Forwarded from Copeland
Как уже говорил ранее, здесь всегда ощущалась уникальная, необычная атмосфера.
Пока все остальные каналы были и остаются именно "каналами", пустыми, неискренними, созданными лишь с целью наживы, существующие за принципом "самого быстрого ctrl C + ctrl V", где что администрация, что аудитория, будто боты – лишены эмоций... в этом канале всегда присутствовало нечто особенное.
И после прочтения данной публикации появилось понимание – это про самоотдачу. И про то, как в первую очередь сама Мариэль ценит своё творение и людей, что находятся здесь.
Пока все остальные каналы были и остаются именно "каналами", пустыми, неискренними, созданными лишь с целью наживы, существующие за принципом "самого быстрого ctrl C + ctrl V", где что администрация, что аудитория, будто боты – лишены эмоций... в этом канале всегда присутствовало нечто особенное.
И после прочтения данной публикации появилось понимание – это про самоотдачу. И про то, как в первую очередь сама Мариэль ценит своё творение и людей, что находятся здесь.
“The most beautiful voice in the world is that of an educated Southern woman.”
— Уинстон Черчилль
Южная женщина — это не просто акцент или манеры. Это воспитание, честь, вера, мягкость и сила в одном лице. Это голос, в котором звучат поколения — мамы, бабушки, прабабушки, каждая из которых знала: быть женщиной — значит хранить, любить и держать мир в доме.
Южные девушки всегда были особенными. Умные, начитанные, с достоинством и характером. Они могли вести беседу на высшем уровне и при этом с лёгкостью испечь пирог и воспитать пятерых детей. Их сила была в верности: Богу, Супругу, земле. И эта верность не громкая, не показная — она тихая, глубокая, нерушимая.
Я знаю: по всем южным штатам, ещё живы те, кто хранит в себе эту красоту — внутреннюю, невидимую глазу. Девушки, которые держат слово. Которые остаются женами, когда трудно. Которые молятся за своих детей и встают с рассветом, чтобы трудиться не ради лайков, а ради семьи и дома.
— Уинстон Черчилль
Южная женщина — это не просто акцент или манеры. Это воспитание, честь, вера, мягкость и сила в одном лице. Это голос, в котором звучат поколения — мамы, бабушки, прабабушки, каждая из которых знала: быть женщиной — значит хранить, любить и держать мир в доме.
Южные девушки всегда были особенными. Умные, начитанные, с достоинством и характером. Они могли вести беседу на высшем уровне и при этом с лёгкостью испечь пирог и воспитать пятерых детей. Их сила была в верности: Богу, Супругу, земле. И эта верность не громкая, не показная — она тихая, глубокая, нерушимая.
Я знаю: по всем южным штатам, ещё живы те, кто хранит в себе эту красоту — внутреннюю, невидимую глазу. Девушки, которые держат слово. Которые остаются женами, когда трудно. Которые молятся за своих детей и встают с рассветом, чтобы трудиться не ради лайков, а ради семьи и дома.
Друзья мои, хочу спросить вашего совета — как вы смотрите на то, чтобы я создала отдельный канал, посвящённый моему творчеству?
Самое главное чем я хочу делиться — это моя книга (она уже дописана — и, да, она о Юге, пропитана им до последней строчки), мои рисунки, фото и все то, чем я могу делиться с вами за вашу доброту и поддержку — всё это могло бы жить там, чтобы не загромождать основной “Dixie Diary”.
Здесь, как и прежде, будут мои тексты, размышления, южная культура, история и голос традиций. Но, признаюсь, не хочется превращать этот канал в поток разрозненных постов — боюсь, это может только навредить общему настроению “Dixie”.
На отдельной странице я могла бы публиковать сколько угодно — и туда бы приходили только те, кому это действительно интересно и по сердцу. Только самые преданные и верные люди.
Или же, как вариант — оставлять всё здесь?
В любом случае — прошу вас, каждый, кто читает эти строки, не проходите мимо. Поделитесь своим мнением. Даже коротким. Даже просто “да” или “нет”. Мне правда важно знать, что вы думаете.
