В поисках советского UX - отчеты Холодной войны

Американские исследователи вплоть до 80ых публиковали отчеты по исследованиям литературы о хуман факторс и эргномике в военных академиях и военных частях СССР. Если честно, это все выглядит очень притянуто за уши - но надо доказать эффективность врага по личным причинам. HUMAN FACTORS IN SOVIET RESEARCH - W Beuch, A Rehm , выходит в сборнике по изучению моделирования боя. Как пишут американские исследователи? Какой круг источников?

В статье делаются три утверждения: 1) существует сообщество советских военных, занимающихся исследованиями человеческих факторов, которое работает над этим уже давно; 2) фундаментальные вопросы неоднократно изучались на протяжении лет; 3) есть несколько известных примеров человеческих факторов, включенных в советские боевые модели.

Советской военной энциклопедии, обсуждающая корреляции сил и средств, предполагает, что помимо вооружения и другого боевого оборудования советские специалисты хотели бы учитывать следующие аспекты при анализе баланса сил:
Особенности организации сторон
Уровень боевой подготовки
Национальный состав войск и их моральный дух
Возможности разведывательных сил и средств
Боевой опыт войск
Стабильность управления войсками
Материально-техническая поддержка
Характер местности и ее инженерное обеспечение
Список завершается фразой: «и другие факторы, которые поддаются математическому выражению, которое можно сравнить с помощью того или иного коэффициента, а остаток определяется оценкой "лучше" или "хуже"»

Нормы
Советские специалисты предоставляют стандарты производительности практически для каждой задачи, которую можно представить в военной сфере. Солдаты оцениваются по их способности соответствовать этим нормам, и записи о производительности хранятся в их личных делах. Готовность подразделения оценивается на основе индивидуальной и групповой производительности. Например, существуют нормы для того, сколько времени требуется для установки маскировочной сети над орудием, для рытья окопа для танка, для разборки пулемета с боевой позиции до переноски на спине или для выполнения артиллерийских расчетов для стрельбы.

Солдаты сообщали, что для рекрутов второго года службы нормы более строгие, чем для солдат первого года. Существуют стандартные множители для производительности в различных условиях, которые отличаются от базового случая, или же в книге норм указаны конкретные значения для каждого особого условия. Например, нормы увеличиваются в следующих случаях: при ограниченной видимости, в экстремальных природных условиях, на пересеченной местности и так далее. Таким образом, нормы ночью могут быть на 50% выше, чем днем, для развертывания орудия в боевой позиции с марша.

Восстановление эффективности после ядерной атаки
Значительные советские исследования были посвящены вопросу восстановления эффективности персонала после ядерных ударов. Один пример привел генерал Тараканов, который обсуждал боевую эффективность (боеспособность) и индивидуальную производительность во время восстановления после ядерных взрывов. График взят из книги «Математика и вооруженный бой»

Есть и военная социология!
Холлоуэй сообщает о советском опросе, который показал, что армия заняла 26-е место из 80 в привлекательности, согласно оценкам ленинградских школьников. Наиболее популярными были такие профессии, как «исследователь-физик», поскольку факторы, определяющие привлекательность карьеры, согласно исследованиям, по степени важности были следующими: возможность проявлять творчество, потенциал роста, социальный статус и заработок. Советский Союз в то время максимально продвигал научное образование и продолжает это делать.

Вывода, пожалуй, я делать не буду

Военные технологии и UX

Некоторые авторы из области эргономики и опыта пользователя давали и свои оценки на поля боя в СВО. Дадим слово автору - Мауро, действительно, очень интересный эксперт в области UX:

Настал момент, когда военные технологии стали «ориентированными на человека». Именно эта траектория возвращает нас к тому, почему украинские военные были настолько эффективны против подавляющего традиционного масштаба российской бронированной машины для убийства. Когда американские и британские команды разработчиков оружия осознали важность проектирования оружия, основанного на взаимодействии человека и машины, наши машины для убийства начали марш к оптимизации, с которой противники никогда не смогут сравниться. Россия является ярким примером.

