В среду с высокой трибуны южнокорейского парламента вновь прозвучали слова о необходимости привлечения в страну мигрантов, без которых Южная Корея «не сможет избежать исчезновения».
Об этом заявил министр юстиции Хан Донхун, который, к слову, занимает вторую позицию по популярности в рейтинге возможных преемников Юн Соннёля на посту президента, согласно проведённому недавно опросу.
Что же предлагает Хан? В целом всё то же, что и летом. Усилить контроль над приезжими и принимать только тех, кто нужен и достоин того, чтобы поработать на южнокорейскую экономику.
Отказаться от принципов гуманизма и мультикультурализма в пользу прагматизма, или, как он выразился «практических интересов граждан».
Хан опять раскритиковал европейскую миграционную политику, назвав её провальной и находящейся под влиянием колониального прошлого, обозначенного им как «первородный грех».
Стоит отметить, что слова эти звучат на фоне значительного увеличения квоты по приёму гастарбайтеров (E-9) сразу на 37,5% до 165 тыс. человек в будущем году, а также расширении сферы их занятости, куда теперь попадут и заведения общепита.
Одновременно с этим правительство полностью лишило финансирования Центры поддержки иностранных рабочих, которые худо-бедно помогали проживающим в стране трудовым мигрантам справляться с повседневными трудностями, в том числе вызванными незнанием языка.
Таким образом, при нынешнем правительстве страны, похоже, вырисовывается чёткий тренд на отказ от интеграции трудовых мигрантов в южнокорейский социум. Вместо этого администрация Юна хочет выстроить систему использования иностранной рабочей силы в течение строго отведённого трудовым контрактом периода. И счастье быть нанятым на южнокорейский завод или в поле нужно будет еще заслужить, доказав знание корейского языка. А после завершения срока контракта первым самолетом вернуться на родину.
Как в таких условиях планируется решить проблемы сокращения населения, мне лично непонятно. Логика подсказывает, что для этого хотя бы часть гастарбайтеров должна осесть в Южной Корее.
Кроме того, если Хан так хочет принимать лишь лучших из лучших, которыев драке в рамках свободной конкуренции должны будут заслужить право интегрироваться в южнокорейское общество, хотелось бы узнать, отчего же сейчас американские или западноевропейские спецы не рвутся на работу в Южную Корею? Напротив, довольно значительная часть южнокорейской молодёжи спит и видит, как бы уехать на ПМЖ в Америку или Европу.
Не совсем понятной выглядит в этой связи и политика в отношении зарубежных соотечественников. С одной стороны, звучат прекрасные слова о возвращении на родину, а, с другой, иноэтничным супругам тех же соотечественников дают ущербный статус иждивенца (виза F-1), запрещая практически любое трудоустройство.
Об этом заявил министр юстиции Хан Донхун, который, к слову, занимает вторую позицию по популярности в рейтинге возможных преемников Юн Соннёля на посту президента, согласно проведённому недавно опросу.
Что же предлагает Хан? В целом всё то же, что и летом. Усилить контроль над приезжими и принимать только тех, кто нужен и достоин того, чтобы поработать на южнокорейскую экономику.
Отказаться от принципов гуманизма и мультикультурализма в пользу прагматизма, или, как он выразился «практических интересов граждан».
Хан опять раскритиковал европейскую миграционную политику, назвав её провальной и находящейся под влиянием колониального прошлого, обозначенного им как «первородный грех».
Стоит отметить, что слова эти звучат на фоне значительного увеличения квоты по приёму гастарбайтеров (E-9) сразу на 37,5% до 165 тыс. человек в будущем году, а также расширении сферы их занятости, куда теперь попадут и заведения общепита.
Одновременно с этим правительство полностью лишило финансирования Центры поддержки иностранных рабочих, которые худо-бедно помогали проживающим в стране трудовым мигрантам справляться с повседневными трудностями, в том числе вызванными незнанием языка.
Таким образом, при нынешнем правительстве страны, похоже, вырисовывается чёткий тренд на отказ от интеграции трудовых мигрантов в южнокорейский социум. Вместо этого администрация Юна хочет выстроить систему использования иностранной рабочей силы в течение строго отведённого трудовым контрактом периода. И счастье быть нанятым на южнокорейский завод или в поле нужно будет еще заслужить, доказав знание корейского языка. А после завершения срока контракта первым самолетом вернуться на родину.
Как в таких условиях планируется решить проблемы сокращения населения, мне лично непонятно. Логика подсказывает, что для этого хотя бы часть гастарбайтеров должна осесть в Южной Корее.
