Переплетенные видения
Еще один знаковый проект в Baietan － совместная выставка китайских и французских академиков парижской Академии изящных искусств (Académie des Beaux-Arts). Среди китайских мастеров － «три мушкетера французского искусства» У Гуаньчжун (его работы на фото 1-6), Чжу Дэцюнь (фото 7-9) и Чжао Уцзи (фото 10). Все трое － выходцы из провинции Цзянсу и выпускники Китайской академии искусств в Ханчжоу. В поиске новых форм в середине XX века они покинули Китай и отправились во Францию, где почерпнули современные художественные идеи и объединили в своем творчестве китайскую эстетику и технику с западными направлениями. Чжао Узци и Чжу Дэцюнь обратились к абстракционизму, тогда как У Гуаньчжуну, единственному из троих возвратившемуся в Китай и склонявшемуся к формализму, по разным причинам несколько раз приходилось менять свой стиль. Только после 1970-х он смог вернуться к первоначальной манере.
Еще один знаковый проект в Baietan － совместная выставка китайских и французских академиков парижской Академии изящных искусств (Académie des Beaux-Arts). Среди китайских мастеров － «три мушкетера французского искусства» У Гуаньчжун (его работы на фото 1-6), Чжу Дэцюнь (фото 7-9) и Чжао Уцзи (фото 10). Все трое － выходцы из провинции Цзянсу и выпускники Китайской академии искусств в Ханчжоу. В поиске новых форм в середине XX века они покинули Китай и отправились во Францию, где почерпнули современные художественные идеи и объединили в своем творчестве китайскую эстетику и технику с западными направлениями. Чжао Узци и Чжу Дэцюнь обратились к абстракционизму, тогда как У Гуаньчжуну, единственному из троих возвратившемуся в Китай и склонявшемуся к формализму, по разным причинам несколько раз приходилось менять свой стиль. Только после 1970-х он смог вернуться к первоначальной манере.
Борис
Дали мне в этом семестре новых студентов. У них уже есть русские имена. Один представляется: «Борис...» А дальше что-то неразборчивое. Выяснять времени не было. Борис, и Борис. И только через месяц, когда в канун праздников все остальные студенты взяли отпуск, и я занимался с ним одним, разговорились. Тут я понял, что это он так «Борис Рыжий» пытается выговорить. Назвал себя в честь екатеринбургского поэта Бориса Рыжего, повесившегося в 26 лет. Рыжий популярен у той же категории китайской молодежи, что слушает пост-панк и ценит русскоязычные коллективы «Молчат дома» и «Перемотка». Песня «Судно» группы «Молчат дома» к тому же и написана на стихи Рыжего:
Эмалированное судно
Окошка, тумбочка, кровать
Жить тяжело и неуютно
Зато уютно умирать...
Самого Рыжего я помню смутно. Впрочем, как и Екатеринбург его последней зимы. Такое уж было время, пьяное. Помню белый снег, сугробы высокие, тяжелые и вязкие, пили на месте расстрела царской семьи, потом отстали с какой-то девчонкой от всех и целовались взахлеб, потом пошли в гости то ли к Рыжему, то ли к его подруге, вместе с критиком Курицыным, и Рыжий сразу с нашего захода по пьяной злобе расколол Курицыну об голову цветочный горшок. Земля на коврике, грустный цветок на полу. Вот, пожалуй, и все, что помню. А жаль.
Дали мне в этом семестре новых студентов. У них уже есть русские имена. Один представляется: «Борис...» А дальше что-то неразборчивое. Выяснять времени не было. Борис, и Борис. И только через месяц, когда в канун праздников все остальные студенты взяли отпуск, и я занимался с ним одним, разговорились. Тут я понял, что это он так «Борис Рыжий» пытается выговорить. Назвал себя в честь екатеринбургского поэта Бориса Рыжего, повесившегося в 26 лет. Рыжий популярен у той же категории китайской молодежи, что слушает пост-панк и ценит русскоязычные коллективы «Молчат дома» и «Перемотка». Песня «Судно» группы «Молчат дома» к тому же и написана на стихи Рыжего:
Эмалированное судно
Окошка, тумбочка, кровать
Жить тяжело и неуютно
Зато уютно умирать...
