​​Как большинство стало меньшинством: демографический сдвиг в Бессарабии

После того как Россия окончательно утвердила свою власть в Бессарабии, отчуждённой от Молдавского княжества по итогам Бухарестского мирного договора 1812 года, она приступила к колонизации нового региона иностранцами, завезёнными со всех уголков империи и Европы. Целью было изменение демографической структуры края – превращение местного большинства в меньшинство. Посредством масштабной колонизации царскому правительству удалось существенно изменить этнический состав населения. Если в 1817 году румыны/молдаване составляли 95% населения региона, то к 1897 году их доля снизилась до 47,58%, то есть уменьшилась почти вдвое.

С целью укрепления своего влияния в крае, петербургские власти значительно увеличили присутствие русских, украинских и казачьих колонистов. Сразу после завершения Русско-турецкой войны 1806–1812 годов царское правительство организовало из украинских казаков, ранее изгнанных Екатериной II, полувоенные поселения – Акмонгит, Волонтир, Староказачье, Николаевка, Константиновка, Михайловка, Петровка – общей численностью 11 488 человек. В 1826 году в Бессарабию переселили 20 000 крестьян из губерний Черниговской, Полтавской, Орловской, Курской, Калужской, Тамбовской и Рязанской. Помимо организованных переселенцев, в регион стекались бродяги, заключённые, дезертиры, беглые крестьяне. Это движение достигло такого масштаба, что русская администрация была вынуждена проводить облавы и возвращать их в места прежнего проживания.

Колонистов активно привлекали землёй. Так, в 1812–1835 годах переселенцам было выделено 300 500 десятин земли. Примеры: граф Карл Нессельроде получил 10 000 десятин, генерал Михаил Роллер – 3 000, статский советник Константин Катакази – 6 000, наследники генерала Корниловича – 6 000, генерал Иван Сабанеев – 10 000, князь Волковский – 10 000, полковник Каранин – 25 000, генерал Александр Бенкендорф – 28 000, полковник Афанасьев – 7 000 десятин пахотной земли.

На юге Бессарабской области были размещены государственные крестьяне – в их числе, помимо молдаван, были и русские переселенцы из российских и украинских губерний. Каждой семье выделялось по 30 десятин земли, а также предоставлялось освобождение от налогов на первые три года. Значительную часть колонистов составляли болгары и гагаузы, переселившиеся из-за Дуная. Организацией их поселений занимался специально созданный комитет во главе с генералом И. Н. Инзовым.

Иностранные колонисты, включая болгар и гагаузов, получили от царского правительства особый юридический статус. Согласно указу Сената от 1819 года, переселенцы из-за Дуная получали по 60 десятин (72 га) земли на семью, освобождались от ряда налогов и воинской повинности, а также получали право перехода в другие сословия.

Особо привилегированное положение занимали немецкие колонисты. Государство предоставляло им денежные кредиты в размере от 270 до 700 рублей на главу семьи, полное освобождение от всех налогов сроком на 10 лет, а также другие льготы: освобождение от военной службы, материальную помощь и строительные материалы для возведения жилья.

Помимо организованной колонизации, в Бессарабии селилось множество добровольных переселенцев. Их привлекали благоприятные природные условия, а также отсутствие крепостного права. Однако нередко беглых крестьян находили с помощью полиции и отправляли обратно в родные губернии.

Таким образом, колонизация позволила российским властям в Бессарабии создать надёжную социальную опору и усилить контроль над регионом.

Братья Гракхи

Карта: Бессарабская губерния, 1913 год

​​Самозванец становится царём

Емельян Пугачёв происходил из станицы Зимовейской на Дону – той самой, что за век до него стала родиной Степана Разина. До семнадцати лет он жил в отчем доме, работал в поле, а затем был призван на казацкую службу. За проявленную храбрость в ходе Русско-турецкой войны 1768–1774 гг. Пугачёв был произведён в чин хорунжего (младший офицерский чин в казачьих войсках). Однако в 1770 году, после долгого восстановления от болезни, Пугачёв предпринял попытку оставить службу и уйти «в вольные земли».

Сначала он оказывается в Таганроге, где помогает казакам бежать на Терек. Это привлекает внимание властей: арест, побег, вновь арест. В 1771 году он снова бежит с Терека – и с этого момента становится настоящим вольным бродягой: Украина, Белоруссия, южные окраины Империи. К концу 1772 года Пугачёв добирается до Яицкого городка – и застает его в состоянии тревожного ожидания. Город жил слухами о таинственном «спасителе-царе» – самозванце Богомолове, объявившем себя Петром III. На этой почве и вызревает решение Пугачёва: примерить на себя роль «императора Петра Фёдоровича».

Вскоре Пугачёв вновь арестован и доставлен в Казань. В мае 1773 года Пугачёв с товарищем по кандалам бежит (в который раз!). Вернувшись на постоялый двор Ереминой курицы, он уже больше не казак-беглец, а «государь император». Тем не менее, первые его сподвижники – Д. Караваев, М. Шигаев, И. Н. Зарубин-Чика, И. Ульянов, Д. Лысов – знали, кто перед ними на самом деле. Но в условиях беззакония и насилия имя и легенда Петра III становились символом справедливости и возмездия. Главное – «чтобы войсковому люду быть в добре».

Первые шаги новой «императорской власти» были сделаны на хуторе Толкачёвых. Здесь Пугачёву понадобилась хоть какая-то программа, изложенная письменно. По его указанию казак Иван Почиталин составил первый манифест, обращённый к казакам, татарам и калмыкам. «Император» щедро жаловал земли, деньги, хлеб, свинец и порох. 17 сентября 1773 года, после торжественного чтения этого манифеста перед собравшимися, отряд Пугачёва выступил на Яицкий городок.

Армия Пугачёва росла стремительно. К восставшим стекались все, кто был забыт и угнетён: казаки, крестьяне, башкиры, татары, калмыки, казахи, марийцы. Яицкий гарнизон не устоял: часть казаков сразу перешла на сторону самозванца, остальные – перебегали поодиночке. Однако штурм крепости оказался безуспешным, и Пугачёв начал движение вверх по реке. Вскоре без боя пали Илецкий городок, Татищевская крепость, Сакмарский и Чернореченский форпосты. Войско, уже насчитывающее около 2500 человек, подошло к Оренбургу.

Первые попытки взять город штурмом не увенчались успехом – началась долгая осада. Главным лагерем восставших стала слобода Берда. В это время в войско вливались новые силы: башкирские отряды, марийцы, калмыки. В ноябре прибыла и конница Салавата Юлаева. Сам Пугачёв был встречен в татарской слободе Сеитовка как настоящий царь: с ковром, троном, поклонами до земли.

