Нарушение социумом, будь то в результате восстания низов или реализации проекта (заговора) верхов, имманентной траектории развития, адекватной его социальной природе, генерирует деструктивные процессы, эволюция меняется на инволюцию (в лучшем случае), а системообразующий элемент социума приобретает черты патологического субъекта (квазиразумного актора), который начинает работать в основном на себя. Это во многом характеризует брежневскую номенклатуру с её слоями-прилипалами (0,5 млн семей, то есть около 2,5 млн чел., что составляло 1% населения), в ещё большей степени – горбачёвскую команду с самого начала её деятельности (отсюда и результаты – Ю. Нагибин уже в 1986 г. записал, что в стране идёт «неудержимый распад материи и расход духовной сути») и практически полностью характеризует постсоветские господствующие группы, окончательно сформировавшиеся в последнее десятилетие – после того, как все попытки и надежды сотворить нечто вроде корпоративного государства оказались тщетны. Вместо корпоративного государства оформилось корпорация-государство, «общность», специализирующаяся, как метко заметил В. Цымбурский, на «утилизации государства Россия».

4 апреля в Финуниверситете буду выступать на конференции 👇🏻

Недавняя лекция в Школе аналитики Фурсова
https://rutube.ru/video/419efe4ca20311121250898c0cc37b12/

Закукливающаяся система, утрачивающая внутренние стимулы развития, начинает развиваться по чужой логике, по логике внешней по отношению к ней и нередко враждебной к ней или, как минимум, несовместимой с ней системы. Как отмечают И.Ю. Сундиев и А.Б. Фролов, в результате проникновения чужого в утрачивающую свои смыслы и содержание систему эта последняя начинает приобретать аномальную форму , меняется не только социотип, но также психотип, а в крайних случаях – генотип. По любому начинается процесс упрощения системы, проедания её субъектом, потерявшим цель, а следовательно, субъектные качества и превратившимся в патологического актора мародёрско-паразитического типа. С определённого момента, поскольку почти ничего не создаётся, единственным способом существования такого актора становится безудержное и бесконтрольное в режиме социального безумия проедание-разграбление-разрушение уже созданного. По сути это кризисная фаза развития с потенциалом превращения в терминальную. В любом случае она характеризуется учащением негативных явлений и ростом ориентации различных слоёв на пассивные формы поведения и потребления. Потребление и передел почти полностью торжествуют над производством (созиданием).

В этом плане интересно взглянуть на историю Большой системы «СССР» сквозь призму соотношения производственных и потребленческих ориентаций социума, прежде всего его верхов. 1930–1950-е годы – это, безусловно, период торжества производственных ориентаций над потребительскими. В 1960-е годы возникло нечто похожее на меняющееся равновесие, а 1970–1980-е – это победа потребленческо-трофейных ориентаций. Недопотребление 1930–1960-х годов в ситуации утраты смыслов и целей общества в 1970-е годы обернулось, с одной стороны, перерождением верхов, с другой, безудержной погоней значительной части населения за материальным, за «шмотками», за «дефицитом»; маятник качнулся в противоположную сторону: идеологизация 1930–1950-х годов обернулась деидеологизацией и ростом цинизма и пофигизма, то есть социальной патологизацией. При таких настроениях рынок и примитивно, в виде сырно-колбасного изобилия, воспринимаемый капитализм показались желанными огромной массе населения как либо альтернатива социализму, либо (чаще) как желанная добавка к его завоеваниям, которые население СССР стало воспринимать как данность, как то, что будет всегда.

Все эти изменения, однако, вплоть до конца существования СССР имели своей основой производство. А вот в РФ в основе триумфа потреблятства лежало уже не столько производство, сколько эксплуатация природы, «проедание» созданной в советский период производственной базы, экспроприация населения, то есть социально узаконенный грабёж (обнулившее сбережения повышение цен в 1992 г., залоговые аукционы и многое другое).

Предложение Владимира Путина – оно, скорее, все-таки не о прекращении украинской государственности, а, наоборот, об ее восстановлении. Банда в Киеве сидит уже давно, кому на самом деле принадлежит власть – непонятно. То, что невменяемый Зеленский только говорящая голова, озвучивающая то, что говорят другие – давно известно.

Поэтому принять предложение нашего президента – единственная возможность для Украины сохранить себя.

Но кто ей позволит?

Результаты отказа в конце 1960-х годов от перехода к посткапитализму не замедлили сказаться: номенклатура стала пытаться решать проблемы структурного кризиса социализма несоциалистическими методами – рыночными, т.е. такими, которые в СССР традиционно считали капиталистическими. Ещё в самом начале 1960-х годов в ходе дискуссий о путях развития советской экономики, ряд экономистов (в частности, Е.Г. Либерман) верно указывали на реальные проблемы и сбои тогдашней модели социалистического планирования, говорили о необходимости отхода от планирования и «внедрения элементов рыночного регулирования». В отличие от этого система ОГАС В.М. Глушкова предлагала социалистическое планирование более высокого, «кибернетического» уровня.

