"Когда вы исходите из того, что вы в основе своей — хороший, а не испорченный человек, когда наблюдаете за своими словами или поступками, за тем, как что-то подавляете, то у вас возникнет всё большее понимание: вы — не плохой человек, которому нужно стать лучше, а хороший со временными вредными привычками, которые причиняют вам страдание.

При таком настрое вы хорошо познакомитесь с этими временными, но глубоко внедрившимися привычками. Сможете взглянуть на них с такими ясностью и сочувствием, что больше не станете их подпитывать, давая им силу.

Видеть ясно свои привычки — всё равно, что взять большой пустой холст, потом взять кисточку и поставить на холсте точку. Пустой холст символизирует изначальную доброту, вашу изначальную неиспорченную природу, а точка символизирует привычку. Точка может быть очень маленькой, но на пустом холсте она бросается в глаза. Подобно этому, вы очень хорошо видите, были ли слова и действия — или их не было, тренируетесь осознавать, что вы делаете в тот момент, когда вы это делаете — и быть добрыми к себе в словах и поступках.

Вы обрадуетесь, когда научитесь распознавать скатывание в привычные поведенческие схемы, когда поймаете себя прежде, чем сказали или совершили нежелательное действие. Мы все таскаем за собой грузовик со старыми привычками, но, к счастью для нас, от них можно избавиться. Не обязательно позволять им постоянно тянуть нас вниз.
—
Когда мы начинаем сознавать свои мысли и эмоции и смотрим на них с добродушным любопытством, то видим, какие доспехи мы надеваем для защиты от боли. Видим, как эти доспехи защищают нас не только от боли, но и от красоты окружающих нас людей.

Но как только мы отпускаем наработанную сюжетную линию, жёсткое представление о себе, а также глубоко засевшее чувство «со мной всё плохо» — доспехи падают, мы открываемся безграничности собственной природы и становимся теми, кто мы есть на самом деле, за пределами проходящих мыслей и чувств. Мы видим, что наши доспехи сделаны из привычек и страхов, и чувствуем, что можем прекрасно обойтись без них".

Пема Чодрон «Искусство жить в эпоху неопределённости и перемен»
https://bookmate.com/books/DhK6YOgq

"Толковый словарь Даля говорит нам, что лень — это «неохота работать, отвращенье от труда, от дела, занятий; наклонность к праздности, к тунеядству». Интересно, что здесь лень рассматривается сразу в двух смыслах: как поступок или временное состояние, когда человеку не хочется работать, или как постоянная черта характера — если человек склонен к ничегонеделанию.

Тем не менее психология относится к лени совсем по-другому: она считает, что это не чувство и не качество характера, а социальный конструкт. Есть базовые эмоции — страх, грусть, гнев и радость, — которые едины для всех высших млекопитающих, и ощущаем мы их приблизительно одинаково. Но такого чувства, как лень, не существует — есть чувство усталости или состояние апатии, есть агрессия, которая может выражаться в нежелании что-то делать (то самое «отвращение к труду»). Качества характера «ленивый» тоже нет — с его помощью мы описываем людей, которые не хотят делать что-то, что они, по нашему мнению, должны. Даже если говорим о самих себе.

Обычно о лени нам впервые рассказывают родители или учителя. Ребёнок может узнать, что он «ленив», в разных ситуациях: например, когда он, по мнению старших, недостаточно энергичен — то есть апатичен и вял. Здоровый ребёнок действительно должен быть активным, поэтому вялость — это и правда повод для беспокойства. Но в этом случае лучше обратиться к врачу или психологу, а не клеить ярлыки.

Второй и, наверное, наиболее частый вариант — когда ребёнка не интересует то, что его родители считают полезным и нужным: «Ленишься убрать комнату», «Ленишься делать уроки или писать прописи», «Ленишься навестить бабушку с дедушкой». За нежеланием делать что-либо может стоять сотня разных причин — но так как родители считаются непререкаемым авторитетом, а говорить с ребёнком о его желаниях и чувствах в нашей культуре пока по-прежнему не принято, любое неподчинение принято списывать либо на плохое поведение (когда ребёнок активно бунтует), либо на лень (её считают пассивным бунтом).