Тем временем Оренбург пытался выстоять. Генерал-майор В. А. Кар был направлен на помощь, но его разбили повстанцы. Под самым Оренбургом полковник Чернышев потерпел сокрушительное поражение, после чего его солдаты массово переходили на сторону восставших.

Пока крепость держалась, в лагере Пугачёва формировалась своя армия и – фактически – собственная государственность. Осенью 1773 года была учреждена Военная коллегия, ставшая одновременно и штабом, и министерством снабжения, и верховным судом, и администрацией.

Армия Пугачёва делилась на полки, те – на сотни и десятки, формировавшиеся по этническому или социальному признаку. Указы и манифесты Пугачёва имели подписи и собственные печати – из меди или серебра.

Кольцо вокруг Оренбурга сжималось. Генерал Кар бежал в Казань, потом в Москву. В столицах началась паника. Екатерина II поняла: перед ней не просто мятеж казачьих отбросов, а нечто куда более серьёзное – народное восстание, охватившее огромный регион.

Братья Гракхи

Фото: диорама «Осада Оренбурга Пугачёвым». Музей города Оренбурга

​​Становление регулярной армии Габсбургов

В раннее Новое время европейские монархии сталкивались с комплексом вызовов: инфляцией, религиозными войнами, восстаниями, угрозой османского вторжения и растущей борьбой сословий. Развитие порохового оружия ускоряло трансформацию армии, делая традиционные феодальные ополчения неэффективными и подталкивая государей к формированию постоянных войск. Всё чаще возникала идея сохранить созываемые в войну феодальные войска и подчинить их монарху, а также перевести наёмные отряды под полный контроль, продолжая выплачивать им жалованье. Однако оба пути осложнялись сословными привилегиями и автономией наёмных капитанов.

Для Габсбургов ситуация была особенно сложной: их империя представляла собой конгломерат разнородных земель без единого управления. Тем не менее именно ими, на фоне религиозных и сословных конфликтов, османской угрозы и Тридцатилетней войны, была создана одна из мощнейших регулярных армий Европы.

Первые постоянные силы начали формироваться при Фердинанде I (1526–1564): к концу его правления численность достигла около 9 000 человек. Эти меры были вдохновлены османскими янычарами и необходимостью отражать набеги на южные границы. При Рудольфе II (1576–1612) в 1598 году на постоянной основе создали три пехотных полка для охраны ключевых крепостей, что позволяло защищать границы даже зимой. К 1606 году Габсбурги содержали несколько постоянных полков и наёмных отрядов, но говорить о регулярной армии ещё не приходилось.

Коренные перемены произошли во время Тридцатилетней войны. Тогда императорам стало очевидно, что ежегодный роспуск армий (чтобы не платить им зимой) был неэффективен. Ключевую роль в этом процессе сыграл генерал Альбрехт фон Валленштейн. Весной 1625 года, когда вмешательство Дании создало угрозу для Фердинанда II, император принял его предложение о создании крупной наёмной армии, которая бы находилась на полном самообеспечении (за счёт грабежей) — хотя годом ранее подобный проект отвергался. Численность армии достигла 100 000 человек, став важным инструментом централизации власти.

Валленштейн усовершенствовал систему военных подрядов: он подчинил себе всех наёмных офицеров, лишив их независимости в наборе, сосредоточив в своих руках право назначения и смещения полковников. Наёмные полки перестали быть частной собственностью командиров и продолжали существовать после их ухода.

Монархия поддержала эти усилия. После подавления восстания сословий в Богемии в 1627 году был введён запрет на военный набор без согласия императора, а аналогичные меры приняли Силезия (1630) и Моравия (1636). Это позволило сосредоточить военное руководство в руках Имперского военного совета, минуя сословия.

После убийства Валленштейна в 1634 году венский двор продолжил укреплять контроль над армией. Фердинанд III, ставший главнокомандующим, получил право смещать офицеров за неповиновение и утверждать назначения полковников.

После Вестфальского мира (1648) Фердинанд III предпринял шаги по созданию постоянной армии в мирное время. Несмотря на финансовое давление и сопротивление сословий, в 1649 году он сохранил 19 полков из 52 участвовавших в войне — около 37 000 солдат. Особое внимание уделялось сохранению инженеров, артиллеристов и опытных офицеров, преимущественно немецкого происхождения, заложивших основу будущей системы.

Военное управление также реформировалось. В 1650 году Имперский военный совет разделили на четыре департамента: арсеналы и артиллерию; снабжение; набор и обучение; инженерное дело. Была введена должность вице-председателя, а число участников заседаний сократили до пяти опытных советников. Создание Генерального военного комиссариата должно было усилить контроль над финансами, хотя на практике усложнило бюрократию.

Важный вклад в развитие армии внесли граф Раймондо Монтекуколи и принц Евгений Савойский, благодаря которым к концу XVII века армия Габсбургов стала грозным оружием, отразившим османскую угрозу и сопротивлявшимся французской гегемонии.

Братья Гракхи

Картина: «В лагере Альбрехта фон Валленштейна», худ. Фон Оттенфельд

​​Истоки Тридцатилетней войны

Тридцатилетняя война (1618–1648) была одним из самых разрушительных конфликтов в истории Европы. Европа, в которой Габсбурги занимали доминирующее положение, где религия ещё оставалась значимым фактором, стала ареной борьбы будущих национальных государств, ставивших политические интересы выше конфессиональных.

Продолжительность и масштаб войны затрудняют понимание её причин. В упрощённом изложении в Богемии вспыхивает восстание против Габсбургов, поддержанное протестантскими князьями, а затем в конфликт вступают Дания, Швеция и Франция, стремясь ослабить императора.

На деле же война стала результатом нескольких параллельных противостояний, которые мы рассмотрим ниже.

В Империи, согласно Аугсбургскому миру 1555 года, католичество оставалось доминирующей религией, однако рост протестантизма продолжался. Императоры Максимилиан II и Рудольф II были вынуждены мириться с его укреплением, что вело к росту политического влияния дворянства и городов.

К началу XVII века Саксония, Бранденбург, Бавария и Пфальц усилились, тогда как власть императора ослабла, а имперские институты стали раздробленными. Католическая Бавария и протестантский Пфальц стремились к расширению, не желая уступать друг другу или императору. Габсбурги же намеревались ликвидировать протестантизм и восстановить политическое господство, ограничивая власть сословий и религиозную свободу.