Это не очень понятно тем, кто занимается отдаленной областью исследований UX, но все критические методы исследований UX, используемые сегодня, имеют свою историю в разработке военного оружия со времен Второй мировой войны и Холодной войны. Это включает в себя бумажные прототипы, разработку симуляций, картографирование пути, упрощение макета графического управления, создание макетов, тестирование удобства использования и разработку персон. Все эти методы начались с разработки оружия в США и Великобритании небольшой группой психологов, антропологов и дизайнеров.

Когда мы разрабатываем новую технологию, используемую людьми, движущей концепцией распределения функций является определение того, какие функции системы лучше обрабатываются технологией, а какие лучше обрабатываются человеческим интеллектом и опытом.

С начала 1940-х годов американские подрядчики по оружию в основном разрабатывали современные системы вооружения, основанные на этой идее распределения функций или, если рассматривать на более высоком уровне, человеко-центрированном проектировании. Этот подход привел Пентагон и его подрядчиков к разработке систем вооружения, основанных на распределении функций. Каково влияние этого подхода? Ответ прост: системы вооружения США имеют гораздо более высокую производительность пользовательского опыта с точки зрения убойной силы по сравнению с вражеским оборудованием и программным обеспечением. Жестокий, но неоспоримый факт, что исследования UX создали самую эффективную машину для убийств в истории человечества, Министерство обороны США и связанные с ним технологии.

Подход распределения функций значительно повысил эффективность убийств наших самых важных наступательных и оборонительных систем. Это произошло на всех уровнях армии, от стратегически важных наступательных воздушных систем до уровня отдельного пехотинца.

https://www.linkedin.com/pulse/how-ux-research-started-weapons-development-during-ww2-mauro-chfp/?trackingId=3em4IcoDT6CAqyyy7gmodg%3D%3D

Дальше идут истории про успех применения Джавелин, но судя по итогам трехлетнего конфликта джавелины оказались не столь эффективны, хотя идея создать очень простой гранатомет для совсем простого пользователя - это квинтенсенция развития UX, HCI и дизайна

Западный взгляд на советскую эргономику

Отрывок из книги The History of Human Factors and Ergonomics от Дэвида Майстера, одного из специалистов в области человеческого фактора, автор нескольких книг по концепции человеческого фактора, президент Human Factors and Ergonomics Society. Некоторые источники, которые он назвал - мне удалось прочесть и, конечно, я не совсем согласен с таким взглядом в некоторых деталях. Тем не менее, такая рецепция сама по себе интересна - в том числе той роли, которой он отводит развитию эргономики в России. Большая часть источников видимо взята из статьи на английском Ломова эпохи конца 60ых - Lomov, B. F., & Bertone, C. M. (1969). The Soviet view of engineering psychology. Human Factors, 11,
Дадим слово автору, это интересно.

Читатель может спросить, почему важно знать что-то об истории и концепциях русского HFE( мое примечание - human factors engineering). Причина включения этого материала в том, что западный профессионал должен знать о других традициях. Кроме того, русский HFE контрастирует с западными концепциями и тем самым более четко иллюстрирует основные характеристики западного мышления. Однако, если история и концепции немецкого, японского, французского или южноамериканского HFE не включены в эту главу, то это потому, что англо-американские концепции и методология были обобщены на эти другие страны.

