Читаю биографию Михаила Андреевича Суслова, написанную историком В. Огрызко. Когда шел в библиотеку (слава богу покупать эту запредельно дорогую книгу не стал!), удивлялся, как можно расписать жизнь Суслова на пятьсот с лишним страниц большого формата? Ладно, Брежнев, Косыгин или Андропов… Их биографии – это в то же время биография страны в определенную эпоху. Но сколько же нужно накопать в архивах материала о Суслове, чтобы соорудить такой том?
Архивные материалы Огрызко действительно собрал, хотя скучноватые и не шокирующие открытиями. Но остальные его «открытия» меня поразили.
Вот Суслов стал в 1939 г. главой Орджоникидзевского (Ставропольского) края и, по словам Огрызко, «всего за год серьезно оживил экономику региона». Доказательство – рост урожайности с 9,1 центнера с гектара до 10,8 (стр. 192). Это как же первый секретарь крайкома мог личными усилиями поднять урожайность? Может, он и рождаемость поднял? Почему бы автору, коли он считает Суслова чуть ли не Господом Богом, поднимающим урожайность вместо того, чтобы кормить свой регион семью хлебами, не привести данные о динамике этого показателя за десяток-другой лет. Сразу стало бы видно, свершилось ли чудо по мановению руки тов. Суслова, или дело лишь в том, что бывают урожайные годы, а бывают неурожайные.
Дальше – хуже. В 1943 г., когда депортируют карачаевцев, Суслов, оказывается, этим возмущен, хотя открыто перечить начальству боится (стр. 127). Откуда Огрызко знает, что возмущен? Никаких документов на этот счет он не приводит. Может, вызывал дух Суслова с помощью оккультных практик?
А вот – совсем из пальца высосанное. Суслова уважал весь мир, чего не скажешь о Черненко (стр. 524). Как автор «замерил» уважение всего мира?
На стр. 529 приводится материал по воспоминаниям секретаря ЦК КПСС Бориса Пономарева. Ссылки на источник нет, и никаких пономаревских мемуаров в библиографии нет тоже. Мне лично никакие мемуары Пономарева не известны. Если кто про них знает, сообщите: прочитаю.
А ведь если не вчитываться, книга имеет все внешние признаки научности!

Черемуха пошла... Кажется, зиму пережили. Теперь близко лето.

Первый раз, пожалуй, выскажусь о переговорах. Трамп победой на президентских выборах поставил вопрос о миротворчестве более полугода назад, но мне сказать по существу вопроса было фактически нечего. Я лишь читал, что пишут другие и понимал, что в этой ситуации лучше «жевать, чем говорить». Процентов на 45 все сказанное было откровенной чушью даже в устах известных комментаторов. Еще процентов на 45 – откровенной пропагандой в пользу той или иной стороны. Лишь немногие аналитики пытались рассуждать по существу вопроса, но полное отсутствие адекватной информации о реальных намерениях политиков делало их размышления почти бессмысленными. Яркие фразы ньюсмейкеров комментаторы принимали за чистую монету и делали из них далеко идущие выводы. И чем больше я с этими выводами знакомился, тем больше осознавал, что в условиях тайной дипломатии я ничего понять не могу и ничем не могу быть полезен читателям.
Состоявшиеся сегодня переговоры – это первая реальная информация, а не просто демагогия. Не буду врать, будто я ожидал именно такого исхода, но выражусь осторожнее: то, что было в Стамбуле, меня не удивило. Точнее, я готов был увидеть, все, что угодно, поскольку не имел раньше информации для серьезных выводов. Но, рассуждая чисто теоретически, полагал, что на первой встрече стороны выдвинут максималистские позиции. Ведь как показывает исторический опыт, подобные переговоры – процесс долгий и сложный. Он может включать две составляющих:
1. Давление третьей стороны на участников переговоров ради того, чтобы они сошли с максималистских позиций и выдвинули реалистичные пожелания.
2. Реакция участников на это давление, которая может быть, как позитивной, так и негативной в зависимости от множества обстоятельств.
Каким реально окажется давление и какие обстоятельства придется принимать во внимание, мы по-прежнему не знаем. Может, в итоге ничего с переговорами не выйдет, но сегодня я видел, что они на первом этапе идут по понятному сценарию.