Вырастая, мы привыкаем к этой концепции и начинаем описывать через неё себя и других людей. К сожалению, идея «лени» мешает нам разбираться в собственных чувствах, мотивациях и даже отслеживать физическое состояние: внезапная апатия, которую мы по привычке окрестили ленью, при обследовании у врача может оказаться начинающимся бронхитом, сниженным уровнем гемоглобина или беременностью. Понятие лени может привести к тому, что мы начинаем давить на себя. Сравните: фраза «Я сопротивляюсь этому» наводит на дальнейшие размышления, побуждает разобраться, что происходит — чему я сопротивляюсь, в чём причина? Что мне в этом не нравится или не близко? А слова «Я ленивый» подразумевают морализаторский взгляд. Лень здесь — это «порок», который необходимо искоренить.

К психологам или коучам нередко обращаются примерно с таким запросом: «Как мне начать десятый проект, когда предыдущие девять измотали меня до состояния полутрупа?», «Я сплю четыре часа, работаю по двенадцать часов без выходных и никак не могу начать заниматься французским. Я ленивый, да?» Разумеется, лень тут ни при чём. Человеку, уставшему до полусмерти, не помогут никакие приёмы самомотивации. Его проблема скорее в том, что он не может перестать считать себя всемогущим киборгом и признать себя живым человеком с потребностью в отдыхе, ничегонеделании и развлечениях.

Обычно в таких случаях приходится обращаться к детству и семейным установкам. Нередко там можно обнаружить идеи, что отдых — это «стыдно», что его нужно «заслужить» или иметь на него веские причины. Или установку, что любят только тех, кто приносит пользу. Очень много пользы. Человек, который хочет быть любимым и принятым, начинает работать на износ, разрушая себя и близкие отношения — на них просто не остаётся ресурса. Когда он чувствует, что отношения рушатся, ощущает себя ненужным, то вопреки всему старается работать ещё больше. Мама с папой ведь демонстрировали, что любят именно таких — значит, с другими людьми должно сработать!"

Яна Шагова «Пассивный бунт: почему лени не существует»

​​"Задолго до того, как я успел повзрослеть, я научился общаться безличностным способом, который не требовал от меня открывать, что происходило внутри меня.

Сталкиваясь с людьми или поступками, которых я не одобрял, я реагировал с позиции того, что они неправильны. Если преподаватели задавали задания, которых я не хотел делать, я считал их «злыми» или «несправедливыми». «Идиот», — думал я, когда кто-то подрезал меня в потоке машин. Говоря на этом языке, мы мыслим и общаемся с позиции того, что, если другие ведут себя определенным образом, — значит, с ними что-то не так. Иногда мы также думаем о том, что не так с нами, если мы чего-то не понимаем или не реагируем так, как подобает. Наше внимание посвящено классификации, анализу и определению уровней неправильности, а не тому, что нам и другим нужно и чего мы не получаем.

Таким образом, если моя девушка хочет больше тепла, чем я ей даю, она — «эмоционально зависимая». Если же я хочу больше тепла, чем дает мне она, то она «холодная и бесчувственная». Если мой коллега уделяет деталям больше внимания, чем я, то он — «придирчивый зануда». Если же я переживаю о деталях больше, чем он, то он «небрежный и безалаберный».

Анализирование других на самом деле выражает наши собственные потребности и ценности.

Я убежден, что любой подобный анализ другого человека — это на самом деле трагическое выражение наших собственных ценностей и потребностей. Они трагичны, потому что, выражая их в этой форме, мы усиливаем защитную реакцию и сопротивление тех самых людей, чье поведение нас тревожит. Или же, если люди действительно соглашаются действовать в соответствии с нашими ценностями, весьма вероятно, что они делают это из страха, чувства вины или стыда, соглашаясь с нашим мнением об их неправильности.

Мы все очень дорого расплачиваемся, когда люди действуют в соответствии с нашими ценностями и потребностями не от чистого сердца, а из страха, чувства вины или стыда. Если люди учитывают наши ценности из-за внешнего или внутреннего принуждения, рано или поздно мы столкнемся с последствиями уменьшения доброй воли. И те люди тоже платят свою эмоциональную цену: они с высокой вероятностью испытывают негодование или снижение самооценки, когда отвечают нашим потребностям из страха, вины или стыда. Более того, каждый раз, когда другие в своем сознании ассоциируют нас с каким-либо из этих чувств, снижается вероятность того, что они в будущем смогут искренне отвечать нашим ожиданием и ценностям".