Самого Рыжего я помню смутно. Впрочем, как и Екатеринбург его последней зимы. Такое уж было время, пьяное. Помню белый снег, сугробы высокие, тяжелые и вязкие, пили на месте расстрела царской семьи, потом отстали с какой-то девчонкой от всех и целовались взахлеб, потом пошли в гости то ли к Рыжему, то ли к его подруге, вместе с критиком Курицыным, и Рыжий сразу с нашего захода по пьяной злобе расколол Курицыну об голову цветочный горшок. Земля на коврике, грустный цветок на полу. Вот, пожалуй, и все, что помню. А жаль.
Хуан Чжоу
В Baietan также проходит большая персональная выставка Хуан Чжоу (1925-1997). Он родился в уезде Лисянь провинции Хэбэй в 1925 году, вступил в Народно-освободительную армию (НОАК) в 1949 году и служил репортером и редактором. После перехода на гражданскую работу в 1975 году был заместителем директора Китайской академии живописи, членом Национального комитета (5-й и 6-й созывы) и членом Постоянного комитета Народного политического консультативного совета Китая (НПКСК).
Председатель Мао Цзэдун называл Хуан Чжоу «молодым художником, воспитанным Новым Китаем».
В конце 1980-х годов, глубоко обеспокоенный разбазариванием культурных и художественных ценностей Китая и отсутствием надлежащих условий для сохранения, экспонирования, изучения и исследования выдающихся произведений искусства, Хуан Чжоу основал Музей искусств Янь Хуан — первый крупный частный художественный музей Нового Китая.
26-летняя военная служба Хуан Чжоу легла в основу его художественного видения. В этот период он неоднократно отправлялся на западные границы Китая в поисках творческого вдохновения, и Синьцзян стал его второй родиной и духовным убежищем. Подобно странствующему барду, Хуан Чжоу запечатлел жизнь приграничья через свою фирменную зарисовочную спонтанность — страстные уйгурские танцоры, скромные деревенские учителя, бурные игры на лугах, захватывающие гонки на яках, рыночные радости фермеров, дети, скачущие верхом на лошадях, — все это было передано без экзотизации «инаковости».
С помощью этих работ Хуан Чжоу раскрыл фундаментальную истину: границы — это не абстрактная география, а земля, которая питает жизнь. Как писал известный критик И Лия: «Его кисть растворила барьеры между наблюдателем и наблюдаемым, превратив культуры приграничья в незаменимое наследие в истории современного искусства Китая — яркую главу, пульсирующую подлинной человечностью».
В Baietan также проходит большая персональная выставка Хуан Чжоу (1925-1997). Он родился в уезде Лисянь провинции Хэбэй в 1925 году, вступил в Народно-освободительную армию (НОАК) в 1949 году и служил репортером и редактором. После перехода на гражданскую работу в 1975 году был заместителем директора Китайской академии живописи, членом Национального комитета (5-й и 6-й созывы) и членом Постоянного комитета Народного политического консультативного совета Китая (НПКСК).
Председатель Мао Цзэдун называл Хуан Чжоу «молодым художником, воспитанным Новым Китаем».
В конце 1980-х годов, глубоко обеспокоенный разбазариванием культурных и художественных ценностей Китая и отсутствием надлежащих условий для сохранения, экспонирования, изучения и исследования выдающихся произведений искусства, Хуан Чжоу основал Музей искусств Янь Хуан — первый крупный частный художественный музей Нового Китая.
26-летняя военная служба Хуан Чжоу легла в основу его художественного видения. В этот период он неоднократно отправлялся на западные границы Китая в поисках творческого вдохновения, и Синьцзян стал его второй родиной и духовным убежищем. Подобно странствующему барду, Хуан Чжоу запечатлел жизнь приграничья через свою фирменную зарисовочную спонтанность — страстные уйгурские танцоры, скромные деревенские учителя, бурные игры на лугах, захватывающие гонки на яках, рыночные радости фермеров, дети, скачущие верхом на лошадях, — все это было передано без экзотизации «инаковости».
С помощью этих работ Хуан Чжоу раскрыл фундаментальную истину: границы — это не абстрактная география, а земля, которая питает жизнь. Как писал известный критик И Лия: «Его кисть растворила барьеры между наблюдателем и наблюдаемым, превратив культуры приграничья в незаменимое наследие в истории современного искусства Китая — яркую главу, пульсирующую подлинной человечностью».