Никогда раньше мне не доводилось собирать 180 человек на свое выступление или на дискуссию с оппонентом. В Петербурге даже не имелось зала, в котором такая масса людей могла бы собраться. В Европейском университете зал вмещал человек сто, и с принесенными из соседних аудиторий стульями число слушателей порой доходило до 120 человек. Но не больше. На мой «академический баттл» с историком Сергеем Сергеевым пришло 180 человек, и это, конечно, не только наша с оппонентом заслуга. Если в Петербурге почти всегда аудиторию я собирал лишь собственными усилиями, обращаясь к своим многолетним читателям, зрителям, слушателям, то в Москве мероприятие просто «поднесли мне на блюдечке» Центр Адама Смита совместно с либертарианцами. У нас есть общие задачи, и мы совместными усилиями их решаем.
Более того, наша дискуссия на тему «Почему Россия отстала» не вызвала бы такого интереса без поддержки издательства «Альпина Паблишер», рискнувшего переиздать мою книгу, несмотря на то что первое издание, осуществленное Европейским университетом, вышло лишь три года назад, и у начального тиража было три допечатки. «Альпина» проникла в те «ниши» книжного рынка, куда раньше мои книги не проникали, и сегодня, спустя лишь пару месяцев после выхода второго издания книги «Почему Россия отстала», совокупное число бумажных, электронных и аудио- экземпляров стремительно приближается к общему числу продаж первого издания, которое было весьма успешным и установило рекорд по продажам за всю историю издательства Европейского университета в Санкт-Петербурге.
Все это я рассказываю не для того, чтобы похвалиться успехом (хотя, если честно, то хочется), а потому что моя «малая история» хорошо демонстрирует эффективность совокупных усилий, которых всегда не хватает в больших историях» тем, кого принято именовать демократической общественностью. Вместо объединения усилий разных заинтересованных групп всегда происходит столкновение частных интересов групп, забывающих на период склоки об интересах общих, долгосрочных. В итоге все остаются у разбитого корыта, убеждая тем самым общественность недемократическую в том, что эффективны лишь силовые методы организации.

Только что появившуюся в продаже книгу английского историка А.Д.П. Тейлора «Истоки второй мировой войны» (М.: Альпина нон-фикшн, 2025) можно было бы, наверное, выпустить под лозунгом «Это больше чем преступление. Это ошибка». Автор, опубликовавший свое исследование на родине в 1961 г., оспорил привычные объяснения причин войны, продемонстрировав, что дело было отнюдь не только в Адольфе Гитлере. Точнее, Тейлор не сомневался в том, что Гитлером проводилась преступная политика (и даже специально написал предисловие ко второму изданию, отвечая тем, кто упрекал его в выгораживании фюрера), но показал, что конкретная конфигурация военно-политических действий определялась еще и ошибками европейских политиков, неудачно пытавшихся избежать войны. Их суета создавала Гитлеру возможности. Предвоенные годы в изображении Тейлора – это настоящий хаос ошибочных действий, причем каждое из них случалось не по глупости акторов, а из-за ряда важных фундаментальных причин, уходящих корнями в историю.
Британия на самом деле сочувствовала стремлению Гитлера собрать всех немцев в одном немецком государстве, поскольку это соответствовало высокоморальному принципу самоопределения наций, и коли уж свои государства появились у поляков, чехов и словаков, южных славян, румын, то почему же немцы не имеют права объединиться? Франция подобным моральным нормам не следовала, но опасалась ведения большой наступательной войны, а потому готова были лишь отсиживаться за линией Мажино, имитируя стремление помогать полякам. Польша считала себя великой державой, а потому слишком надеялась на себя, отказываясь прибегать к помощи СССР в возможной войне с Германией. Чехословакия, имевшая в 1938 г. армию, ненамного уступавшую германской, предпочла не подвергать свой маленький народ угрозе истребления и быстро капитулировала. Если бы действия этих стран оказались иными, то, по мнению Тейлора, и картина войны была бы иной, что бы там ни говорил Гитлер насчет необходимости жизненного пространства для Германии.
Не берусь оценивать историческую конкретику Тейлора, но сама мысль о том, что добросовестные ошибки могут больше влиять на конечный трагический результат, чем даже намеренные преступные действия, заслуживает серьезного внимания.