Министр юстиции Константин Чуйченко совершенно прав, заявляя, что не стоило декабристам будить Герцена и тем самым давать импульс революционной борьбе. Русская революция, конечно, затормозила развитие страны. Но, если обратиться от ленинской риторики к истории, то следует кое-что уточнить. Это тов. Ленин полагал, будто революционное движение идет от декабристов. Но, если бы декабристы, восстав из гроба, увидели, что сотворил Ильич, то мигом вступили бы в Белую гвардию. Правильнее говорить, что 14 декабря 1825 г. на Сенатской площади была предпринята не первая за сто лет революционная попытка, а последняя за сто предыдущих лет попытка гвардейского урегулирования вопроса о престолонаследии. Другое дело, что в духе своей эпохи декабристы выступали не только за законного государя Константина, но и за «жену его Конституцию». Идеи нового времени были добавлены к тем методам возведения на престол законного государя, которые давно уже опробовались. Нет ни малейших оснований считать, что декабристы хотели разрушить российское государство. Они хотели его укрепить.
Конечно, глядя из XXI века на события двухсотлетней давности, мы понимаем, что Николай I поручил графу Павлу Киселеву готовить решение крестьянского вопроса. Царь не был откровенным консерватором. Он просто был слишком осторожен и, возможно, шок, полученный 14 декабря, трансформировал разумную осторожность в катастрофическую нерешительность. Но, если мы взглянем на те события глазами декабристов, то обнаружим, что вопрос о недопустимости рабства стоял на повестке дня уже более полувека – с первых лет правления Екатерины. Декабристы еще не появились на свет, а матушка государыня этот вопрос уже замотала.
Главный урок восстания состоит не в поиске виновных, а в том, чтобы увидеть, как российское государство, пытавшееся готовить перемены, и российское общество, стремившееся помогать своему государству, оказались вдруг по разные стороны баррикад. Казалось, они были обречены на сотрудничество, как в 1812 г., когда совместными усилиями одержали военную победу! Но Зимний дворец и Сенатская площадь не смогли найти общий язык. И именно это привело к катастрофе.

22 мая 2025 в 19-00 Центр Адама Смита совместно с московскими либертарианцами приглашает на презентацию нового русского издания очерка Джона Стюарта Милля «О свободе» (1859 г.), вошедшего в сокровищницу мировой политической философии.

Вниманию читателей предлагается новый перевод (первый после 1901 г.) знаменитой работы Джона Стюарта Милля «О свободе». В ней Милль впервые ставит вопрос об отношении индивида не только к церкви и государству, но и к обществу, пытаясь определить границу, дальше которой общественное мнение не может законно вмешиваться в личную независимость. Милль утверждает, что люди должны быть свободны поступать так, как им хочется, если их действия не вредят другим. Он подчеркивает важность свободы мысли и выражения мнений, индивидуальности как элемента благосостояния и необходимости защищать мнения меньшинства от «тирании большинства».

◾️Виктор Зацепин, автор предисловия и редактор издания, кандидат философских наук

◾️Александр Куряев, главный редактор издательства «Социум», кандидат экономических наук.

г. Москва, ул. Павловская, д. 18.

Метро Тульская

Пространство "Открытый мир"

Зал "Лофт", третий этаж.

Вход бесплатный, по регистрации

24 мая 2025 года в 16:00 по адресу: г.Краснодар, ул.Таманская 180, 3 этаж, актовый зал, состоится «круглый стол» по теме:
«Атлант расправил плечи: чему учит нас роман Айн Ренд».

Спикер встречи - Усанов Павел Валерьевич - К.э.н., научный сотрудник
Центра исследований модернизации
Европейского университета в Санкт-Петербурге, директор Института Хайека.
Автор 4-х книг.

Вход свободный, по предварительной записи➡️
+7 (988) 362-17-17, Telegram

Также можно будет приобрести книгу: «Американская модернизация. Идеи. Люди. Экономика.» Стоимость:1000руб.

‼️ПРЯМАЯ ТРАНСЛЯЦИЯ В TELEGRAM‼️

Прислали из Черногории. Моя книга "Почему Россия отстала" продается, насколько я знаю, и в Германии, и в Финляндии, и в Латвии, и в США, но впервые друзья прислали столь наглядное подтверждение.