Кроме того, если Хан так хочет принимать лишь лучших из лучших, которые
Не совсем понятной выглядит в этой связи и политика в отношении зарубежных соотечественников. С одной стороны, звучат прекрасные слова о возвращении на родину, а, с другой, иноэтничным супругам тех же соотечественников дают ущербный статус иждивенца (виза F-1), запрещая практически любое трудоустройство.
Telegram
Неконфуцианская Корея
Пока вся Корея изнывала от жары и влажности середины июля, на Чечжудо прошёл 46-й форум Торгово-промышленной палаты, на котором министр юстиции Хан Донхун выступил с «революционным» заявлением о необходимости создания специального координационного органа…
На тему визы F-1 на прошлой неделе высказался один из ведущих русскоязычных корееведов В.М. Тихонов в своей авторской колонке в южнокорейской газете “한겨레”.
Профессор Университета Осло особенно отмечает дискриминирующий характер визы для не относящихся к корейцам членов семей корё сарам. Обладателям этого типа визы запрещается вести любую трудовую деятельность, за исключением сезонных работ на полях.
В результате в таких семьях складывается парадоксальная ситуация, когда супруг-кореец и дети могут являются обладателями визы F-4, а супруг не-кореец получает визу «визитёра-иждивенца» F-1. Как это согласуется со стремлением насытить внутренний рынок рабочими руками остаётся не совсем понятным.
https://m.hani.co.kr/arti/opinion/column/1120160.html
Профессор Университета Осло особенно отмечает дискриминирующий характер визы для не относящихся к корейцам членов семей корё сарам. Обладателям этого типа визы запрещается вести любую трудовую деятельность, за исключением сезонных работ на полях.
В результате в таких семьях складывается парадоксальная ситуация, когда супруг-кореец и дети могут являются обладателями визы F-4, а супруг не-кореец получает визу «визитёра-иждивенца» F-1. Как это согласуется со стремлением насытить внутренний рынок рабочими руками остаётся не совсем понятным.
https://m.hani.co.kr/arti/opinion/column/1120160.html
[박노자의 한국, 안과 밖] 방문동거 비자, 또 하나의 차별
박노자의 한국, 안과 밖 한국은 ‘혈통’에 따라 외국인의 법적 대우를 다르게 하는 전세계 수십개 나라 중 하나다. 사실 놀랄 일은 아니다. 한국은 동아시아에서 본국 주민 대비 재외동포 비중이 가장 큰 사회다. 재외동포 총수는 한반도 총인구의 10% 정도 되는데, 이는
А я тем временем продолжаю свои путешествия по местам компактного проживания русскоговорящих мигрантов из стран постсоветского пространства в Южной Корее.
Наиболее крупные этно-культурные анклавы уже позади, поэтому пришло время менее населенных районов. И первую такую поездку я совершил на минувшей неделе.
До сих пор я был уверен, что в целом знаком с Кореей за пределами крупных и даже средних городов. Однако провинция Северная Чхунчхон смогла меня поразить… Небольшие городки, связанные железнодорожной инфраструктурой, кажется, оставшейся еще со времен японского колониального правления, отдельными своими частями застыли если не в конце 1960х, то где-то в начале 1980х годов. Вот и в здании «автовокзала» на жд станции Чудок меня так и не покинуло чувство, будто я где-то в Раджине или Мишане (образца начала 2000-х).
#провинциальнаяэстетика #완전히시골
Наиболее крупные этно-культурные анклавы уже позади, поэтому пришло время менее населенных районов. И первую такую поездку я совершил на минувшей неделе.
До сих пор я был уверен, что в целом знаком с Кореей за пределами крупных и даже средних городов. Однако провинция Северная Чхунчхон смогла меня поразить… Небольшие городки, связанные железнодорожной инфраструктурой, кажется, оставшейся еще со времен японского колониального правления, отдельными своими частями застыли если не в конце 1960х, то где-то в начале 1980х годов. Вот и в здании «автовокзала» на жд станции Чудок меня так и не покинуло чувство, будто я где-то в Раджине или Мишане (образца начала 2000-х).
#провинциальнаяэстетика #완전히시골
Среди интересных явлений, связанных с такими этно-культурными анклавами, не могу не отметить стремление предпринимателей осваивать рынок иноязычных потребителей.
Особенно это заметно в тех местах, где возрастает поток клиентов определенной языковой группы. К примеру, в районе Нэри города Ансон селится все больше русскоязычных мигрантов, поэтому и «тёкпаль» должен непременно стать «вкусненьким» именно для них.
А в центральном поселении уезда Чинчхон напротив присутствие русскоговорящих фиксируется с трудом, оттого и заведение, продающее самсу и другие хлебо-булочные изделия, ориентируется на обслуживание автохтонного населения.
