Forwarded from Отпечатки лапок плоской кошки
А дочка моя опять в Москву умотала. Черти давят, как моя бабка говорила, царствие небесное. Ходит по каким-то горам воробьевским, по каким-то театрам-зарядьям (не там ли бомбу взорвали?), фотку послала из Кремля, стоит как Путин на новый год. Да там беспилотники летают с бомбами, местные уже и форточки не закрывают, все привыкли. А эмигранты? А метро? Это тебе не маршрутка до Новосинеглазово, оттуда хоть пешком придти можно, если остановку про@бал. А людей сколько? Двадцать миллиардов! И ходют везде и ходют и ходют... кошмар какой-то. Вот сиди и переживай теперь.
Привет!
Публичные диалоги в тележке – олдовый формат. Он, пожалуй, давно держит тот свой тренд, который в состоянии задать. Диалоги, прямые или опосредованные, уже стали, а вернее поучаствовали становлении чего-то большего – общественной дискуссии, без которой нам всем жилось бы значительно туже. В трудные годы Телеграм Телеграмович сохранил общественную дискуссию, уберёг её от распада! Лично я всегда поддерживаю публичные диалоги, несущие прекрасное, любопытное, непринуждённое.
https://www.tg-me.com/external_station/532
Публичные диалоги в тележке – олдовый формат. Он, пожалуй, давно держит тот свой тренд, который в состоянии задать. Диалоги, прямые или опосредованные, уже стали, а вернее поучаствовали становлении чего-то большего – общественной дискуссии, без которой нам всем жилось бы значительно туже. В трудные годы Телеграм Телеграмович сохранил общественную дискуссию, уберёг её от распада! Лично я всегда поддерживаю публичные диалоги, несущие прекрасное, любопытное, непринуждённое.
https://www.tg-me.com/external_station/532
Telegram
Внешняя станция
Недавно, дорогие дамы и господа, наблюдалс преинтереснейшее явление. Значится, в поместье на канале Уважаемого графа Болконско-го Инженера Говнокачки (который возможно, не инженер, а рабочий Говнокачки, или инженер, но не Говнокачки, или вообще никакой не…
Forwarded from Византийский радар (Anton)
А вот и фото . Фестиваль «Третий смысл. Наука» , в Краснодаре.
Forwarded from ТЕРКИ ЗА РЕЗЮМЕ
кандидат должен быть готов к возможности наполнить каждую секунду полезными делами в уникальных проектах
Forwarded from ТЕРКИ ЗА РЕЗЮМЕ
умеете глубоко копать и вовремя остановиться;
Обожаю этот канал с выдержками из резюме и вакансий. Любимый экземпляр репостом ниже:
Сижу, освещаемый сверху,
Я в комнате круглой моей.
Смотрю в штукатурное небо,
На солнце в шестнадцать свечей.
Кругом – освещённые тоже,
И стулья, и стол, и кровать.
Сижу и в смущеньи не знаю,
Куда бы мне руки девать.
Морозные белые пальмы,
На стеклах беззвучно цветут.
Часы с металлическим шумом,
В жилетном кармане идут.
О, косная, нищая скудость,
Безвыходной жизни моей!
Кому мне поведать, как жалко
Себя и всех этих вещей?
И я начинаю качаться,
Колени обнявши свои,
И вдруг начинаю стихами,
С собой говорить в забытьи.
Бессвязные, страстные речи,
Нельзя в них понять ничего,
Но звуки правдивее смысла,
И слово сильнее всего.
И музыка, музыка, музыка,
Вплетается в пенье моё,
И узкое, узкое, узкое,
Пронзает меня лезвиё.
Я сам над собой вырастаю,
Над мёртвым встаю бытиём,
Стопами в подземное пламя,
В текучие звёзды челом.
И вижу большими глазами,
Глазами, быть может, змеи,
Как пению дикому внемлют,
Несчастные вещи мои.
И в плавный, вращательный танец,
Вся комната мерно идёт,
И кто-то тяжелую лиру,
Мне в руки сквозь ветер даёт.
И нет штукатурного неба,
И солнца в шестнадцать свечей:
На гладкие чёрные скалы,
Стопы опирает Орфей.
В. Ф. Ходасевич
"Баллада"
1921 г.
Я в комнате круглой моей.
Смотрю в штукатурное небо,
На солнце в шестнадцать свечей.
Кругом – освещённые тоже,
И стулья, и стол, и кровать.
Сижу и в смущеньи не знаю,
Куда бы мне руки девать.
Морозные белые пальмы,
На стеклах беззвучно цветут.
Часы с металлическим шумом,
В жилетном кармане идут.
О, косная, нищая скудость,
Безвыходной жизни моей!
Кому мне поведать, как жалко
Себя и всех этих вещей?
И я начинаю качаться,
Колени обнявши свои,
И вдруг начинаю стихами,
С собой говорить в забытьи.
Бессвязные, страстные речи,
Нельзя в них понять ничего,
Но звуки правдивее смысла,
И слово сильнее всего.
И музыка, музыка, музыка,
Вплетается в пенье моё,
И узкое, узкое, узкое,
Пронзает меня лезвиё.
Я сам над собой вырастаю,
Над мёртвым встаю бытиём,
Стопами в подземное пламя,
В текучие звёзды челом.
И вижу большими глазами,
Глазами, быть может, змеи,
Как пению дикому внемлют,
Несчастные вещи мои.
И в плавный, вращательный танец,
Вся комната мерно идёт,
И кто-то тяжелую лиру,
Мне в руки сквозь ветер даёт.
И нет штукатурного неба,
И солнца в шестнадцать свечей:
На гладкие чёрные скалы,
Стопы опирает Орфей.
В. Ф. Ходасевич
"Баллада"
1921 г.