Вообще-то я не люблю деление истории на этапы. Со студенческих времен осталась неприязнь к периодизации, которой злоупотреблял марксизм. Жизнь всегда сложнее любой схемы. Но в начале недели, когда для «Особых историй» рассказывал про возникновение государства, понял, сколь важно предложить хоть упрощенную историко-социологическую схему вместо традиционной.
Обычно нас учат по такой схеме: 1. Киевская Русь. 2 Монгольское нашествие. 3. Московское государство. 4. Империя. 5. СССР. 6. Постсоветский период. С позиций своей науки я вижу иную картину: 1. Начальная Русь. 2. Безгосударственный период. 3. Московское государство. 4. Россия на распутье. 5. Эпоха модернизации.
Начальная Русь – те первые века, когда существовала ЧВК «Варяги», занимавшаяся, скорее, работорговлей, чем госстроительством. Сам я этой эпохой не занимаюсь, но концепция Толочко, о которой рассказывал в «Особых историях», мне представляется наиболее обоснованной.
Постепенно Рюриковичи рассаживаются по городам. Кто-то скажет, что это уже государство, но оно не соответствует социологическому подходу, согласно которому должна существовать монополия на насилие (по Веберу). Шла война всех против всех (по Гоббсу). Каждый, кто может (от «наших» до печенегов и половцев), прибегал к насилию. А при монголах масштабы лишь усилились.
Государство, как монополия на насилие, формируется в эпоху Василия Темного и Ивана III. Основой этого государства стали поместное войско и крепостное право. Государство Ивана Грозного уже имело монополию на насилие, но не самодержавие. И это породило опричнину, о чем шла речь раньше в «Особых историях».
Россия на распутье – это XVII – XVIII века, когда встал вопрос о вхождении в Европу, но требовалось выбрать модель этого вхождения. Условно имелось три возможных модели: испанская, французская, английская. О том, как была выбрана французская, я пишу книгу, продолжающую «Почему Россия отстала» и «Русскую ловушку».
В XIX столетии начинается эпоха модернизации. Советский период – это важнейший кризис модернизации, поэтому его я включаю в данный период, несмотря на очевидные шокирующие отличия от нормального хода истории. Будет и об этом книга, если хватит сил.

Историческая социология – странная наука, про которую мало, кто слышал. Меня спрашивают, как я этим делом занимаюсь. Если кратко, то от стресса к стрессу. Если подробнее, то вот пять ироничных советов, в каждом из которых не только ирония.
1. Не бойтесь историков😀. Они станут вам говорить, будто то, чем вы занимаетесь – всего лишь публицистика, поскольку в науке надо сосредоточиться на определенной теме и эпохе, а не изучать все сразу. Но в реальном обществе, которое вы хотите понять все существует сразу (экономика, политика, общество, война) и самые разные эпохи влияют друг на друга.
2. Не бойтесь социологов😊. Они станут вас уверять, будто то, чем вы занимаетесь – всего лишь публицистика, поскольку в науке надо разрабатывать концепцию, а собранные вами многочисленные исторические факты ни о чем не говорят. Мол, если факт не вписывается в теорию, тем хуже для факта. Но на самом деле лишь собранные факты позволяют выстраивать концепции.
3. Не бойтесь бессистемного чтения с юных лет. Умудренные опытом ученые мужи станут требовать сосредоточения на узком круге научной литературы, но понять, как развивается общество, невозможно, оставаясь в этом узком кругу. Скорее всего вы получите важную для вас историческую информацию в самом неожиданном месте из книги, явно выходящей за пределы системы.
4. Бойтесь превратить бессистемное чтение в самоцель. Чтение затягивает, но из книжного омута надо уметь выбираться. Если вы любите науку, то читать и собирать факты вам нравится больше, чем писать и публиковаться. И все же надо попробовать собрать факты в систему. Система эта затем десять раз развалится, но начинать когда-то ведь надо.
5. Бойтесь быстрых результатов. В этой науке юных гениев не бывает. Скорее всего вы начнете что-то понимать в развитии общества лишь ближе к концу научной карьеры. Остальное – промежуточный результат. Не исключено, что достигнутый к старости конечный результат тоже окажется промежуточным, и новые поколения ваши выводы пересмотрят. Но вы этого уже не узнаете😢.