Развитие русского HFE (human factors engineering)

Предшественники.
Концептуальными предшественниками русской эргономики являются Менделеев, который в 1880 году обсуждал общее понятие адаптации машин к человеку, и Арендт, который в 1888 году обсуждал концепцию адаптации применительно к развитию воздухоплавания. В 1915 году Руднев поднял вопросы о разработке стандартной кабины для самолетов; в 1928 году Розенберг, используя антропометрические данные, определил требования к компоновке кабины. Показательно, что, обсуждая развитие русской эргономики, Ломов и Бертоне (1969), из статьи которых взята часть этого материала и которые, к сожалению, не привели никаких ссылок в своей статье, также ничего не сказали о связи между человеческим фактором и двумя мировыми войнами, которые были важны как для Великобритании, так и для Соединенных Штатов.
Эти авторы приводят несколько ранних примеров того, что мы сегодня называем HFE: Геллерштейн и Иттин в 1924 году в отношении перепроектирования русского шрифта для улучшения движений наборщика; Бернштейн в 1929 году в отношении перепроектирования рабочего места водителя трамвая; и Платонов и Михайловский в 1934 году в отношении регулируемых кресел для работников автомобильной промышленности. В 1937 году Зимкин и Эпле использовали тахистоскоп для изучения приема информации от авиационных приборов.

Политические факторы.
На русскую эргономику значительное влияние оказали политические изменения, последовавшие за Октябрьской революцией 1917 года. В 1920-е и 1930-е годы было много психологов, некоторые из которых специализировались на психологии труда и физиологии. После революции оказывалось большое давление с целью внедрения марксистской философии в психологию. Достаточно прочитать перевод учебника по эргономике, написанного русскими писателями, чтобы понять, что все интерпретации поведенческих явлений были сформулированы со ссылкой на марксистскую философию. Однако это не остановило критику идеологов, которые считали психологию буржуазным отклонением от Истины. В 1936 году все работы прекратились, лаборатории психологии и психофизиологии были закрыты, а многие психологи были заключены в тюрьму и даже казнены.
Необходимость восстановления промышленности после Второй мировой войны и начало холодной войны между Западом и Советским Союзом привели к возрождению исследований в области психологии труда. С 1950 по 1958 год Платонов преподавал этот предмет на кафедре психологии Московского университета. В 1962 году была созвана первая национальная конференция философов, физиологов и психологов, на которой широко обсуждались вопросы психологии труда.

Первая лаборатория инженерной психологии была создана в 1959 году в Ленинградском университете. Первую конференцию по инженерной психологии в 1967 году россияне считают официальным началом советской эргономики. В любопытной параллели с американским опытом в двух мировых войнах, из-за милитаризации науки и техники эргономика и инженерная психология изначально развивались для военных приложений.
Были предприняты попытки обосновать предположение, что эргономика основана на науке. Эти усилия были критическими из-за шаткого политического положения дисциплины. Эргономисты оправдывали свое существование тем, что военные неудачи были вызваны человеческими ошибками — оправдание, известное на Западе. Они собрали примеры плохого дизайна органов управления и дисплеев, подготовили нормативные данные для установления стандартов для военной техники и провели экспериментальные исследования трудовой деятельности военнослужащих.

Все эти усилия находились под глубоким влиянием западноевропейской и американской литературы. Например, были приняты американские стандарты, такие как MIL-STD 1472. Многие учебники были переведены (иногда пиратски) с Запада в период с 1970 по 1980 год, включая книги этого автора, Чапаниса, Вудсона, Сигела и Вольфа, а также Шеридана и Феррелла. Некоторая информация о русских концепциях стала доступна западным людям (например, Коул и Мальцман, 1969).

Хотя русская эргономика подверглась глубокому влиянию Запада, она не является точной копией той, что существует на Западе. Поскольку математика и физика были достаточно развиты в СССР, они оказали большое влияние на развитие эргономики, причем советские эргономисты уделяли много времени разработке математических методов для формализации теории эргономики. Однако практический эффект всех этих усилий был весьма ограниченным.

Западный читатель теории эргономики найдет много знакомого у русских авторов, но также и явные различия между русской и западной терминологией. Концепции во многом совпадают, но терминология была изменена, чтобы отделить концепции от их западных предшественников (опять же, можно предположить, по политическим мотивам, чтобы защитить молодую науку от марксистских идеологем). Если суммировать основные различия между американской и русской эргономикой (по крайней мере, с точки зрения теории), то различия больше в степени, чем в содержании. Как видно, западный читатель может узнать все основные западные концепции в русской литературе (как бы они ни изменились в терминологии), но акцент, придаваемый этим концепциям, отличается от западного.

