24 сентября 2001 года вышел номер журнала New Yorker с одной из самых знаменитых своих обложек. Если присмотреться, на ней видны очертания башен близнецов, разрушенных за две недели до этого, а антенна северной башни раскалывает букву W на логотипе журнала.
Полагаем, авторы даже сами не представляли, насколько пророческую картинку нарисовали. Растворяющиеся во мраке башни - символы США и глобального мира, и расколотая W с явной ассоциацией со словом world.
С другой стороны, обложки New Yorker абы кого рисовать не берут.
Полагаем, авторы даже сами не представляли, насколько пророческую картинку нарисовали. Растворяющиеся во мраке башни - символы США и глобального мира, и расколотая W с явной ассоциацией со словом world.
С другой стороны, обложки New Yorker абы кого рисовать не берут.
Часто говорят, что быть военкором - не женское дело, и мы с этим, скорее, согласны. Но бывают исключения.
Марта Гэллхорн - одна из первых женщин-военных корреспондентов, которая в течение 60 лет своей карьеры освещала крупные военные конфликты.
Она работала во время Второй Мировой войны, на войне во Вьетнаме, вторжении США в Панаму и Никарагуа, делала репортажи с арабо-израильских конфликтов и др. Мировую известность ей принес репортаж об освобождении концлагеря Дахау.
Характерной чертой Гэллхорн было то, что она часто писала с позиции обвинителя. А это фактически нарушение одного из главных принципов журналистики. Однако в ее текстах и тематике сложно было оставаться в позиции «над схваткой».
Стоит отметить, что, несмотря на многое увиденное и пережитое за 60 лет в горячих точках, журналистка не утратила способность к состраданию, что часто было видно в ее материалах. Собственно, все это можно прочитать в ее книге «Лицо войны. Военная хроника 1936-1988 гг», составленную из газетных и журнальных репортажей и мемуаров. Чтение местами тяжёлое, но читающий понимает, для чего книга написана, так как это актуально и сейчас.
Марта Геллхорн включена в пятёрку журналистов, которые оказали самое большое влияние на развитие американского общества в XX веке.
На фоне ее мощнейшей биографии, тот факт, что она пять лет была женой Хемингуэя кажется совсем незначительным.
Марта Гэллхорн - одна из первых женщин-военных корреспондентов, которая в течение 60 лет своей карьеры освещала крупные военные конфликты.
Она работала во время Второй Мировой войны, на войне во Вьетнаме, вторжении США в Панаму и Никарагуа, делала репортажи с арабо-израильских конфликтов и др. Мировую известность ей принес репортаж об освобождении концлагеря Дахау.
Характерной чертой Гэллхорн было то, что она часто писала с позиции обвинителя. А это фактически нарушение одного из главных принципов журналистики. Однако в ее текстах и тематике сложно было оставаться в позиции «над схваткой».
Стоит отметить, что, несмотря на многое увиденное и пережитое за 60 лет в горячих точках, журналистка не утратила способность к состраданию, что часто было видно в ее материалах. Собственно, все это можно прочитать в ее книге «Лицо войны. Военная хроника 1936-1988 гг», составленную из газетных и журнальных репортажей и мемуаров. Чтение местами тяжёлое, но читающий понимает, для чего книга написана, так как это актуально и сейчас.
Марта Геллхорн включена в пятёрку журналистов, которые оказали самое большое влияние на развитие американского общества в XX веке.
На фоне ее мощнейшей биографии, тот факт, что она пять лет была женой Хемингуэя кажется совсем незначительным.
Forwarded from Zеркало
«Zеркало» теперь и в соцсети X.
Подписывайтесь по ссылке — https://x.com/zerkalo_newz. И расскажите друзьям и близким на Западе.
🟩 Подписаться на RT: ТГ | Зеркало | MAX
Подписывайтесь по ссылке — https://x.com/zerkalo_newz. И расскажите друзьям и близким на Западе.
🟩 Подписаться на RT: ТГ | Зеркало | MAX
Сегодня Всемирный день фармацевта и по традиции - подборка тематических изданий. Их огромное количество , все даже не уместились в рамки тг-поста. От сугубо научных до научно-популярных изданий.
Немного о фальстарте свободной прессы.
25 сентября 1690 года вышла первая настоящая многостраничная газета на территории современных США (до этого момента издавались только одностраничные газеты - «бродсайды»). Называлась она Public Occurrences, и ее пилотный номер был отпечатан в Бостоне.
Редактором был английский журналист и издатель Бенджамин Харрис. Он за четыре года до этого уехал из Англии, где подвергался преследованиям, в надежде создать в Новом свете настоящую свободную журналистику.
Правда надежды Харриса пошли прахом после первого же номера. Главным материалом в газете была статья, живописно рассказывающая о том, как английские колонисты казнили военнопленных индейцев во время последнего военного столкновения.
Кроме того, была опубликована история о короле Франции Людовике XIV, который якобы спал с женой своего сына.
Колониальное правительство прочитало первый номер Public Occurrences и постановило немедленно газету закрыть, а все номера уничтожить (единственный экземпляр, который на фото, хранится в лондонских архивах).
Таким образом, свободная американская пресса в XVII веке не состоялась. Более того, власти на 14 последующих лет вообще запретили издавать какие-либо новые газеты в английских заокеанских колониях.
25 сентября 1690 года вышла первая настоящая многостраничная газета на территории современных США (до этого момента издавались только одностраничные газеты - «бродсайды»). Называлась она Public Occurrences, и ее пилотный номер был отпечатан в Бостоне.
