«Обычно памятники ставят прошлому, но этот памятник — будущему,— сказала мать погибшей девушки Наталия Мелентьева.— Даша воплощает в себе поколение русских девушек и юношей, которые еще только должны прийти в нашу жизнь. В Дарье сочетались такие качества и свойства, как любовь к Отечеству, глубокая преданность православию, верность традициям и, самое главное, пламенная любовь к уму, к мысли, философии, искусству».

Последняя лекция Даши https://vkvideo.ru/video-222626946_456239124

После гибели Даши кто-то предложил термин «поколение Дельта», Δ - от ее имени Δарья Δугина. Это как раз то, о чем пишет очень проницательно Алексей Чадаев. Это молодые люди, связанные не горизонтально, с ублюдочными сверстниками, подготовленными глобалистами к ликвидации и превращенные в управляемый сетевой скот, но вертикально - с историей, миром, идеями, религией, Родиной, культурой и с теми же сверстниками, но только качественно иными - из поколения Δ. К поколению Δ принадлежат по качеству духа, а не по году рождения. Поколение Δ это просто человек, наделенный бессмертный душой. И тогда Δ это ещё и Δуша.
Человеку с Δушой интересно нечто другое, чем человеку без нее. И важно другое.
В Захарово 20 августа памятник поставили именно этому поколению. И поэтому дело не в прошлом. Скорее в вечном настоящем. Пока мир ещё стоит, всегда будет кто-то, у кого все ещё есть Δуша.

В продолжение поста про Дашу Дугину (читая книгу "Эсхатологический оптимизм").

У поп-социологов, а вслед за ними и у ширнармасс, с недавнего времени стало модно оперировать "поколениями" — все эти "иксы", "игреки", "зэты", "миллениалы" и далее опять с начала алфавита. Ну типа эти вот такие, а которые на десять-пятнадцать лет позже родились — они уже совсем эдакие. И дальше стопицот графиков, диаграмм и разнородных рассуждений и спекуляций.

Но на чём собирается конструкт "поколения"? В основном — на общем опыте взросления, который стал радикально более однородным с появлением масс-медиа в широком смысле — начиная ещё с так называемой "детской литературы" (ещё одно из изобретений англосаксов, чтоб им икалось) и заканчивая, конечно, комиксами, мультиками, детским кино и разной субкультурщиной — мемы, сленг, вирусные увлечения и т.д. Ну и потом, уже в более старшие годы (язык не поворачивается называть их взрослыми, так как сейчас большинство массово отказывается всерьёз взрослеть) — "звёзды", стили, музыка, образцы поведения, ролевые модели успеха и т.п. Соцсети же сделали эту горизонтальную связность тотальной — по сути, одна большая группа детского сада размером с человечество (в его одновозрастном срезе).

Идея традиции — ну тут, ладно, можно и Традиции с большой буквы (хотя я с клавишей "шифт" стараюсь быть предельно осторожным) — наоборот, в вертикальной связности: между старшими и младшими, между живыми и ушедшими, а также ещё-не-родившимися и т.д. И в самом деле: с Сократом, Пушкиным или святыми из житий — как-то поинтереснее, чем с подавляющим большинством сверстников или любым из их актуальных "кумиров"; и это верно даже в пятнадцать, если ты достаточно вдумчивый и читающий подросток. Я помню себя в эти годы: пока мои одноклассники делились на рокеров, панков, рэперов, гранжеров, скинов и т.п., мне всё это по списку было одного цвета — детской неожиданности. Уж лучше ефремовская Фай Родис (пусть даже она та ещё зануда), чем любая из инстасамок. Но на это любой сверстник мог сказать (и говорили же): да ты просто отстал от жизни. Миллионы леммингов не могут ошибаться, ага.

Большие социальные машины, собственно, так и делают: всячески увеличивая горизонтальную связность, они в то же время максимально рубят и обнуляют связность вертикальную. Прошлое неинтересно и неактуально, патамушта они всё равно там все умерли. Будущее это пятьдесят оттенков чёрного, расфасованных масскультом в разные обёртки, но с общим базовым посылом — там непременно будет плохо и страшно (ещё бы, ведь там ты тоже состаришься и умрёшь, но об этом не то что сказать — подумать и то табу). Остаётся только "современное", которое когда-то ещё называли настоящим, но сейчас это тоже предельно неактуальное слово. Вот им и живите, постоянно сверяясь по модным ката(б)логам — что вотпрямщас модно покупать, носить, слушать или думать.

Вертикальная связность остаётся уделом немногих, и эти немногие всё больше рискуют выглядеть фриками, опасными безумцами: собственно, в рамках современной нормы они уже точно не-нормальные. Это как раз хорошая иллюстрация к тому, как вообще меняется норма как таковая: ещё не так давно "ненормальным" скорее уж сочли бы того, кто, к примеру, не может даже позавтракать, не вывалив пятнадцать фотографий своего завтрака и себя-завтракающего на всеобщее обозрение, и делает так ежедневно.

Даше, повторюсь, повезло: в "кругу общения" тут тебе и византийские святые отцы, и французские философы, и итальянские композиторы, и целая куча самых интересных людей по всему миру, и не только в виде книг, но, кстати, и в виде вполне живых собеседников самых разных возрастов. Но это же сделало её радикально другой в сравнении со всем поколением, сколько его ни есть.

И закрадывается мрачная мысль. То, что убили именно её, вызвано не только набором ситуативных обстоятельств, но и своего рода большой популяционной механикой: антропотип, что называется, "закоротило".

Сегодня Международный день памяти и поминовения жертв терроризма.
Погибшим Царствие Небесное, пострадавшим, Божьей силы пройти сложнейший путь восстановления.