На западе взаимное недоверие и вражда между католической Испанией, протестантскими Нидерландами и раздираемой религиозными войнами Францией постоянно вели к перераспределению сил.

В Нидерландах конфликт с Испанией начался в 1560-х годах из-за распространения кальвинизма и стремления испанской короны сохранить строгий контроль над регионами, где знать ожидала участия в управлении. С 1568 года боевые действия то возобновлялись, то прекращались в зависимости от международной поддержки голландцев и возможностей Испании. Лишь в 1609-м стороны заключили двенадцатилетнее перемирие, после которого голландцы решили возобновить боевые действия.

Франко-испанское соперничество восходит к Итальянским войнам XV–XVI веков и обострилось в период Реформации. Испания неоднократно вмешивалась во французские религиозные конфликты, поддерживая противников королевской власти. Лишь переход Генриха IV в католицизм, разгром внутренних врагов, смерть Филиппа II и финансовое истощение Испании привели к миру в Вервене (1598), но причины вражды сохранились, и борьба за господство в Западной Европе и Италии продолжалась.

На севере главным предметом соперничества был контроль над балтийскими торговыми путями. Дания, Швеция и Польша вели непрерывную борьбу за господство, и до начала XVII века перевес неоднократно менялся.

После прихода к власти лютеранина Густава I Вазы (1523–1560), добившегося независимости Швеции от Дании, соперничество двух стран только усилилось. В 1587 году католик Сигизмунд, сын Юхана III и внук Густава Вазы, стал королём Польши, а в 1592 году унаследовал и шведский трон. Угроза контрреформации вызвала восстание под руководством Карла, брата покойного Юхана III и претендента на корону. Союз с Польшей был разорван, но Швеция сохранила протестантскую веру, что, однако, не обеспечило ей преимущества в борьбе с Данией.

Дания продолжала контролировать Зунд — ключевой пролив балтийской торговли. После коронации Карла Польша и Дания стремились ослабить Швецию. Однако все стороны стремились усилиться за счёт расширения владений в Северной Германии, что неизбежно приводило их к столкновению с императором.

Все три конфликта — в империи, на западе и на севере — развивались с середины XVI века и имели равное значение.

Каждый из этих конфликтов мог стать поводом для большой войны, а урегулирование хотя бы одного из них могло бы существенно ограничить её размах. Однако гегемония Габсбургов и католицизма при росте протестантизма и усилении новых держав исключала возможность решения споров методами средневековой дипломатии. Новый баланс сил в Европе мог установиться лишь в результате масштабной войны.

Братья Гракхи

Карта: Европа, 1600 год

​​Война, которая не началась: как Франция планировала уничтожить Габсбургов

В начале XVII века, на фоне обострения политических и религиозных конфликтов, Европа стояла на пороге большой войны. Хотя Тридцатилетняя война началась в 1618 году, одним из возможных её зачинателей мог стать король Франции Генрих IV.

Генрих пришёл к власти после религиозной гражданской войны, в которой активно вмешивалась Испания. Чтобы стабилизировать страну, он принял католичество и заключил мир с Испанией в 1598 году. После десятилетий кровопролития в стране воцарился мир.

Политика Генриха была направлена на укрепление мира в Европе и ослабление Габсбургов. В 1588 году, когда герцог Савойский захватил у Франции Салюццо — важный проход в Апеннины — Генрих начал войну, но после победы предпочёл закрепить границы вдоль Савойи, не настаивая на возвращении утраченного прохода. Отказавшись от амбиций в Италии, он перекрыл южный маршрут Габсбургам, оставив им лишь один укреплённый путь во Францию.

С 1602 года Генрих укреплял международные позиции Франции: восстановил союз со Швейцарией, сближался с протестантами Германии, посредничал в конфликтах между папой и Венецией (1606–1607) и между Испанией и Соединёнными провинциями (1609). При этом он стремился сохранить мир с Испанией, заключая торговые соглашения и обсуждая династический брак.

Однако в конце 1609 года ситуация изменилась. Армия была приведена в боевую готовность, начались приготовления к походу, королева была коронована и назначена регентшей на время отсутствия короля. Союзные англичане, голландцы и немецкие князья готовились ударить по Рейну, Савойя — к наступлению на Милан, а на испанской границе уже стояли французские войска.

Генрих явно что-то замышлял — но что именно, никто не знал. 14 мая 1610 года король был убит, так и не раскрыв своих планов.

Некоторые историки считали, что Генрих планировал масштабную войну с целью уничтожения габсбургской мощи и перестройки европейского порядка. Сегодня эти планы воспринимаются скорее как миф. Тем не менее его действия остаются загадкой. Современные историки объясняют их двумя причинами — стратегической и личной; здесь речь пойдёт о первой.

Ключевым триггером стал кризис в Юлих-Клеве. В 1609 году умер бездетный герцог Иоганн Вильгельм, и его земли — Клеве, Юлих, Берг и Марк — стали предметом ожесточённой борьбы. Эти густонаселённые и стратегически важные территории контролировали ключевые участки Рейна и Мааса. От их судьбы зависела безопасность Испанских Нидерландов, положение протестантизма в западной Германии и контроль над габсбургскими коммуникациями.

Франция не могла оставаться в стороне: эскалация грозила срывом перемирия между Испанией и Голландией, где Генрих был посредником, а император мог конфисковать земли и выйти к французской границе. Чтобы сблизиться с Протестантской унией, король был вынужден вмешаться.

Осенью 1609 года Генрих заявил о поддержке протестантов, согласившихся на временное совместное управление спорными землями. Он пытался убедить папу, что Франция действует в интересах христианского мира, тогда как Габсбурги движимы жаждой власти.

После провала брачных переговоров с Испанией Генрих искал союзников по всей Европе. В 1610 году он заключил военные союзы с Савойей и немецкими князьями. Англия обещала войска в Клеве, папа вел переговоры с Мадридом, а Генрих официально запросил у Испании проход армии через Нидерланды. Европа поняла: Франция готовится к войне.

Враг начал отступать. Испания согласилась пропустить французские войска. Имперский наместник в Клеве, эрцгерцог Леопольд, бежал из крепости Юлих, которую вскоре заняли англо-голландские войска. Таким образом, Габсбурги временно утратили контроль над этим стратегическим регионом.

Однако после убийства Генриха IV Франция отказалась от масштабного вторжения, и конфликт остался локализованным. В 1614 году герцогство было разделено между Пфальцем и Бранденбургом. Франция достигла желаемого меньшими средствами, а Европа вздохнула с облегчением. Но только на четыре года.

