но вообще вайбы такие

да, ано

среда маленькая пятница

пятница богоугодный день для маленького трита

следовательно, среда богоугодный день для маленького трита поменьше

(spend responsibly, take good care of yourselves, and be mindful, besties)

сфоткай типа держу клубничную луну

june feels like this

имаджинируйте ебало тех, кто скупил всех лабубу на озоне

админский обвес на сумку

наш пикник если бы ты была червем... 💕

пятничные вайбы

как-то очень много в последнее время на фоне всего происходящего думаю о вот этом кусочке диалога из берсерка (ага, вы думали, что я перестала думать о берсерке? что дальше, на квартиру станет реально возможно накопить, отказавшись от кофе в стаканчиках?), и о том, насколько точно он фиксирует универсальный культурный паттерн: как склонно человеческое сознание мифологизировать свою собственную жизнь и сам ход истории, и насколько легче нам мириться с трудностями, жестокостью и бесчеловечностью, если представить, что зло исходит не от таких же, как мы, а от чего-то иного — демонического, потустороннего.

как человек изо всех сил стремится приписывать злое некоему внешнему, метафизическому агенту — одержимости, идее всеобщего зла, дьяволу. жестокость, помноженная на противоречащие друг другу источники "новостей", быстро обрастает своими собственными мифами и символами, отрезанными от всего человеческого.

и в этом есть определенная защита: если абстрактные они не такие, как конкретные и понятные мы, если они демоны, а не люди — значит, мы в безопасности. and it's serving major hegel, which I kinda respect. отталкивать зло, чтобы сохранить чистоту башни из слоновой кости и последнюю девственницу в венке из весенних цветов.

за то, как эти границы растворяются и смешиваются, я очень люблю берсерка, особенно всю conviction arc (но я в целом очень падка на вот эти метаморфозы и преломления западного через призму восточного и наоборот, есть что-то невообразимо ироничное в том, что веками все, что дальше настоящей цивилизованной европы, считалось землями варваров и язычников (прямо как нынешнее замкадье для москвичей!), и вот мы получаем современную глубого хтоническую японию, которая впереди планеты всей со своими многокнопочными унитазами и скоростными поездами, и именно японец миура тыкает нас, белых европейцев, в нашу же варварскую историю безумных инквизиционных пыток). как легко священное превратить в грязное, а грязное — в священное, как все зависит от линзы, которая то пускает солнечные зайчики, то разжигает первое пламя под ногами орлеанской девы. как все это лишь результаты человеческих выборов, движимых мелочностью, эгоизмом, амбицией, мечтой.

оптика не искажающая, а создающая смысл.

гнев, богиня, воспой ахиллеса — и это даже не его собственное чувство. поющая эрида, которая вся — гнев, и ее сосуд, канал для аффекта. не субъект, а носитель состояния, подчиняющийся латинскому affectus — тому, что "воздействует на тебя". где тогда кончается человек, и начинается зло? как лучи в толще воды, оно пронизывает человеческую душу, и волны световые тают в волнах океанических. 

какое романтическое отчаяние испытывает человек, находясь внутри бушующей стихии, абсолютно ему неподвластной. какая страшная сила и невыносимая ноша — быть волшебником, способным подчинить бурю, под натиском которой в щепки разбиваются корабли. насколько немыслимо от этой силы отказаться, когда в аду не осталось демонов. 

и всё же, now my charms are all o’erthrown, and what strength I have ’s mine own. как бы ни хотелось верить, что война — это проклятье, что диктаторы — это воплощения зла, что массовое насилие — мистический кошмар, на деле это цепочка результатов выбора, множества выборов, обыденных, последовательных, детерминированных — и всегда человеческих. войны не случаются, их начинают.

в насыщенном инфополе исторических событий, в полузабытьи думскроллинга и экзистенциальном отчаянии важно напоминать себе: это все люди. с руками, голосами. детством. семьями. они не спускаются с небес и не выныривают из бездны. ничем не отличаются от нас, и это делает их страшнее. 

человек не рождается жестоким — он учится этому. жестокость — навык, который осваивается легче, чем кажется. и сопротивляться ей — тяжело, утомительно, противоестественно. особенно на фоне ядерной угрозы, взрывов, недоверия, ненависти. но это сопротивление — возможно, единственное по-настоящему человеческое, что у нас остаётся.

#mixedmusings

админ сегодня

ладно, наврала, на самом деле вайбы такие, потому что взрослеть охуенно

погода в последнее время

idk.. the pain has this... je ne sais quoi about it...