С любовью и благодарностью,
Мариэль.
Самое главное чем я хочу делиться — это моя книга (она уже дописана — и, да, она о Юге, пропитана им до последней строчки), мои рисунки, фото и все то, чем я могу делиться с вами за вашу доброту и поддержку — всё это могло бы жить там, чтобы не загромождать основной “Dixie Diary”.
Здесь, как и прежде, будут мои тексты, размышления, южная культура, история и голос традиций. Но, признаюсь, не хочется превращать этот канал в поток разрозненных постов — боюсь, это может только навредить общему настроению “Dixie”.
На отдельной странице я могла бы публиковать сколько угодно — и туда бы приходили только те, кому это действительно интересно и по сердцу. Только самые преданные и верные люди.
Или же, как вариант — оставлять всё здесь?
В любом случае — прошу вас, каждый, кто читает эти строки, не проходите мимо. Поделитесь своим мнением. Даже коротким. Даже просто “да” или “нет”. Мне правда важно знать, что вы думаете.
С любовью и благодарностью,
Мариэль.
Недолго я думала...
Этот канал всегда строился с большой личной частью меня. Да, тематика Конфедерации и Юга — это основа, но за ней стою я, моя жизнь, мои истории. Я сделала для этого много: стикеры с моими образами, рассказы о том, что мне близко, и, конечно, общение с вами — теми, кто поддерживает меня.
И теперь я думаю, зачем создавать что-то новое, если можно продолжать всё здесь. Публиковать сколько угодно. Все что захочу. В конце концов, кто не ценит — тот и уйдёт. И, честно, если человек не был с нами по-настоящему, значит, так тому и быть.
Создавать новый канал для меня теперь кажется предательством того, что мы уже построили здесь. Почему бы тогда не продолжать этот путь?
Этот канал всегда строился с большой личной частью меня. Да, тематика Конфедерации и Юга — это основа, но за ней стою я, моя жизнь, мои истории. Я сделала для этого много: стикеры с моими образами, рассказы о том, что мне близко, и, конечно, общение с вами — теми, кто поддерживает меня.
И теперь я думаю, зачем создавать что-то новое, если можно продолжать всё здесь. Публиковать сколько угодно. Все что захочу. В конце концов, кто не ценит — тот и уйдёт. И, честно, если человек не был с нами по-настоящему, значит, так тому и быть.
Создавать новый канал для меня теперь кажется предательством того, что мы уже построили здесь. Почему бы тогда не продолжать этот путь?
Иногда Господь посылает в этот мир людей, чьё свидетельство ломает все шаблоны и ставит под сомнение то, что нам пытаются вбить в голову. Один из таких людей — Х.К. Эдгертон. Чернокожий мужчина из Северной Каролины, сын пастора, он не просто не стыдится своего южного наследия — он стоит за него, как за святыню.
Родился он 18 февраля 1948 года. В юности участвовал в движении за гражданские права, был президентом местного отделения NAACP в Эшвилле. Но в какой-то момент он понял: настоящая несправедливость — это ложь, которую рассказывают о Юге и о людях, что сражались за него. Эдгертон пошёл наперекор всему — и стал активистом, выступающим за защиту чести Конфедерации. Он вступил в ряды “Сынов ветеранов Конфедерации”, носит серую форму с гордостью и идёт рядом с флагом, который для многих семей Юга — это память, боль и любовь.
В 2000 году он занял пост председателя правления Южного правового центра под руководством Кирка Лайонса — защитника прав тех, кого сегодня несправедливо клеймят за их историю. Он не боялся высказываться, даже когда это стоило ему репутации в определённых кругах. Скип Алстон, глава NAACP в Северной Каролине, однажды признал: “Он настоящий активист. Я до сих пор не понимаю, что могло побудить его занять такую позицию”.
Но Эдгертон не искал понимания. Он шёл. В прямом смысле. В 2002 году он прошёл пешком из Каролины в Техас — чтобы рассказать людям, за что стояли их прадеды. А в 2009 — отправился в Вашингтон с тем же посланием: флаг Конфедерации — это не знак ненависти, а символ любви к своей земле, своему народу и своему прошлому.
