🇮🇷 Что происходит в Тегеране после серии израильских ударов — интервью из Ирана с Адланом Маргоевым @tegeran16:

• Все штатно продолжали и продолжают работу. Иранцы привыкли к тому, что риск атак, диверсий всегда существует. Как сказал один из рядовых участников нашей конференции с иранской стороны (это не ответственное лицо, это нужно подчеркнуть): «Мы так долго боремся с империализмом, что ко всему привыкли». В общем-то иранцы сохраняют дружелюбный и спокойный настрой. И мы в этом же русле продолжаем работать.

• Когда всё началось, мы спали. Первой проснулась одна из руководителей нашей делегации, в районе трёх часов она услышала взрывы — от ударов и сработавшей ПВО. В шесть часов утра была вторая очередь ударов. Понятно, что мы уже не спали. Следили по новостным сводкам за тем, что происходит. Так, среди прочего узнали, что воздушное пространство закрыто.

• Ситуация выглядит гораздо серьёзнее, чем обстрелы, происходившие между Израилем и Ираном в прошлом году. Причём обострение происходит в крайне ответственный момент, ведь с апреля идут ирано-американские переговоры по ядерной проблематике, и очередной их раунд был намечен на это воскресенье в Омане. Я не ожидал, что Израиль начнёт атаку, пока этот дипломатический процесс продолжается. Но теперь я сомневаюсь, что переговоры продолжатся.

• Внутри администрации Трампа есть несколько команд / школ мыслей по поводу ИЯП. Та, которая считает, что ограниченное обогащение в Иране — это естественное право Ирана, как и других стран-членов ДНЯО. Или же Ирану, несмотря на ДНЯО, не должно быть позволено самостоятельно заниматься обогащением. Мы видим, что сам Трамп, Джей Ди Вэнс и Стив Уиткофф в целом разделяли умеренный подход, допуская, что Иран сможет и далее реализовывать право на обогащение урана в мирных целях. Но противоположная команда во главе с Марко Рубио, по сути, перечеркнула результаты нескольких раундов переговоров заявлениями о том, что никакого обогащения в Иране быть не может. Эта более жёсткая линия, к сожалению, победила.

• Иранская сторона в кулуарных беседах, подтверждала, что на каждый новый раунд переговоров американская делегация приезжала с такой позицией, будто бы предыдущего раунда не было. Уиткофф уезжал из Маската или из Рима с разумным подходом к иранской позиции. Но каждый раз его консультации в Вашингтоне оборачивали этот процесс вспять.

• Иранцы будут ожидать осуждения действий Израиля в самых жёстких формулировках. И будут рассчитывать на то, что Россия, как и Китай, поднимут этот вопрос на всевозможных международных площадках, в Совбезе ООН, в МАГАТЭ и так далее. Кроме того, стоит ожидать, что иранцы будут в ещё большей мере заинтересованы в продолжении военно-технического сотрудничества с Россией.

Читать интервью для @kommersant

Подписывайтесь на ИМИ МГИМО | Наш подкаст «Внешняя политика»

Дорогие друзья, спасибо за Ваши добрые слова и переживания.

Сотрудники ИМИ в составе делегации российских экспертов пересекли погранпереход Иран — Азербайджан. Завтра вечером планируется возвращение в Москву.

Благодарим за помощь Министерство иностранных дел России @MID_Russia, посольства России в Тегеране и в Баку, Фонд Горчакова @Gorchakov_Fund, а также всех причастных к эвакуации.

Заметки наших сотрудников из Тегерана:

• канал директора ИМИ Максима Сучкова;
• канал научного сотрудника ИМИ Адлана Маргоева;
• канал соруководителя исследовательской программы ИМИ Элины Сидоренко;
• интервью Адлана Маргоева для @kommersant;
• интервью Максима Сучкова для @kommersant.

🇺🇸 Роль США в ирано-израильском конфликте — интервью из Тегерана с Максимом Сучковым @postamerica:

• Когда Трамп вернулся в Белый дом, у многих были опасения, что США будут благоприятствовать Израилю по всем значимым для того вопросам, включая Газу и Иран. Первые месяцы действия администрации как будто опровергали эти опасения. Но затем всё ожидаемо увязло в деталях: обнаружилось, что ни Нетаньяху не желает всё спускать на тормозах, не получив желаемого, ни иранцы не готовы поступиться своими интересами безопасности в угоду американцам, даже если те пришли с «пряником» в виде санкционного послабления.

