Forwarded from Желтая книга
Атмосферная фотка. Велорикши за обедом. Пекин, 1957.
Привет каналу "Китай. 80-е и не только" (@china80s).
Привет каналу "Китай. 80-е и не только" (@china80s).
Хочу поделиться цитатой, которая, как мне кажется, хорошо ложится в нить размышлений о неизбежности встраивания России (а сейчас и Китая) в позицию "конституирующего Другого" для "коллективного Запада" (и, прежде всего, США) в постбиполярный период (один из сюжетов моей недавней статьи "Применима ли в России китайская модель внешней политики"):
"<Начиная с середины ХХ века> участие в Мировой войне и продолжение демократизации внешнеполитического дискурса привели к тому, что мировые проблемы вошли в круг тем, обсуждаемых рядовыми американцами. Однако внешняя политика для людей, не вовлеченных в её формирование и осуществление, — это прежде всего структурированная система взглядов на то, "как всё работает". То есть внешняя политика — это дискурсивная структура, объясняющая, как устроен мир, а также борьба вокруг этого объяснения.
Для неспециалистов, то есть для большинства людей, подобные объяснения всегда обладают свойствами мифа. А значит в них доминируют бинарные противопоставления: всегда есть "хорошие" и "плохие" персонажи и страны, "чёрное" и "белое", "мы" и "они".
Конечно, подобные представления о международных отношениях существовали столетия, но до XIX века (а для большинства стран — до второй половины ХХ века) массы участвовали во внешней политике только в периоды войн — в роли солдат. Именно в эти периоды изображение противника упрощалось буквально до лубка. Элиты же (как правило, довольно космополитичные и далёкие от бинарных чёрно-белых представлений о мире) могли проводить внешнюю политику, не оглядываясь на население своих стран. С началом же массовой политики массовые представления о внешней политике и внешних угрозах стали важным фактором поддержания легитимности политических режимов, а элиты уже не могли игнорировать общественное мнение.
В период холодной войны бинарные представления масс об устройстве мира особенно хорошо совпали с устройством мирового порядка. Биполярное устройство мира часто называют уникальным и исключительным, предполагая, будто полицентричность международных отношений является некой "нормой". Однако можно предположить, что именно ситуация холодной войны с её биполярным противостоянием наилучшим образом совпала с мифологическим сознанием масс и именно такое положение воспринимается как "норма". Пропаганда и массовая культура США (как и Советского Союза) воспроизводили эту бинарность многомиллионными тиражами, закрепляя эту мифологию в умах своих сограждан".
(Курилла И. Американцы и все остальные. Истоки и смысл внешней политики США. М., 2024. С. 235-236).
При этом, что касается дифференциации Россия / Китай в западном внешнеполитическом дискурсе хочу поделиться выводом, который я заимствовал у Петра Слёзкина:
"Китай представляет одну потенциальную противоположность Западу. Это бывший противник в холодной войне, мощный геополитический конкурент и уверенная в себе цивилизационная альтернатива. Но Китай слишком далек – географически и культурно, – чтобы выступать в роли понятного антагониста. Кроме того, сильная зависимость западного экономического порядка, и в первую очередь американского доллара, от Китая делают полную демонизацию неприемлемой.
<...> Лучшим оправданием существования западного альянса оказался старый противник времен холодной войны. Россия не угрожает внутреннему единству Запада (в отличие от ислама), оставаясь исторически знакомым противником у самых границ (в отличие от Китая). Она достаточно сильна в военном отношении, чтобы казаться легитимной и возможно экзистенциальной угрозой (в отличие от ислама), но слишком слаба экономически, чтобы сделать враждебную риторику реально опасной (в отличие от Китая). Наконец, Россия действительно заинтересована в разрушении альянса, который был создан для противодействия ей".
Конечно, остаётся ещё вопрос готовности России и Китая быть единым Мы по отношению к декларирующему свою враждебность Они (весь мир на "демократии" и "автократии" не Москва с Пекином делят, знаете ли), но об этом точно нужно писать отдельно. Возможно, именно в их взаимодействии и лежит выход из ловушки биполярности по направлению к полицентризму.
"<Начиная с середины ХХ века> участие в Мировой войне и продолжение демократизации внешнеполитического дискурса привели к тому, что мировые проблемы вошли в круг тем, обсуждаемых рядовыми американцами. Однако внешняя политика для людей, не вовлеченных в её формирование и осуществление, — это прежде всего структурированная система взглядов на то, "как всё работает". То есть внешняя политика — это дискурсивная структура, объясняющая, как устроен мир, а также борьба вокруг этого объяснения.
Для неспециалистов, то есть для большинства людей, подобные объяснения всегда обладают свойствами мифа. А значит в них доминируют бинарные противопоставления: всегда есть "хорошие" и "плохие" персонажи и страны, "чёрное" и "белое", "мы" и "они".