Малые чтения о Петре Великом
Итак, завтра, 5 февраля в 19.00 по адресу Санкт-Петербург, Невский проспект, дом 120, третий этаж (вход с площади Восстания) я выступаю с лекцией «Загадки петровской модернизации», приуроченной к трехсотлетию со дня кончины Петра I. У этой лекции есть еще одно название: «Малые чтения о Петре Великом».
В 1872 г. в связи с двухсотлетием со дня рождения Петра выдающийся русский историк Сергей Михайлович Соловьев выступил в Москве для широкой публики с циклом лекций, получившем название «Публичные чтения о Петре Великом». Моя нынешняя задача состоит, конечно, не в том, чтобы описать всю жизнь Петра (это уже сделали многие прекрасные историки, и лучше них я не расскажу), а в том, чтобы оценить, какое наследие оставил скончавшийся 8.02.1725 (по новому стилю) государь модернизирующемуся российскому обществу. Или точнее, можно ли сказать, что какая-то часть его огромного наследия действительно способствовала модернизации, или же «петровская модернизация» была на деле лишь петровским деспотизмом? Задачу у этих «Чтений» малая, но, полагаю, важная.
Вот загадка: во время своего знаменитого европейского путешествия молодой Петр восхищался Голландией и Англией с их высокоразвитой экономикой, но зрелый Петр уделял основное внимание ведению войн с соседями, строительству армии и флота, освоению новых земель, аккумулированию денежных средств для военных целей и формированию российской бюрократии. Как объяснить это противоречие? Петр был непоследователен? Или во всем, что происходило в России почти три столетия назад, имелась логика, которая для наших современников неочевидна? Если мы не считаем обычно милитаризацию, бюрократизацию и фискальный пресс составными частями модернизации, то как же можно говорить о петровской модернизации?
Вход на лекцию свободный. Я провожу ее благодаря поддержке Фонда Айн Рэнд, предоставившего помещение. При входе в дом вы увидите справа от двери табличку, напоминающую о том, что здесь жила Айн Рэнд, а слева – домофон с кнопками. Для того, чтобы дверь открыли, надо нажать красную кнопку «3 эт. Колвэй. Pushkin run».

Видео дебатов «Почему Россия отстала?» Дмитрия Травина и Сергея Сергеева, модерация Сергея Бойко, которые состоялись 30.01.2025 года в Москве..

Ссылка на YouTube

Ссылка на Boosty

Готовясь к моим сегодняшним «Малым чтениям о Петре Великом», я вдруг задумался о том, как менялось на протяжении почти полувека мое личное отношение к этому историческому персонажу. Они ведь и впрямь было неоднозначным.
В детстве отношение сформировалось, бесспорно, не столько под воздействием учебников, сколько под впечатлением от романа Алексея Толстого «Петр I» и связанных с ним кинофильмов. Петр был молодым героем, переворачивающим свою сонную страну… хоть и непонятно зачем. Из романа и фильмов про молодого Петра и молодую Россию было толком неясно, куда же скачет грозный конь «Медного всадника», и где опустит он копыта. В упрошенном сознании советского юноши реформирование страны оборачивалось всего лишь отвоеванием земель у Швеции, строительством балтийского флота и основанием Санкт-Петербурга.
В эпоху Перестройки, когда стал осуждаться всяческий деспотизм, Петр стал в моем сознании превращаться в отрицательного героя – деспота, растратившего огромные людские и материальные ресурсы на милитаристские цели. Мне импонировало мнение княгини Дашковой, согласно которому все в России и так пошло бы по пути перемен без суровых действий Петра. Ну, а в эпоху реформ девяностых и позднее, когда я всерьез увлекся исследованиями модернизации, Петр отступил назад даже из ряда важнейших персонажей российской истории, уступив место реальным реформаторам: Александру II, Сергею Витте, Петру Столыпину, Егору Гайдару. Даже не слишком удачливые преобразователи – Александр I, Михаил Сперанский, Алексей Косыгин, Михаил Горбачев – были мне значительно интереснее Петра Великого. Не помогала сохранить интерес к Петру даже массовая установка памятников, напоминавшая былую установку ленинских монументов.
Все вновь сильно изменилось, когда я занялся исследованием петровской эпохи в рамках своего большого проекта «Почему Россия отстала». Петр стал выходить из тени на яркий свет, но совершенно с иной стороны, чем раньше. И вот сегодня (5 февраля) вечером (в 19.00) мы поговорим об этом подробно в Фонде Айн Рэнд на Невском проспекте, 120. Вход свободный. Нажимаете на домофоне кнопку «Колвэй. Pushkin run» и поднимаетесь на третий этаж.