• В отсутствие быстрых результатов американцы решили напомнить Ирану, что в его отношении возможны не только «мир», но и «меч». Трамп стал олицетворением первого, Нетаньяху — второго. Но такой подход чреват проблемами: во-первых, никакие крупные эскалации не могут считаться полностью управляемыми, даже если задумываются таковыми. Израиль начал с высокой ступени этой эскалации, ликвидировав ключевые фигуры в военном командовании и ведущих учёных-ядерщиков, участвовавших в переговорах. Ответить символически, как это было в прошлом году, Иран себе позволить не может. Это не только вопрос репутации и имиджа, но и вопрос выживаемости политического режима Ирана.

• Таким образом, начальное намерение ослабить переговорную позицию Ирана может обернуться более серьёзными последствиями. Что для Трампа игра в эскалацию, для Нетаньяху — возможность устранить ключевую в его представлении угрозу для Израиля — иранский режим. С этим связано и второе потенциальное осложнение. Степень готовности самого Нетаньяху принять сделку с Ираном, о которой говорит Трамп. Есть мнение, что администрация США в целом готова к возвращению к тем модальностям иранской сделки, из которой Трамп вышел в свой первый срок. Однако как тогда, так и сейчас не похоже, чтобы Нетаньяху был готов принять и этот вариант.

• Наверняка идея использовать Израиль как орудие принуждения возникла не вчера. В моём представлении эта идея плохо стыкуется с намерением Трампа не начинать крупных войн по той причине, что в этой партии Израиль не ограничивает себя ролью «стенобитного орудия» Америки. Это полноценный субъект со своими интересами, видением ситуации и ожидаемым исходом конфликта — каждая из этих частей в чём-то не совпадает с американской. Надеяться в такой ситуации пройти «между струйками» большого конфликта и при этом получить желаемое — рискованный подход.

• Проблема в том, что, как и на Украине, США уже вовлечены в эту историю: фактически помогая одной стороне, сложно заставить оппонента поверить в то, что ты остаёшься «над схваткой». Продавать «нейтральность» слишком долго не получается.

• Развитие событий сильно зависит от того, какого рода будут следующие удары, насколько американские базы задействованы в ударах по самому Ирану или помогают Израилю отбивать атаки Ирана и насколько масштаб повреждений и количество пострадавших позволят США «сохранить лицо» или потребуют более серьёзного ответа. Прошлые удары Ирана по базам США такую возможность американцам оставляли, но нынешняя ситуация задаёт весьма высокий тон эскалации. С каждой новой атакой стороны суживают для себя и оппонента коридор ненасильственных мер воздействия друг на друга.

• Тот факт, что Иран фигурирует в двух последних беседах президентов России и США, говорит о том, что эта тема вернулась в повестку двусторонних отношений. Это хорошо и правильно — Россия была и остаётся ключевым игроком в теме СВПД. При этом Россия не намерена растрачивать наработанный капитал отношений с Ираном, чтобы склонять его к выгодным только США решениям. Это должен быть взаимный процесс, и позиция России максимально взвешенная: решительно осудив удары по Ирану, Москва считает конструктивным вернуться к переговорному процессу.

Читать интервью для @kommersant

Подписывайтесь на ИМИ МГИМО | Заметки Максима Сучкова из Тегерана

🎂 Центру АСЕАН @aseancentremgimo — 15 лет

В соответствии с договорённостями, зафиксированными в Меморандуме о взаимопонимании между МГИМО и Секретариатом Ассоциации государств Юго-Восточной Азии, 15 июня 2010 года был учреждён Центр АСЕАН МГИМО МИД России.

Центр был создан в целях распространения информации о диалоговом партнёрстве между Россией и АСЕАН, содействия расширению гуманитарных контактов, проведения исследований в областях, представляющих взаимный интерес, а также содействия развитию сотрудничества между Россией и Ассоциацией.

Центр АСЕАН развивает контакты с различными институтами Юго-Восточной Азии, расширяет каналы взаимодействия и способствует установлению взаимовыгодного и продуктивного сотрудничества между Россией и Ассоциацией.