Особенно это заметно в тех местах, где возрастает поток клиентов определенной языковой группы. К примеру, в районе Нэри города Ансон селится все больше русскоязычных мигрантов, поэтому и «тёкпаль» должен непременно стать «вкусненьким» именно для них.
А в центральном поселении уезда Чинчхон напротив присутствие русскоговорящих фиксируется с трудом, оттого и заведение, продающее самсу и другие хлебо-булочные изделия, ориентируется на обслуживание автохтонного населения.
Надеюсь, уважаемые подписчики последовали моему совету и запаслись к приходу зимы красными бобами? Да-да, на дворе снова «тончжи».
И, так как сегодня еще и пятница, не могу не рассказать об интересной альтернативе «пхатчук» - одном из любимых мною южнокорейских видов пива, который делают как раз с добавлением красных бобов, отпугивающих злых духов, которые стремятся пролезть в наш мир в самую длинную ночь в году.
Производит его небольшая компания Gamja Island (감자아일랜드) в любимом мною городе Чхунчхон. Сладковатый средней плотности стаут (5,4%) с умеренной горечью (IBU 24,7) и лёгким привкусом пряника немного напоминает мне Pryanik Stout от тульской пивоварни Salden’s.
Интересно, что подают его в фирменных заведениях в стаканах, край которых предварительно покрывают тонким слоем «пхаткомуль» (팥고물) – муки из перетёртого отваренного пхата, известной среди корё сарам как «кумури».
Наверное, лучше всего закусывать его ттоком, однако я всё же предпочитаю сушёное мясо или твердый сыр.
И, так как сегодня еще и пятница, не могу не рассказать об интересной альтернативе «пхатчук» - одном из любимых мною южнокорейских видов пива, который делают как раз с добавлением красных бобов, отпугивающих злых духов, которые стремятся пролезть в наш мир в самую длинную ночь в году.
Производит его небольшая компания Gamja Island (감자아일랜드) в любимом мною городе Чхунчхон. Сладковатый средней плотности стаут (5,4%) с умеренной горечью (IBU 24,7) и лёгким привкусом пряника немного напоминает мне Pryanik Stout от тульской пивоварни Salden’s.
Интересно, что подают его в фирменных заведениях в стаканах, край которых предварительно покрывают тонким слоем «пхаткомуль» (팥고물) – муки из перетёртого отваренного пхата, известной среди корё сарам как «кумури».
Наверное, лучше всего закусывать его ттоком, однако я всё же предпочитаю сушёное мясо или твердый сыр.
С утра пораньше (по чосонскому времени) хочу поделиться информацией о двух замечательных на мой взгляд каналах уважаемых коллег-корееведов.
На ТК «Дечеболизация» коллега из Владивостока Марина Кукла внимательно следит за событиями, связанными с экономикой государств Корейского полуострова.
А коллега из Москвы Мария Осетрова не только любит читать книжки, о чём постоянно пишет на своём ТК «Читаю и пишу о Корее», но и является большим знатоком корейской кухни.
Оба канала по-домашнему уютные и не занимаются бесконечными репостами одних и тех же «сенсационных» новостей, генерируя собственный оригинальный контент. Одним словом, рекомендую.
На ТК «Дечеболизация» коллега из Владивостока Марина Кукла внимательно следит за событиями, связанными с экономикой государств Корейского полуострова.
А коллега из Москвы Мария Осетрова не только любит читать книжки, о чём постоянно пишет на своём ТК «Читаю и пишу о Корее», но и является большим знатоком корейской кухни.
Оба канала по-домашнему уютные и не занимаются бесконечными репостами одних и тех же «сенсационных» новостей, генерируя собственный оригинальный контент. Одним словом, рекомендую.
Пока большая часть мира была охвачена новогодним ликованием, международники и страноведы, как всегда, развлекались прочтением посланий глав государств, адресованных Городу и миру.
Не уверен, что новогодняя речь Юн Соннёля претендует на звание выдающейся или революционной. В ней, как это часто бывает, прозвучали символические обещания сделать жизнь народа лучше, поднять экономику до невиданных высот и вывести Южную Корею в ряд стран-лидеров в области НТП.
Одним словом – «снова совершить большой скачок».
Однако некоторые высказывания южнокорейского лидера показались мне довольно интересными, чем и хотелось бы поделиться с уважаемыми читателями в этот всё ещё праздничный день.
Во-первых, как и в прошлом году, Юн снова обратился не только к гражданам страны, но и зарубежным соотечественникам, даже указав их примерное число – около 7 млн – и использовав устоявшуюся форму «чеве тонпхо» (재외동포) вместо прошлогодней «хэве тонпхо» (해외동포). Означает ли этот нюанс изменение отношения к ним со стороны администрации президента, к сожалению, не очень понятно.