Оказывается, понятие «новые русские» употреблялось сразу после Великих реформ Александра II. Читаю переизданные «Воспоминания» Николая Врангеля (НЛО: 2024):
Новые русские «демонстрировали бурный энтузиазм ко всему новому и абсолютное принятие его. В реформах они видели восход лучшей эры, и вся их энергия уходила на подражание европейским либералам. Некоторые из них в своем энтузиазме были честны, но были и такие, которые только притворялись, пытаясь приспособиться к новым условиям. Но и первые, и вторые производили странное впечатление <…>. Новые идеи они проглотили и, желая произвести определенное впечатление, демонстрировали свою приверженность им. Но по сути своей они оставались теми же самыми. И те, и другие были так называемые половинчатые люди, те общественные флюгерки, к которым причислить нужно большинство людей, поворачивающихся туда, куда ветер дует» (стр. 80 – 81).
«В начале 60-х годов появился в Женеве новый тип русских – русские эмигранты. <…> Неразвитые дикари <…> занимались пропагандой и проповедью того, что им самим еще было неясно, но культурным людям Европы издавна уже известно. <…> Не дав собеседнику вымолвить слово, они с пеной у рта, стуча кулаками по столу, орали во все горло, ломились в открытую дверь, проповедуя свободу слова и мысли и тому подобные истины, в которых никто не сомневался давным-давно. <…> Иностранцы над этой милой братией посмеивались, а мы, русские краснели, глядя на них, а потом начинали их избегать. К счастью, они скоро стушевались… Обиженные тем, что их не приняли как апостолов абсолютной правды, они заперлись в своих коммунах и фаланстериях и занялись мытьем своего грязного партийного белья и грызней между собой» (стр. 82 – 83).
Одни «бойкие, находчивые, обыкновенно были запевалами-главарями, “лидерами”, как теперь говорят. Другие – искренние, убежденные – безответственным стадом, слепо следующими за своими чабанами. Первые из своих убеждений (которые они меняли по мере надобности) извлекали пользу и в конце концов выходили сухими из воды. Вторые часто гибли и очень редко вкушали пирога» (стр. 84).

День города уходил нынче тревожным и жутковатым закатом. Небо горело над Петербургом так, как будто бы не хотело дать ему протянуть еще хоть один день сверх прожитых 322 изматывающих лет. В прощании с солнцем всегда есть какая-то плохо различимая тайна. Порой красота заката бывает тихой, спокойной, умиротворяющей. Оранжевое пламя медленно спускается за море, оставляя небо столь же медленно наступающей тьме. Но бывает и так, что солнце прощается с днем, разламываясь на мелкие части, раскатываясь по всему небу, пронзая его своими последними лучами – бессильными, холодными и как будто даже озлобленными. Оранжевое пламя от нас не уходит. Оно борется за жизнь, за каждый клочок заливаемого им космоса. Оно порождает хаос небесных красок, хаос цветов, оттенков, просветов. Оно поджигает сгущающийся мрак, и ты, глядя вверх, толком не понимаешь, что происходит: меняются ли день с ночью местами или сплетаются в схватке за жизненное пространство, которого не хватает на всех.
Небо, пронзенное этим расколотым солнцем, не предвещает покоя городу. Кажется, ночь после такого заката будет тревожная, истеричная, злая. Ночь спутает сон с явью, перемешает мысли с безумием, раскроет в сознании такие бездны, в которые лучше не заглядывать. Подобная ночь не дает человеку отдыха, а вытряхивает из него последние силы. И лишь под утро, когда от мучительного заката не остается в памяти никакого следа, она дает нам слегка расслабиться. Но не благодаря упорядочению хаоса, а в связи с исчерпанием сил.
Последние годы каждая ночь проходит в тревоге. Каждый день несет с собой ужасы. Космос оборачивается хаосом, которым никак невозможно управлять, который мучительно трудно пережить, и который совершенно немыслимо осмыслить. Покой к нам приходит лишь тогда, когда ни о чем не думаешь. Чаще всего ночью. Однако тревожный закат будоражит чувства, не дает спать, отбрасывает нас вновь в минувший день, напоминает о том, сколь красив, непонятен и ужасен тот мир, куда мы зачем-то много лет назад были заброшены.