За 15 лет активной работы удалось провести более 200 профильных мероприятий — международных конференций, конкурсов, лекций, тематических дней и недель АСЕАН. Сотрудники Центра приняли участие в 240 мероприятиях коллег и партнёров, подготовили более 220 публикаций и 230 экспертных комментариев для СМИ.

Решение о включении Центра АСЕАН в структуру Института международных исследований (2024) обеспечило существенный синергетический потенциал практико-ориентированных исследований в МГИМО. Уверены, самое эффективное подразделение МГИМО — Центр АСЕАН — останется таковым и впредь.

Тепло поздравляем коллег. Пусть на все ваши планы всегда будет хватать сил, времени и здоровья!

Продолжаем делиться некоторыми зарисовками из командировки сотрудников ИМИ:

🇷🇸 Визит президента Сербии на украино-балканский саммит — комментарий Анастасии Малешевич:

• Смягчает эффект от визита президента Сербии Александра Вучича в Одессу тот факт, что это не украинский, а многосторонний саммит.

• Сербия в заявлениях её официальных лиц — подчёркнуто нейтральная страна по отношению к украинскому конфликту, и она всё ещё рассматривается в качестве потенциальной площадки для переговоров России и Украины.

• Поэтому поездка Александра Вучича на Украину через месяц после визита в Москву может быть связана и с непубличной посреднической миссией.

Читать комментарий для @vedomosti

Подписывайтесь на ИМИ МГИМО | Наш подкаст «Внешняя политика»

🇮🇷🇮🇱 Эскалация израильско-иранского конфликта — пресс-конференция с участием Максима Сучкова @postamerica:

• Идея «разобраться» с Ираном, положить конец ядерной программе давно витает в вашингтонских кабинетах. Ещё во время президентства Буша-младшего уже были разговоры о том, что необходимо приступить к бомбардировкам Ирана. Люди, которые тогда работали в политикоформирующих кругах, или их наследники, по-прежнему есть в администрации. Им противостоят так называемые restrainers — сторонники сдержанного курса, полагающие, что США не должны начинать крупных войн, потому что это отвлекает ресурсы от собственного развития Америки и сдерживания Китая.

• Не получив желаемого в переговорном процессе американцы предприняли авантюру с атаками по иранской территории: переговорная тактика «хороший и плохой полицейский» где США представляли себя тем, кто даёт «пряник», а Израиль — «кнут» должна была подтолкнуть иранцев к принятию решения. Однако Израиль в этой схеме не может выступать инструментом, у него есть своя субъектность и отличные от США интересы в отношении Ирана.

• Как и в украинском конфликте, Трамп пытается показать, что США находятся как бы «над схваткой»: Вашингтон якобы не участвует в наступательных операциях, хотя США принимают участие в обороне Израиля. Со своей стороны, Тегеран за этот сигнал ухватился: МИД ИРИ заявил, что атаки Израиля — это попытка торпедировать переговорный процесс Вашингтона и Тегерана.

• Вопрос в том, как долго можно поддерживать иллюзию нейтральности? Вмешательство в конфликт с Ираном внутри США создаёт проблемы для так называемой коалиции MAGA, которая постепенно начинает расходиться по швам. Сторонники сдержанного курса говорят, что не нужно вовлекаться в конфликт, а сторонники жёсткого произраильского курса — что можно проводить управляемую эскалацию. Однако никакая эскалация в современном типе конфликтов не может быть управляемой.

• Договор о всеобъемлющем стратегическом партнёрстве между Россией и ИРИ включает в себя статьи, затрагивающие и военно-политическую область. Документ содержит важные положения, связанные с тем, что в случае начала военного конфликта Россия обязуется не помогать агрессору, кто бы это ни был. В подобных конфликтах, когда эскалация достигает высокого уровня, государства, с которыми у России есть подобные соглашения о партнёрстве, вправе ожидать вовлечения Москвы. Однако в нынешней ситуации главное, чем Россия может помочь ИРИ, является невовлечение в военном смысле. Вне зависимости от того, как ситуация будет развиваться, Ирану будет необходим мощный партнёр, через которого можно доносить важные смыслы и получать сигналы противоборствующей стороны.