Во-вторых, содержательная часть речи, в которой представлены конкретные цифры, символизирующие достижения 2023 года, начинается с перечисления международных поездок Юна. Видимо, этим нынешний президент действительно гордится. 96 стран! 151 встреча! Не могу отделаться от мысли о том, что в кабинете у Юна на самом видном месте висит большая карта мира, в которую воткнуты маленькие флажки, означающие, что очередная страна удостоилась его визита. Global Korea 만세!
При этом более значимое, на мой взгляд, достижение, связанное с рекордно низким уровнем безработицы, президентские спичрайтеры почему-то поставили на второе место…
В-третьих, президент Южной Кореи заявил о необходимости проведения трёх больших структурных реформ – трудовой, образовательной и пенсионной. Самоубийства профсоюзных лидеров и учителей, на мой взгляд, неплохо демонстрируют, что в этих сферах изменения назрели давно. Однако обещание Юна «строго реагировать» на нарушение закона в области трудовых отношений вслед за пассажем про обеспечение гарантий «законопослушного движения трудящихся» иначе как угрозу в отношении профсоюзов я расценить не могу.
Обращает на себя и заявление Юна о необходимости привязать оплату труда к конкретным результатам, которое, похоже, означает, что никаких гарантий стабильного трудоустройства и равной оплаты труда по принципу «от каждого по способностям, каждому по потребностям» в будущем ожидать точно не стоит. А пассаж, посвящённый созданию «гибкого рынка труда», на мой взгляд, подразумевает, что всё больше работников будут выдавливаться на «аутсорс» и «арбайт», теряя при этом стабильное рабочее место и связанные с этим права.
В области дошкольного и школьного образования обещания сводятся к созданию продлёнки (а иначе как женщины будут выполнять свой KPI??) и учреждению института специалистов, которые займутся решением вопроса буллинга и конфликтов между учениками. Последнее предложение кажется мне наиболее адекватным и своевременным. Тут я, так сказать, аплодирую стоя.
По пенсионной реформе конкретики Юн не дал.
Другими ключевыми словам в речи стали американско-корейский союз, система трёхстороннего взаимодействия по оси Южная Корея – США – Япония, полупроводники, индустриальные парки высоких технологий, кибер- и ракетно-ядерная угроза со стороны Северной Кореи и экспорт вооружений.
К большому сожалению, про собак Юн в новогодней речи ничего не сказал.
Ссылка на источник: https://www.president.go.kr/president/speeches/u0YNcjYp
Не уверен, что новогодняя речь Юн Соннёля претендует на звание выдающейся или революционной. В ней, как это часто бывает, прозвучали символические обещания сделать жизнь народа лучше, поднять экономику до невиданных высот и вывести Южную Корею в ряд стран-лидеров в области НТП.
Одним словом – «снова совершить большой скачок».
Однако некоторые высказывания южнокорейского лидера показались мне довольно интересными, чем и хотелось бы поделиться с уважаемыми читателями в этот всё ещё праздничный день.
Во-первых, как и в прошлом году, Юн снова обратился не только к гражданам страны, но и зарубежным соотечественникам, даже указав их примерное число – около 7 млн – и использовав устоявшуюся форму «чеве тонпхо» (재외동포) вместо прошлогодней «хэве тонпхо» (해외동포). Означает ли этот нюанс изменение отношения к ним со стороны администрации президента, к сожалению, не очень понятно.
Во-вторых, содержательная часть речи, в которой представлены конкретные цифры, символизирующие достижения 2023 года, начинается с перечисления международных поездок Юна. Видимо, этим нынешний президент действительно гордится. 96 стран! 151 встреча! Не могу отделаться от мысли о том, что в кабинете у Юна на самом видном месте висит большая карта мира, в которую воткнуты маленькие флажки, означающие, что очередная страна удостоилась его визита. Global Korea 만세!
При этом более значимое, на мой взгляд, достижение, связанное с рекордно низким уровнем безработицы, президентские спичрайтеры почему-то поставили на второе место…
В-третьих, президент Южной Кореи заявил о необходимости проведения трёх больших структурных реформ – трудовой, образовательной и пенсионной. Самоубийства профсоюзных лидеров и учителей, на мой взгляд, неплохо демонстрируют, что в этих сферах изменения назрели давно. Однако обещание Юна «строго реагировать» на нарушение закона в области трудовых отношений вслед за пассажем про обеспечение гарантий «законопослушного движения трудящихся» иначе как угрозу в отношении профсоюзов я расценить не могу.
Обращает на себя и заявление Юна о необходимости привязать оплату труда к конкретным результатам, которое, похоже, означает, что никаких гарантий стабильного трудоустройства и равной оплаты труда по принципу «от каждого по способностям, каждому по потребностям» в будущем ожидать точно не стоит. А пассаж, посвящённый созданию «гибкого рынка труда», на мой взгляд, подразумевает, что всё больше работников будут выдавливаться на «аутсорс» и «арбайт», теряя при этом стабильное рабочее место и связанные с этим права.