Конечно, подобные представления о международных отношениях существовали столетия, но до XIX века (а для большинства стран — до второй половины ХХ века) массы участвовали во внешней политике только в периоды войн — в роли солдат. Именно в эти периоды изображение противника упрощалось буквально до лубка. Элиты же (как правило, довольно космополитичные и далёкие от бинарных чёрно-белых представлений о мире) могли проводить внешнюю политику, не оглядываясь на население своих стран. С началом же массовой политики массовые представления о внешней политике и внешних угрозах стали важным фактором поддержания легитимности политических режимов, а элиты уже не могли игнорировать общественное мнение.
В период холодной войны бинарные представления масс об устройстве мира особенно хорошо совпали с устройством мирового порядка. Биполярное устройство мира часто называют уникальным и исключительным, предполагая, будто полицентричность международных отношений является некой "нормой". Однако можно предположить, что именно ситуация холодной войны с её биполярным противостоянием наилучшим образом совпала с мифологическим сознанием масс и именно такое положение воспринимается как "норма". Пропаганда и массовая культура США (как и Советского Союза) воспроизводили эту бинарность многомиллионными тиражами, закрепляя эту мифологию в умах своих сограждан".
(Курилла И. Американцы и все остальные. Истоки и смысл внешней политики США. М., 2024. С. 235-236).
При этом, что касается дифференциации Россия / Китай в западном внешнеполитическом дискурсе хочу поделиться выводом, который я заимствовал у Петра Слёзкина:
"Китай представляет одну потенциальную противоположность Западу. Это бывший противник в холодной войне, мощный геополитический конкурент и уверенная в себе цивилизационная альтернатива. Но Китай слишком далек – географически и культурно, – чтобы выступать в роли понятного антагониста. Кроме того, сильная зависимость западного экономического порядка, и в первую очередь американского доллара, от Китая делают полную демонизацию неприемлемой.
<...> Лучшим оправданием существования западного альянса оказался старый противник времен холодной войны. Россия не угрожает внутреннему единству Запада (в отличие от ислама), оставаясь исторически знакомым противником у самых границ (в отличие от Китая). Она достаточно сильна в военном отношении, чтобы казаться легитимной и возможно экзистенциальной угрозой (в отличие от ислама), но слишком слаба экономически, чтобы сделать враждебную риторику реально опасной (в отличие от Китая). Наконец, Россия действительно заинтересована в разрушении альянса, который был создан для противодействия ей".
Конечно, остаётся ещё вопрос готовности России и Китая быть единым Мы по отношению к декларирующему свою враждебность Они (весь мир на "демократии" и "автократии" не Москва с Пекином делят, знаете ли), но об этом точно нужно писать отдельно. Возможно, именно в их взаимодействии и лежит выход из ловушки биполярности по направлению к полицентризму.
С успешной операции "Буря в пустыне" и развала Советского Союза в 1991 году начался своеобразный «золотой век Америки» — период её безусловного доминирования в мировой экономике, науке, культуре, информационном обмене. Вплоть до начала войны в Югославии 1999 года это доминирование, равно как и готовность других стран мира его признавать, не вызывали сомнений.
Лишь югославские события, включая бомбардировку американскими ВВС здания китайского посольства ровно 25 лет назад — 7 мая 1999 года, вызвали отторжение от действий Вашингтона и предопределили запрос на независимую, свободную от влияния Запада политику – как минимум, в двух странах: России и Китае.
И если для России историческим символом недовольства действиями США стал "Разворот над Атлантикой" Евгения Примакова, то для Китая — и это совершенно очевидно — им являются антиамериканские протесты после бомбардировки в Белграде (на фото).
А ведь это была только прелюдия: и казус Косова, и волна "цветных революций", и расширение НАТО за счёт одиннадцати стран Восточной Европы — всё это было потом. Уже в условиях давшего сбой "величия Америки" и начавшегося "осыпания миропорядка". Но, как я писал вчера, иллюзии того, что the future's in the air и we could be so close, like brothers оказались мимолётны, буквально 8-9 лет; а схема, предполагающая противопоставление "Мы / Они" — так понятна и выгодна с точки зрения внутриамериканского политического процесса, что вся американская внешняя политика (а ввиду влияния США и вся глобальная система международных отношений) быстро была втиснута в её рамки.
Постепенно в эту схему был втянут и Китай.
Сегодня Си Цзиньпин прибывает с государственным визитом в Белград, и это настолько символично, что комментарии на этот счёт, по-моему, излишни. Китай не хочет разрывать столь выгодные для него связи с Америкой, но Китай ничего не забыл. И не забудет. И не упустит лишней возможности продемонстрировать это.
Лишь югославские события, включая бомбардировку американскими ВВС здания китайского посольства ровно 25 лет назад — 7 мая 1999 года, вызвали отторжение от действий Вашингтона и предопределили запрос на независимую, свободную от влияния Запада политику – как минимум, в двух странах: России и Китае.