Кажется, я понял, наконец, как надо правильно называть то явление, которое у нас порой именуют российской оппозицией. Давно уже ясно было, что явление это не политическое, а, скорее, культурное, если говорить о культуре в широком смысле, как о ментальности значительной группы людей. Политика в той или иной мере всегда борьба за власть. Культура же связана с выражением приятия или неприятия социальной системы. Если система прочна, оспаривать власть в ней невозможно, но можно демонстрировать так или иначе свою позицию.
В Англии 1950-х гг. сформировался такой феномен, как «сердитые молодые люди». Вот что пишет об этом историк: «Культура аристократии испарилась, на ее месте расползался туман “светскости”, а “истинная” демократия ничуть не приблизилась. Обещания левых спутались, обещания правых представляли собой какой-то сор. Англия казалась тоскливой лавкой, придушенной шифоном, придавленной чаем с пирожным, на дверях которой все чаще висела вывеска “Закрыто”. Что же оставалось рефлексирующим натурам, кроме как сердиться на все подряд?» (Акройд П. История Англии. Том 6: Новая эпоха» М.: КоЛибри, Азбука-Аттикус, 2022).
Если в этой цитате заменить выражение «культура аристократии» на «советская культура», то выйдет картина наших дней. Естественно, картина, отражающая восприятие действительности не всей массой российского населения (ведь для десятков миллионов нерефлексирующих натур наша эпоха получилась очень даже веселенькой), а именно тех молодых людей, которые не удовлетворяются триадой «кино, вино и домино». Сердитые молодые люди отторгают в равной мере властителей и предателей, псевдокоммунистическую и псевдодемократическую эпохи, а также тех левых, которые продали интересы народа за «чечевичную похлебку» в дорогом московском ресторане, и тех правых, которые не смогли создать сильную экономику в нефтедолларовой стране.
Выражение «сердитые молодые люди» – не похвала и не ирония, а констатация факта неприятия действительности. На мой взгляд, констатация печальная, поскольку эмоциональность разрушает рациональность. Если мы хотим, чтобы на лавке висела вывеска «Добро пожаловать», надо разбираться в реальных причинах кризиса, а не сердиться на продавцов, прохожих и соседских котов.

Когда в прошлом году в издательстве "Новое литературное обозрение" вышла книга Дмитрия Травина "Как мы жили в СССР", на множестве презентаций и встреч с автором наблюдался полный аншлаг. На встрече в Доме Айн Рэнд, я не успел приобрести книгу, потому что всё разобрали. На встрече в книжном магазине "Все свободны" людей пришло столько, что пришлось залезать на мансарду и наблюдать за мероприятием сверху. И на всех мероприятиях почти половину слушателей составляет молодёжь примерно моего возраста - те, кто не застали ничего из описанного в этой книге, но желают знать. И это здорово!

Дмитрий Травин - один из самых интересных для меня публицистов и исследователей, в том числе в силу основного направления его трудов - исторической социологии. Но эта новая книга уникальна тем, что здесь автор пишет отчасти о личных воспоминаниях, отчасти о воспоминаниях современников. Всё это наряду с описанием бытовых аспектов жизни советского человека, особенностей образования, культуры и социально-экономического уклада, позволяет сформировать достаточно цельную общую картину.

Вопреки мнениям некоторых критиков, эта книга не является антисоветской по своей сути. Её задача - дать объективную картину, основанную на реальном жизненном опыте разных людей и попытаться осветить те сферы жизни советского человека, о которых обычно говорят мало. И что самое главное - погрузить читателя в реальность, лишённую пафоса и эстетизации. К сожалению, мы до сих пор часто склонны путать две эти вещи - воспоминания, выраженные в эстетических образах и суровую реальность, которая и показывает настоящую (в том числе этическую) сторону вопроса.

И поэтому отдельным разделом выделен "кинозал", где рассказывается о фильмах 1960-1980-х годов, которые оставили самые яркие воспоминания и лучше всего отражают дух меняющегося времени. Часть из них я посмотрел специально перед прочтением книги, чтобы лучше понимать взгляд автора. И многое к этому списку можно добавить, но точно нечего убавить. Каждая картина, даже не известная большинству людей, хорошо иллюстрирует состояние умов, настроения интеллигенции и не только.