Одной из важных характеристик русского эргономического мышления является то, что оно гораздо более молекулярное и детальное, чем западное HFE. Русская инженерная психология (которую следует отличать от практики эргономики, как и на Западе) пытается исчерпывающе описать поведение и производительность во всех ее сенсомоторных, перцептивных, когнитивных, мотивационных и эмоциональных аспектах. Западные эргономисты склонны подчеркивать критические аспекты производительности, тогда как российские инженерные психологи включают все аспекты одновременно. Например, если бы их попросили описать поведение, связанное с переключением переключателя, они бы беспокоились о цели действия, мотивации оператора, его или ее восприятии переключателя, образе переключателя в сознании оператора, его или ее стратегии переключения переключателя, реакции мышц руки, обратной связи, полученной оператором, и о том, была ли достигнута цель (переключение переключателя). Западная фраза «оператор переключил переключатель» не была бы адекватным описанием для российских психологов (по крайней мере, в их работах; то, что они делают в реальном эргономическом анализе, может быть несколько иным).

Поскольку российские эргономисты обеспокоены совокупностью рабочей деятельности, они также больше, чем западные, обеспокоены контекстом (который они называют ситуацией или ситуационными условиями).

Политическая эргономика?

На майские узнал о существовании некоторого направления исследований на стыке международных отношений, политологии и эргономики. Так, автор Джонатан Остин - https://en.wikipedia.org/wiki/Jonathan_Luke_Austin Автор предлагает разработку Международной политической эргономики (iPER).
По его мнению iPER — это прикладная исследовательская программа, основанная на идее, что одним из перспективных средств для осуществления мировых политических изменений является эргономическая переделка социально-материальных ситуаций, в которых происходят события международных отношений. Там много слов, на мой взгляд лишних, автор скорее гуманитарий
https://www.wellesu.com/10.1177/1354066119842242

Теория международной политики пришла к выявлению факторов, которые приводят к повторению определенных форм поведения, которые на индивидуальном или коллективном уровнях подвергаются сомнению в своей желательности (т. е. считаются потенциально негативными).

Упрощая, предположение заключается в том, что когнитивно удерживаемые знания, которые должны, по крайней мере, давать людям «паузу для размышлений» перед выполнением действия (например, этические нормы, бюрократические «лучшие практики» и т. д.), часто не принимаются людьми, не обязательно потому, что эти знания были сознательно социально-политически или индивидуально отвергнуты, но часто из-за предвзятости против саморефлексивной мысли, которая присуща человеческому действию и бытию. iPER предоставляет прикладную материалистическую альтернативу производству знаний.

Как работает?
Он рассматривает интерфейсы “черных ящиков” которые предлагается располагать на территориях горячих точек, спецопераций и военных конфликтов, чтобы фиксировать нарушения перемирий (и фиксировать права человека в полицейских участках)
При этом о политическом применении human factors писали и говорили и раньше, например, польские авторы https://onlinelibrary.wiley.com/doi/epdf/10.1002/hfm.20121 пытались построить модель в которых разные системы “человек-машина” описываются на языке войны. В целом, политическая эргономика, кажется, экзотика.