И если для России историческим символом недовольства действиями США стал "Разворот над Атлантикой" Евгения Примакова, то для Китая — и это совершенно очевидно — им являются антиамериканские протесты после бомбардировки в Белграде (на фото).
А ведь это была только прелюдия: и казус Косова, и волна "цветных революций", и расширение НАТО за счёт одиннадцати стран Восточной Европы — всё это было потом. Уже в условиях давшего сбой "величия Америки" и начавшегося "осыпания миропорядка". Но, как я писал вчера, иллюзии того, что the future's in the air и we could be so close, like brothers оказались мимолётны, буквально 8-9 лет; а схема, предполагающая противопоставление "Мы / Они" — так понятна и выгодна с точки зрения внутриамериканского политического процесса, что вся американская внешняя политика (а ввиду влияния США и вся глобальная система международных отношений) быстро была втиснута в её рамки.
Постепенно в эту схему был втянут и Китай.
Сегодня Си Цзиньпин прибывает с государственным визитом в Белград, и это настолько символично, что комментарии на этот счёт, по-моему, излишни. Китай не хочет разрывать столь выгодные для него связи с Америкой, но Китай ничего не забыл. И не забудет. И не упустит лишней возможности продемонстрировать это.
На этой неделе много говорят о первом за последние пять лет европейском турне Си Цзиньпина. До этого активно обсуждали визит в КНР канцлера Германии Олафа Шольца.
В связи с этим довольно востребована информация об отношении КНР и стран Европы. В качестве дополнительного материала рекомендую видеозапись дискуссии о китайско-германских отношениях, которую мы провели с коллегами из Министерства иностранных дел и МГИМО, включая дорогого соседа по кабинету в ИМИ МГИМО Артёма Соколова.
Мероприятие было организовано Клубом германских исследований совместно с "Китайским клубом" Научного студенческого общества МГИМО. Было очень интересно.
.
В связи с этим довольно востребована информация об отношении КНР и стран Европы. В качестве дополнительного материала рекомендую видеозапись дискуссии о китайско-германских отношениях, которую мы провели с коллегами из Министерства иностранных дел и МГИМО, включая дорогого соседа по кабинету в ИМИ МГИМО Артёма Соколова.
Мероприятие было организовано Клубом германских исследований совместно с "Китайским клубом" Научного студенческого общества МГИМО. Было очень интересно.
.
YouTube
VI Модель бундестага: дискуссия «Германия — Китай: конец иллюзий»
22–24 апреля Клуб германских исследований НСО при поддержке кафедры немецкого языка провел VI Модель бундестага. Она объединила более 50 участников, в том чи...
8 мая 1945 года — ровно 79 лет назад — вступил в силу предварительный Акт о безоговорочной капитуляции германских вооружённых сил, подписанный накануне в Реймсе. Из-за разницы во времени в Москве его действие начиналось 9 мая. Вечером 8 мая в предместье Берлина был подписан ещё один Акт — с уточнёнными и более корректными положениями. Действие его начиналось в то же время — 8 мая в 23.01 по центральноевропейскому времени (и соответственно 9 мая в 01.01 по московскому времени).
Так завершилась война в Европе. Но не мировая война в целом.
Ровно три месяца спустя — 8 августа 1945 года — Советский Союз, верный обещанию своим западным союзникам, данному на Ялтинской конференции, начал войну на Тихоокеанском театре военных действий против Японии. (8 августа вечером по московскому времени японскому послу было объявлено о том, что СССР считает себя в состоянии войны с 9 августа, что, учитывая разницу во времени с Дальним Востоком, означало моментальное начало военных действий).
В ходе войны, длившейся почти месяц — до 3 сентября 1945 года — советские войска внесли решающий вклад в освобождение Китая от японских оккупантов, разгромив элитную Квантунскую армию и заняв территорию Маньчжурии (экономически наиболее развитую и наименее пострадавшую от китайско-японской войны часть страны). Позднее это стало важнейшим фактором победы КПК в Гражданской войне и дальнейшего становления КНР.
Об этом, а также о предшествующих событиях — прежде всего, об истории прояпонского марионеточного государства Маньчжоу-го — рассказывает новый документальный фильм Алексея Денисова "Император без империи. Трон на штыках".
В его основе — уникальная трофейная кинохроника о жизни императора Айсингёро Пуи и двора Маньчжоу-го, а также о японской оккупации Маньчжурии и Северного Китая (включая, например, ранее неизвестные кадры вступления японской армии в Бэйпин — так тогда назывался Пекин).
После 1945 года эта хроника хранилась в запасниках Госфильмофонда и сейчас публикуется впервые.
Мне посчастливилось стать одним из консультантов этого фильма, поделившись своими соображениями по поводу тех важнейших событий, которые происходили в Северо-Восточной Азии в 1930-40-х годах. В качестве коллег с китайской стороны выступили такие известные историки из КНР как Ван Цзяньлан (Пекин), Чжан Шэн (Нанкин), Гао Юйбао (Харбин, Музей доказательств преступлений Отряда 731), Чжан Вэй (Чанчунь, Императорский музей-дворец Маньчжоу-го).