И когда либеральные СМИ пытались выставить его фриком или предателем, на Юге знали — он говорит правду. Потому что правда живёт в сердце, и она носит серую форму и держит в руках боевой флаг.
Родился он 18 февраля 1948 года. В юности участвовал в движении за гражданские права, был президентом местного отделения NAACP в Эшвилле. Но в какой-то момент он понял: настоящая несправедливость — это ложь, которую рассказывают о Юге и о людях, что сражались за него. Эдгертон пошёл наперекор всему — и стал активистом, выступающим за защиту чести Конфедерации. Он вступил в ряды “Сынов ветеранов Конфедерации”, носит серую форму с гордостью и идёт рядом с флагом, который для многих семей Юга — это память, боль и любовь.
В 2000 году он занял пост председателя правления Южного правового центра под руководством Кирка Лайонса — защитника прав тех, кого сегодня несправедливо клеймят за их историю. Он не боялся высказываться, даже когда это стоило ему репутации в определённых кругах. Скип Алстон, глава NAACP в Северной Каролине, однажды признал: “Он настоящий активист. Я до сих пор не понимаю, что могло побудить его занять такую позицию”.
Но Эдгертон не искал понимания. Он шёл. В прямом смысле. В 2002 году он прошёл пешком из Каролины в Техас — чтобы рассказать людям, за что стояли их прадеды. А в 2009 — отправился в Вашингтон с тем же посланием: флаг Конфедерации — это не знак ненависти, а символ любви к своей земле, своему народу и своему прошлому.
И когда либеральные СМИ пытались выставить его фриком или предателем, на Юге знали — он говорит правду. Потому что правда живёт в сердце, и она носит серую форму и держит в руках боевой флаг.
Я расистка к тем, кто живёт, словно зверь, выпущенный из клетки.
К тем, кто вытаскивает стариков из машин ради пары долларов.
К тем, кто врывается в дома, где матери с детьми, и держит их под дулом пистолета.
К тем, кто разбивает витрины магазинов под крики о “справедливости и равенстве”, а потом тащит на себе телевизоры и кроссовки.
К тем, кто избивает до смерти человека только за то, что он не повернул не туда или носил “не ту” бейсболку.
К тем, кто торгует смертью в пакетиках на углах улиц, кто пичкает школьников наркотиками и смеётся, когда кто-то умирает.
Я расистка к тем, кто угоняет машины, проламывает черепа случайным прохожим, кто каждый день подтверждает худшие страхи и худшие сводки криминальной статистики.
Я не просто презираю.
Я их ненавижу.
Я ненавижу их ложь о "системном расизме”, когда каждый их поступок кричит о личной подлости.
Я ненавижу их самодовольство, их убеждённость, что им всё позволено, что они — вечные жертвы, в то время как кровь с их рук течёт по улицам наших городов.
Я ненавижу их фальшивые протесты, где под видом борьбы за равенство они несут лишь хаос, смерть и грабёж.
К тем, кто вытаскивает стариков из машин ради пары долларов.
К тем, кто врывается в дома, где матери с детьми, и держит их под дулом пистолета.
К тем, кто разбивает витрины магазинов под крики о “справедливости и равенстве”, а потом тащит на себе телевизоры и кроссовки.
К тем, кто избивает до смерти человека только за то, что он не повернул не туда или носил “не ту” бейсболку.
К тем, кто торгует смертью в пакетиках на углах улиц, кто пичкает школьников наркотиками и смеётся, когда кто-то умирает.
Я расистка к тем, кто угоняет машины, проламывает черепа случайным прохожим, кто каждый день подтверждает худшие страхи и худшие сводки криминальной статистики.
Я не просто презираю.
Я их ненавижу.
Я ненавижу их ложь о "системном расизме”, когда каждый их поступок кричит о личной подлости.
Я ненавижу их самодовольство, их убеждённость, что им всё позволено, что они — вечные жертвы, в то время как кровь с их рук течёт по улицам наших городов.
Я ненавижу их фальшивые протесты, где под видом борьбы за равенство они несут лишь хаос, смерть и грабёж.