Несмотря на то, что в ряде моментов наши политические предпочтения и социально-экономические взгляды с Дмитрием Яковлевичем расходятся, эту книгу я бы однозначно рекомендовал к прочтению тем, кто хочет лучше понять взаимосвязь прошлого и будущего нашей страны. Что сегодня осталось из этого относительно недавнего исторического опыта, а что навсегда осталось в прошлом? Интересно было бы поискать похожие книги зарубежных авторов о жизни в странах "Соцлагеря" и сравнить их.

Информация уже стала распространяться, поэтому странно было бы мне не сказать хоть два слова на тему, которая была главной темой моей жизни целых 16 лет. С 2008 по май 2024 года я имел честь быть научным руководителем Центра исследований модернизации (М-центра), который 30 июня закрывается.
Многого из того, о чем мечталось в 2008 г., сделать так и не удалось. В том числе по моей вине. Но кое-что важное после нас останется. Как ни странно, в России почти нет исследовательских структур, профессионально занимающихся анализом проблемы, выраженной в названии известной книги зарубежных авторов «Почему одни страны богатые, а другие бедные». И, в частности, почему Россия отстала от ведущих стран мира. Большая часть того, что вы читаете по данной теме у отечественных авторов, это эмоциональные восклицания (порой растянутые на целую книгу) или очень политизированные высказывания. Мы в М-центре решили осуществить профессиональное исследование причин российской отсталости и, как мне представляется, смогли все 16 лет удержаться на научном уровне, причем не замыкаясь в башню из слоновой кости, а делая наши книги и доклады доступными для интеллектуалов, стремящихся читать, размышлять и искать истину.
И еще удалось не превратить М-центр в авторитарную структуру, подгоняющую свои исследования под мнение руководителя. Тот, кто читает наши работы, с удивлением обнаруживает анализ разной направленности. Есть книги, объясняющие комплекс российских проблем особенностями многовековой культуры. Есть книги, показывающие деструктивные действия политических акторов. Есть книги, которые вписывают Россию в общую логику европейского развития и демонстрируют, как историческая конкретика влияла в разные эпохи (от монгольского ига до «лихих девяностых») на успехи и неудачи нашей страны.
Мы бились за то, чтобы давать ответы на актуальные вопросы, а не на вопросы модные. И верили в то, что есть еще спрос на эти ответы, несмотря на быстро нарастающую апатию, переходящую у некоторых отчаявшихся интеллектуалов даже в ненависть к России. Мы не изменили мир, но, думается, долг свой выполнили.

Та периодизация российской истории. которую я предложил, исходя из потребностей исторической социологии, вызвала споры и опровержения. Пришлось разъяснить мой подход подробнее. https://www.youtube.com/watch?v=KdP0yk1FbVw

альтернатива
ЕСЛИ БЫ ПУШКИН ОСТАЛСЯ ЖИВ!

Хороший вариант
ГРАФ ПУШКИН
Жорж Дантес, стреляя в Пушкина, промахнулся, а Пушкин попал в пуговицу на сюртуке Дантеса. Скандал замяли. Дантес вместе с Геккерном уехал из России.
Пушкин помирился с женой и дожил до 1881 года.

С помощью своего друга князя Горчакова он стал министром просвещения, получил графский титул и орден Св. Владимира первой степени. Всю вторую половину своей жизни он был консерватором, публиковал множество статей на политические темы, печатно клеймил Некрасова и всю эту шатию из «Современника» и «Свистка», и, разумеется, публично отказался от своих вольнолюбивых и атеистических стихов как от ошибок молодости.

Однако все прочие его стихи, и в первую очередь поэмы «Полтава», «Медный всадник» и особенно роман в стихах «Евгений Онегин» – были весьма популярны, переиздавались с иллюстрациями, отрывками вошли в школьные хрестоматии. Особенным же успехом пользовался четырехтомный роман «Борис Годунов», посвященный событиям Смуты (по совету императора Николая I переделанный из одноименной пьесы). Правда, четвертый том романа, в котором Пушкин объяснял свои воззрения на роль личности в истории и на судьбу России, был скучноват, тяжеловесен и вообще излишен, по мнению молодого талантливого критика и детского писателя графа Толстого. Однако все признавали психологизм, историзм, художественное мастерство и нравственную ценность этого романа, который занял почетное место на книжной полке любого образованного русского человека.