В области дошкольного и школьного образования обещания сводятся к созданию продлёнки (а иначе как женщины будут выполнять свой KPI??) и учреждению института специалистов, которые займутся решением вопроса буллинга и конфликтов между учениками. Последнее предложение кажется мне наиболее адекватным и своевременным. Тут я, так сказать, аплодирую стоя.
По пенсионной реформе конкретики Юн не дал.
Другими ключевыми словам в речи стали американско-корейский союз, система трёхстороннего взаимодействия по оси Южная Корея – США – Япония, полупроводники, индустриальные парки высоких технологий, кибер- и ракетно-ядерная угроза со стороны Северной Кореи и экспорт вооружений.
К большому сожалению, про собак Юн в новогодней речи ничего не сказал.
Ссылка на источник: https://www.president.go.kr/president/speeches/u0YNcjYp
Какие ассоциации у вас возникают, когда вы произносите слово «ересь»? У меня лично оно ассоциируется или со Средневековьем и инквизицией, или с полушутливой фразой «что за ересь ты несёшь?» в отношении антинаучного или абсурдного высказывания собеседника. Однако в Южной Корее слово «ересь» - «идан» - до сих пор достаточно популярно не только в исторических дорамах про Европу или взаимных пикировках учёных мужей, но и в обычной повседневной жизни.
Первоначально идан (이단, 異端) в Корее периода Чосон неоконфуцианцы называли всё, что считалось неортодоксальным. В конце XVIII – начале XIX века чаще всего оно применялось к христианству (в основном к католицизму). Однако за два столетия в духовной жизни корейского общества произошли значительные перемены, и в Южной Корее, к примеру, значительная часть населения теперь формально являются христианами.
Иронично, что в настоящее время слово идан активно используют уже христианские клирики, но не по отношению к буддизму или конфуцианству, которые по праву считаются традиционными для Кореи религиозно-философскими учениями, а к некоторым сектам христианского толка, таким как муниты (Церковь объединения) или печально известная в связи с пандемией коронавируса Синчхончжи.
Однако отдельные южнокорейские христианские проповедники позволяют себе называть идан и одну из мировых религий - ислам. Если присовокупить к этому подогреваемые среди автохтонного населения исламофобские настроения, влекущие за собой настоящие антиисламские акции, такие как, к примеру, публичное поедание свинины на месте предполагаемого строительства мусульманского религиозного учреждения в Тэгу в середине декабря 2022 и начале февраля 2023 года, то ситуация начинает выглядеть по-настоящему тревожной.
Почему?
Если пару десятков лет назад мусульман в Южной Корее было не так много, то сейчас в местах массового проживания иностранцев нередко можно встретить так называемые «мусульманские центры», число прихожан которых постоянно растет. Надо ли говорить, что такая нетерпимость со стороны некоторых (далеко не всех) клириков может привести в будущем к разжиганию межрелигиозных конфликтов в кажущейся благополучной в этом отношении стране…
Первоначально идан (이단, 異端) в Корее периода Чосон неоконфуцианцы называли всё, что считалось неортодоксальным. В конце XVIII – начале XIX века чаще всего оно применялось к христианству (в основном к католицизму). Однако за два столетия в духовной жизни корейского общества произошли значительные перемены, и в Южной Корее, к примеру, значительная часть населения теперь формально являются христианами.
Иронично, что в настоящее время слово идан активно используют уже христианские клирики, но не по отношению к буддизму или конфуцианству, которые по праву считаются традиционными для Кореи религиозно-философскими учениями, а к некоторым сектам христианского толка, таким как муниты (Церковь объединения) или печально известная в связи с пандемией коронавируса Синчхончжи.
Однако отдельные южнокорейские христианские проповедники позволяют себе называть идан и одну из мировых религий - ислам. Если присовокупить к этому подогреваемые среди автохтонного населения исламофобские настроения, влекущие за собой настоящие антиисламские акции, такие как, к примеру, публичное поедание свинины на месте предполагаемого строительства мусульманского религиозного учреждения в Тэгу в середине декабря 2022 и начале февраля 2023 года, то ситуация начинает выглядеть по-настоящему тревожной.
Почему?
Если пару десятков лет назад мусульман в Южной Корее было не так много, то сейчас в местах массового проживания иностранцев нередко можно встретить так называемые «мусульманские центры», число прихожан которых постоянно растет. Надо ли говорить, что такая нетерпимость со стороны некоторых (далеко не всех) клириков может привести в будущем к разжиганию межрелигиозных конфликтов в кажущейся благополучной в этом отношении стране…
На фото: одна из барбекью-вечеринок в Тэгу и плакат с приглашением на семинар против ереси в Чончжу
Позаботься о будущем в эпоху суммарного коэффициента рождаемости 0,7. Уступи место беременной женщине.