Премьера фильма — 10 мая в 12.00 (по московскому времени) на телеканале "Россия-1": https://smotrim.ru/brand/70713?ysclid=lvw4ookfw917906099
На китайский язык фильм тоже уже переведён. Он будет показан на одном из каналов сети CCTV после премьеры в России.
.
Так завершилась война в Европе. Но не мировая война в целом.
Ровно три месяца спустя — 8 августа 1945 года — Советский Союз, верный обещанию своим западным союзникам, данному на Ялтинской конференции, начал войну на Тихоокеанском театре военных действий против Японии. (8 августа вечером по московскому времени японскому послу было объявлено о том, что СССР считает себя в состоянии войны с 9 августа, что, учитывая разницу во времени с Дальним Востоком, означало моментальное начало военных действий).
В ходе войны, длившейся почти месяц — до 3 сентября 1945 года — советские войска внесли решающий вклад в освобождение Китая от японских оккупантов, разгромив элитную Квантунскую армию и заняв территорию Маньчжурии (экономически наиболее развитую и наименее пострадавшую от китайско-японской войны часть страны). Позднее это стало важнейшим фактором победы КПК в Гражданской войне и дальнейшего становления КНР.
Об этом, а также о предшествующих событиях — прежде всего, об истории прояпонского марионеточного государства Маньчжоу-го — рассказывает новый документальный фильм Алексея Денисова "Император без империи. Трон на штыках".
В его основе — уникальная трофейная кинохроника о жизни императора Айсингёро Пуи и двора Маньчжоу-го, а также о японской оккупации Маньчжурии и Северного Китая (включая, например, ранее неизвестные кадры вступления японской армии в Бэйпин — так тогда назывался Пекин).
После 1945 года эта хроника хранилась в запасниках Госфильмофонда и сейчас публикуется впервые.
Мне посчастливилось стать одним из консультантов этого фильма, поделившись своими соображениями по поводу тех важнейших событий, которые происходили в Северо-Восточной Азии в 1930-40-х годах. В качестве коллег с китайской стороны выступили такие известные историки из КНР как Ван Цзяньлан (Пекин), Чжан Шэн (Нанкин), Гао Юйбао (Харбин, Музей доказательств преступлений Отряда 731), Чжан Вэй (Чанчунь, Императорский музей-дворец Маньчжоу-го).
Премьера фильма — 10 мая в 12.00 (по московскому времени) на телеканале "Россия-1": https://smotrim.ru/brand/70713?ysclid=lvw4ookfw917906099
На китайский язык фильм тоже уже переведён. Он будет показан на одном из каналов сети CCTV после премьеры в России.
.
smotrim.ru
Император без империи. Трон на штыках
Японская интервенция в Маньчжурию началась в сентябре 1931 года. Несмотря на героическое сопротивление китайских патриотов, 7 января 1932 года японские войска вышли к восточному краю Великой Китайской стены, оккупировав северно-восточные территории Китайской…
В честь сегодняшнего Великого Праздника (и отчасти памятуя о завтрашней премьере документального фильма с уникальной кинохроникой Маньчжурии 1930-40-х годов) делюсь жемчужинами фотохроники.
Это фотографии, сделанные Николаем Шкулиным, военкорром газеты "На защиту Родины", принимавшим участие в составе частей 1-й Краснознамённой армии 1-го Дальневосточного фронта в Маньчжурской операции.
Фотографии действительно уникальны. Судите сами.
На первой — вступление советских войск в освобождённый Харбин в августе 1945 года.
На последующих — митинг в том же Харбине 16 сентября. Зацените православного священника, выступающего на трибуне рядом с портретом Сталина, который ещё и оформлен совсем как икона.
А портреты Сталина и Чан Кайши, флаги СССР, Китайской республики и Корейского правительства в изгнании (будущий флаг Южной Кореи) на одной демонстрации — каково, а?!
Ещё больше фотографий со ссылками на собрание Гродековского музея здесь.
С Днём Великой Победы, друзья!
Это фотографии, сделанные Николаем Шкулиным, военкорром газеты "На защиту Родины", принимавшим участие в составе частей 1-й Краснознамённой армии 1-го Дальневосточного фронта в Маньчжурской операции.
Фотографии действительно уникальны. Судите сами.
На первой — вступление советских войск в освобождённый Харбин в августе 1945 года.
На последующих — митинг в том же Харбине 16 сентября. Зацените православного священника, выступающего на трибуне рядом с портретом Сталина, который ещё и оформлен совсем как икона.
А портреты Сталина и Чан Кайши, флаги СССР, Китайской республики и Корейского правительства в изгнании (будущий флаг Южной Кореи) на одной демонстрации — каково, а?!
Ещё больше фотографий со ссылками на собрание Гродековского музея здесь.
