ДИНАМИЧНАЯ СМЕСЬ ДЕТЕКТИВНОГО ТРИЛЛЕРА И АЗИАТСКОГО ФЭНТЕЗИ В ДУХЕ «КАНАШИБАРИ».

ИСТОРИЯ, ВДОХНОВЛЕННАЯ ЯПОНСКОЙ МИФОЛОГИЕЙ И СТАРИННОЙ ИГРОЙ В КАЙДАНЫ.

Сто кайданов. Несколько загадочных убийств. Одно ужасное проклятье.

В течение десяти лет детектив Ода Нобутака пытается раскрыть загадочную гибель своего кузена, чьи внутренности враз превратились в жидкость. Перед смертью кузен передал Нобутаке огарок синей свечи – поэтому следователь берется за все дела, в которых фигурирует синий воск.

Когда в пожаре погибает хранитель похожей свечи, детектив получает новую зацепку. В ходе расследования он сталкивается с древним проклятьем: сотни лет назад четыре самурая зачитывали кайданы в дни поминовения усопших, чем навлекли беду на своих потомков… И теперь за ними тянется целая череда ужасных смертей.

Японцы не любят цифру «четыре». На языке оно звучит омофоном к слову «смерть». В отелях, бизнес-центрах и больницах часто пропущены этажи и палаты под номером «четыре».

– Я выскочила из душа как была – в пене и с шампунем на голове, – смущённо улыбнулась она. – Вы не знаете, в доме не стоит никаких ограничений? А то у меня не течёт… совсем не течёт… Голос соседки звучал чуть хрипло, таинственно, маняще.
– Я сделаю всё, госпожа, чтобы у вас потекло! – с наглецой ответил Хидеро. – Вы можете пройти в мою ванную, пока я проверю стояк! Точнее, трубу. Конечно, мне нужно проверить трубу!

Как учил меня сенсей, не нужно играть с жизнью в перетягивание каната. Для того чтобы жить, достаточно держаться на единственной нити.

Он говорил, что разница между даром и проклятием тоньше снежинки на сорвавшемся лепестке сакуры, угодившей в ледяной дождь. И моя задача – не упасть.

Все так говорят. А все ошибаться не могут. Ещё бы Хатиро думал как-то иначе, если у нас в школе делали изгоями тех, кто штриховал картинку в первом классе не синим, как было велено учительницей, а красным цветом. Выделяться из толпы, коллектива, общества – плохая и непопулярная идея в нашей стране.

Виноват тот, кто виноват, а не тот, кто рядом. Это всё равно что объесться мороженым и слечь с ангиной, а обвинить в этом продавца пломбира

– К столу не подали клеток с дроздами. Хочешь, настреляю тебе дичи? – потрясла я колчаном со стрелами.
– В священной роще мы никого не убиваем. Кроме врагов.
– Значит, ты останешься голодным?
– Я всё ещё могу сожрать, например, тебя, и любая конвенция оборотней меня оправдает

– Она хотела тебя убить, Оками! Почему ты снова на её стороне?!
– Те, кто не хочет меня убить, вызывают ещё больше подозрений, – ответил он спокойно, но твёрдо. –

Я был одним из них, Киро. Был одним из четырёх самураев, начавших «Хякумоногатари». Ты слышал о ней? – Эта старая игра, когда рассказчики зажигают сто свечей и по очереди рассказывают страшные истории о сверхъестественном. Рассказав одну историю, они задувают свечу. И когда погаснет сотая… – …духи, о которых было поведано, окажутся среди живых. Злые духи, Киро. Те, которые убивают любовь.

у меня не было фотоснимка и никакой зацепки о моём прошлом, кроме одного предмета. Это был огарок синей свечи. Оплавленный, старый, покрытый въевшейся в застывшие бугры воска пылью. Единственное моё наследство – потухшая свеча, погасшая путеводная искра

Всё во вселенной состоит из кругов судеб и предназначений. Иной раз круги наслаиваются, соприкасаются, путаются между собой. Некоторые замыкаются сами. Другим нужна помощь

–  Пять грозовых фронтов! – крикнул Рико-сан. – Сутки назад были зафиксированы пять отдельных гроз над Окурой, но все короткие. И пяти минут тучи не задержались. Дождей не было. Только тучи.
– Пять… – содрогнулся Ода, предчувствуя, что, как в случае с Тамурой Хидеро, ждать ему пять тел в тех местах, где геометками убийства стали тучи.

 –  Тебе кто-то угрожает? Кто, Огава? Скажи мне, кто?
– Никто, конечно, никто, – спешно ответил он, отмахиваясь и улыбаясь пошире. – Любопытство. Мне угрожает только моё любопытство