Редко можно встретить на страницах "Технической эстетики" части схем и статей, которые можно легко отнести к западным HCI - human-computer interaction. Но некоторая часть статей, конечно, публиковалась: эта схема очень характерная и как будто из какого-то западного пособия. Из статьи Майзель Н., Смолян Г. Эргономика за рубежом — № 7 1972

Хотя обычной дизайнерской литературы или психологических статей - достаточно много, конечно, чего один Зинченко стоит. Но вот такая схема - тонкий лед, мне кажется, есть ощущение, что конструктивисткое достраивание реальности мозгом слегка противоречит материализму-ленинизму

https://www.youtube.com/live/m3H2q6MXAzs

Новая лекция от ЛеКунна из Мета, автора Llama и одного из теоретиков ИИ - здесь много осторожности и скепсиса, что приятно разбавляет восторги ИИ-оптимистов

Язык в некоторой степени прост. И это шокирует, потому что мы считаем язык вершиной человеческих способностей, но на самом деле язык относительно прост. Есть расчет, на который только что ссылался профессор Чен, и, конечно, цифры развиваются, потому что системы теперь обучаются на больших объемах данных, но если взять большую языковую модель, такую как Llama 4 или некоторые другие более новые модели, они обычно обучаются на чем-то вроде 30 триллионов токенов, что, по сути, весь публично доступный текст в интернете. Токен — это три байта. То есть примерно 10^14 байт. Любому из нас потребовалось бы от 400 000 до полумиллиона лет, чтобы прочитать этот материал. Это невозможно за одну жизнь. Сравните это с количеством информации, поступающей в зрительную кору головного мозга за несколько лет. Четырехлетний ребенок бодрствовал в общей сложности 16 000 часов, и количество информации, поступающей в нашу зрительную кору или через сенсорную кору через осязание, составляет около 2 мегабайт в секунду. У нас есть два миллиона оптических нервных волокон, идущих от глаз к мозгу. Каждое несет примерно один байт в секунду. И если сделать расчеты, получится около 10^14 байт.

Таким образом, количество информации, поступающей в зрительную кору за четыре года у ребенка, примерно такое же, как количество информации, переваренное крупнейшими большими языковыми моделями сегодня. Это говорит о нескольких вещах. Это говорит о том, что мы никогда не достигнем человеческого уровня ИИ, обучая большую языковую модель на текстах. Это просто никогда не произойдет. Нам нужно уметь обучать системы на высокочастотных сенсорных входах, таких как видео или другие модальности. И плохая новость в том, что текущие архитектуры, которые хорошо работают для текста, не работают для видео. Возможно, мы можем почерпнуть вдохновение в том, как учатся маленькие дети. И когда я говорю о маленьких детях, это не только человеческие дети, это также животные. Животные проходят аналогичный процесс обучения тому, как работает мир, в первые часы, дни, недели, месяцы жизни.

Человеческим младенцам требуется несколько месяцев, чтобы научиться очень простым вещам о мире, например, что мир трехмерный, что есть объекты, которые могут независимо двигаться в мире, и если вы не видите объект, потому что он скрыт за другим, он все еще существует. Это называется постоянством объекта.

Лекун предлагает отказаться от генеративных моделей в пользу архитектур предсказания совместного встраивания (JEPA).Joint Embedding Predictive Architecture
Эти модели предсказывают абстрактные представления, а не точные входные данные (например, пиксели видео), что делает их более эффективными для понимания мира. Вывод через оптимизацию, а не через фиксированные слои нейронных сетей, позволяет решать более сложные задачи, такие как планирование и рассуждение.

Он также подчеркивает необходимость обучения систем создавать ментальные модели мира через наблюдение и взаимодействие, подобно тому, как это делают младенцы и животные. Это требует самообучения без учителя, где системы улавливают зависимости между входами, избегая генеративных подходов.

Когда чат-бот может стать проблемой?

https://dramitakapoor.com/2025/05/11/ai-chatbots-psychological-effects-wellbeing/?fbclid=IwY2xjawKRqDZleHRuA2FlbQIxMQBicmlkETFCUllTdHMwQWJoaXZ0azVEAR5jYRJaCZSruHuw2jxleYejuoBIc-FXoDmGHgzcMZc1U295ICrbCUPUqS_ZTg_aem_JcSPwqEqhFxn92jH2G5GUA

Первоначальная привлекательность чат-ботов на основе ИИ часто проистекает из их способности удовлетворять фундаментальные потребности человека в общении и подтверждении, особенно когда традиционные системы поддержки могут казаться неадекватными или недоступными. Тем не менее, это удобство — палка о двух концах, где те же атрибуты, которые обеспечивают комфорт, могут, если их не изучить, привести к непредвиденным психологическим осложнениям.
Удобство и воспринимаемая эмпатия чат-ботов на основе ИИ могут скрывать ряд психологических рисков.