Отказ от неё объективно толкал номенклатуру в рыночном направлении, тем более, что по уровню культуры и мышления (прежде всего стратегического) послесталинское советское руководство реально не представляло себе, что такое капитализм, в лучшем случае полагало, что это нечто вроде НЭПа, который многие из них помнили. Оно просто не понимало, что никакие «элементы» чего-либо невозможно внедрить в ту или иную систему, поскольку либо они станут элементами этой системы, утратив своё качество (так и произошло с провалившейся так называемой «реформой Косыгина»), либо сломают систему (как это произошло в 1987–1991 гг.); наконец, плохо просчитывало последствия своих шагов. А вот умные и дальновидные современники хорошо представляли, чем грозит советскому обществу рыночнизация под маской демократии. Ещё в 1971 г. экономист Я.А. Певзнер писал в дневнике, что последствия будут таковы: «С государственной точки зрения развал немедленный и неотвратимый: кроме Белоруссии все вышли бы из Союза… В социальном смысле – немедленное и неотвратимое возрождение мелкой собственности и крупной частной торговли. В общежитейском смысле – все потенциальные силы гангстеризма во всех его разновидностях в действии». И ведь как в воду глядел!

Практически все попытки «усовершенствовать социализм» в СССР на рыночных рельсах провалились. Это и «реформа» Косыгина – Либермана (на Западе эту совокупность разрозненных, плохо продуманных и мало связанных мер назвали «либерманизацией» советской экономики) 1965–1971 гг.; реформа оптовых цен 1967 г.; ряд других мероприятий. Неудивительно, что «реформа» с её псевдорыночными методами уже в 1971 г. зашла в тупик и была свёрнута, поскольку создавала больше проблем, чем решала, – причём проблем как общеэкономического характера для общества в целом, так и социального характера для номенклатуры; в частности, номенклатура стремилась не допустить увеличения общественной роли научно-технических кадров и самостоятельности трудовых коллективов. Впрочем, в этом плане страхов было больше, чем реальной угрозы: псевдорыночные мероприятия не могли стать серьёзным фундаментом для подобного рода изменений.

Черчилль, нелюбимый мною персонаж, говорил: «Как важно и интересно знать всё, что происходит в мире». Нынешний мир един, и то, что происходит, например, на Ближнем Востоке, — это может очень быстро прийти к нам. Я считаю, что принцип «кто предупреждён, тот вооружён» должен быть у всех... Все должны им руководствоваться. И кроме того, у нас всех есть дети, внуки; поэтому, если на себя наплевать, то на детей и внуков-то не наплевать. Так что здесь должно быть и образование, и понимание. Ну, а кто-то живёт совершенно по-другому — их у нас часто называют «офисным планктоном». Они, скорее всего, быстро попадут под пресс в случае каких-то негативных изменений. И здесь уже ничего не поделаешь — естественный отбор.

Безусловно, будут анклавы (где чисто и светло). Но это будут анклавы с очень жёстким контролем. Дело в том, что, поскольку в этих анклавах главной ценностью, которой они будут обеспечивать людей, станут безопасность и некий уровень комфортного бытия, то ценой этого будет готовность людей беспрекословно подчиняться. Но у нас уже сейчас в мире есть такие анклавы. Например, город Сингапур. Это абсолютно тоталитарное общество, абсолютно иерархическое общество. Город нашпигован так называемыми «умными» вещами.

В Америке есть такой замечательный учёный — Джеймс Скотт. Это автор концепции моральной экономики и теории пассивного сопротивления. Дело в том, что есть такая форма, как пассивное сопротивление, сопротивление в сфере культуры. То есть это такой принцип: «А бумажечку свою я махорочкой набью...» Кроме того, нужно помнить, что ни один господствующий класс не является всесильным. Есть всегда зоны, которые он в значительно меньшей степени контролирует, и там концентрируется этот протест. Так что здесь это вопрос социальной борьбы.

Смотрите и читайте самые актуальные видео и статьи на Sponsr: https://sponsr.ru/aenigmate

Доступ к более чем сотне материалов и двум еженедельным обновлениям.

* Почему закрыли USAID. Сегодняшняя битва определит будущее на ближайшие 200 лет
(Информационное оружие судного дня)

* Математика демографической катастрофы. Когда миграция становится серьёзной угрозой
(Мина замедленного действия у границ РФ. Где наши противники могут нанести следующий удар)

* Школа аналитики Фурсова 20.03.2025. Лекция и ответы на вопросы. Две главные внутренние опасности для России.

* Великое переселение XXI века. Кто выживет в новой демографической реальности?
(Роботы не спасут. Культурный коллапс в эпоху нового великого переселения народов)

* Зачем хозяевам мировой игры нужен Трамп. Какой общий интерес может быть у России и США
(Игра на вылет. Крупные социальные битвы продлятся 30-40 лет)

* Глобальная перестройка. Этап 1. Перспективы и реальность климатических изменений
(Как планируют спасаться мировые верхи в случае геоклиматической катастрофы.)

* Европа уже не возродится. В каком положении оказались Путин, Трамп и Си Цзиньпин
(Китайские шахматы на троих. У нашего главного противника есть "план Б".)