Надпись на полу вагона в сеульском метро.
#южнаякореясегодня
Надпись на полу вагона в сеульском метро.
#южнаякореясегодня
В то время, как весь прогрессивный мир вовсю смакует новость о принятии южнокорейским парламентом специального закона о запрете выращивания, забоя и дистрибуции собак в целях употребления их в пищу, мы констатируем (почти) законодательнооформленный отход части корейского народа от одной из своих пищевых традиций.
Безусловно, не можем не радоваться за всех пёселей, которые стараниями президента-собачника, обретут любящих хозяев вместо того, чтобы стать частью умирающей полулегальной индустрии, подпитывающей скорее мемы в интернете, чем дух и тело следующих древним традициям южнокорейцев.
Однако нельзя не отметить, что в Корее периода Чосон, чья духовно-нравственная культура во многом основывалась на неоконфуцианстве, употребление собаки в пищу было важной частью пищевой традиции. А именно об этой старой доброй Корее раз за разом вздыхают южнокорейские охранители. Таким образом инициативу Юна не иначе как неконфуцианской не назовешь.
Между тем, первое достоверное письменное упоминание рецепта блюда из собачатины в Корее относится к 1670 году. Оно содержится в книге «飮食知味方» (досл. «Способы узнать вкус пищи»), написанной хангылем аристократкой Чан Гехян, знаменитой также как поэтесса и каллиграф.
Госпожа Чан предлагала читателям приготовить собачатину несколькими способами – сделать из неё сундэ, приготовить шашлычки или сварить на пару. Всего в книге шесть таких рецептов, три из которых подразумевают именно томление мяса, называемое «狗蒸».
Интересно, что именно сваренная на пару собачатина упоминанется в различных сборниках рецептов периода Чосон чаще всего. Она также фигурирует и в других источниках того времени. К примеру, в «園行乙卯整理儀軌» - ыйгве (сборнике ритуалов), посвящённом 8-ми дневному празднеству, которое устроили в честь 60-го юбилея матери государя Чончжо.
И лишь следующими по популярности являются различные супы из собачьего мяса, в том числе знаменитый «狗醬».
Безусловно, не можем не радоваться за всех пёселей, которые стараниями президента-собачника, обретут любящих хозяев вместо того, чтобы стать частью умирающей полулегальной индустрии, подпитывающей скорее мемы в интернете, чем дух и тело следующих древним традициям южнокорейцев.
Однако нельзя не отметить, что в Корее периода Чосон, чья духовно-нравственная культура во многом основывалась на неоконфуцианстве, употребление собаки в пищу было важной частью пищевой традиции. А именно об этой старой доброй Корее раз за разом вздыхают южнокорейские охранители. Таким образом инициативу Юна не иначе как неконфуцианской не назовешь.
Между тем, первое достоверное письменное упоминание рецепта блюда из собачатины в Корее относится к 1670 году. Оно содержится в книге «飮食知味方» (досл. «Способы узнать вкус пищи»), написанной хангылем аристократкой Чан Гехян, знаменитой также как поэтесса и каллиграф.
Госпожа Чан предлагала читателям приготовить собачатину несколькими способами – сделать из неё сундэ, приготовить шашлычки или сварить на пару. Всего в книге шесть таких рецептов, три из которых подразумевают именно томление мяса, называемое «狗蒸».
Интересно, что именно сваренная на пару собачатина упоминанется в различных сборниках рецептов периода Чосон чаще всего. Она также фигурирует и в других источниках того времени. К примеру, в «園行乙卯整理儀軌» - ыйгве (сборнике ритуалов), посвящённом 8-ми дневному празднеству, которое устроили в честь 60-го юбилея матери государя Чончжо.
И лишь следующими по популярности являются различные супы из собачьего мяса, в том числе знаменитый «狗醬».
Интересно, что любовь корейцев к собачатине становилась объектом критики не только на Западе, что в итоге (возможно) и привело к принятию упомянутого законопроекта, но и в соседнем Китае, известном довольно экстравагантными пищевыми предпочтениями.
Так, в 2012 году хейт со стороны китайской общественности чуть не привёл к остановке производства «개고기라면» - сублимированной лапши с добавлением собачатины.
Неутомимые китайские блогеры тогда подсчитали, что фабрике по производству лапши было необходимо ежедневно отбирать жизни у примерно 20 собакенов, что немедленно вызвало волну негодования среди любителей домашних животных и не только. Многие в комментариях назвали пищевые пристрастия китайских корейцев варварскими.