Гитлер невысоко ценил интеллектуальные качества высококультурного немецкого народа. Пропаганду строил в расчете на то, что у людей в голове – одна извилина, да и та – след от фуражки. Срабатывал такой подход хорошо, несмотря на Гёте с Шиллером, протестантскую этику и магдебургское право.
«Он хотел освободить политическую пропаганду от половинчатых утверждений и сложных определений, которые могли бы побудить к сравнениям и сомнениям. Поскольку “массам”, как он вычитал у Ле Бона, незнакомы сомнения в правоте, тяга к истине и неопределенность, поскольку их реакция всегда проста и преувеличенна, поскольку они немедленно прибегают к крайним мерам и невосприимчивы к логическим построениям, он был твердо убежден, что должен соответствующим образом обращаться к ним и поступать с ними. Поэтому в пропаганде у него существовали только “добро или зло, любовь или ненависть, правота или неправота, правда или ложь и никаких половинчатостей и т.д.” <…> Для практической политической деятельности он делает вывод в духе Ле Бона: “Любая действенная пропаганда должна ограничиваться очень немногими моментами, чтобы буквально каждый, слыша эти слова, мог представить себе то, что требуется. Если пожертвовать этим принципом в угоду многосторонности, то эффективность распыляется, так как толпа не в состоянии ни переварить этот материал, ни запомнить его. От этого результат ослабевает и, в конечном счете, исчезает”. Для “интеллигенции или тех, кто в последнее время охотно называет себя этим словом, <…> существуют научные аргументы, которые отличаются от пропаганды так же, как плакат от картин, о выставке которых он извещает”. Таким образом, пропаганда, по убеждению Гитлера, должна “во все большей степени обращаться к чувствам, чем к так называемому разуму”. <…> Так как Гитлер считал, что пропаганда необходима “не сама по себе, а как средство для достижения цели, заключающейся в создании массового политического движения, она должна быть народной и соответствовать “духовному уровню самого ограниченного человека из тех, на кого направлена”» [Мазер В. Адольф Гитлер. Минск, Попурри, 2004: стр. 381 – 383].

Зал был на моих "Малых чтениях о Петре Великом", конечно, значительно меньше, чем в Москве на дебатах с Сергеем Сергеевым. Но тоже полный.

