня настанет разруха. Если я, входя в уборную, начну, извините за выражение, мочиться мимо унитаза и то же самое будут делать Зина и Дарья Петровна, в уборной начнется разруха. Следовательно, разруха не в клозетах, а в головах. Значит, когда эти баритоны кричат «бей разруху!» – Я смеюсь. Клянусь вам, мне смешно! Это означает, что каждый из них должен лупить себя по затылку! И вот, когда он вылупит из себя всякие галлюцинации и займётся чисткой сараев – прямым своим делом, – разруха исчезнет сама собой.

Собачье сердце