При этом анализ сообщений позднее показал, что многие сетовали не столько на сам факт употребления «сладкого мяса» в пищу, сколько на неприемлемое смешивание различных пищевых традиций в духе «…и в рамён собаку засунули, вот варвары».
Так, в 2012 году хейт со стороны китайской общественности чуть не привёл к остановке производства «개고기라면» - сублимированной лапши с добавлением собачатины.
Неутомимые китайские блогеры тогда подсчитали, что фабрике по производству лапши было необходимо ежедневно отбирать жизни у примерно 20 собакенов, что немедленно вызвало волну негодования среди любителей домашних животных и не только. Многие в комментариях назвали пищевые пристрастия китайских корейцев варварскими.
При этом анализ сообщений позднее показал, что многие сетовали не столько на сам факт употребления «сладкого мяса» в пищу, сколько на неприемлемое смешивание различных пищевых традиций в духе «…и в рамён собаку засунули, вот варвары».
На нынешней неделе завирусилась новость об открытии нового направления для российских туристов. Теперь из Владивостока можно будет слетать покататься на лыжах на северокорейском «курорте мирового класса» Масикрён (на самом деле Масиннён, но северокорейские товарищи в переговоры по поводу транскрипции не вступают).
Сообщается, что 4-дневный тур в КНДР, включающий в себя 2 дня проживания в 5-звёздочной гостинице и катания со склонов, а также 1 день в северокорейской столице, обойдётся российским туристам в 750 долларов (включая перелёт) на 1 человека.
Так как один из авторов данного ТГ канала с недавних пор катает на борде, нам захотелось хотя бы приблизительно сравнить привлекательность северокорейских курортов с южнокорейскими. И вот что у нас получилось.
Масикрён расположен примерно в 20 км от Вонсана в северокорейской части некогда единой провинции Канвон. Поэтому, исходя из климатогеографическихусловий, по нашему мнению, его лучше всего сравнить с южнокорейским Пхёнчханом.
Так как в северокорейском варианте предлагается пакетный тур, то корректно было бы сравнить его с подобными предложениями от южнокорейской стороны. И они действительно есть, однако рассчитаны на внутреннего туриста, поэтому проезд до места придётся посчитать отдельно. Кроме того, южнокорейский «package» предназначен сразу для двух отдыхающих, что вынуждает и нас провести сравнение с двукратной стоимостью тура в Страну утренней свежести (это мы про КНДР, конечно).
В Пхёнчхане есть два неплохих варианта покататься с размещением в отелях различного класса. Первый из них предлагает «Феникс Парк». Двухдневный «пакет», включающий в себя проживание, питание (1 приём пищи + чикин сэт), сауну, билет на подъёмники на весь день, а также аренду оборудования и одежды для катания, обойдется этой зимой в сумму от 760 тыс. до 1 млн вон в зависимости от времени прибытия. Наверное, для сравнения лучше выбрать средний вариант с заездом в ЧТ или СБ, то есть 900 тыс. вон или около 685 долларов.
Второй лыжный курорт – это довольно известная «Альпенсия». Здесь разброс цен и вариантов больше и составляет от 404,8 тыс. вон до 625,4 тыс. вон за двое суток. Средний же вариант с завтраком, катанием в течение всего дня и арендой оборудования обойдётся паре путешественников в 550,6 тыс. вон или около 420 долларов.
Расчёт стоимости проезда до места отдыха вызывает некоторые трудности, однако будем отталкиваться от того, что наши туристы выберут прямой маршрут, то есть паром. Однако, чтобы отдых не затянулся, придётся использовать оба доступных сейчас варианта (из Сокчхо и Тонхэ) в связке с такси и автобусом.
Итак, самый дешёвый билет Владивосток-Тонхэ в одну сторону обойдётся нам в 387,6 тыс. вон, а обратно Сокчхо-Владивосток – 410 тыс. вон, что в общем составит почти 800 тыс. вон на одного пассажира или 1,6 млн вон на двоих, что примерно равняется 1220 долларам.
Далее нашим путешественникам нужно заложить в бюджет около 300 тыс. вон на такси или 60 тыс. вон на связку автобус+такси (добираться нужно будет двумя автобусами – сначала до Каннына, а затем до Хвенге). То есть от 230 до 45 долларов. В итоге получаем от 1265 до 1450 долларов только на дорогу в самом бюджетном варианте (эконом класс парома).
Таким образом, отдых на горнолыжном курорте в южнокорейском Пхёнчхане может обойтись россиянам, путешествующим из Владивостока, в сумму от 1685 до 2135 долларов, если наши расчёты верны.