В прошлый раз я использовал биографию Адольфа Гитлера, написанную историком Вернером Мазером, чтобы показать, как фюрер промывал мозги широким народным массам. А вот эпизод из другой биографии (Фест И. Гитлер. Пермь: Алетейя, 1993), показывающий, как немцы воспринимали на митингах то, что делал с ними человек, называвший массу своей единственной невестой.
«Гитлер сравнивал толпу как понятие с “воплощением женского начала”. <…> Достаточно одного взгляда на тот эротический пыл, который пробуждала в нем идея массы, <…> чтобы понять, чего искал и что находил этот неконтактный, одинокий человек, стоя на высокой трибуне над послушной массой <…> Магнитофонные записи того времени ясно передают своеобразную атмосферу непристойного массового совокупления, царившую на тех мероприятиях: затаенное дыхание в начале речи, резкие короткие вскрики, нарастающее напряжение и первые освобождающие вздохи удовлетворения, наконец, опьянение, новый подъем, а затем экстатический восторг, как следствие наконец-то наступившего речевого оргазма, не сдерживаемого уже ничем. Поэт Рене Шиккеле как-то сравнил речи Гитлера с “сексуальным убийством”, да и многие другие современники пытались описать наэлектризованную, чувственную атмосферу этих митингов, по сути дела, подобным же образом, в выражениях, больше подходящих к Вальпургиевой ночи и шабашу на Блоксберге. <…> В “Баденвайлерском марше” у него была своя, только для него предназначенная выходная тема, и ее приближающиеся издалека звуки заставляли утихнуть шум в зале и в едином порыве срывали людей с мест. Застыв с поднятыми для приветствия руками, они исходили криком, доведенные всеми этими манипуляциями до полного блаженства: ОН пришел. Многие фильмы того времени донесли до нас эту картину: в свете следующих за ним прожекторов он следует между беснующимися, рыдающими живыми шпалерами, в первых рядах которых часто стояли женщины. <…> Гитлер, беспорядочно, импульсивно жестикулируя, поднимая голос, приобретавший металлический тембр, до немыслимых нот, извергал из себя слова. Нередко в пылу заклинаний он закрывал себе лицо сжатыми кулаками и закрывал глаза, весь во власти своей замещенной сексуальности» (том 2, стр. 184 – 190).

Кто любит играть в шахматы сам с собой? Довольно странное занятие, не правда ли? Но я в последнее время увлекся… Точнее, не шахматами, конечно, но чем-то схожим. Соревнуюсь сам с собой и сам за себя болею. За «белого» и за «черного».
История такова. Осенью моя только что изданная книга «Как мы жили в СССР» была размещена на «Яндекс Книгах» для «электронного чтения». Я впервые туда попал. Мои старые издательства в отличие от издательства «Новое литературное обозрение» с Яндексом не работали. Да и вообще в электронном виде книг продавали мало, но это меня не сильно беспокоило. Честно признаюсь, что мои «дремучие» представления, вынесенные из босоногого книжно-бумажного детства, сводились к тому, что основные продажи все равно предполагают книгу, которую можно бережно взять в руки, ласково поднести к лицу… а затем, любя, уронить себе на ногу для того, чтобы проникнуться всей тяжестью обретаемых знаний.
И вдруг оказалось, что число читателей на «Яндекс Книгах» быстро возрастает и оказывается вполне сопоставимо с числом покупателей бумажной книги «Как мы жили в СССР». Пока я этому удивлялся и радовался, наступила зима, и издательство «Альпина Паблишер» выложило на «Яндекс Книги» второе издание моего исследования «Почему Россия отстала». К этому моменту фора у «СССР» перед «Россией» была уже очень большой. И я полагал, что разрыв будет лишь нарастать, поскольку все же первая книга выходила первым изданием, а вторая – вторым. Какое-то время я на «Яндекс Книги» не заглядывал. А когда заглянул, очень удивился. «Как мы жили в СССР» имела уже 2 тысячи читателей, но «Почему Россия отстала» быстро сокращала разрыв.
И вот недавно, когда у первой книги было 2.2 тысячи читателей, вторая ее обошла – 2.3 тысячи. Тут я стал заглядывать на «бега» каждый день. И не зря. Книги идут «ноздря в ноздрю», и вчера первая догнала вторую.
Интересно, кто будет лидером к концу года? Вы на кого ставите? Мне интересно.