• Если США вмешаются в военную операцию Израиля, последствия будут чудовищными как для региона, так и для администрации Трампа. Прежде всего, потому что не получится реализовать ничего из той программы, с которой Трамп пришёл в Белый дом. Вместо сюжетов, связанных с противодействием Китаю, превращением США в энергетическую и технологическую супердержаву, все дискуссии и решения в СНБ и Конгрессе снова будут вращаться вокруг Ближнего Востока.

Смотреть пресс-конференцию на площадке @tass_agency

Пресс-конференция состоялась по итогам визита российских экспертов в Исламскую Республику Иран в рамках Просветительской экспедиции БРИКС Фонда Горчакова @Gorchakov_Fund

Подписывайтесь на ИМИ МГИМО | Наш подкаст «Внешняя политика»

🌊 Вероятность переброски сил НАТО из Восточной Европы на Ближний Восток — комментарий Никиты Липунова @Northern_Affairs:

• На фоне конфликта Израиля и Ирана внимание США будет приковано к этому региону. Поэтому ситуативно возможна переброска незначительной части военных и техники из Восточной Европы на ближневосточное направление. Для государств Северной Европы и Балтии обеспечение региональной безопасности останется в приоритете.

• Главная цель НАТО на Балтике сейчас — демонстрация силы и политика сдерживания России. Они проводят учения, показывают свою сплочённость и демонстрируют возможности силового ответа на вызовы безопасности. Одним из обоснований такой повышенной активности страны региона называют участившиеся случаи диверсий на критически значимой подводной инфраструктуре.

• Хотя причастность к этим инцидентам того или иного государства не была установлена, страны НАТО голословно обвиняют в них Россию. Это они используют как предлог для наращивания своей активности.

Читать комментарий для @izvestia

Подписывайтесь на ИМИ МГИМО | Академическая рассылка ИМИ

🛣 В новом выпуске журнала ИМИ «Международная аналитика» авторы анализируют транспортные коммуникации и инфраструктурные проекты в современном мире:

• По мнению главного редактора журнала Сергея Маркедонова @DonskoyCossack, транспорт как феномен международной жизни представляет собой многомерное явление. С одной стороны, развитие коммуникаций способствует сближению между правительствами, странами и народами, а с другой — усиливает конкуренцию за лидерство.

• Номер открывает интервью с Алексеем Безбородовым @infranews. Эксперт отмечает, что по своей природе мировая логистика — самый свободный из видов бизнеса, но в то же время трудно представить стратегические коммуникации абсолютно независимыми от госконтроля. Как следствие, политизация транспортной темы и её «секьюритизация».

• Егор Пак анализирует итоги и проблемы сотрудничества в области транспорта и логистики в ЕАЭС. Автор утверждает, что в условиях фрагментации системы международных экономических отношений и её политизации ЕАЭС успешно справляется с проблемами в области транспорта и логистики.

• Егор Сергеев @imi_mgimo изучает транспортную политику Евросоюза. Автор отмечает, что её развитие зависит от глубины интеграции в ЕС, но сдерживается изначально встроенными в интеграционную конструкцию дисбалансами. В статье подчёркивается неоднозначный характер транспортной политики ЕС ввиду противоречивости данной сферы.

• Тигран Мелоян рассматривает транспортную инфраструктуру как основу мобильности НАТО в Европе. Автор подчёркивает, что военная мобильность становится ключевой точкой для углубления сотрудничества ЕС и НАТО, что в среднесрочной перспективе может создать вызовы для России.

• Никита Липунов @Northern_Affairs исследует эволюцию образов Севморпути в российском официальном дискурсе. В статье рассматриваются два образа — «национальной транспортной коммуникации России в Арктике» и «международного транспортного коридора». Исследователь показал, что, несмотря на их конкуренцию, в целом наблюдается преемственность представлений о СМП.

• Николай Кожанов анализирует, как Катар планирует удержать лидирующие позиции в экспорте СПГ. Автор утверждает, что решение катарских властей расширить инфраструктуру по производству СПГ будет способствовать трансформации кооперационных связей эмирата с США, ЕС и КНР.

• Григорий Лукьянов @lukyanovtalk и Александр Наджаров исследуют транссахарские маршруты нелегальной торговли как фактор конфликтной политэкономии Сахеля. Авторы демонстрируют, что незаконные пустынные караваны важны не только как фактор продолжительного конфликта, но и как своеобразный компенсаторный экономический механизм для населения.