Дорогие друзья,
сегодня я хочу поделиться с вами важной новостью: я открыла свой Boosty.
Этот шаг был непростым, но необходимым — если вам небезразлично будущее Dixie Diary, я очень прошу вас заглянуть туда, познакомиться с тем, что я готовлю, и, возможно, остаться рядом.
Всё, над чем я работаю часами — материалы, которые требуют особого времени, сил и души, — теперь будут размещаться там.
В самом Dixie Diary платных постов почти не будет, за исключением некоторых идей вроде розыгрышей нашивок или браслетов. Я хочу, чтобы основной канал оставался доступным абсолютно для всех. А фиксированная сумма в месяц на Boosty будет разумнее для тех, кому действительно интересно следить за моим личным творчеством и тем, кто хочет сделать свой вклад в развитие Dixie Diary.
Спасибо каждому из вас за тепло, поддержку и верность. Я вас всех очень люблю.
И очень надеюсь, что мы с вами продолжим идти вместе.
С любовью,
Ваша Мариэль❤️
сегодня я хочу поделиться с вами важной новостью: я открыла свой Boosty.
Этот шаг был непростым, но необходимым — если вам небезразлично будущее Dixie Diary, я очень прошу вас заглянуть туда, познакомиться с тем, что я готовлю, и, возможно, остаться рядом.
Всё, над чем я работаю часами — материалы, которые требуют особого времени, сил и души, — теперь будут размещаться там.
В самом Dixie Diary платных постов почти не будет, за исключением некоторых идей вроде розыгрышей нашивок или браслетов. Я хочу, чтобы основной канал оставался доступным абсолютно для всех. А фиксированная сумма в месяц на Boosty будет разумнее для тех, кому действительно интересно следить за моим личным творчеством и тем, кто хочет сделать свой вклад в развитие Dixie Diary.
Спасибо каждому из вас за тепло, поддержку и верность. Я вас всех очень люблю.
И очень надеюсь, что мы с вами продолжим идти вместе.
С любовью,
Ваша Мариэль❤️
31 декабря 1862 года, Перекрёсток Паркера, Западный Теннесси
Последний день года встретил южных солдат гулким эхом выстрелов и тревожным шорохом ветра в полях Западного Теннесси. После славного двухнедельного рейда, в котором натиск и мужество всадников обрушились на федеральные гарнизоны один за другим, генерал Натан Бедфорд Форрест — воплощение южного гения и боевого духа — вел свою отважную колонну из двух тысяч кавалеристов к новому испытанию.
На Перекрёстке Паркера их путь преградила северная бригада полковника Сайруса Л. Данэма, насчитывавшая около трёх тысяч человек. Форрест предложил янки сдаться, и, в ожидании их ответа, остановился между строем своих солдат и вражескими шеренгами. Именно тогда один из федеральных офицеров, молодой и, казалось, ещё не понявший цену крови, выбежал вперёд и крикнул ему:
“Вы зажаты между двумя линиями битвы! Что же вы теперь предпримете?”
В этом вопросе звучала самонадеянность, возможно — страх. Ведь разведчики Форреста, несмотря на всю их сноровку, не донесли вовремя известие о приближении свежей федеральной колонны под командованием полковника Джона В. Фуллера, ещё трёх тысяч солдат. Таким образом, генерал оказался окружён со всех сторон.
Но если янки и надеялись увидеть растерянность на лице Форреста, их ждало горькое разочарование. С холодной уверенностью он ответил:
“Мы сокрушим их обе!”
И не теряя ни мгновения, велел своим людям атаковать. Волной огня и стали Конфедераты рванулись вперёд, ударив по обоим флангам. В гуще дыма, криков и звона оружия янки дрогнули. Их ряды смешались, началась паника. То была не битва — то была охота. Потрясённые дерзостью и яростью южан, северные войска вскоре отступили, укрепившись наспех на новых рубежах.
Благодаря стремительности и решимости Форреста, его солдаты, не потеряв боевого духа, умело прорвались сквозь замешательство федералов и ускользнули из ловушки. В этот день на Перекрёстке Паркера не только спасены были жизни двух тысяч южан, но и вновь был доказан нерушимый принцип: отвага и решимость истинного сына Юга способны сокрушить даже численное превосходство врага.