«Муж предпочитает быть дома, может часами спокойно сидеть в своей комнате или под деревом в саду. Работа его слишком изматывает, никакой социальной жизни, никакого активного досуга, кроме скота и сада. Он всегда ложится спать уже в 8 часов вечера. Работа слишком тяжелая, иногда муж засыпал от усталости во время еды». Так описывала положение дел в своей семье типичная жена послевоенного рабочего в Западной Германии. Вполне возможно, что эта дама через год-другой тоже пошла работать, поскольку быстро расширявшиеся возможности потребления в ФРГ стимулировали трудовую активность женщин, расстававшихся с традиционной немецкой триадой «Kinder, Küche, Kirche».
Никакой гражданской активности, никакого демократического строительства, никакого интереса к политике. Жизнь простого человека – это реакция на уникальные возможности работы в условиях социального рыночного хозяйства, предоставленные реформой Людвига Эрхарда. Труд до седьмого пота ради восстановления разрушенного войной хозяйства, ради собственного благосостояния и ради обретения «мещанского уюта у теплой печки», как тогда называл это популярный журнал. Редкая гражданская активность широких масс проявлялась лишь в акциях, направленных против денацификации, пугавшей слишком многих немцев, так или иначе связанных в прошлом с гитлеровским режимом. Такой образ Германии встает со страниц недавно появившегося двухтомника историка Ульриха Херберта «История Германии в ХХ веке» (М.: Новое литературное, обозрение, 2024).
Нам трудно свыкнуться с мыслью о том, что демократия формировалась в основном не благодаря деятельности миллионов убежденных активистов, готовых в любой момент слезть с теплой печки и бежать на митинг или демонстрацию, а благодаря работягам, которые думали о строительстве своего дома, своей семьи, своего мещанского быта. Но, кажется, то обилие серьезной научной и публицистической литературы, которое в последние годы появилось на книжных прилавках, все чаще наводит на такую мысль. Это не значит, конечно, что демократия появляется сама собой. Убежденные демократы в элитах, такие как Конрад Аденауэр, тоже трудились до седьмого пота, решая свои задачи. Но следует, видимо, осознать, что элиты и массы по-разному участвуют в демократизации.

Вот мои "Малые чтения о Петре Великом". Лекция "Загадки петровской модернизации". Спасибо Николай Кофырин за то, что дает посмотреть эту лекцию не только тем, кто непосредственно присутствовал в зале. https://www.youtube.com/watch?v=aFRd3ZgKBz0

Интересный поколенческий подход к вопросу о том, как на самом деле утвердились свобода и демократия в Западной Германии, дает У. Херберт в "Истории Германии в ХХ веке" М.: НЛО, 2024. Даже в 1950 гг., когда старые поколения формировали новую экономику своей страны, еще доминировали традиционные скрепы.
«Широко распространенная ориентация на нацию, народ и сильное государство, на власть и патриархальную структуру была особенно ярко выражена в возрастной группе, родившейся между началом века и Первой мировой войной. Они считались не только самым важным поколением сторонников нацистского режима, но и поколением, построившим ФРГ. Им противостояли те, кто родился около 1930 года, кто непосредственно пережил национал-социализм, но в конце войны был достаточно молод, чтобы переориентироваться политически. С начала 1960-х годов они (часто очень молодыми) перешли на руководящие должности, которые процветающая ФРГ предлагала в изобилии и которые они сохраняли в течение десятилетий, в некоторых случаях до конца ХХ века. Критика недостатков демократии, устаревших норм и ценностей, появившаяся в 1960-х годах, исходила в основном от них и была связана с подчеркнуто трезвой и практической ориентацией. Их объединяло неприятие политического и интеллектуального наследия нацистского режима, но и ястребов холодной войны, а также в основном положительное, хотя и критическое, отношение к западногерманской демократии» (том 2, стр. 250).
«Попытки государства нормировать частную жизнь все чаще наталкивались на критику и неприятие. <…> Сначала этот процесс происходил в основном в среде молодых людей с высшим образованием, но с середины 1960-х годов он быстро вышел за ее пределы. <…> В школьном воспитании над традиционными методами обучения, основанными на авторитете и послушании, все больше преобладали подчеркнуто либеральные методы, направленные на участие и консенсус. <…> В 1959 году две трети граждан ФРГ все еще поддерживали базовое разрешение телесных наказаний, в 1971 году – только 41 процент, в 1974 году – только 26 процентов. Напротив, в 1974 году с тем, что целью воспитания должны быть “независимость и свобода воли”, согласились 53 процента всего населения, а среди выпускников средних школ – 91 процент. <…> Регулирование сексуальности больше не рассматривалось как основа социального порядка: скорее на первый план выходили личное счастье и наслаждение жизнью. Не ориентация на интересы народа и государства, а свободное развитие личности стало руководящей социальной ценностью. <…> После крупной реформы уголовного законодательства 1969 года сексуальность стала в основном частным делом» (стр. 310 – 311).