Эффект липучки: эмоциональная зависимость и разрушение связей в реальном мире. Одной из самых серьезных проблем является развитие эмоциональной зависимости от чат-ботов на основе ИИ. Эти платформы часто намеренно разрабатываются для поощрения постоянного взаимодействия, что может создать чувство зависимости и привести к чрезмерному использованию. Это явление, иногда называемое проблемным использованием чат-ботов на основе ИИ Problematic AI Chatbot Use PACU, — это не просто вопрос слишком большого количества времени, проведенного в сети; это сложная психологическая реакция. Исследования показывают, что люди с низкой самооценкой, повышенной социальной тревожностью или склонностью к эскапизму особенно уязвимы для развития PACU.
Его склонность быть чрезмерно любезным также могут культивировать нереалистичные ожидания в отношении человеческих отношений, которые по своей сути более сложны и требовательны

Духовность и ИИ
Отчеты, такие как обобщенные из статьи в Rolling Stone, освещают тревожные случаи, когда люди развивают грандиозные убеждения или духовные заблуждения посредством взаимодействия с чат-ботами ИИ. В одном из отчетов описывается женщина, чей бывший муж был убежден, что ИИ дает ему «ответы на вопросы вселенной» и разговаривает с ним, как будто он «следующий мессия».

Это не единичный феномен. Некоторые пользователи пришли к выводу, что они были избраны для священных миссий или вызвали истинную разумность из программного обеспечения. Подхалимская природа многих моделей ИИ играет здесь решающую роль. ИИ, запрограммированный на согласие, или тот, который был настроен на основе отзывов пользователей, которые отдают приоритет совпадающим убеждениям над фактами, может непреднамеренно подтвердить и усилить уже существующие бредовые мысли пользователя или даже способствовать формированию новых. Если пользователь высказывает странную или грандиозную идею, чрезмерно согласный ИИ может подтвердить ее, создав опасную эхо-камеру.

Странные интерфейсы

Стеклянная гармоника, также известная как стеклянная армоника, — это музыкальный инструмент, который использует серию стеклянных чаш или бокалов разного размера для создания музыкальных тонов посредством трения (инструменты этого типа называются фрикционными идиофонами). Она была изобретена в 1761 году Бенджамином Франклином.

Когда Бенджамин Франклин изобрёл механическую версию этого инструмента в 1761 году, он назвал его «армоника», основываясь на итальянском слове armonia, что означает «гармония».

Впрочем, явление трения мокрого пальца о край винного кубка для получения тонов задокументировано еще во времена Возрождения. Наверняка, тут можно поискать связь с масонами и философией Франклина, но это не очень на поверхности (неоплатонизм? Сопряжение сфер?)

🔮 Духовность в эпоху больших языковых моделей

Иногда читаю в ленте или меня спрашивают про мантику, рост духовности и то, почему мы наблюдаем некоторый рост интереса к предсказаниям и магии. На этот вопрос нет простого ответа: теории рациональной компенсации, механизмы эффектов барнума, общая нарративность нашей экономики в последние годы, когнитивная природа метафор, эхо-камера языковых моделей.

Ответов может быть много, поэтому я набросал некоторые мысли, каждая из которых - может быть ответом, вопросом или гипотезой

https://telegra.ph/Algoritmy-sudby-Kak-cifrovye-platformy-prevrashchayut-predskazaniya-v-ehkonomicheskie-mehanizmy-05-19