С Днём Великой Победы, друзья!
На канале "Россия-1" начинается показ документального фильма "Император без империи. Трон на штыках", посвящённый истории Маньчжоу-го и основанный на уникальной трофейной кинохронике, захваченной при аресте Айсингёро Пуи на аэродроме в Шэньяне и хранящейся в архивах Госфильмофонда.
По ссылке весь фильм доступен уже сейчас: https://smotrim.ru/video/2803457
Смотрим.
По ссылке весь фильм доступен уже сейчас: https://smotrim.ru/video/2803457
Смотрим.
smotrim.ru
Император без империи. Трон на штыках. Документальный фильм
Японская интервенция в Маньчжурию началась в сентябре 1931 года. Несмотря на героическое сопротивление китайских патриотов, 7 января 1932 года японские войска вышли к восточному краю Великой Китайской стены, оккупировав северно-восточные территории Китайской…
В завершение этих холодных майских выходных, связанных с празднованием Дня Великой Победы, хочется продолжить тему исторической памяти о сложных событиях первой половины ХХ века, которая до сих пор во многом определяется межгосударственные отношения в Северо-Восточной Азии.
Для меня лично она была задана премьерой документального фильма об истории Маньчжоу-го и Второй мировой войне на Тихом океане, в создании которого я принял небольшое участие.
Однако, в последние два года вообще приходится много заниматься темой политики памяти и преодоления "исторических обид" — это делается в рамках большого исследовательского проекта кафедры востоковедения МГИМО под руководством профессора Дмитрия Стрельцова, ведущего российского японоведа.
В рамках этого проекта недавно в журнале "Сравнительная политика" вышла моя статья, посвящённая изучению исторических музеев и мемориальных объектов в российско-китайском приграничье: https://www.sravpol.ru/jour/article/view/1604
Непосредственно — сравнению того, как в них рассказывается общая история российско-китайских отношений и какие практические выводы (в том числе в части организации маршрутов так называемого "красного туризма") из этого можно сделать.
Статья длинная, академическая, вдумчивая. "Объяснять на карточках" в данном случае совсем не хочется. Кому интересно — прочитайте, пожалуйста, всю статью.
Ограничусь только аннотацией с сайта журнала:
"В настоящий момент, несмотря на высочайший уровень межгосударственного сотрудничества, который главами обоих государств справедливо оценивается как «наилучший за всю историю», непроработанными остаются вопросы прошлого российско-китайских отношений, которые, как правило, оцениваются сторонами по-разному. Различное понимание этих вопросов воплощено в музеях и мемориальных объектах, содержание которых может быть интерпретировано как проявление алармизма и русо/синофобии.
Между тем их нарратив направлен не столько «вовне», сколько «вовнутрь» и отражает интенсивный поиск «правильной версии» исторической памяти, которая ведется в обеих странах на фоне роста национально-патриотических настроений. В результате для внешнего наблюдателя возникает «борьба нарративов» в исторической памяти.
При этом на данный момент настойчивые попытки убедить другую сторону в собственной трактовке спорных вопросов истории посредством увеличения числа экспозиций и мемориальных объектов представляются неконструктивными и потенциально несущими больше вреда, чем пользы для развития двухсторонних отношений. Без серьезной проработки прошлого отношений двух стран со стороны академического сообщества, как по отдельности, так и сообща, невозможно перейти от наблюдающейся сейчас «борьбы нарративов» к созданию «компромиссной» и при этом объективной версии истории".
Для меня лично она была задана премьерой документального фильма об истории Маньчжоу-го и Второй мировой войне на Тихом океане, в создании которого я принял небольшое участие.
Однако, в последние два года вообще приходится много заниматься темой политики памяти и преодоления "исторических обид" — это делается в рамках большого исследовательского проекта кафедры востоковедения МГИМО под руководством профессора Дмитрия Стрельцова, ведущего российского японоведа.
В рамках этого проекта недавно в журнале "Сравнительная политика" вышла моя статья, посвящённая изучению исторических музеев и мемориальных объектов в российско-китайском приграничье: https://www.sravpol.ru/jour/article/view/1604
Непосредственно — сравнению того, как в них рассказывается общая история российско-китайских отношений и какие практические выводы (в том числе в части организации маршрутов так называемого "красного туризма") из этого можно сделать.
Статья длинная, академическая, вдумчивая. "Объяснять на карточках" в данном случае совсем не хочется. Кому интересно — прочитайте, пожалуйста, всю статью.
Ограничусь только аннотацией с сайта журнала:
"В настоящий момент, несмотря на высочайший уровень межгосударственного сотрудничества, который главами обоих государств справедливо оценивается как «наилучший за всю историю», непроработанными остаются вопросы прошлого российско-китайских отношений, которые, как правило, оцениваются сторонами по-разному. Различное понимание этих вопросов воплощено в музеях и мемориальных объектах, содержание которых может быть интерпретировано как проявление алармизма и русо/синофобии.