Маршалл Розенберг «Язык жизни. Ненасильственное общение»

Москва, приглашаю на очные психологические консультации!
4 ноября, в эту пятницу, выходной день
На ст. метро Белорусская
Сессии по 1,5 часа.

С чем можно прийти на консультацию:

- "Я не вывожу" Подобрать практики телесной и эмоциональной регуляции в состояниях "я не справляюсь/тревожусь/срываюсь". Не волшебная таблетка, но рабочие рецепты самоподдержки

- "Я буксую" Прояснить ситуации "не могу принять решение" и "не могу начать двигаться в сторону принятого решения". Найдем препятствия и обозначим ресурсы

- "Кажется, что-то сломалось" За последнее время сломалось много чего, это объективная данность. Но в общей турбулентности нам приходится проходить еще и через личные кризисы. Это, конечно, не запрос на одну консультацию. Но в моем опыте само понимание, через что я прохожу, своего процесса внутри коллективного, может быть облегчением.

Если у вас есть запрос, который не подходит под эти категории, но есть чувство, что надо ко мне, напишите в личные сообщения.

О том, какими методами я работаю и об условиях консультаций онлайн и в Петербурге (как краткосрочная, так и продолжительная работа) можно прочитать на сайте https://kozhara.ru/

Стоимость 1,5 часовой сессии в Москве 5000 р.

Для уточнений и записи на консультации: @KozharaA

"Мы не можем добиться собственного изменения, стыдя себя, эволюция происходит только через любовь".

В переводе теряется игра слов, но не теряется смысл этого безымянного высказывания. Стыд сжимает наше существо до точки, из которой мы хотим только исчезнуть. Любовь раскрывает потенциал для роста и действия. Внутри человека, внутри человечества.

"Часто, когда речь заходит о привязанности, имеется в виду только одна ее сторона: любовь и внимание ребенку.

Подразумевается, что мама (всегда именно мама, остальные не при делах) должна полностью посвятить себя ему. Она всегда должна быть готова играть, утешать, ублажать. Нет сил - должна найти. Раздражаться нельзя, сердиться нельзя. Няня - плохо, детский сад - травма, бабушки - ну, не знаю, вдруг разрешат мультики и конфеты.

Честное слово, теория привязанности не про это. Не про то, что мама должна приносить себя в жертву и что жизнь семьи должна вечно крутиться вокруг ребенка. Это не делает ребенка счастливым - только невыносимым.

В надёжной привязанности хорошо всем. Да, родителю приходится что-то делать и через "не хочу", и через силу, но не должна вся жизнь с ребенком быть каторгой.
И нет задачи никогда его не огорчать и никогда ему ни в чем не отказывать. Прочные отношения выдерживают и конфликт, и недовольство, и разлуку в каком-то объеме.

Сложность в том, что для создания таких отношений нужно на что-то опираться. А если у взрослого внутри только вина и тревога, ему мало помогут рекомендации в духе "просто делай так".
Поэтому я считаю, что разговор о состоянии взрослого всегда должен предшествовать разговору об отношениях с ребенком.

Замотанной маме говорить, что она должна ребенка наполнять, любить и понимать - только мучить. Сначала надо ей самой помочь".

Людмила Петрановская

"О психологической устойчивости хочу замолвить слово. Внутренняя опора — это ощущение, что я могу сделать что-то такое, от чего мне станет лучше. Может, значительно. Может, немного. Но я могу повлиять на своё состояние. Я сделаю что-то такое, и жизнь станет выносимее. Или даже хорошей.

В ядре своём это – решение, что я себя не оставлю в трудную минуту. И очень конкретное переживание: что я умею быть так на своей стороне, что от этого мне становится легче.

Иногда мы путаем самопомощь с желанием сделать себя «правильными»: бесстрашными, сильными, всё знающими, безупречными. Удобным, наконец. Что, на мой взгляд, к поддержке себя не имеет отношения.

Для меня все эти практики само(ко)регуляции имеют смысл, пока они отвечают на один вопрос: как я буду сопровождать себя себе во благо? Не к удобному себе, который на радость бабушке и воспитательнице не нагружает чувствами окружающих. Не к сильному себе, который на золотую медаль держит штангу стресса и страха. Как я могу идти путём своих ценностей, смягчая груз и удары обстоятельств? И иногда это – распасться на всхлипы, разметаться бессилием, драться раненым зверем, а не только дышать животом и медитировать.