• Станислав Кувалдин рассматривает инфраструктурные проекты Польши последних лет. Исследователь утверждает, что Варшава использует географические преимущества для наращивания влияния внутри ЕС. В то же время без поддержки структурных фондов ЕС такая траектория развития была бы осложнена.

• Екатерина Арапова и Екатерина Князькина изучают влияние санкционного давления Запада на Россию в сферах торговли и логистики. Авторы отмечают, что логистический кризис первых месяцев антироссийских санкций удалось преодолеть к концу 2022 года. В то же время подчёркивается, что санкционное давление стало движущей силой для оптимизации отечественной логистики.

• Елена Маслова @italo_mania анализирует проблему морской связанности и периферийности в Адриатике. Регион представляет стратегическую значимость для ЕС и НАТО, поэтому геополитическая целесообразность развития морской связанности выходит на первый план. Нестабильность на Ближнем Востоке повышает востребованность адриатической логистики.

• Артём Данков и Евгений Савкович рассматривают трансформацию транспортной системы Евразии. По их мнению, новые идеи евразийских «коридоров» не ограничиваются инфраструктурным измерением.

Свежий номер и архивные выпуски доступны на сайте журнала.

Подписывайтесь на ИМИ МГИМО | Наш подкаст «Внешняя политика»

🌐 Косовский прецедент и его уроки — интервью с Сергеем Маркедоновым @DonskoyCossack:

• Косовский прецедент активно использовался мировыми игроками — США и ЕС — для реализации своих интересов. Это был не диалог сторон, а вмешательство извне. Да, скорее всего, Косово в составе Сербии не было бы раем на земле. Но это был бы внутренний — пусть и вялотекущий — конфликт. А когда вмешивается НАТО, и это легализуется — любой сепаратист получает соответствующий сигнал.

• Отличие Сербии от России заключается в том, что Россия даже после распада СССР осталась ядерной державой, ей нельзя было диктовать условия. А Сербия — совсем другая история. Её голос весил гораздо меньше, и всё, что происходило на Балканах, изначально оказалось глубже геополитизировано, чем конфликты на постсоветском пространстве. Наши «Палестины» начали восприниматься как предмет геополитики уже в нулевые годы.

• В какой-то момент Запад решил превратить Балканы в единое геополитическое пространство. В академической среде стала популярна концепция «геополитического лимба», согласно которой Европа должна быть гомогенизирована под натовский стандарт: все эти «пограничные» страны должны попасть в рай — то есть в НАТО. Так и произошло, но стремление «закрыть лимб» ускоренными, большевистскими темпами лишь усилило конфликты.

• Иногда рациональные аргументы разбиваются о националистическую иррациональность. Например, сербы с хорватами могли бы дополнить друг друга: у одних — море, у других — дипломатические наработки, но в какой-то момент победила иррациональность. Экономику также не стоит сбрасывать со счетов, и тут мы сталкиваемся с феноменом экономического национализма.

• Национализм прост в применении: достаточно сказать, что «мы лучшие, а другие нам мешают — избавимся от них, и всё будет хорошо». Но у него много тёмных граней. Некоторые теоретики предлагали относиться к национализму нейтрально, напоминая, что он породил и великую литературу, и музыку. Но музыка — это одно, а тёмные стороны — другое. И им поддались очень сильно, отбрасывая много рациональных моментов.

• Сегодня, когда всё уже распалось и вазу не склеить, главный урок, который можно извлечь из советской и югославской ситуации: жить раздельно — не значит жить во вражде. Надо искать точки соприкосновения. Не обязательно жить в одном доме, но желательно самим решать собственные проблемы — сербам с хорватами, грузинам с абхазами. Не доводить до того, чтобы приходили «большие дяди» и вмешивались.

Читать интервью для @balkanist2019

Подписывайтесь на ИМИ МГИМО | Наш подкаст «Внешняя политика»

🇷🇺 Атлас электоральной географии Российской Федерации

Издательский дом МГИМО совместно с издательством «Аспект Пресс» выпустил первый национальный атлас электоральной географии России. Автор-составитель — электоральный географ Сергей Елагин с десятилетиями практического опыта в этой сфере. Научным редактором выступил ведущий научный сотрудник, соруководитель программы ИМИ «Инструментальные методы международных исследований» Игорь Окунев @terra_politica.

