Сила речи
«Метафора, если пожелаешь, способна представить тебе тончайшие смыслы, сокрытые в глубинах разума, словно они воплотились в зримые образы, а если пожелаешь, она может телесные описания настолько приблизить к неосязаемому, что они обретают духовную природу, постигаемую лишь чувственно и интуитивно».
Абдуль-Кахир аль-Джурджани в «Асрар аль-балага» (стр. 43).
«Метафора, если пожелаешь, способна представить тебе тончайшие смыслы, сокрытые в глубинах разума, словно они воплотились в зримые образы, а если пожелаешь, она может телесные описания настолько приблизить к неосязаемому, что они обретают духовную природу, постигаемую лишь чувственно и интуитивно».
Абдуль-Кахир аль-Джурджани в «Асрар аль-балага» (стр. 43).
«…бывают положения трогательные, из которых все-таки хочется поскорее выйти».
Иван Сергеевич Тургенев, «Отцы и дети»
Иван Сергеевич Тургенев, «Отцы и дети»
Те, кто уделяет больше времени какой-то тематике или стороне жизни, становятся способными увидеть в ней больше, чем остальные.
Знатоки исламского права гораздо детальнее воспринимают вопросы постановлений, чем другие люди, лишь косвенно связанные с их специальностью.
Специалисты арабского языка точнее остальных во взаимодействии с отдельными единицами речи и целыми конструкциями.
Точно так же и те, кто трепетно относится к душе, ее очищению и украшению: эти люди понимают и видят больше в этой области, чем те, кто меньше внимания уделяет данной стороне жизни. Они прослеживают, как праведные поступки и дела сказываются на внутреннем мире, изучая и то, как это затем вновь сказывается на органах тела.
Тасаввуф — такая же наука, как и остальные, но вместе с тем главная ее часть кроется в личном проживаемом опыте под руководством тех, кто опередил идущего в достижении цели, так что при преодолении определенных ступеней на своем пути идущий обретает ясность взора, с которым разнообразие цитат и суждений лишь путает его: путь ясен — остается идти, поминая Всевышнего.
С каждым днем все меньше и меньше тех, кто соприкасается с живыми проявлениями стези духовного роста, и, соответственно, больше непонимания и критики, чему способствует множество факторов: внешних и внутренних.
Вместе с тем для тех, кто желает идти, не слушая шум вокруг, ворота милости Всевышнего всегда открыты, а пытаться предстать перед дарами Его щедрости — твоя задача.
Знатоки исламского права гораздо детальнее воспринимают вопросы постановлений, чем другие люди, лишь косвенно связанные с их специальностью.
Специалисты арабского языка точнее остальных во взаимодействии с отдельными единицами речи и целыми конструкциями.
Точно так же и те, кто трепетно относится к душе, ее очищению и украшению: эти люди понимают и видят больше в этой области, чем те, кто меньше внимания уделяет данной стороне жизни. Они прослеживают, как праведные поступки и дела сказываются на внутреннем мире, изучая и то, как это затем вновь сказывается на органах тела.
Тасаввуф — такая же наука, как и остальные, но вместе с тем главная ее часть кроется в личном проживаемом опыте под руководством тех, кто опередил идущего в достижении цели, так что при преодолении определенных ступеней на своем пути идущий обретает ясность взора, с которым разнообразие цитат и суждений лишь путает его: путь ясен — остается идти, поминая Всевышнего.
С каждым днем все меньше и меньше тех, кто соприкасается с живыми проявлениями стези духовного роста, и, соответственно, больше непонимания и критики, чему способствует множество факторов: внешних и внутренних.
Вместе с тем для тех, кто желает идти, не слушая шум вокруг, ворота милости Всевышнего всегда открыты, а пытаться предстать перед дарами Его щедрости — твоя задача.
Потрясающее описание вступительного такбира намаза монахом в произведении Мустафы Садика ар-Рафи’и
«Дочь Мукавкиса возвращалась к отцу в сопровождении Кайса. Когда они были в пути, наступило время полуденной молитвы, и Кайс остановился, чтобы помолиться с теми, кто был с ним, а две девушки наблюдали за ними.