Наше жизненное путешествие продолжается и сейчас, и самопомощь – это про то, как не ставить его на паузу, даже когда трудно. К сожалению, нам не дадут дополнительное время в конце этого матча за время стресса и катастроф. Вся эта само(ко)регуляция – это попытка, иногда весьма мужественная, оставаться живыми и творческими. Чтобы, когда с нами всё это трудное происходило, с нами по-прежнему происходила наша_жизнь.

Второй момент: экспертность остаётся за каждым из нас. Как психолог я могу что-то рекомендовать и предлагать, понимая нейробиологию стресса и тревоги, теории потребностей, результаты научных исследований. Но точка сборки – она внутри каждого из нас. Это – желание сделать себе лучше и наращивание компетентности в этом вопросе. Если хотите, мобилизация надежды: я могу сделать что-то такое, что мне поможет.

Возможная отправная точка: В какие моменты за последнюю неделю я чувствовала себя немного лучше или даже хорошо? Что я такого для этого сделала? Это – уже ваша саморегуляция в действии".

Елена Станковская

"Я периодически ощущаю поползновение втиснуть еще и еще что-то в рамки настоящего момента. Вот еще тут позвоню и еще вон туда забегу, хоть иду, может, совсем в другую сторону.

Я научился вычленять эти поползновения и не доверять им. Противоборствовать им — труд тяжелый. Из-за них я сижу за завтраком, тупо уставившись на коробку из-под хлопьев, и в сотый раз перечитываю калорийный состав ее содержимого или очередную бесплатную услугу компании. А тупости этой плевать, что ее питает. Питает — и ладно. Газета — вожжа еще лучшая. Или каталог — да все, что окажется под рукой. Подобный хлам, заполняя мое время, вступает в сговор с моим рассудком, и они держат меня в состоянии бессознательности, будто усыпляя холодным туманом. Этого достаточно, чтобы напихать даже лишнего в желудок и при этом фактически не почувствовать, что ел. В такие моменты я закрыт для других: не вижу игры солнечных лучей на столе, не чувствую энергетических потоков момента, включая общие беседы и споры, которые члены семейства ведут перед тем, как на целый день разбежаться в разные стороны.

В борьбе с этими импульсами мне нравится умышленно все упрощать и ощущать поддержку откуда-то из самых глубин. Она заключается в том, чтобы преднамеренно выполнять только одно действие в данный момент, и в убежденности, что это действие и есть цель моего пребывания здесь. Подворачивается масса возможностей потренироваться: например, на прогулке или когда я занимаюсь с собакой — и тогда уж только с ней. Умышленная простота означает, что в течение дня лучше нанести меньше визитов, меньше увидеть, меньше сделать, меньше получить, — хотя можно было бы куда больше! Но это свяжет тебя по рукам и ногам. Для меня — отца малых детей, кормильца, супруга, старшего сына своих родителей, человека, небезразличного к своей службе, — не представляется возможным удалиться на Уолденский или какой там еще пруд и годами просиживать под деревом, слушая, как растет трава и как времена года сменяют друг друга, какие бы поползновения ни ощущал я порой в душе. Однако в организованном хаосе и сложности семейной жизни и работы — со всеми вытекающими потребностями и обязанностями, разочарованиями и неизбывными печалями, — таятся большие возможности придерживаться простоты в мелочах.

Стремление замедлить ход событий — существенный ее аспект. Приказать себе телом и душой не отрываться от дочери, пусть и не ответив при этом на телефонный звонок; не реагировать на внутренние побуждения позвонить кому-то, кому “совершенно необходимо” позвонить прямо сейчас; решиться не приобретать необдуманно новых вещей и не реагировать механически привычно на первый же призывный зов прессы, телевидения, кино, — это все действенные способы упростить образ жизни. А вот и другие способы: провести целый вечер без дела, или за чтением, или прогуляться — в одиночестве, с ребенком, с женой ли, переложить поленницу, посмотреть на луну, стоя в тени деревьев, ощутить на лице холодок или просто пораньше лечь спать.