Между тем их нарратив направлен не столько «вовне», сколько «вовнутрь» и отражает интенсивный поиск «правильной версии» исторической памяти, которая ведется в обеих странах на фоне роста национально-патриотических настроений. В результате для внешнего наблюдателя возникает «борьба нарративов» в исторической памяти.
При этом на данный момент настойчивые попытки убедить другую сторону в собственной трактовке спорных вопросов истории посредством увеличения числа экспозиций и мемориальных объектов представляются неконструктивными и потенциально несущими больше вреда, чем пользы для развития двухсторонних отношений. Без серьезной проработки прошлого отношений двух стран со стороны академического сообщества, как по отдельности, так и сообща, невозможно перейти от наблюдающейся сейчас «борьбы нарративов» к созданию «компромиссной» и при этом объективной версии истории".
Кстати, моя статья о мемориальных объектах в российско-китайском приграничье вошла в специальный номер журнала "Сравнительная политика", который почти целиком оказался посвящён политике памяти.
В нём можно найти, например:
— статью Алексея Михалёва о политике памяти в контексте международных отношений на примере Музея Г.К. Жукова в Монголии,
— статью Ильи Дьячкова по корейскому взгляду на потенциальные исторические обиды в отношениях с Россией до аннексии Корейского полуострова Японией,
— а также особо меня интригующую статью о роли политики памяти в конструировании новых идентичностей в странах Большого Каспия (на примере Казахстана и Туркменистана).
В нём можно найти, например:
— статью Алексея Михалёва о политике памяти в контексте международных отношений на примере Музея Г.К. Жукова в Монголии,
— статью Ильи Дьячкова по корейскому взгляду на потенциальные исторические обиды в отношениях с Россией до аннексии Корейского полуострова Японией,
— а также особо меня интригующую статью о роли политики памяти в конструировании новых идентичностей в странах Большого Каспия (на примере Казахстана и Туркменистана).
Lin Adda 2022.pdf
340.6 KB
Когда рукопись моей статьи о музеях в российско-китайском приграничье уже была сдана в редакцию, в открытом доступе появилась статья на схожую тему, пусть и без элемента сравнения музеев по обе стороны границы, а с фокусом на экспозиции только на китайской стороне.
Однако, это очень подробная и интересная статья, написанная в соавторстве двумя известными русистами и специалистами по дальневосточно-маньчжурскому фронтиру: итальянцем Якопо Адда и китаянкой из Сингапура Рэйчел Юэсинь Линь (у Рэйчел, кстати, был отличный блог об исследованиях российско-китайских контактов в Приамурье, который она бросила вести в 2020 году).
Считаю необходимым сделать ссылку и на эту статью тоже (см. приложенный файл).
Помимо достаточно расхожих тезисов о том, что музеи в китайском приграничье со времён "культурной революции" нацелены на разжигание националистических чувств, авторы фиксируют и определённую динамику в репрезентации в них российско-китайских отношений
Так, например, отмечается, что новая экспозиция Хэйлунцзянского музея, посвящённая культурному и экономическому влиянию России на развитие региона и космополитичного города Харбина, появившаяся в 2017 году, фактически "реабилитирует русских", которые ранее в региональных музеях всегда изображались как антагонисты. Авторы напрямую связывают это с позитивной динамикой развития российско-китайских межгосударственных отношений.
Завершается же статья выводом о том, что история контактов России и Китая по-прежнему содержит большое число сложных непроработанных сторонами "триггеров", и в случае изменения обстоятельств националистическая риторика легко может быть мобилизована, что нанесёт серьёзный удар по устойчивости российско-китайских отношений.
Однако, это очень подробная и интересная статья, написанная в соавторстве двумя известными русистами и специалистами по дальневосточно-маньчжурскому фронтиру: итальянцем Якопо Адда и китаянкой из Сингапура Рэйчел Юэсинь Линь (у Рэйчел, кстати, был отличный блог об исследованиях российско-китайских контактов в Приамурье, который она бросила вести в 2020 году).
Считаю необходимым сделать ссылку и на эту статью тоже (см. приложенный файл).
Помимо достаточно расхожих тезисов о том, что музеи в китайском приграничье со времён "культурной революции" нацелены на разжигание националистических чувств, авторы фиксируют и определённую динамику в репрезентации в них российско-китайских отношений
Так, например, отмечается, что новая экспозиция Хэйлунцзянского музея, посвящённая культурному и экономическому влиянию России на развитие региона и космополитичного города Харбина, появившаяся в 2017 году, фактически "реабилитирует русских", которые ранее в региональных музеях всегда изображались как антагонисты. Авторы напрямую связывают это с позитивной динамикой развития российско-китайских межгосударственных отношений.
Завершается же статья выводом о том, что история контактов России и Китая по-прежнему содержит большое число сложных непроработанных сторонами "триггеров", и в случае изменения обстоятельств националистическая риторика легко может быть мобилизована, что нанесёт серьёзный удар по устойчивости российско-китайских отношений.