Не стоит забывать и о том, что в северокорейский тур включено проживание в Пхеньяне и экскурсия по нему в первый день путешествия. Думаем, что стоимость поездки в Сеул и обратно составит не менее 400 долларов на двоих, включая проезд на автобусе или поезде, проживание в сносных условиях (не гестхаус) и питание. В этом случае общая цена поездки наверняка перевалит за 2 тыс. долларов, что уже на четверть дороже северокорейского Масикрёна.
К сожалению, сравнить пакетный тур в КНДР с поездкой на Юг по другим параметрам мы пока не можем, поэтому с нетерпением ждём, когда российские туристы поделятся своими впечатлениями от путешествия на северокорейский горнолыжный курорт.
*не реклама
Сообщается, что 4-дневный тур в КНДР, включающий в себя 2 дня проживания в 5-звёздочной гостинице и катания со склонов, а также 1 день в северокорейской столице, обойдётся российским туристам в 750 долларов (включая перелёт) на 1 человека.
Так как один из авторов данного ТГ канала с недавних пор катает на борде, нам захотелось хотя бы приблизительно сравнить привлекательность северокорейских курортов с южнокорейскими. И вот что у нас получилось.
Масикрён расположен примерно в 20 км от Вонсана в северокорейской части некогда единой провинции Канвон. Поэтому, исходя из климатогеографическихусловий, по нашему мнению, его лучше всего сравнить с южнокорейским Пхёнчханом.
Так как в северокорейском варианте предлагается пакетный тур, то корректно было бы сравнить его с подобными предложениями от южнокорейской стороны. И они действительно есть, однако рассчитаны на внутреннего туриста, поэтому проезд до места придётся посчитать отдельно. Кроме того, южнокорейский «package» предназначен сразу для двух отдыхающих, что вынуждает и нас провести сравнение с двукратной стоимостью тура в Страну утренней свежести (это мы про КНДР, конечно).
В Пхёнчхане есть два неплохих варианта покататься с размещением в отелях различного класса. Первый из них предлагает «Феникс Парк». Двухдневный «пакет», включающий в себя проживание, питание (1 приём пищи + чикин сэт), сауну, билет на подъёмники на весь день, а также аренду оборудования и одежды для катания, обойдется этой зимой в сумму от 760 тыс. до 1 млн вон в зависимости от времени прибытия. Наверное, для сравнения лучше выбрать средний вариант с заездом в ЧТ или СБ, то есть 900 тыс. вон или около 685 долларов.
Второй лыжный курорт – это довольно известная «Альпенсия». Здесь разброс цен и вариантов больше и составляет от 404,8 тыс. вон до 625,4 тыс. вон за двое суток. Средний же вариант с завтраком, катанием в течение всего дня и арендой оборудования обойдётся паре путешественников в 550,6 тыс. вон или около 420 долларов.
Расчёт стоимости проезда до места отдыха вызывает некоторые трудности, однако будем отталкиваться от того, что наши туристы выберут прямой маршрут, то есть паром. Однако, чтобы отдых не затянулся, придётся использовать оба доступных сейчас варианта (из Сокчхо и Тонхэ) в связке с такси и автобусом.
Итак, самый дешёвый билет Владивосток-Тонхэ в одну сторону обойдётся нам в 387,6 тыс. вон, а обратно Сокчхо-Владивосток – 410 тыс. вон, что в общем составит почти 800 тыс. вон на одного пассажира или 1,6 млн вон на двоих, что примерно равняется 1220 долларам.
Далее нашим путешественникам нужно заложить в бюджет около 300 тыс. вон на такси или 60 тыс. вон на связку автобус+такси (добираться нужно будет двумя автобусами – сначала до Каннына, а затем до Хвенге). То есть от 230 до 45 долларов. В итоге получаем от 1265 до 1450 долларов только на дорогу в самом бюджетном варианте (эконом класс парома).
Таким образом, отдых на горнолыжном курорте в южнокорейском Пхёнчхане может обойтись россиянам, путешествующим из Владивостока, в сумму от 1685 до 2135 долларов, если наши расчёты верны.
Не стоит забывать и о том, что в северокорейский тур включено проживание в Пхеньяне и экскурсия по нему в первый день путешествия. Думаем, что стоимость поездки в Сеул и обратно составит не менее 400 долларов на двоих, включая проезд на автобусе или поезде, проживание в сносных условиях (не гестхаус) и питание. В этом случае общая цена поездки наверняка перевалит за 2 тыс. долларов, что уже на четверть дороже северокорейского Масикрёна.
К сожалению, сравнить пакетный тур в КНДР с поездкой на Юг по другим параметрам мы пока не можем, поэтому с нетерпением ждём, когда российские туристы поделятся своими впечатлениями от путешествия на северокорейский горнолыжный курорт.
*не реклама