Я веду борьбу за простоту бытия и знаю, что ей не будет конца. Это трудная и ни с чем не сравнимая наука, но она стоит затраченных усилий. Не все, разумеется, просто. Существуют необходимости и возможности, на которые приходится реагировать. Решимость просто жить в этом мире требует соблюдения идеального равновесия. А для этого порой бывает нужно вернуться назад, переспросить, уточнить. Но я нахожу, что сама идея умышленной простоты концентрирует мое осознание на самом важном: чистоте духовной и физической и чистоте восприятия мира, где все так взаимосвязано и где каждое решение влечет за собой далеко идущие последствия. Все это учесть нереально. Но, предпочитая простоту везде, где возможно, ты вносишь в свою жизнь элемент духовной свободы, которая так легко ускользает от нас, а также возможность убедиться, что чем меньше, тем, по существу, лучше".

Джон Кабат-Зинн
«Куда бы ты ни шёл, ты уже там»

Сегодня хочу поделиться с вами одной из медитаций, записанных в рамках чтения книги «Самосострадание для родителей» Сьюзен Поллак. Она получилась по меркам клуба длинной, аж 15 минут! Но это могут быть драгоценные минуты глубокого любящего контакта с собой, после которого чувствуешь себя отдохнувшей как после глубокого сна (это реальный отклик после последнего чтения).

Название медитации, на мой взгляд, не очень ясно передаёт суть. Эта практика направлена на принятие себя в любых состояниях и может стать точкой отсчета в "выращивании" новых привычек обращения с собой.

Напомню, что к нашему читательскому клубу можно присоединяться.

Если вы находите контент «Обнять слона» полезным, слон приемлет донейшн с большой радостью.

Медитация "Витамины для эго: версия для родителей"

Как оторвать ребёнка от экрана, минимизировав риск скандала
Анита Леманн

Когда человек (не только ребенок, но и взрослый!) увлечен просмотром фильма или играет в компьютерную игру, он мысленно находится в другом мире. Экраны действуют на наш мозг гипнотически. Свет, звуки, смена картинок — все это погружает нас в состояние потока. Мы чувствуем себя хорошо и не хотим делать ничего другого. И, конечно, мы не хотим, чтобы ситуация менялась.

В этот момент наш мозг вырабатывает дофамин — нейромедиатор, предназначение которого — снимать стресс и боль. Все в порядке — но до тех пор, пока включен экран. Когда мы выключаем гаджет ребенка быстро и без предупреждения, уровень дофамина резко падает, что может без преувеличения вызвать ощущение боли в теле. Этот гормональный спад и связанный с ним физиологический дискомфорт — тот самый момент, когда у ребенка начинается истерика.

Не имеет значения то, что мы, родители, четко обозначаем время, когда пора выключить гаджет. Мы думаем: «Ну, мы же договорились, что не больше 20 минут в день», или «Я же предупредила — еще пять минут, и все». Для нас это ясно, но для ребенка — нет. Сидя перед экраном, он не в состоянии мыслить, как мы, и правильно воспринять эту информацию. Мозг ребенка «купается» в дофамине, помните? Его ощущения в момент выключения телевизора или планшета напоминают физическую боль. Вы, конечно, и не думали его бить, но так это может переживаться, говоря языком нейропсихологии.

Другими словами, силой оторвать ребенка от гаджета — болезненно для него. Поэтому вместо того чтобы просто нажимать кнопку «выкл» на устройстве, попробуйте маленькую хитрость — сначала войдите в пространство ребенка.

Наводим мосты

Как только ребенок начинает отвечать на ваши вопросы или рассказывать о том, что он смотрит или во что играет, это означает, что он постепенно возвращается из виртуального мира в реальный. Он выходит из состояния потока и возвращается в пространство, где снова начинает замечать ваше присутствие — однако происходит это медленно. Дофамин в этом случае не падает резко, так как вы построили мост между виртуальным и реальным миром. Вы можете начать общаться, и тут и происходит волшебство.

В этот момент вы можете сказать ребенку, что настало время ужинать, или идти в душ, или просто напомнить, что время пользования гаджетом закончилось. Благодаря тому, что вы вернули ребенка в реальность достаточно мягко, он будет в состоянии вас слушать и реагировать на ваши просьбы. Он даже может так искренне обрадоваться родительскому вниманию, что сам захочет выключить телевизор (планшет, компьютер). Я пробовала, мои дети иногда так делают, честное слово.

Источник

Брюс Перри, американский психиатр, нейробиолог, изучавший влияние детской травмы на развитие мозга, опираясь на исследования нейронаук, выделяет шесть ключевых навыков (компетенций), которые позволяют человеку сохранять устойчивость, эмоциональное здоровье и оставаться гуманным в ситуации стресса.