В последние годы на российском книжном рынке случился настоящий прорыв в сфере переводов важнейших работ по истории Германии эпохи нацизма. Кажется, с конца 1980-х гг., когда на нас «обрушился» поток переизданий русских философов Серебряного века, не было столь масштабного книжного бума по определенной теме. И вот я уже больше месяца, отложив другие дела, работаю с новой литературой. Впечатления очень яркие. Старые мифы рушатся один за другим.
1. Развеялись все сладкие сказочки о том, что нацизм был случайностью, и что истинная европейская культура с ганзейскими городами, магдебургским правом, ренессансным гуманизмом и протестантской этикой не может стать варварской. Процесс модернизации намного сложнее, чем в подобных сказках. Все, что насочиняли «сказочники», считающие российскую культуру убогой в отличие от высокой европейской, не вписывается в реальность.
2. При этом люди, жившие в кошмарную эпоху нацизма и сильно порой деградировавшие под давлением бесчеловечной власти, оставались все же людьми. При других институтах (правилах игры), созданных после войны, эти же люди построили самую эффективную экономику Европы. Причем в данном конструктивном процессе участвовали даже те, кто считались нацистами, но смогли так или иначе оправдаться в ходе денацификации.
3. Денацификация была намного менее эффективным процессом, чем нам (и мне лично) казалось еще недавно. Она плохо работала по ряду объективных причин, хорошо отраженных в новой для нас научной и научно-популярной литературе. Не соответствуют действительности широко распространенные у представления, будто немецкий народ под воздействием оккупации, денацификации и просвещения осознал свою вину и покаялся.
4. Покаяние и денацификация произошли лишь со сменой поколений в 1960-х гг. Ведь каяться за отцов и дедов тем, кто лично не замазан в преступлениях, гораздо проще, чем тем, кто должен осознать вину за собственные проступки. Поколение нацизма смогло построить сильную экономику, но продолжало придерживаться консервативных и часто авторитарных взглядов. Истинную демократию построило уже новое поколение.
5. Развеялись сказки, которыми нас кормил советский марксизм еще в те годы, когда я был студентом: мол, фашизм (нацизм) представляет собой особо агрессивную разновидность капитализма. На самом деле Адольф Гитлер считал себя революционером и вел свою партию к поистине революционному преобразованию капитализма, хотя в ином направлении, чем большевики. Нацизм подрывал эффективность рыночного хозяйства.
6. При этом не соответствуют действительности представления об архаизации общества, якобы происходившей при Гитлере. Нацизм – это разновидность модерна. Столь же опасная, как и другие его революционные разновидности. Даже те, что скрываются под маской фундаментализма. Деструктивный модерн пользуется всеми техническими возможностями конструктивного модерна для реализации своих разрушительных целей.
7. И, наконец, рухнул миф о том, что лишь русская интеллигенция умеет рвать на себе волосы в трудный момент и переходить от восхищения национальной культурой к ее разоблачению. Самобичеванием все умеют заниматься. Просто внезапно оказывается, что не Ганза, право, гуманизм и протестантизм сформировали немецкую культуру, а прусский авторитаризм и имперский милитаризм. С падением нацизма самобичевание, естественно, прекратилось.