Братья Гракхи

Картина: убийство Генриха IV, худ. Шарль Гюстав Узе, 1859 г.

​​Когда слова важнее пушек: как Англия и Испания пытались избежать войны

Англо-испанская война 1585–1604 гг. стала результатом многолетнего нарастания напряжённости между двумя державами. Причинами конфликта стали ухудшение международной обстановки вблизи английских границ, активизация испанской военной мощи в Нидерландах, поддержка Англией протестантских мятежников, пиратская деятельность Фрэнсиса Дрейка и взаимные торговые провокации. К середине 1585 года, несмотря на то что военные действия фактически уже начались, война не была формально объявлена, и обе стороны ещё надеялись сохранить возможность к миру. В этих условиях дипломатия стала важнейшим инструментом предотвращения полномасштабного конфликта.

Первые серьёзные попытки к установлению диалога были предприняты английской стороной. В августе 1585 года ко двору герцога Пармы, наместника Филиппа II в Нидерландах, был направлен специальный посланник – сэр Джон Смит. Его миссия заключалась в разъяснении позиции английской короны, которая, по словам Елизаветы I, не стремилась завладеть испанскими владениями в Нидерландах, но была вынуждена вмешаться по просьбе местного населения и ради защиты старинных привилегий и религиозной свободы. В письмах герцогу Пармы подчёркивалось, что королева по-прежнему признаёт Филиппа II законным правителем Нидерландов и готова содействовать заключению мира между ним и мятежниками, если последним будет предложено соглашение, подобное Гентскому умиротворению. Этот договор, подписанный в 1576 году, объединял северные и южные провинции Нидерландов в борьбе против испанского присутствия и предусматривал вывод испанских войск, восстановление автономии провинций и свободу вероисповедания. Ссылаясь на него, Англия стремилась сохранить лицо и избежать расширения конфликта, предлагая дипломатическое посредничество.

Особую активность в попытках наладить диалог между англичанами и испанцами проявили итальянские купцы, заинтересованные в сохранении торговых связей. Так, по инициативе лорда Кобхема в Нидерланды был отправлен генуэзский торговец Агостино Граффини, однако его миссия окончилась неудачей из-за дипломатической неопытности. Более успешно действовали другие итальянцы – Андреа де Лоо и Карло Ланфранки. Де Лоо установил контакт с влиятельным лордом Берли и добился готовности королевы рассмотреть предложения о примирении. При этом Англия выдвинула чёткие условия: восстановление старых вольностей для жителей Нидерландов и компенсация убытков, понесённых английскими подданными. Итальянцы были настроены оптимистично: в случае успеха Англия получала бы не только мир и безопасность, но и дипломатические дивиденды, выступая примирительницей в религиозном конфликте.

Ещё одной важной попыткой примирения стала миссия Педро Сармиенто де Гамбоа, испанского мореплавателя, захваченного англичанами в 1586 году. Впечатлённые его личными качествами и авторитетом при испанском дворе, королева Елизавета и её советники вели с ним переговоры, рассматривая его как возможного посредника. Сармиенто был отпущен с подарками, паспортом и письмом королевы, в котором предлагалось прекратить каперскую войну в обмен на отмену испанского эмбарго. Однако его миссия завершилась неудачей – по пути в Испанию он был захвачен гугенотами и провёл в плену до 1588 года.

Несмотря на активность «партии мира» при дворе Елизаветы, герцог Пармы и испанская сторона в целом рассматривали переговоры как способ затянуть время до подготовки вторжения в Англию. В этом проявилась двойственная природа дипломатии: с одной стороны, искренние попытки мирного урегулирования, с другой – использование переговоров как элемента стратегической игры. В конечном счёте, после рейда Дрейка на Кадис и начала подготовки Непобедимой Армады, точка невозврата была пройдена. Переговоры оказались безрезультатными, и война вступила в открытую фазу, завершившуюся лишь спустя почти два десятилетия, после смерти Елизаветы I и Филиппа II.

Братья Гракхи

Изображение: Карта Фрэнсиса Дрейка с планом атаки Кадиса (1587)

​​Начало Крымской войны: Дунайская кампания 1853 года и позиция Паскевича

Летом 1853 г. русские войска вступили в Дунайские княжества. Очень скоро хищения в Дунайской армии приняли неслыханный характер и стали уже явно вредить военным операциям самым непосредственным образом. Ещё одной проблемой было то, что офицеры и солдаты быстро почувствовали: высшие чины, управляющие ими, и сами толком не знают, зачем привели сюда русские корпуса. Оба эти обстоятельства крайне разлагающе действовали на дух войск, особенно с поздней осени, когда начались настоящие военные действия.

Перед началом непосредственных боевых действий в Петербурге рассматривались два плана. Первый заключался в нападении с моря – высадке десанта, подготовленного в Севастополе и Одессе, на берегу Босфора. Этот план некоторое время поддерживал сам царь, великий князь Константин Николаевич и Меншиков. Второй план предполагал взятие Константинополя через Молдову, Валахию и Болгарию, при этом вторгшаяся армия должна была получить поддержку от десанта, высаженного в Варне. Конечно, первый план был более рискованным, но в случае его успешной реализации война могла бы завершиться очень быстро. Однако против него выступил И. Ф. Паскевич, имевший на царя чрезвычайно большое влияние. Поэтому в конце концов остановились на более безопасном варианте.

Паскевич происходил из состоятельной дворянской семьи. Окончил Пажеский корпус, быстро сделал успешную карьеру благодаря уму, деловитости и дисциплине. В 25 лет выполнял дипломатические поручения, а к 28 годам стал генерал-майором и командиром Орловского полка. Выступал против жестокого обращения с солдатами и казнокрадства. Под руководством Багратиона участвовал в Отечественной войне 1812 года. В 1816 году расследовал дело о «бунте» крестьян Смоленской губернии, отстаивая их права перед царём. На Кавказе, куда Николай I отправил его в 1826 году, Паскевич успешно завершил Персидскую и Турецкую войны, за что получил титулы, награды и денежные вознаграждения. Став наместником Польши в 1831 году после подавления польского восстания. Несмотря на личную честность, закрывал глаза на масштабное казнокрадство. Паскевич не верил в успех «обрусения» Польши, считал важным сохранение мира с Европой и относился скептически к планам Николая о контрреволюционных интервенциях. Он понимал недостатки русской армии, включая муштру и жестокость, но активно с ними не боролся. Николай I, ценивший его верность и честность, осыпал Паскевича титулами, наградами и привилегиями. Паскевич оставался важной фигурой вплоть до Крымской войны, хотя с годами его действия становились всё менее решительными, что объяснялось огромным самолюбием и примирением с существующими проблемами.