Эти ключевые компетенции: Привязанность, саморегуляция, аффилиация (стремление быть в обществе других людей), умение настраиваться на другого человека (attunement), толерантность и уважение.

Эти ключевые навыки вырастают один из другого, каждый предыдущий является основой для следующего.

«Самая первая компетенция – это привязанность, способность формировать диадные отношения, один на один с любящим родителем или другим заботящимся взрослым. Это один из первых нейробиологических процессов, который организуется и формируется в мозге. Он начинается задолго до способности мыслить, до способности регулировать сон-бодрствование. Это основа.

Когда вы научились формировать отношения с заботящимся взрослым, эти отношения становятся основой другой компетенции – саморегуляции, потому что вначале, если вы голодны, вы не можете регулировать свой голод. Вы буквально зависите от отношений с родителем, который может вас покормить.

Когда вы напуганы, вы зависите от взрослого, который вас утешит. И так далее.

Способность регулировать эти функции зависит от наличия отношений. Поэтому сначала возникает привязанность, а после - саморегуляция.

Затем вы можете научиться входить в отношения с другими людьми. Вы становитесь частью большей группы. Вначале у вас были диадные отношения, затем вы, научившись саморегуляции, можете взаимодействовать с другими людьми, и качество связи с другими зависит от способности к саморегуляции. И если вы маленький ребенок и вы не можете регулировать себя, и вы начинаете играть со сверстником и вдруг теряете контроль, забираете игрушки, вы агрессивны и импульсивны, то другие дети уйдут. И тогда есть риск, что вы не обладая навыком саморегуляции, не освоите навык аффилиации.

Окончание следует...

Научившись же аффилиации (способности входить в отношения с другими), вы замечаете, что люди отличаются от вас. Вы вдруг обнаруживаете: этот человек высокий, а у того кожа другого оттенка, а тот любит вот такие игрушки. Люди разные. Появляется понимание, что не все похожи на тебя. И этот процесс наблюдения, настроенности на других, попытки проникнуть в их реальность, понять чего они хотят и что им нравится развивает следующий навык – способность настраиваться на другого человека (attunement).

Когда вы можете находиться в группе и осознавать эти различия, у вас развивается способность быть толерантным, потому что вначале, когда различий слишком много, мозг говорит: «нет, это чересчур, они совсем другие, мне это не подходит». Но если вы проведете какое-то время с этим человеком, вы заметите, что хоть он и выглядит по-другому, говорит по-другому, и у него другой оттенок кожи – он в целом ничего, он мне нравится. И так развивается толерантность.

По мере того, как вы взрослеете и становитесь старше, вы замечаете, что вы – часть большого целого. И различия в цвете кожи или в религии становятся не только терпимыми, но и необходимыми.

Различия – это хорошо. Вы начинаете уважать различия, потому что вы понимаете, что миру нужно разнообразие, мир нуждается в силе многих людей, потому что ни один из нас не рождается настолько сильным, чтобы удовлетворить все потребности, существующие в мире. Поэтому мы сильнее, когда есть разнообразие».

И тут мне стало грустно, - у такого количества людей отсутствовала основа – привязанность, потому что никогда не было надежных и спокойных отношений с родителями. Им пришлось выживать, стать сверхадаптированными. И там неоткуда было взяться саморегуляции. Люди вырастают не в состоянии регулировать свое эмоциональное состояние, ожидая, что другой будет делать это за них: так ходить, эдак говорить, и только так одеваться. А иначе они начинают видеть угрозу в том, что другой чем-то напоминает их родителей, и они реагируют на эту воспринимаемую угрозу нападением, бегством (изоляцией, резким выходом из отношений, тяжелым молчанием, обидой), или замиранием. При отсутствии саморегуляции про все остальные компетенции можно даже не вспоминать. И особенное уважение вызывают те, кто ради себя или ради своих детей решил исправить что-то, чтобы не передавать эту травму дальше.