Встреча с Дмитрием Травиным. 10 книг, которые стоит прочесть

16 февраля 2025 г. в 15:00 в книжном магазине издательства «НЛО» в Петербурге (Литейный, 60) выступит Дмитрий Травин — кандидат экономических наук, специалист по экономической истории, исторической социологии и проблемам модернизации, автор книги «Как мы жили в СССР».

Дмитрий Травин лично составил список из десяти книг, которые, по его мнению, стоит обязательно прочитать. Все эти книги — издания «НЛО», а выбор самого автора делает их обсуждение особенно интересным. На встрече Дмитрий расскажет, почему именно эти книги важны, какие темы они поднимают и чем они могут быть полезны каждому из нас. Какие это книги — пока загадка, но мы постараемся опубликовать список после встречи для всех, кто не сможет присутствовать в магазине «НЛО» на Литейном, 60.

Вход свободный, необходима регистрация по ссылке.

16 февраля, 15:00 | Магазин « НЛО» в Петербурге | Санкт-Петербург, Литейный проспект, 60

Обращаю внимание моих земляков, петербуржцев, прочитавших выше про встречу в магазине НЛО на Литейном 60 и желающих со мной там встретиться, что очень важно зарегистрироваться. Помещение в магазине крохотное. Но если Вы захотите купить мою книгу (там она продается по самой низкой цене) и получить автограф, то это можно будет сделать вне зависимости от мест в зале. Я приду пораньше и все книги подпишу. И, естественно, не уйду после рассказа о книгах до тех пор, пока не отвечу на все вопросы, касающиеся и не касающиеся темы встречи.

Созрела у меня сегодня идея нового академического баттла. Уж, больно я эту форму дискуссии люблю. Да жаль, эта идея точно нереализуема. Хорошо было бы свести на одной «площадке» вице-президента США Вэнса, сильно разругавшего Европу, и министра обороны Германии Писториуса, мужественно Европу оборонявшего даже без применения сил бундесвера😀. Вчера они заочно уже сцепились между собой в речах. Надо бы свести их вместе и дать поспорить в три раунда, как я это обычно делаю со своими оппонентами: сначала изложение позиций, затем ответы на критику и, наконец, заключительные выводы.
Ну, ладно, Вэнса с Писториусом мне на баттл не пригласить. Выплату гонорара не потяну, даже если билеты продавать рублей по двести😀. Но может, выставить заместителей, как на старых дуэлях? Есть в нашей интеллектуальной среде люди, часто использующие риторику Вэнса, и люди, обороняющие Европу, как Писториус. Утром я думал даже устроить шоу для моей постоянной петербургской публики на одной из тех редких площадок, где это еще возможно. Но тут-то и вышел главный облом. Я быстро сообразил, что хорошего «Вэнса» для академического баттла легко подберу. Все нынче метят в «Вэнсы». А вот с достойным «Писториусом» будут трудности. Дело в том, что все известные мне «кандидаты в Писториусы» из российских интеллектуальных кругов вместо ответа Вэнсу по существу будут выступать за все хорошее против всего плохого. Каждая фраза в отдельности в их речах будет вполне достойной. Но в целом выйдет не реальный баттл, полезный для понимания нынешней ситуации в мире, а простое сотрясение воздуха словами.
Примерно также обстоит дело и у больших зарубежных «Вэнсов» и «Писториусов». Чуть ли не к каждой конкретной фразе в выступлении реального Вэнса можно придраться: здесь неточность, здесь передергивание, здесь нападки. Но в целом-то поднятые им проблемы существуют. А анализ того, как Европе разрешить свои проблемы, часто сводится к теоретическим положениям, за которые можно обеими руками голосовать. «А воз и ныне там». Уже давно.