Атлас электоральной географии Российской Федерации 1991–2024 гг. создан на основе официальных данных ГАС «Выборы» ЦИК РФ, интернет-ресурсов и материалов личного архива. Являясь своеобразной летописью и отчасти энциклопедией электоральной жизни современной России, в книге сделана попытка обобщения итогов всех федеральных выборных кампаний по субъектам РФ.

Атлас подводит итог работе группы политгеографов ИМИ МГИМО, посвящённой созданию методологии кросстемпоральных и межстрановых исследований в электоральной географии.

📚 Подробнее

Подписывайтесь на ИМИ МГИМО | Наш подкаст «Внешняя политика»

🇷🇺🌐 Отношения России и Запада: затяжной кризис или новая нормализация? — статья Артёма Соколова @GeRussia:

• Возвращение Трампа на пост президента привело к возобновлению контактов между российскими и американскими официальными лицами по широкому кругу вопросов, однако до сих пор не смогло существенно переломить общий характер отношений сторон и тем более изменить антироссийский курс союзников США. На горизонте ближайших пяти лет страны НАТО планируют крупную модернизацию вооружённых сил перед лицом «российской угрозы». Институциональные основы сотрудничества между Россией и странами Запада фактически разрушены.

• Концепция внешней политики РФ от 2023 года подразумевает преходящий характер текущего кризиса в отношениях России и Запада. Антироссийский курс Запада в сегодняшнем виде является, исходя из текста документа, прежде всего совокупностью ошибок внешнеполитического полагания его руководителей, а не последовательной стратегией с глубокими идейными корнями. Это понимание существенно расходится с оценками тех представителей экспертного сообщества, которые настаивают на экзистенциальной природе текущего противостояния.

• Исторические примеры демонстрируют, что в практиках нормализации отношений между Россией и Западом можно выделить общие черты: (1) экономический интерес — процесс нормализации имел в основе масштабную программу экономического сотрудничества; (2) установление доверительных контактов на уровне руководства; (3) влияние на общественно-политическую дискуссию, ведь налаживание отношений выходило за рамки внешней политики; (4) внутреннее противодействие в странах Запада.

• Формирование многополярного мироустройства меняет роль Запада в международных отношениях. В то же время сообщество западных стран остаётся одним из наиболее влиятельных центров формирующегося многополярного мира. И — что ещё важнее — государства Запада, расположенные на европейском пространстве Большой Евразии, остаются ближайшими соседями России и её союзников. Именно здесь расположены крупнейшие экономические центры России и протянувшиеся с востока на запад транспортные коридоры.

• Перспектива нормализации взаимодействия со странами Запада останется актуальной для России вне зависимости от нынешней конфронтационной риторики и хода событий на Украине. Как показывает история последних ста лет, этот процесс требует ответственности, чёткого понимания собственных интересов, политической воли и стратегического планирования. А значит — и подготовка к нему ничем не отличается от подготовки к полномасштабному конфликту.

Читать статью для @ru_global

Подписывайтесь на ИМИ МГИМО | Наш подкаст «Внешняя политика»

🇷🇺 Проблемы и особенности развития Дальнего Востока — подкаст с участием Ивана Зуенко @china80s:

• На Дальнем Востоке военные мотивы и факторы существуют всегда. С одной стороны, Дальний Восток — это регион-порт, а с другой стороны, — регион-крепость. На рубеже 1950–1960-х годов произошло ухудшение отношений с Китаем, поэтому задачи обороноспособности, задачи возможного использования данной территории в гипотетической войне с Китаем значительно повлияли на её будущее развитие.

• Для Дальнего Востока такая функция является естественной. По большому счёту, для данного региона укрепление обороноспособности, модернизация военного потенциала чаще воспринимается не как препятствие для развития, а как развитие само по себе.

• Примерно до 1985 года отечественные китаисты-международники говорили, что китайские реформы — это неомаоизм, сцепка маоизма и американского империализма, а единственный путь к социализму — путь Советского Союза. Китаистика в СССР была идеологизированной: нельзя было допустить, чтобы происходящее в КНР воспринималось как реальная альтернатива советской системе. Когда потребовалась свежесть сознания, оказалось, что никто не готов: мы начали говорить об этом только в 1980–1990-е годы.