Когда они воскликнули: “Аллаху акбар!..” — сердце Марии затрепетало, и она спросила монаха Шату:
— Что они говорят?
— Это слова, которыми они начинают свою молитву, — ответил он. — Словно они обращаются ко времени, говоря, что сейчас они находятся в мгновении, которое не принадлежит ни времени, ни их мирской жизни. Словно они возвещают, что предстали перед Тем, Кто величественнее всего сущего. Когда они объявляют о своём отречении от времени, от борьбы времени и страстей времени — это и есть их вхождение в молитву. Словно они стирают мир из души на час или часть часа, и стирание его из их душ — это их возвышение над ним.
Посмотри! Разве не видишь, как это слово околдовало их? Они не оглядываются ни на что во время молитвы, их объяло спокойствие; они стали не теми, кем были прежде, и обрели смирение величавших философов в своих размышлениях?»
Из «Откровения пера» (1/54-55).
Правда, конечно, в том, что смирение, ощущаемое познавшими Аллаха в намазе, неописуемо выше смирения тех философов, которые не прошли через врата пророчества к чистой связи с Творцом.
«Дочь Мукавкиса возвращалась к отцу в сопровождении Кайса. Когда они были в пути, наступило время полуденной молитвы, и Кайс остановился, чтобы помолиться с теми, кто был с ним, а две девушки наблюдали за ними.
Когда они воскликнули: “Аллаху акбар!..” — сердце Марии затрепетало, и она спросила монаха Шату:
— Что они говорят?
— Это слова, которыми они начинают свою молитву, — ответил он. — Словно они обращаются ко времени, говоря, что сейчас они находятся в мгновении, которое не принадлежит ни времени, ни их мирской жизни. Словно они возвещают, что предстали перед Тем, Кто величественнее всего сущего. Когда они объявляют о своём отречении от времени, от борьбы времени и страстей времени — это и есть их вхождение в молитву. Словно они стирают мир из души на час или часть часа, и стирание его из их душ — это их возвышение над ним.
Посмотри! Разве не видишь, как это слово околдовало их? Они не оглядываются ни на что во время молитвы, их объяло спокойствие; они стали не теми, кем были прежде, и обрели смирение величавших философов в своих размышлениях?»
Из «Откровения пера» (1/54-55).
Правда, конечно, в том, что смирение, ощущаемое познавшими Аллаха в намазе, неописуемо выше смирения тех философов, которые не прошли через врата пророчества к чистой связи с Творцом.
Цени сложные времена
От Абдуллаха ибн Мас’уда, да будет доволен им Аллах, передается, что Посланник Аллаха ﷺ посмотрел на голод, проявившийся на лицах его сподвижников и сказал:
«Радуйтесь! Поистине, настанет время, когда один из вас будет завтракать миской сарида (хлеб, размоченный мясным бульоном, иногда с самим мясом), а к вечеру ему будут приносить такую же».
Они спросили: «Мы тогда будем лучше?» Он сказал: «Нет, вы сегодня лучше, чем будете тогда».
Передал аль-Баззар с «хорошим» (хасан) иснадом.
Примечательно, что две миски сарида упоминаются как форма благоденствия по сравнению с тем, в каком положении сподвижники были на тот момент.
От Абдуллаха ибн Мас’уда, да будет доволен им Аллах, передается, что Посланник Аллаха ﷺ посмотрел на голод, проявившийся на лицах его сподвижников и сказал:
«Радуйтесь! Поистине, настанет время, когда один из вас будет завтракать миской сарида (хлеб, размоченный мясным бульоном, иногда с самим мясом), а к вечеру ему будут приносить такую же».
Они спросили: «Мы тогда будем лучше?» Он сказал: «Нет, вы сегодня лучше, чем будете тогда».
Передал аль-Баззар с «хорошим» (хасан) иснадом.
Примечательно, что две миски сарида упоминаются как форма благоденствия по сравнению с тем, в каком положении сподвижники были на тот момент.