Редактором был английский журналист и издатель Бенджамин Харрис. Он за четыре года до этого уехал из Англии, где подвергался преследованиям, в надежде создать в Новом свете настоящую свободную журналистику.
Правда надежды Харриса пошли прахом после первого же номера. Главным материалом в газете была статья, живописно рассказывающая о том, как английские колонисты казнили военнопленных индейцев во время последнего военного столкновения.
Кроме того, была опубликована история о короле Франции Людовике XIV, который якобы спал с женой своего сына.
Колониальное правительство прочитало первый номер Public Occurrences и постановило немедленно газету закрыть, а все номера уничтожить (единственный экземпляр, который на фото, хранится в лондонских архивах).
Таким образом, свободная американская пресса в XVII веке не состоялась. Более того, власти на 14 последующих лет вообще запретили издавать какие-либо новые газеты в английских заокеанских колониях.
Немного коллекционных редкостей. Газета с французским названием «Фигаро», писавшая на русском языке и выходившая в Грузии (в Тифлисе) с 1921 по 1922 год небольшим тиражом в 1000 экз.
Видимо, такое комбо и позволило остаться в истории периодической печати, несмотря на очень короткий период существования.
Видимо, такое комбо и позволило остаться в истории периодической печати, несмотря на очень короткий период существования.
Интервью медиаменеджера и декана Высшей школы телевидения МГУ Виталия Третьякова. Он рассказывает о том, как начиналась «Независимая газета», о своих взаимоотношениях с Березовским , выдвигает свою версию убийства Листьева и рассуждает о том, что такое журналистская этика. Стоит посмотреть.
Telegram
ЭМПАТИЯ МАНУЧИ
Виталий Третьяков: Березовский, «Независимая газета» и правда /// ЭМПАТИЯ МАНУЧИ
https://rutube.ru/video/d61265f154a6306562b83f49751fccb6/
Декан Высшей школы телевидения МГУ им. М. В. Ломоносова Виталий Третьяков откровенно про создание «Независимой газеты»…
https://rutube.ru/video/d61265f154a6306562b83f49751fccb6/
Декан Высшей школы телевидения МГУ им. М. В. Ломоносова Виталий Третьяков откровенно про создание «Независимой газеты»…
Умер режиссер и телеведущий Тигран Кеосаян. Ему было 59 лет. Выражаем соболезнование всем его родным и близким.
Forwarded from Ведомости Московского Государства
27 сентября 1915 года (по юлианскому календарю) в газете «Русские ведомости» была опубликована статья Василия Маклакова «Трагическое положение». В ней один из лидеров Конституционно-демократической партии писал об автомобиле, который под управлением неумелого шофёра несётся по крутой и узкой дороге. Автор задавал вопрос, что должны в такой ситуации делать пассажиры, которые умеют управлять машиной – заставить шофёра насильно уступить своё место или ждать развязки?
Трагическое положение
Трагическое положение
Развитие техники создало это положение; в таком остром виде его не могло быть прежде ни прямо, ни в аллегории. Вы несетесь на автомобиле по крутой и узкой дороге, один неверный шаг – и вы безвозвратно погибли. В автомобиле – близкие люди, родная мать ваша.
И вдруг вы видите, что ваш шофер править не может; потому ли, что он вообще не владеет машиной на спусках, или он устал и уже не понимает, что делает, но он ведет к гибели и вас, и себя, и если продолжать ехать, как он, перед вами – неизбежная гибель.
К счастью, в автомобиле есть люди, которые умеют править машиной; им надо поскорее взяться за руль. Но задача пересесть на полном ходу нелегка и опасна; одна секунда без управления – и автомобиль будет в пропасти. Однако выбора нет – вы идете на то.
Но сам шофер не идет. Оттого ли, что он ослеп и не видит, что он слаб и не соображает, из профессионального самолюбия или упрямства, но он цепко ухватился за руль и никого не пускает. Что делать в такие минуты?
Заставить его насильно уступить свое место? Но это хорошо на мирной телеге или в обычное время на тихом ходу, на равнине; тогда это может оказаться спасением. Но можно ли делать это на бешеном спуске, по горной дороге? Как бы вы ни были и ловки, и сильны, в его руках фактически руль, он машиной сейчас управляет, и один неверный поворот, или неловкое движение этой руки – и машина погибла. Вы знаете это, но и он тоже знает. И он смеется над вашей тревогой и вашим бессилием; «не посмеете тронуть!».
Он прав: вы не посмеете тронуть; если бы даже страх или негодование вас так охватили, что, забыв об опасности, забыв о себе, вы решились силой выхватить руль, - пусть оба погибнем, - вы остановитесь: речь идет не только о вас: вы везете с собой свою мать; ведь вы и ее погубите вместе с собой, сами погубите.
И вы себя сдержите; вы отложите счеты с шофером до того вожделенного времени, когда минует опасность, когда вы будете опять на равнине; вы оставите руль у шофера. Более того – вы постараетесь ему не мешать, будете даже помогать советом, указанием, действием. Вы будете правы – так и нужно сделать. Но что будете вы испытывать при мысли, что ваша сдержанность может все-таки не привести ни к чему, что даже и с вашей помощью шофер не управится, что будете вы переживать, если ваша мать при виде опасности будет просить вас о помощи и, не понимая вашего поведения, обвинит вас за бездействие и равнодушие?