Анастасия Коростылева:

НИКТО НЕ ОСТРОВ

Вчера мы почтили светлую память Дарьи.

Александр Гельевич произнес на вечере совершенно потрясающую мысль, говоря о Даше: что каждый из нас, здесь присутствующих, — это целый мир. Мир, который либо уже проявился, либо пока находится в скрытой, потенциальной форме. Если именно настоящее — это та точка, которая задает меру всему, разделяя безграничное и вечное на уже бывшее прошлое и еще не наступившее будущее, то без этой точки настоящего, образующей зазор между прошлым и будущим, все расплывается, теряет свою четкость.

Жизнь человека в глобальном масштабе и есть такая точка настоящего, которая, как ни парадоксально, одновременно задает структуру прошлому, которого уже нет, и будущему, которого еще нет, находясь при этом сама в вечной потенции. Мы можем отмерять эпохи поколениями исключительных людей и фиксировать периоды их именами.

В дни своей земной жизни Даша была живым воплощением блистательной потенциальности — избыточной и прекрасной! Вот среди березовой рощи стоит изящная бронзовая фигура весом в тонну на гранитном постаменте — камень в вечности, отделяющий прошлое от будущего.

Пока Даша жива в нашей памяти и в наших сердцах, она действует через нас, направляя наши собственные руки.

И что интересно: если каждый из нас — это мир, то потеря человека — это не просто частная утрата; это обеднение, оскудение мира, это и напоминание нам о нашей тленности. Джон Донн очень точно выразил это в своем знаменитом отрывке: «Не спрашивай, по ком звонит колокол: он звонит по Тебе». Позволю себе его процитировать:

«Нет человека, который был бы как Остров, сам по себе, каждый человек есть часть Материка, часть Суши; и если волной снесёт в море береговой Утёс, меньше станет Европа, и так же, если смоет край мыса или разрушит Замок твой или друга твоего; смерть каждого Человека умаляет и меня, ибо я един со всем Человечеством, а потому не спрашивай, по ком звонит колокол: он звонит по Тебе».

«Памятник Будущему: бегущая по снегам». Речь Наталии Мелентьевой на открытии памятника Дарьи
Дугиной Подмосковье (усадьба Захарово)
Обычно памятники ставят прошлому. Но этот памятник -- будущему. Однажды, лет в 12 Дашенька пришла к
нам, своим родителям, и сказала: «Я решила, что буду философом. Я открыла в себе «режим бесконечной
потенциальности». Даша действительно претворяет в себе бесконечную потенциальность – только еще
намеченную, но бьющую из нее через край, еще не вполне раскрывшуюся и не принявшую окончательную
форму. Она воплощает в себе поколения русских девушек и юношей, которым еще только предстоит прийти в
нашу жизнь – родиться, повзрослеть, состояться. В Дарье сочетаются такие уникальные качества как любовь к
Отечеству, глубокая преданность Православию, верность Традиции, и самое главное -- пламенная любовь к
мысли, к Уму, к книге, к философии, поэзии, литературе, музыке – к культуре. Она считает, что главное – во
Вселенной и в Человеке -- это, Ум, Мысль, Дух. И надо править тело Духом, формовать и преобразовывать его
мыслью, умом, идеей. В ее «Сицилийских дневниках» есть мысль о том, что необходимо вытачивать из себя
совершенную статую, высвечивая лучшие черты, шлифуя и усовершенствуя тело и формуя свой внутренний
эфир, свое высшее «Я», прислушиваясь к шепоту умных сфер. Традиция говорит нам, что человек – это тот, кто
прорывается сквозь природную жизнь, данную нам почти без усилий, в жизнь высшую, световую, в
Пространство мифов, философий и теологий, богов и героев. Человек – это тот, кто воспринимает себя не как
данность, а как задание, как стрелу, брошенную на тот берег, как путь к себе Высшему, Лучшему, как путь к
своему Ангелу. Памятник претворяет многие черты моей дочери. За вдохновенным и сосредоточенным лицом,
грацией и нежностью девичьей фигуры чувствуется сила восстания, которое читается в символическом
развороте тела. Возможно, это описанный у Платона в «Государстве» поворот человека, сидящего в темной
пещере и наблюдающего лишь отражения на стене, к истинному Знанию и Божественному Уму, к восхождению
вверх, к Солнцу, миру чистых архетипов, или «поворот», описанный у Хайдеггера -- от «обыденной
повседневности» (Altagkichkeit, das Mann) к «подлинному бытию» (Dasein). Есть памятники женщинам-
героиням, но мы почти не знаем памятников женщинам- мыслителям, философам. В руках у Даши не автомат,
не знамя, а книга. Она -- современная Беатриче, которая ведет человека радикально вверх, зовет за собой в
утонченное и возвышенное. Духовная жизнь – это то, на что надо решится, рискнув очень многим. В эту жизнь
Даша и идет, бежит -- по волнам, по русским снегам, по полям, лесам и степям, по бескрайней Русской земле,
граничащей с Раем… И ведет за собой остальных. Ф. М. Достоевский говорил о «задумчивых русских юношах,
которым вверена судьба России». Даша – символ этих новых поколений, а здесь и сейчас – символ этих русских
девушек, русских дев. Мы создаем здесь, в этом прекрасном месте, Аллею русских дев. Здесь посадят деревья
в память о русских женщинах, погибших на этой Войне, в которой мы должны победить.
Это памятник не столько моей дочери, сколько русской Душе с ее необъятностью, горящим внутри огнем и
бесконечностью ее потенциальности.