В рубрику #ученые_шутят и #дай_я_тебя_обниму_бро
Как дать понять, что ты возмутился стремлением анонимного рецензента по фамилии Генч навязать цитирование десятка его работ, но сделать это корректно.
Как дать понять, что ты возмутился стремлением анонимного рецензента по фамилии Генч навязать цитирование десятка его работ, но сделать это корректно.
И чтобы два раза не вставать — в ту же рубрику.
Подпись к картинке: "Исследователи из стран Глобального Севера, цитирующие других исследователей из стран Глобального Севера, в своих статьях о Глобальном Юге".
#дай_я_тебя_обниму_бро
#ученые_шутят
Подпись к картинке: "Исследователи из стран Глобального Севера, цитирующие других исследователей из стран Глобального Севера, в своих статьях о Глобальном Юге".
#дай_я_тебя_обниму_бро
#ученые_шутят
И это тоже... Как же знакомо!
"Исследователи готовы потратить полдня на сноску, которую никто никогда не прочитает, и склонны тратить 95 секунд на аннотацию, которую читают все".
#дай_я_тебя_обниму_бро #ученые_шутят
"Исследователи готовы потратить полдня на сноску, которую никто никогда не прочитает, и склонны тратить 95 секунд на аннотацию, которую читают все".
#дай_я_тебя_обниму_бро #ученые_шутят
Forwarded from Россия в глобальной политике
В контексте визита президента России в Китай - интересная беседа с Сергеем Гончаровым.
https://globalaffairs.ru/articles/bolshaya-igra-kitaya-i-ssha/
https://globalaffairs.ru/articles/bolshaya-igra-kitaya-i-ssha/
Россия в глобальной политике
Большая игра Китая и США: почему Россия имеет значение
Какой может быть новая модель отношений Китая и США? Почему не стоит недооценивать значимость России в китайской внешнеполитической стратегии? По какой причине Китай старается дистанцироваться…
Вчера на полях Ассамблеи Совета по внешней и оборонной политике участвовал в моделировании эскалации мирового военно-политического кризиса, связанного с возможной отправкой на Украину контингентов отдельных стран НАТО.
Моделирование происходило в форме ситуационной игры, и, играя вместе с рядом уважаемых коллег "за Китай", я в очередной раз был вынужден "прощупать" то узкое поле возможностей, в котором действует эта страна.
Судите сами. К числу системных ограничителей, или, если угодно, "внешнеполитических табу", можно отнести, как минимум, пять пунктов:
1. Китай не вступает в военно-политические альянсы/блоки
2. Китай не направляет войска за рубеж под эгидой КНР (* есть прецедент небольшой военно-морской базы в Джибути, есть китайские миротворцы под эгидой ООН, есть китайские ЧВК, но в целом определённое самоограничение Китая в этом аспекте очевидно)
3. Китай против переоценки — и, тем более, обесценивания — роли ООН и её Совета безопасности
4. Китай против территориальных изменений
5. Китай не может рассматривать Тайвань как возможную карту размена/торга в международных отношениях
(+ субъективные факторы, связанные с недопустимостью внешнеполитических неудач на блестящем пути национального лидера, что вынуждает Пекин действовать очень осторожно, зачастую подменяя содержание формой)
(+ необходимость учёта сохраняющейся зависимости национальной экономики от рынков сбыта и поставок стратегических ресурсов, вынуждающая "дружить со всеми")
При этом, пожалуй, главной целью Китая в процессах, связанных с украинским кризисом, является повышение роли Китая в будущем миропорядке, который неизбежно будет выкристаллизовываться по ходу преодоления этого кризиса.
И, казалось бы, Китай имеет и экономическое влияние, и способен сформулировать (один из немногих в мире!) некую альтернативную систему взглядов на будущее всего человечества. Но эффективная реализация цели по повышению своей значимости находится в противоречии с указанными выше ограничителями.
Вот и получается, что системно Китай вынужден занимать не проактивную, а реактивную позицию. А в большинстве случаев ограничиваться констатацией "неизменности и последовательности своей позиции" и "решительно осуждать" — а что осуждать в наше тревожное время всегда найдётся.
В целом, симуляционная игра оказалась реалистичной и весьма показательной. В ситуации резкого обострения конфликта Китай оказался не способен ни оказать решительную поддержку, ни серьёзно надавить ни на одну из сторон, поскольку возможности для торга/манёвра были ограничены теми узкими рамками, которые он сам для себя установил.
Да, были неожиданные повороты как в гипотетических предложениях Китаю со стороны вовлечённых сил, так и в возможной реакции Пекина на них — но это, пожалуй, всё же оставим для закрытых отчётов по итогам мероприятия.
Моделирование происходило в форме ситуационной игры, и, играя вместе с рядом уважаемых коллег "за Китай", я в очередной раз был вынужден "прощупать" то узкое поле возможностей, в котором действует эта страна.