• Существует вечный сюжет о «жёлтой угрозе» — страх перед огромной непонятной страной, развивавшийся с XIX века. В 1990-е годы, когда российско-китайская граница резко открылась, оказалось, что китайская сторона была к этому готова, а мы нет: не готовы в плане законодательства, работы органов и так далее. И, хотя уже в 1993 году эта проблема была решена, стереотипы о заселённости Дальнего Востока китайцами успели укрепиться.

• Китайские деньги, люди и идеи нужны Дальнему Востоку, но это точно не панацея. В любом случае Дальний Восток — тот регион, который должен развиваться за счёт бюджета, это дотационный регион. Поэтому китайские капиталы нужны, как и везде, но нельзя сказать, что именно для Дальнего Востока они являются приоритетными.

• Дальний Восток всегда воспринимается как регион, который нужно удержать — через геополитическую призму. Люди, которые отправляются на Дальний Восток, едут туда не просто так — они приезжают работать дальневосточниками, занимать эту землю. В региональной психологии глубоко укоренились некоторые представления: дальневосточники — это государственники, которые лишь фактом своей жизни в регионе выполняют важную государеву функцию и при этом зачастую искренне верят, что им за это нужно доплачивать.

Слушать подкаст «Мировой факультет» @ru_global

Подписывайтесь на ИМИ МГИМО | Наша группа ВКонтакте

🇦🇲 Дело Карапетяна: почему это не только личный конфликт миллиардера и премьера Армении — статья Сергея Маркедонова @DonskoyCossack:

• Cитуация в Армении и вокруг неё в последнее время обсуждалась преимущественно в «геополитическом» контексте. И, на первый взгляд, это логично. Главная избирательная кампания пятилетия — парламентская, намечена на 2026 год. И скорее всего, в отличие от двух предыдущих, она пройдёт в положенное время. Попытки вотума недоверия правительству Пашиняна ожидаемо проваливаются, так как у оппозиции в Национальном собрании нет достаточного количества голосов. Да и сами оппозиционеры, говоря словами героя советского кино, испытывают друг к другу «большую личную неприязнь».

• Конфликт между главой правительства Пашиняном и предстоятелем (католикосом) ААЦ Гарегином II — не новое явление в армянской политике. Ещё в 2021 году на фоне потери Нагорного Карабаха и протестной волны в канун досрочных парламентских выборов католикос призывал к отставке премьера. В мае-июне 2024 года, когда на фоне территориальных уступок Азербайджану возникло движение «Тавуш во имя Родины» и Гарегин II, и церковные иерархи оказали ему ощутимую поддержку, а «лицом» тогдашних протестов стал один из архиепископов ААЦ.

• Сегодня «церковный конфликт» — не просто история о том, как премьер поссорился с католикосом и не про «чёрный пиар» в информационной войне, хотя и этого хватает. Новое противостояние подобно воронке, куда вовлекаются новые игроки, создавая новые точки напряжения. У церкви, например, появился такой серьёзный сторонник, как 59-летний Самвел Карапетян, миллиардер, глава холдинга «Ташир».

• Можно говорить об армянской внутриполитической аномалии, когда рейтинги власти и оппозиции не растут одновременно. При таком положении дел ААЦ, имеющая репутацию хранительницы национальных традиций, фактически становится альтернативным центром общественно-политической жизни. Да и появление на её стороне таких фигур, как Карапетян и его брат Карен тоже выглядит для властей как дополнительный фактор риска. И первые тревожные звонки для правительства уже прозвучали.

• Всё это заставляет премьера нервничать и играть на опережение. До выборов ещё есть время, но скрытых резервов для подъёма популярности не видно. И дефицит ярких лидеров на оппозиционном фланге не спасает от ответов на многие неприятные вопросы. Конвертации территорий в обмен на мир не происходит, а ставки во внутренней игре растут. Нарушение армянского политического табу приводит к радикализации. И Пашинян не может этого не понимать.

• В итоге и на внутреннем контуре завязываются опасные узелки, ибо поражение на выборах для Пашиняна опасно не только его отставкой, и на внешнем периметре растут явные риски, так как подписание мира с Баку обставляется новыми условиями, а в поисках «нового курса» связи со старыми союзниками разрушаются.

Читать статью для @forbesrussia

Подписывайтесь на ИМИ МГИМО | Наша группа ВКонтакте