Текст О. Дюпина (с небольшим сокращением)

#психология

Как развить социально-эмоциональный интеллект у детей: инструкция из 19 пунктов

Сегодня хочу вспомнить один из ранних переводов нашего проекта – текст Карен Янг про то, что родители могут делать для развития в ребёнке качеств, способствующих эмоциональной зрелости и благополучной социальной адаптации:

Текст на hugelephant.ru

Поделитесь в комментариях, что сегодня для вас в этом тексте было актуально. Это поможет мне подбирать материалы для вас 🌾

"Есть два способа регуляции собственных эмоциональных состояний в отношениях между людьми. Автономный и зависимый. Можно было сказать красиво "независимый" вместо "автономный", но, если у нас эмпатия не совсем отбита, чувства и состояния того человека, с которым мы общаемся, будут на нас сказываться. Особенно если это близкий человек.

Автономный способ означает, что если что-то не получается прояснить с человеком, мы ищем варианты, как самим успокоиться. Поговорить с кем-то третьим. Погрустить и отпустить ситуацию. Посочувствовать себе (можно опять-таки в компании с кем-то). Расстаться, если уж совсем провал за провалом.

При зависимом способе так не получается. Я его еще называю "регуляцией об другого". Главное условие здесь такое: "я успокоюсь только тогда, когда что-то изменится в тебе". Например, один из партнеров грустит, переживает какие-то сложные времена, и его чувства даже не связаны напрямую со вторым. Но второму очень тяжело от этой грусти. Даже если он "понимает головой", что грусть не из-за него, и что прямо сейчас он не может что-то сделать, чтобы изменить настроение партнера - он будет пытаться. Потому что, например, "если рядом с тобой человек не всё время улыбается и не демонстрирует непрерывного счастья - то ты явно недорабатываешь!" И эту смесь вины и стыда трудно вынести, и единственным способом управляться с нею - это включаться в работу по изменению настроения другого человека. Он/она расслабятся - вот тогда смогу расслабиться и я.

Очень многие действия людей определяются именно желанием успокоиться "об другого", отрегулировать свою самооценку, восстановить самоуважение - и всё через попытки что-то поменять в другом человеке, который по сути превращается в часть психики того, кто это делает. Где-то нужно, чтобы человек заулыбался или прекратил плакать (и это желание маскируется под заботу), где-то - чтобы непременно согласился или признал совою неправоту (и это маскируется под борьбу за правду), где-то - чтобы похвалил и одобрил, и пока этого не произойдет - история не заканчивается, сердце не успокаивается никак. Другой человек нужен не как субъект - а как тот объект, который приносит успокоение, снижает или убирает на время внутренний конфликт. Сам по себе он не очень-то и интересен. Нередко именно таков ответ на вопрос "зачем тебе другой".

Илья Латыпов

Мне здесь хочется добавить, что такой паттерн регуляции у человека складывается не на пустом месте и не от хорошей жизни, а от того, как с ним взаимодействовали, когда регуляция об другого была единственным способом отрегулироваться, а именно в детстве.

Способность к саморегуляции на уровне нервной системы происходит из успешной ко-регуляции с заботящийся взрослым. Если в этих отношениях присутствует та самая сонастроенность «я чувствую себя чувствуемым тобой, я слышу как ты объясняешь мне моё состояние, я всем собой включён в то, как ты меняешь мое и своё состояние» – это даёт базу для надёжного автономного регулирования впоследствии. А если не повезло – вырастают взрослые, про которых пишет пост Илья Латыпов в надежде, что они такой паттерн в сознательном возрасте в себе распознают и что-то предпримут в сторону изменения.

Потому что это на самом деле очень тяжело – всё время зависеть от чужого состояния. И ещё это грустно, если этим Другим, от состояния которого я завишу, становится мой ребёнок. Я тогда всё сделаю с ним, чтобы было спокойнее мне. А настроиться на то, что ему реально нужно, какой он вообще – это не ко мне. И так продолжается замкнутый круг.

​​"— Танцуй, — сказал Человек-Овца. — Пока звучит музыка — продолжай танцевать. Понимаешь, нет? Танцуй и не останавливайся. Зачем танцуешь — не рассуждай. Какой в этом смысл — не задумывайся. Смысла все равно нет и не было никогда. Задумаешься — остановятся ноги. А если хоть раз остановятся ноги — мы уже ничем не сможем тебе помочь. Все твои контакты с миром вокруг оборвутся. Навсегда оборвутся. Если это случится, ты сможешь жить только в здешнем мире. Постепенно тебя затянет сюда целиком. Поэтому никак нельзя, чтобы ноги остановились. Даже если все вокруг кажется дурацким и бессмысленным — не обращай внимания. За ритмом следи — и продолжай танцевать. И тогда то, что в тебе еще не совсем затвердело, начнет потихоньку рассасываться. В тебе непременно должны оставаться еще незатвердевшие островки. Найди их, воспользуйся ими. Выжми себя как лимон. И помни: бояться тут нечего. Твой главный соперник — усталость. Усталость — и паника от усталости. Это с каждым бывает. Станет казаться, что весь мир устроен неправильно. И ноги начнут останавливаться сами собой…

Я поднял голову и уставился на гигантскую тень за его спиной.