Последний день года встретил южных солдат гулким эхом выстрелов и тревожным шорохом ветра в полях Западного Теннесси. После славного двухнедельного рейда, в котором натиск и мужество всадников обрушились на федеральные гарнизоны один за другим, генерал Натан Бедфорд Форрест — воплощение южного гения и боевого духа — вел свою отважную колонну из двух тысяч кавалеристов к новому испытанию.
На Перекрёстке Паркера их путь преградила северная бригада полковника Сайруса Л. Данэма, насчитывавшая около трёх тысяч человек. Форрест предложил янки сдаться, и, в ожидании их ответа, остановился между строем своих солдат и вражескими шеренгами. Именно тогда один из федеральных офицеров, молодой и, казалось, ещё не понявший цену крови, выбежал вперёд и крикнул ему:
“Вы зажаты между двумя линиями битвы! Что же вы теперь предпримете?”
В этом вопросе звучала самонадеянность, возможно — страх. Ведь разведчики Форреста, несмотря на всю их сноровку, не донесли вовремя известие о приближении свежей федеральной колонны под командованием полковника Джона В. Фуллера, ещё трёх тысяч солдат. Таким образом, генерал оказался окружён со всех сторон.
Но если янки и надеялись увидеть растерянность на лице Форреста, их ждало горькое разочарование. С холодной уверенностью он ответил:
“Мы сокрушим их обе!”
И не теряя ни мгновения, велел своим людям атаковать. Волной огня и стали Конфедераты рванулись вперёд, ударив по обоим флангам. В гуще дыма, криков и звона оружия янки дрогнули. Их ряды смешались, началась паника. То была не битва — то была охота. Потрясённые дерзостью и яростью южан, северные войска вскоре отступили, укрепившись наспех на новых рубежах.
Благодаря стремительности и решимости Форреста, его солдаты, не потеряв боевого духа, умело прорвались сквозь замешательство федералов и ускользнули из ловушки. В этот день на Перекрёстке Паркера не только спасены были жизни двух тысяч южан, но и вновь был доказан нерушимый принцип: отвага и решимость истинного сына Юга способны сокрушить даже численное превосходство врага.
Свобода! Эта сладкая мечта всех угнетённых, воспетая в гимнах, пьесах и слезливых голливудских постановках. Нам столько раз рассказывали, что стоит человеку освободиться — и он, конечно же, построит рай на земле, полный братской любви, равенства и солнечного счастья. Как бы не так.
Вот вам одна показательная история: Либерия, начало XX века. На фотографии — зажиточное либерийское семейство, позирующее перед камерой. Казалось бы, торжество свободы, новый светлый мир! Только вот есть одно крошечное «но»: потомки американских рабов, вернувшись в Африку, вовсе не стали строить утопию. Нет, они решили пойти путём более привычным и надёжным — захватили местные племена и… обратили их в рабство.
Освобождённые рабы, получив полную свободу, выбрали вовсе не общество равенства и достоинства. Они выбрали собственных рабов.
Просто древняя, как мир, истина: свободный человек мечтает о свободе, а раб мечтает о собственных рабах.
Вот вам одна показательная история: Либерия, начало XX века. На фотографии — зажиточное либерийское семейство, позирующее перед камерой. Казалось бы, торжество свободы, новый светлый мир! Только вот есть одно крошечное «но»: потомки американских рабов, вернувшись в Африку, вовсе не стали строить утопию. Нет, они решили пойти путём более привычным и надёжным — захватили местные племена и… обратили их в рабство.
Освобождённые рабы, получив полную свободу, выбрали вовсе не общество равенства и достоинства. Они выбрали собственных рабов.
Просто древняя, как мир, истина: свободный человек мечтает о свободе, а раб мечтает о собственных рабах.
Изначально в фильме ужасов "Крик" убийца должен был носить белую мантию. Но режиссёр решил сделать её чёрной, так как думал, что белая мантия будет ассоциироваться с Ку-Клукс-Кланом.