Государь император Александр III, в бытность свою наследником не раз беседовавший с министром и поэтом, согласился с просьбой Победоносцева о памятнике великому художнику и мыслителю Пушкину, но решил, что надо, просто для исторического приличия, выждать лет двадцать. Но потом государь скончался, а при Николае II стало не до того.

Поэтому в СССР Пушкина не зубрили в школах. Никаких станций метро, улиц и библиотек его имени по всей стране. Мелким шрифтом в учебнике литературы: «А.С.Пушкин (1799-1881), русский поэт, публицист и государственный деятель. В юности был близок к декабристам, написал роман в стихах «Евгений Онегин», где дана сатирическая картина дворянско-помещичьего быта, в дальнейшем перешел на реакционно-охранительные позиции».

Но зато в 1990-х настал «пушкинский реабилитанс». Напечатали запрещенную в СССР антиреволюционную публицистику и сатирическую поэму «Свистуны», высмеивающую Герцена и Добролюбова. И, наконец, поставили памятник на Басманной, вблизи места, где он родился.

альтернатива
ЕСЛИ БЫ ПУШКИН ОСТАЛСЯ ЖИВ!

Плохой вариант
«COMTESSE POUCHKINE»
27 января 1837 года камер-юнкер Александр Пушкин убивает на дуэли поручика Георга-Карла де-Геккерна-Дантеса.
Для Николая I это удобный повод разделаться с оппозиционным поэтом. Пушкина судят. Жена, красавица Натали, с ним разводится. Он отсиживает несколько лет в крепости, потом до 1857 года живет в ссылке.

Новый царь Александр II его прощает, возвращает в столицу, приближает к себе, жалует чин камергера и графский титул. Но Пушкин безнадежно отстал от жизни и литературы. Он не понимает раннюю прозу Толстого. От «Мертвых душ» его воротит, «Записки охотника» ему скучны, он изумляется, что критика находит в «Бедных людях». Как поэт он уже давно потерял лидерство: в популярности его явно превосходят Тютчев, Фет и Полонский, не говоря уже о Некрасове.

Пушкин начинает писать прозу под влиянием Бальзака, публикует целую серию социальных романов-фельетонов: «Растраченные фантазии», «Роскошь и бедность дам полусвета», «Женщина после тридцати», «Торговый дом Литвинова». На короткое время он становится популярен, критики его сравнивают с Евгенией Тур и даже с Чернышевским.

В 1868 году Пушкин вступает в переписку с сорокалетней французской журналисткой Софи Шатирон, дальней родственницей Жорж Санд. Образованная, амбициозная и авантюристичная женщина, она отдает себе отчет в том, кем Пушкин был и кем стал, но ей лестно выйти за камергера и стать графиней. Он едет в Бордо, где венчается с ней, перед этим тайно от царя перейдя в католичество. Семейная жизнь его не задается, он устраивает жене безумные сцены ревности; наконец, супруги решают разъехаться.
Больной и одинокий, Пушкин возвращается в Петербург, где умирает в феврале 1881 года. Смерть престарелого литератора остается незамеченной, ибо ее заслоняют похороны Достоевского и убийство Александра II.

Его вдова описывает жизнь своего покойного мужа в анонимном романе под названием «Графиня Пушкин».
Роман большого успеха не имеет, хотя его переводят на немецкий и английский; на основе романа Мельяк сочинаяет либретто для одноименной оперы Массне, которая проваливается в постановке.

В 1922 году Стефан Цвейг, прочитавший этот роман, пишет подробную биографию Пушкина. Горький ее отказывается печатать в ЖЗЛ.
Зато Цвейг во время своего визита в СССР заводит роман с советской художницей Саррой Голицыной, внучатой племянницей генерала Ланского, второго мужа Натали Гончаровой-Пушкиной-Ланской.
Рождается ребенок. Он становится писателем. Диссидентом, разумеется.