— А другого способа нет, — продолжал Человек-Овца. — Обязательно нужно танцевать. Мало того: танцевать очень здорово и никак иначе. Так, чтобы все на тебя смотрели. И только тогда нам, возможно, удастся тебе помочь. Так что — танцуй. Пока играет музыка — танцуй".

Харуки Мураками «Дэнс, дэнс, дэнс»

Ответы всемирно известных буддийский учителей на вопросы, которые задавали дети
Из канала Ретрит на обочине

🌏 Если бы вы могли дать детям со всего мира всего один совет, каким бы он был?

Ответ Далай-ламы:

Развивайте острый ум и тёплое сердце. Один лишь ум – не гарантия того, что вы будете счастливы. Порой самые образованные люди создают себе и другим самые серьёзные проблемы. Только в паре с добрым сердцем ум движется по конструктивному, позитивному пути. Такими были великие мастера Наланды: они тренировали ум, развивая при этом и сильные качества нравственности.

🌏Что делать, если кому-то плохо и ты хочешь утешить этого человека и поднять ему или ей настроение?

Ответ Тит Нат Хана:

Одна из самых естественных и наполненных любовью вещей, которую можно сделать для того кому плохо, это просто быть рядом и дышать вместе с этим человеком.

Ты можешь сказать: «Я здесь для тебя». Ты даришь свое присутствие, а это самый лучший подарок, какой только можно предложить другому.

🌏 Что самое главное в жизни?

Ответ Дзонгсара Кхьенце Ринпоче:

Самое важно в жизни – играть. Так и есть. Всё, что у нас есть в этом мире, нужно нам для игры. Так играйте! Веселиться очень важно. Всегда! Даже если родители говорят вам не играть, не слушайте их. Вы должны играть столько, сколько хотите и можете. Дожив до моих лет, вы уже не сможете столько играть. Так играйте сейчас. Ещё важно быть добрым. А также – не вырастать. Вам будут говорить, что нужно вырасти быстрее. Не верьте! Сохраняйте нынешнее состояние ума как можно дольше. Договорились?

"Сознание ребенка, словно поцелуй в лоб, открыто и непредвзято. Оно кружится, как балерина на самом верху высокого глазированного торта, сладкого и ядовитого.

Обыденное озадачивает ребенка, в необычайное он углубляется как ни в чем не бывало, пока отсутствие покровов не начинает пугать и сбивать с толку, и тогда он ищет укрытие, жаждет хоть какой-то упорядоченности. Ребенок взглянет мельком, выхватит крупицы информации и смастерит из своих истин немыслимое лоскутное одеяло — истин диких, лохматых, которые с правдой и рядом не лежали.

Беспощадный жар этого труда может порождать нечто дивное, но часто получается лишь прореха в мерцающем сумраке, из которого только предстоит вырваться и выпутаться. Конец каната, скользящий над ареной цирка, как никогда далекой и ослепительной.

Вокруг — стены, и сознание, совершая нечеткие пируэты, улавливает обрывки шифра — где фламандское слово, где вырезанный на кирпиче иероглиф.
Восклицания! Вопросы, откуда мы, где наш предел.

В детстве, отчетливо ощущая, что мы родом вовсе не отсюда, мы заглядываем в самую глубь себя и вытаскиваем на свет чужака, индуса. Мы выходим на открытую равнину, на «золотую равнину». Но чаще набредаем на облако — «есть племя, что живет на облаках». Таковы наши детские мысли.

В конце концов мы уясняем, как все устроено на самом деле. Опознаем себя: пальцы — мамины, ноги — папины. Но сознание — совсем другое дело. Насчет сознания никогда доподлинно не узнаешь".

Патти Смит
«Я пасу облака»

via @everybreath