Заняв высочайшее положение после императора князь Паскевич оставался осторожным в своих действиях. Хотя он не позволял себе откровенного подхалимства, свойственного многим, и сохранял достоинство, его карьеризм с годами усиливался. Даже в вопросах, где он мог бы выразить несогласие, Паскевич предпочитал молчать, хотя и понимал последствия.

Единственной темой, по которой он позволял себе более откровенное мнение в последние годы правления Николая, оставалась внешняя политика – вопрос войны и мира. После 1849 года, когда император становился всё более воинственным, Паскевич, напротив, настаивал на осторожности. Его опасения, вероятно, были вызваны не только желанием сохранить свою военную репутацию, но и трезвой оценкой состояния русской армии, которую он считал недостаточно мощной для столкновений с Европой.

Когда в 1853 году обострились отношения с Турцией, Паскевич выступал против войны и критиковал неудачную миссию Меншикова в Константинополе, считая её обречённой. Однако, осознавая неизбежность конфликта, он не предпринял решительных шагов, чтобы его предотвратить. Во время кампании 1853–1854 годов Паскевич проявил нерешительность, подрывавшую боевой дух армии. Его осторожность обернулась напрасными жертвами, особенно в Дунайских княжествах, а попытки возражать императору оказались запоздалыми.

Братья Гракхи

Изображение: портрет И. Ф. Паскевича

Одна из интереснейших карикатур, посвящённых Наполеону и освещающих его в негативном ключе, – это «Triumph des Jahres 1813. Den Deutschen zum Neuenjahr» («Триумф года 1813. Немцам к Новому году»), созданная немецким художником и графиком Иоганном Михаем Вольцем (Johann Michael Voltz, 1784–1858). На ней изображён профиль Наполеона I, выполненный в форме карты и символической композиции.

Его голова увенчана двугранной шляпой, в которой вместо привычного пера изображён чёрный орёл – символ власти и Французской империи. Лицо и шея составлены из множества человеческих фигур, многие из которых показаны в позах страдания, что символизирует жертвы и разрушения, принесённые наполеоновскими войнами. Туловище представляет собой карту части Европы, главным образом Германии, окрашенную в зелёный цвет, с нанесёнными названиями городов и крепостей; в центре видна паутина, намекающая на сеть завоеваний и оккупацию. Плечо с эполетом и жёлтой перчаткой подчёркивает военный облик фигуры.

Надпись внизу – «Triumph des Jahres 1813. Den Deutschen zum Neuenjahr» – отсылает к событиям Освободительной войны 1813 года, когда коалиция европейских держав нанесла ряд поражений Наполеону, что вызвало в немецких землях прилив патриотизма. Карикатура носит ярко выраженный сатирический характер, изображая Наполеона как тирана, чья власть построена на страданиях людей и чья империя рушится под ударами союзников.

Братья Гракхи

​​Как придворный роман чуть не довёл Францию до войны

В 1609 году, оправившись после разорительных религиозных войн, король Франции Генрих IV неожиданно снял с себя маску миротворца и начал готовиться к широкомасштабной войне против австрийских и испанских Габсбургов.

В Европе царил страх великой войны, но никто, кроме ближайших советников короля, не знал, куда будет нанесён главный удар: по Испании, Германии, Италии или Фландрии? И почему Генрих, после стольких лет мира, вдруг решил развязать войну?

В Европе поговаривали, что всему виной стало увлечение пятидесятипятилетнего короля новой красавицей. В том же 1609 году ко двору королевы Марии Медичи, успевшей родить Генриху уже пятерых детей, включая трёх сыновей, была представлена пятнадцатилетняя Шарлотта-Маргарита, герцогиня де Монморанси. Девушка стала фрейлиной королевы, но очень скоро в неё влюбился сам король.

Вообще, похождения Генриха IV были всем хорошо известны – о них слагали песни:

Да здравствует Генрих Четвёртый, доблестный король!
Этот чёртов малый обладал тремя талантами:
Пить, драться и быть лихим любовником

Юный возраст избранниц или собственный брак не были для монархов того времени препятствием. Однако существовала устоявшаяся придворная традиция: при выборе новой фаворитки ей находили мужа – чтобы было кому формально приписать отцовство королевских бастардов. Такого супруга обычно награждали титулом и отправляли подальше от двора. Генрих стал искать жениха и для Шарлотты.

Примечательно, что у него уже была фаворитка – Екатерина Генриетта. Её отец был губернатором Орлеана, а мать – бывшей любовницей короля Карла IX. Генрих влюбился в двадцатилетнюю Екатерину в 1599 году, во время бракоразводного процесса со своей первой женой, Маргаритой Валуа, которая так и не подарила ему детей. Король даже взял у отца Генриетты расписку – разрешение на связь с дочерью в обмен на деньги, титул маркизы, обещание брака, а также признание её ребёнка наследником престола.

Уже через год, желая жениться на Марии Медичи, Генрих предложил выкупить эту расписку, но семья Екатерины воспротивилась. Они не признавали брак с Марией и считали, что именно сын Генриетты должен унаследовать престол. Борьба сопровождалась заговорами, арестами и ссылками. Король искал новых любовниц, но в итоге вернулся к Генриетте. Королева и фаворитка с трудом уживались при дворе, пока Генрих не обратил внимание на фрейлину – пятнадцатилетнюю Шарлотту.

В женихи ей выбрали Генриха II, принца Конде – представителя младшей ветви династии Бурбонов. В марте 1609 года король спешно добивался у Папы разрешения на брак, несмотря на их родство и запрет венчаний в Великий пост. План был прост: «слабохарактерный» супруг позволит королю обольстить Шарлотту.

Но расчёт оказался ошибочным. Молодой 21-летний принц Конде не желал мириться с ролью рогоносца и вскоре после свадьбы увёз жену из Парижа. Генрих попытался их догнать, но вернуть Шарлотту не смог: супруги бежали в испанские Нидерланды.

Реакция короля была бурной. Он обвинял Конде в неблагодарности и требовал возвращения беглецов, угрожая Испании серьёзными последствиями. Часть советников считала, что теперь главный удар будет нанесён именно по Фландрии. Другие же утверждали: война была неизбежна и без того, но бегство Конде ускорило события и придало им особый масштаб.

Политические и личные мотивы переплелись. У Генриха было много врагов – как за пределами страны, так и при дворе. Влюблённость в Шарлотту прибавила ему и врагов среди ближайших женщин – жены и любовницы, оскорблённых его новой страстью. По одной из версий, именно они стояли за его убийством.