Судите сами. К числу системных ограничителей, или, если угодно, "внешнеполитических табу", можно отнести, как минимум, пять пунктов:
1. Китай не вступает в военно-политические альянсы/блоки
2. Китай не направляет войска за рубеж под эгидой КНР (* есть прецедент небольшой военно-морской базы в Джибути, есть китайские миротворцы под эгидой ООН, есть китайские ЧВК, но в целом определённое самоограничение Китая в этом аспекте очевидно)
3. Китай против переоценки — и, тем более, обесценивания — роли ООН и её Совета безопасности
4. Китай против территориальных изменений
5. Китай не может рассматривать Тайвань как возможную карту размена/торга в международных отношениях
(+ субъективные факторы, связанные с недопустимостью внешнеполитических неудач на блестящем пути национального лидера, что вынуждает Пекин действовать очень осторожно, зачастую подменяя содержание формой)
(+ необходимость учёта сохраняющейся зависимости национальной экономики от рынков сбыта и поставок стратегических ресурсов, вынуждающая "дружить со всеми")
При этом, пожалуй, главной целью Китая в процессах, связанных с украинским кризисом, является повышение роли Китая в будущем миропорядке, который неизбежно будет выкристаллизовываться по ходу преодоления этого кризиса.
И, казалось бы, Китай имеет и экономическое влияние, и способен сформулировать (один из немногих в мире!) некую альтернативную систему взглядов на будущее всего человечества. Но эффективная реализация цели по повышению своей значимости находится в противоречии с указанными выше ограничителями.
Вот и получается, что системно Китай вынужден занимать не проактивную, а реактивную позицию. А в большинстве случаев ограничиваться констатацией "неизменности и последовательности своей позиции" и "решительно осуждать" — а что осуждать в наше тревожное время всегда найдётся.
В целом, симуляционная игра оказалась реалистичной и весьма показательной. В ситуации резкого обострения конфликта Китай оказался не способен ни оказать решительную поддержку, ни серьёзно надавить ни на одну из сторон, поскольку возможности для торга/манёвра были ограничены теми узкими рамками, которые он сам для себя установил.
Да, были неожиданные повороты как в гипотетических предложениях Китаю со стороны вовлечённых сил, так и в возможной реакции Пекина на них — но это, пожалуй, всё же оставим для закрытых отчётов по итогам мероприятия.
Ежегодная встреча админов @china80s @GeRussia @revelation_3_16 и @vatfor где-то в лесных далях
@svop_ru
@svop_ru
По главной новости сегодняшнего утра 🇮🇷
Без каких-либо претензий на то, чтобы выдать на-гора экспресс-аналитику по иранскому "чёрному лебедю", просто хотелось бы процитировать пост моего старшего коллеги по ИМИ МГИМО Сергея Маркедонова, который подходит не только к этой, но и к массе подобных ситуаций:
"Самое время поговорить об этике и ответственности политического аналитика. Не скажу за всех, но лично мне крайне неприятно, когда люди, еще вчера не отличавшие Иран от Ирака и путавшие фамилию Раиси с известным женским именем, начинают соревноваться друг с другом по скорости объяснения случившегося. Не обладания при этом ни знаниями в области воздухоплавания, ни релевантной источниковой базой, ни пониманием особенностей иранской политической системы, в которой не президент, а духовный лидер (рахбар) — венец властной вертикали. И это бы еще полбеды. Выводы начинают делаться еще до того, как факт гибели Раиси и ряда его соратников официально подтвержден".
Полностью пост здесь: https://www.tg-me.com/DonskoyCossack/307
Запускать в публичное пространство необоснованные (ничем, кроме личной интуиции) и непроверенные выводы безответственно. Точка.
Без каких-либо претензий на то, чтобы выдать на-гора экспресс-аналитику по иранскому "чёрному лебедю", просто хотелось бы процитировать пост моего старшего коллеги по ИМИ МГИМО Сергея Маркедонова, который подходит не только к этой, но и к массе подобных ситуаций:
"Самое время поговорить об этике и ответственности политического аналитика. Не скажу за всех, но лично мне крайне неприятно, когда люди, еще вчера не отличавшие Иран от Ирака и путавшие фамилию Раиси с известным женским именем, начинают соревноваться друг с другом по скорости объяснения случившегося. Не обладания при этом ни знаниями в области воздухоплавания, ни релевантной источниковой базой, ни пониманием особенностей иранской политической системы, в которой не президент, а духовный лидер (рахбар) — венец властной вертикали. И это бы еще полбеды. Выводы начинают делаться еще до того, как факт гибели Раиси и ряда его соратников официально подтвержден".
Полностью пост здесь: https://www.tg-me.com/DonskoyCossack/307
Запускать в публичное пространство необоснованные (ничем, кроме личной интуиции) и непроверенные выводы безответственно. Точка.