Перила украшали гирлянды маков, дафний, рододендронов и олеандров.
– Рододендрон, – провела я рукой по кровавым оттенкам прохладных бутонов, – содержит андромедотоксин. Вызывает тошноту, боли, спазмы, сердечный приступ, паралич и смерть. Прелесть, правда? А это олеандр, – заставила я остановиться Женю напротив пятилиственных соцветий, – одно из самых ядовитых растений на земле. Уснешь под олеандром и никогда не проснешься. Он может довести до слепоты. Парализует нервную, пищеварительную и сердечно-сосудистую системы. Гликозиды в составе останавливают сердце. Ядовиты все его части. И цветы, и корни, и листья. Даже сухие. – Я опустилась к цветку, вдыхая аромат. – В Турции мужья-изменники боятся увидеть на столе за ужином или в вазочке у кровати срезанный цветок олеандра. Как узнать, отравила ли супруга блюдо? Подложила ли иссушенный корень под наволочку?
– Я смотрю, ты увлеклась ботаникой.
Женя должен был знать не понаслышке, на что способны эти красавицы в листьях. Эти и те, что носят алые платья.
– Пришлось погрузиться в науку, Женечка. И знаешь, – поднявшись от перил, я сорвала зубами лепесток олеандра и выдохнула ему в ухо, – мне понравилось.
После этого Женя сопровождал меня дистанционно. Держался рядом, но руки больше не предлагал, а возле чаши с пуншем прополоскал рот и почистил салфеткой ухо.
Банкетный зал утопал в зелени и античных ледяных статуях. Я сразу узнала богиню Гекату, царствующую над ядами, магией и ночными кошмарами. Лед статуй заранее выкрасили (нетрудно догадаться, что оттенок был выбран алым), и теперь застывшие богини роняли под ноги багровые слезы то ли оттого, что заперты в оцепеневшем плену, то ли оттого, что собравшиеся гости были заперты с ним.
Заперты внутри бала Аллы, где их могла убить любая мелочь: от случайного прикосновения к розарию до глотка розовой воды.