После смерти короля власть без затруднений перешла к регентше Марии. Генриетта, хоть и подверглась обвинениям в убийстве, была оправдана и впоследствии выслана из страны. Её сын, узаконенный бастард короля, несмотря на потенциальную угрозу престолу, дожил во Франции до глубокой старости. Супруги Конде позже вернулись на родину и также прожили долгую и насыщенную событиями совместную жизнь.

Братья Гракхи

Портреты: Шарлотта-Маргарита де Монморанси и Генрих II, принц Конде

​​Вездесущая дипломатия Ришелье

В 1618 году Тридцатилетняя война началась как религиозный конфликт между католиками и протестантами, однако к её финалу конфессиональные различия отошли на второй план. Главным архитектором этой трансформации стал первый министр Франции – кардинал Арман Жан дю Плесси де Ришелье.

Главная проблема, с которой столкнулся Ришелье, заключалась в том, что, по его убеждению, столкновение Франции с Испанией было неизбежно, но в то же время страна не была готова к открытой войне. Причина заключалась не столько в военной мощи Испании, сколько во внутренней нестабильности Франции, ослабленной религиозными войнами и междоусобной борьбой аристократических кланов.

Во времена религиозных конфликтов бюрократическая система, созданная при династии Валуа, распалась на автономные части: чиновники, губернаторы и местные парламенты действовали самостоятельно, не оглядываясь на центральную власть. Перед Ришелье стояла задача восстановить и модернизировать единую управленческую систему.

Однако усиление центральной власти неизбежно вызывало сопротивление знати, провоцировало мятежи и заговоры. В таких условиях Ришелье не мог позволить себе масштабной войны с Габсбургами. Парадоксально, но именно поэтому католический кардинал стремился компенсировать внутреннюю слабость ещё не полностью консолидированного государства активной внешней политикой, строя дипломатию, независимую от религиозных догм.

Уже с начала 1610-х годов французская дипломатия настойчиво работала над формированием антигабсбургской коалиции таким образом, чтобы Париж сохранял влияние, избегая при этом прямого военного вмешательства.

В 1620-е годы особое внимание уделялось избавлению Швеции от угрозы войны на нескольких фронтах – с Польшей или Россией – ведь именно её армии предстояло сыграть ключевую роль в Германии. Для этого Франция направила в Москву посольство, чтобы привлечь Россию в антигабсбургскую коалицию и тем самым отвлечь силы католической Польши, способной ударить по шведским владениям.

В 1632 году Россия объявила войну Польше. Эта кампания не принесла решающего успеха ни одной из сторон. В 1634 году «Вечный мир» закрепил прежние границы; единственным успехом России стало официальный отказ Владислава IV от притязаний на русский престол. Для Франции же дипломатическая цель была достигнута – Швеция избавилась от войны на два фронта.

Параллельно Ришелье не упускал из виду и Польшу. Пока Россия втягивалась в войну с ней, чтобы поддержать Швецию, Париж убеждал Варшаву и Стокгольм заключить перемирие. В 1629 году при посредничестве Франции было подписано Альтмаркское соглашение, завершившее войну между Густавом Адольфом и его родственником Сигизмундом Вазой. Одновременно Париж заключал соглашения с германскими протестантскими князьями, поддерживая их борьбу против Габсбургов.

На западе Швецию сковывал конфликт с Данией. Примечательно, что в 1634 году между Швецией и Данией вспыхнула короткая война, спровоцированная Нидерландами, недовольными высокой зундской пошлиной, но при активном участии французских дипломатов конфликт был быстро урегулирован.

Ришелье исходил из того, что политическая и религиозная свобода в Священной Римской империи – лучший способ не допустить превращения Австрии в новую великую державу. Секрет французской политики заключался в простом принципе: сила германских князей – это слабость Австрии.

Однако поддержание европейского равновесия требовало мощной военной силы. Первая фаза Тридцатилетней войны показала, что протестантские князья Германии не способны защитить себя даже при финансовой поддержке Франции и Голландии. Поэтому в 1631 году был подписан договор, по которому Густав Адольф получал от Франции субсидии в размере 400 тысяч рейхсталеров ежегодно.

Как любил повторять кардинал: «Золото и серебро правят миром». С его лёгкой руки деньги стали привычным закулисным инструментом международной политики XVII века.

В итоге Франция обеспечивала дипломатическую основу коалиции, а Швеция на протяжении двадцати лет оставалась её главной военной силой.

Братья Гракхи

Портрет: кардинал Ришелье, худ. Филипп де Шампань

📢 Друзья, напоминаем: сегодня в 19:00 по МСК мы впервые примем участие на стриме Political Animals (совместно с Nonpartisan и Stahlhelm). Стрим будет посвящен межвоенной Румынии – её взлёту и падению.

Обсудим:

· участие в Первой мировой и Великое объединение,

· судьбу Бессарабии,

· политическую и экономическую жизнь,

· внешнюю политику,

· авторитарный переворот 1938 года,

· драматические события 1940-го и утрату территорий.

💬 Готовьте свои вопросы – будем рады живой и интересной дискуссии!
🔗 Прямая трансляция – здесь

​​​​Густав Ваза и шведская модернизация

В 1523 году Швеция, ранее входившая в Кальмарскую унию под властью Дании, получила независимость, и на престол взошёл Густав Ваза. Страна оставалась бедной, малонаселённой и политически малозначимой. Однако уже к XVII веку она превратилась в одно из самых могущественных централизованных государств с регулярной армией.

К XIV веку Швеция представляла собой конфедерацию провинций с собственными ассамблеями, законами, судами и военной организацией. Финляндия, присоединённая в XIII веке, также пользовалась значительной автономией. К XVI веку население всей страны составляло около миллиона человек.

Регулярной армии и флота не существовало, войны с Данией вспыхивали постоянно и в большинстве случаев заканчивались поражениями. Чёткой системы престолонаследия не было, а смена монарха почти всегда сопровождалась смутами. Торговля находилась под контролем купцов Ганзы, и королевская казна почти ничего не получала от неё. Столица, Стокгольм, в лучшие годы насчитывала около 10 тысяч жителей.

На фоне общей бедности особенно выделялось богатство католической церкви. Реформация в Швеции носила в первую очередь финансово-политический характер: её целью было укрепление бюджета и создание условий для развития государства. Народного движения за Реформацию, как в Германии, здесь не возникло – большинство жителей Швеции и Финляндии не имели серьёзных претензий к Папе и церкви, а сам Густав Ваза мало интересовался религиозными вопросами.