* ЛаСУРс: судьба интеллектуального оружия. Почему русские — вечные чужие для Запада?
(Роковой выбор СССР. Кто боялся проекта, который мог изменить мир.)

* Вход в электронный концлагерь будет добровольным. Три зоны Дивного Нового Мира
(Главный инструмент управления элитами. Чего боятся те, кто стоит над всеми?)

* Мир анклавов и тотальный социальный контроль. Сопротивление в 21-м веке

* Россия, США, Китай, ЕС, Великобритания. Цели глобальных игроков
(Элиты уже приговорили Европу? Где мировые верхи создадут новую базу)

* Ослепшие от блеска. Почему советская верхушка сдала СССР.

* Опрос. Какие из этих приключенческих произведений вы читали?
(Приключенческие произведения из списка рекомендаций)

* Мы вступаем в новый неведомый мир. Что стоит за сползанием в хаос всё большего числа стран
(Без энергии, без науки - падение начинается)

* Архитекторы глобализации. Кто начертил контуры неолиберального мира.

Доходы от Sponsr прежде всего направляются на работу и издание книг Институтом системно-стратегического анализа.

Стартовала конференция «XXI век: проблемы, вызовы, риски». Первым докладчиком был А.И. Фурсов. Тема: «Главные противоречия в мировой верхушке в борьбе за будущее». Выкладываю аудиозапись.

Я глубоко убеждён, что полноценное воспитание может дать только семья. А мы сейчас сталкиваемся с кризисом семьи. И это очень серьёзная проблема. Советская школа была построена на комбинации воспитания и образования. Но в девяностые годы было провозглашено, что воспитание — это тоталитаризм.
Я неоднократно преподавал в США, в Европе. И я вижу — и у российских детей, и у американских, у французских, — идёт процесс социального одичания. В СССР существовала система — октябрята, пионеры, комсомольцы, — она, в общем, дала свои результаты. Я воспитывался в довольно счастливое для советской системы время. Я родился в 51-м году, и 60-е и 70-е годы. Это было время, когда страха уже не было, но ещё не пришёл эгоизм, — был хороший коллективизм.
https://dzen.ru/a/Z_EpImYuxV3aOxtR

Какое-то время экономический курс номенклатуры топтался на месте, однако произошедший (точнее: созданный заинтересованными группами по обе стороны не только океана, но и, по-видимому, «формационного барьера») нефтяной кризис 1973–1974 гг. принёс СССР огромные доходы (только в 1974–1975 гг. порядка 170–180 млрд незапланированных «нефтяных» долларов). Это имело троякий результат. Во-первых, какая-то часть номенклатуры успокоилась и решила, что на нефтяных деньгах можно жить долго, а потому не стоит заморачиваться по поводу «реформ», «совершенствования социализма» и т.п. «Симплициссимус» Н.В. Подгорный – председатель Президиума Верховного Совета СССР и по совместительству главный доминошник Политбюро ЦК КПСС – почти афористически сформулировал эту мысль в разговоре с А.Н. Косыгиным.

Вышла новая книга Олега Валецкого "Современное оружие. Оружие и тактика его применения".
Рекомендую.

https://www.tg-me.com/angiezen/2797

Во-вторых, определённая часть номенклатуры (а вместе с ней – определённый сектор советской экономики) начала ускоренно интегрироваться в мировой рынок по нефтяной линии, функционально превращаясь в советский сегмент мировой капиталистической корпоратократии с вовсе не антикапиталистическими интересами. Таким образом, к сегментам номенклатуры, связанным с мировым капиталистическим классом по линии финансов и торговли драгметаллами и алмазами, добавился нефтяной сегмент, что, безусловно, подтолкнуло процесс интеграции СССР в мировую капсистему, а часть советской номенклатуры, пусть функционально, – в мировой капиталистический класс. В перспективе это стало дополнительным, внешним фактором превращения социалистического застоя в капиталистический откат, плоскостного аттрактора – в деградационно-примитивный.

Британия, Америка, мир (недавнее интервью Павлу Андрееву).

https://youtu.be/7ls2Rb1VmeY

В-третьих, при всём провале косыгинской реформы принципы её проведения внедрили в головы многих партноменклатурщиков и хозяйственников, не говоря уже о части совинтеллигенции, мысль о принципиальной возможности исправления социализма рыночными методами. Такая постановка вопроса имплицитно предполагала в качестве бесспорных три тезиса: а) социализм – неправильный строй, подлежащий исправлению; б) средства исправления – рыночные, несоциалистические; в) следовательно, правильная экономика – рыночная, а правильный строй – капитализм (поскольку в советском сознании, будь то простой люд, научный или номенклатурный, рынок ассоциировался с капитализмом). Таким образом, в идеологическом плане последствия косыгинской реформы оказались – так вышло – не чем иным, как диверсией, результаты которой сработали в годы перестройки на разрушение системы и реставрацию полукапитализма в уродливых и криминальных формах. О потенциале «буржуазного перерождения» верхушки в лице её второго (дети) и третьего (внуки) поколения я уже не говорю.