Понял теперь я: наша свобода —
Только оттуда бьющий свет.
~
Н. Гумилёв

Есть нечто в нас, что вечно.

Для обычного человека это лишь слова, ибо живёт он в ритмах животного мира, позволяя себе «украшения» в виде интеллектуального любопытства и любопытства к «сантиментам» искусства. Такое существование Киркегор называет грехом. Грех есть именно это. Увиливание перед интуитивным знанием, что в тебе живёт вечная душа. Грех перед Целостностью, пославшей нас в мир с иной, гораздо более ответственной миссией, нежели проматывание природно-чувственных ресурсов. Миссия эта определяется пониманием того, что человек замыслен как синтез плоти и духа (душа — посредник между ними). А грех — именно забвение (порой трусливое, но весьма удобное) этой истины. В качестве синтеза конечного (плоти) и бесконечного (духа) подлинный, то есть честный, искренний и мужественный человек не может выбросить это знание на задворки бессознательного. То есть он должен пытаться постоянно помнить о тех требованиях и взываниях духа, которые в автоматическом режиме никак не могут быть реализованы.

Настоящий человек как раз и живёт с этим постоянным страхом в душе: страхом предать свою сущность, страхом, высекаемым самим пересечением в душе двух этих измерений. Это страх забвения высшего долга, страх возможности измены «вертикальному» в себе началу.

// Николай Болдырев-Северский, «Отчаянье как топливо»