Толчком к решительным действиям стал кризис, вызванный необходимостью выплатить Дании выкуп за город Алвсборг – единственный шведский порт на Северном море, потерянный во время войны. В казне не оказалось средств, и король предложил Риксдагу конфисковать церковное имущество. В 1527 году сословия большинством голосов поддержали реформу церкви: священники стали госслужащими, епископов назначал король, а церковный бюджет объединили с государственным.

Густав Ваза последовательно укреплял финансовую дисциплину и налоговую систему. Он поощрял освоение новых земель на севере и востоке, чтобы расширить налоговую базу. Для развития торговли на Северном море был основан Гетеборг – полностью населённый голландскими специалистами.

Власти упорядочили социальную структуру: крестьянам запретили торговать, а бюргерам – заниматься земледелием. Конфискованные у церкви земли передавались дворянам, что укрепляло их лояльность королю. Сам Густав стал одним из богатейших людей страны, владея тысячами ферм и торговых предприятий.

Административный аппарат создавался при помощи приглашённых немецких специалистов, которые наладили работу канцелярии и финансов. Иностранцев нанимали и для формирования армии и флота. Новые замки с гарнизонами закрепляли контроль центра над регионами.

Развивалось образование. Если в середине XVI века университет в Уппсале едва сводил концы с концами, то к середине XVII века Швеция стала одним из лидеров в этой сфере: открылись университеты в Дерпте, Грейфсвальде, Турку и Лунде, около 20 гимназий и Военная академия. Переводы Библии на шведский и финский способствовали формированию национальных литератур, а книги издавались также на немецком, эстонском и латышском языках.

К середине XVI века Швеция достигла предела внутреннего роста. Её купцы работали в рамках нидерландской торговой гегемонии. Сломить её было невозможно. Зато Швеция могла стать оплотом Голландии на востоке, подобно тому как на западе Франция и Англия помогали ей бороться с Испанией.

Дальнейшее развитие связывалось с установлением контроля над Балтикой – за счёт подчинения Ганзы и Дании, а также противодействия Польше и особенно России, которой Швеция не позволяла выйти к морю. Это привело к её активному участию в Ливонской войне.

К началу XVII века Швеция стала значительно сильнее, но конфликты с Данией и Польшей оставались нерешёнными, а господство на Балтике – неполным. Завершить возвышение и утвердить своё положение в Европе она попыталась через успешное участие в Тридцатилетней войне.

Братья Гракхи

Фреска: Густав Ваза перед сыновьями и соратниками, украшающая собор в Упсале

​​Сталин до революции: особенности характера

О детских годах Сталина известно немного. Родители, Екатерина и Виссарион Джугашвили, происходили из бедных крестьян, а затем были городскими низами. В семье родилось трое детей, но двое – Михаил и Георгий – умерли в младенчестве, и в живых остался только Сосо (Иосиф). Сам он тоже едва не погиб: в возрасте пяти лет переболел черной оспой, которая оставила следы на лице. Позднее в жандармских протоколах в графе «особые приметы» регулярно отмечали: «лицо рябое, с оспинными знаками».

По словам грузинского меньшевика И. Иремашвили, отец Иосифа злоупотреблял алкоголем, из-за чего мать и сын нередко подвергались побоям. Чтобы избежать встреч с пьяным отцом, приходилось хитрить и прятаться. Эти сцены ожесточили мальчика. Мать, напротив, стремилась дать сыну воспитание и образование. Именно благодаря её усилиям и настойчивости Сосо был определён сначала в духовное училище, а затем в семинарию. Сам Сосо не задержался в родительском доме и ушёл ещё до того, как стал революционером. С 1903 года он видел мать всего несколько раз.

В духовных учебных заведениях у Сосо проявились способности и феноменальная память: религиозные тексты он усваивал быстрее других. Но интерес к Ветхому и Новому заветам быстро угас. К десяти годам, проведённым в религиозных школах, добавились примерно столько же лет тюрем и ссылок. Всё это сильно сказалось на его характере. Дмитрий Волкогонов пишет:

Положение отверженного, преданного обществом остракизму, усиливало у молодого революционера глухую, но устойчивую ожесточенность и неудовлетворенность судьбой. Причудливый синтез усвоенных, но отвергнутых религиозных постулатов, роль социального изгоя и – как результат – смутная тяга к "мятежной деятельности" несомненно, оставили след в характере молодого Сталина

Годы, проведённые в семинарских кельях и тюремных камерах, оказали влияние на интеллект, чувства и волю Сталина, а также на его стиль мышления. Одной из характерных особенностей его мышления была склонность всё систематизировать и классифицировать. Это производило впечатление организованности и логичности. Однако вместе с тем у него отсутствовала привычка критически пересматривать собственные идеи. Сталин всегда держался усвоенных «постулатов» – сначала религиозных, потом марксистских. Всё, что не соответствовало этим схемам, он воспринимал как ересь, а позднее – как оппортунизм. Такой подход лишал его способности к творческому переосмыслению теорий. В этом сказывалось влияние религиозного образования, наложившее отпечаток на его методологию: не рассуждать свободно, а следовать «догматам». Поэтому он мог усвоить основы марксизма, но не проявлял гибкости в их применении, считая себя хранителем «чистоты учения».

Сталин отличался сухостью, осторожностью и холодностью в общении, у него не было близких друзей. Эти черты усилились в период 1901–1917 годов, когда он находился на нелегальном положении, часто попадал в тюрьмы и ссылки. Современники отмечали его редкую способность к самообладанию, выдержке и внешней невозмутимости. Эмоции он старательно скрывал.

С начала 1914 года Сталин отбывал последнюю ссылку в Туруханском крае вместе с Я. М. Свердловым и другими революционерами. Здесь он вёл себя так же тихо и неприметно, как прежде. В письмах Свердлова Сталин упоминается как «большой индивидуалист в обыденной жизни». На собраниях ссыльных он в основном молчал, ограничиваясь редкими репликами. За четыре года ссылки Сталин проявлял себя пассивно, почти ничего не писал, тогда как другие активно работали над публицистикой.

Однако в советских источниках 1930-х годов картина рисовалась противоположная. Так, в брошюре старой большевички Веры Швейцер «Сталин в Туруханской ссылке. Воспоминания подпольщика» (1939) утверждалось, что с началом Первой мировой Сталин проявлял исключительную активность: «переводил книгу Розы Люксембург», «напряжённо работал», «жил одними думами и стремлениями с Владимиром Ильичом» и т. д. Таким образом Сталин, находясь у власти, переписывал свою биографию.

Братья Гракхи

Фото: полицейская карточка Сталина, Баку, 1910 год

​​Бискайский залив – смертельный маршрут немецких субмарин

Одним из главных регионов морской войны был Бискайский залив, через который немецкие подводные лодки должны были проходить перед выходом в Атлантику.

У союзников было две стратегии борьбы с подводными лодками: либо наносить удары по верфям, либо пытаться уничтожать субмарины в Бискайском заливе. Был выбран второй путь, так как возможности союзников позволяли им эффективно обнаруживать подлодки и уничтожать их с воздуха.

В условиях постоянных налётов Дёниц приказал, чтобы подводные лодки, идущие днём в надводном положении, подпускали самолёты противника ближе и внезапно открывали огонь из бортового оружия. Ночью же лодки оставались под водой. Эта тактика приносила частичные результаты, но потери всё же сохранялись.

Англичане в ответ совершенствовали собственные действия. Самолёт, заметивший подлодку, должен был оставаться вне зоны её орудий и передавать координаты другим машинам. В результате лодка подвергалась многократным атакам с интервалами во времени. Жертвами такой тактики стали, в частности, U-155 и U-68, вернувшиеся на базу с тяжёлыми потерями среди экипажа.

Немцы пытались исправить положение, задействовав авиацию. Однако взаимодействие между ВМС и Люфтваффе оставалось слабым и напряжённым, а в 1943 году немецкие самолёты были заняты на других участках фронта. Вскоре Дёниц начал направлять эсминцы для сопровождения подлодок.

Таким образом, к середине 1943 года главной проблемой для немцев стало прохождение Бискайского залива. Только за лето здесь было потоплено 21 подлодка, а общие потери на всех фронтах достигли 79. Союзники, в свою очередь, потеряли 58 торговых судов общим тоннажем 327 081 брт.

После этого немецкие субмарины были вынуждены пересекать Бискайский залив исключительно в подводном положении, что значительно снижало их скорость и, соответственно, давало больше свободы союзным судам в Атлантике.

Братья Гракхи

Ниже: снимок, сделанный членом экипажа самолета Consolidated PB4Y-1 Liberator по прозвищу Tidewater Tillie, когда бомбардировщик наносил удар по немецкой подводной лодке в Бискайском заливе. Экипаж сбросил глубинные бомбы и вынудил подводную лодку всплыть на поверхность, после чего уничтожил ее

​​Пугачёвщина: от Урала до Поволжья

Восстание Пугачёва постепенно перерастало в крестьянскую войну. Приближённые Пугачёва были отправлены в разные края для организации новых полков и расширения сферы действий. В декабре 1773 г. И. Зарубин-Чика направился на уральские заводы для организации литья пушек, а затем двинулся на штурм Уфы. Изначально в его распоряжении было всего 4 тыс. человек, но всего за несколько дней отряды пополнились и насчитывали уже более 10 тыс. воинов. Однако взять Уфу не удалось, несмотря на численное преимущество. Восставшие испытывали острую нехватку современного оружия: большинство имело лишь луки и стрелы, что оказалось слишком слабым средством против пушек и ружей. Подобно Оренбургу, Уфа подвергалась осаде вплоть до марта 1774 г.

Тем временем поднялся Урал. Посланный туда казак Иван Кузнецов привлёк к восстанию работных людей Катав-Ивановского, Саткинского и других заводов. Ещё раньше к повстанцам присоединился Воскресенский завод. На Среднем Урале в октябре–ноябре 1773 г. образовался обширный район восстания, охватывавший Пермский край и Кунгур. Руководителем войск здесь стал опытный артиллерист И. Н. Белобородов. Работные люди и приписные крестьяне часто переходили к повстанцам целыми общинами. К февралю 1774 г. восстание охватило 92 завода Урала, то есть около ¾ всего горнозаводского центра страны перешли на сторону Пугачёва. Белобородов стал угрожать Екатеринбургу.

В Поволжье, в Ставропольско-Самарском крае, к декабрю 1773 г. действовало более 10 крупных отрядов. В руках повстанцев оказались Бузулук, Самара и ряд крепостей.

Правительство всё яснее осознавало опасность происходящего. За голову Пугачёва была назначена награда в 10 тыс. рублей. Продолжалось направление регулярных войск в районы восстания. Главнокомандующим был назначен генерал А. И. Бибиков.

В марте 1774 г. восставшие потерпели ряд крупных поражений (Пугачёв под Татищевской крепостью, Зарубин-Чика под Уфой). В конце февраля — начале марта правительственные войска сожгли основную базу Белобородова на Среднем Урале — Шайтанский завод, и к концу марта восстание в этом районе оказалось в основном подавлено. После тяжёлого поражения под Татищевой крепостью, потеряв множество людей, Пугачёв был вынужден прекратить почти полугодовую осаду Оренбурга. В начале апреля 1774 г. с небольшим отрядом в 500 казаков предводитель восстания ушёл на Урал.

После гибели многих сподвижников борьбу продолжали Белобородов, Кинзя Арсланов и Салават Юлаев. Несмотря на большие потери, ряды повстанцев быстро пополнялись за счёт угнетённых. Продвигаясь по Уралу, Пугачёв оставлял за собой сожжённые крепости и разрушенные мосты, сам участвуя в боях. Центром восстания стали Южный Урал и Башкирия. После взятия Магнитной армии повстанцы объединились и насчитывали свыше 10 тыс. человек, но были плохо вооружены и необучены, за исключением полка Белобородова. В мае 1774 г. под Троицкой крепостью Пугачёв потерпел тяжёлое поражение от генерала Деколонга, потеряв 4 тыс. человек, обоз и артиллерию. Однако уже через месяц его войско вновь насчитывало около 8 тыс. человек. В июне, соединившись с конницей Салавата Юлаева, Пугачёв двинулся на запад, в Поволжье, где армия выросла до 20 тыс. человек.

12 июля 1774 г. повстанцы ворвались в Казань, однако Кремль продолжал обороняться. Подоспевшие войска Михельсона разгромили Пугачёва, и 15 июля его новая попытка взять Казань также окончилась поражением. Крестьянская армия потеряла более тысячи убитыми, многие попали в плен, среди них Белобородов. Пугачёв с четырьмя сотнями казаков переправился на правый берег Волги.

Братья Гракхи

Изображение: царский портрет Пугачёва, нарисованный поверх портрета Екатерины II. Долгое время считался подлинным портретом Пугачёва, написанным в Бёрдах. Изучение живописных слоёв показало, что портрет Пугачёва написан в середине XIX века поверх подлинного портрета неизвестной XVIII века