Telegram Web Link
Вам никогда не казалось, что люди, покупаясь на возвышенные идеалы, отрываются от действительности? И вместо того, чтобы действовать, витают в мире собственных грёз? Если подобные мысли посещали вас, то можете поздравить себя, поскольку о чем-то схожем размышлял Георг Гегель в начале XIX века, когда писал о прекрасной душе как одном из этапов развития Абсолютного Духа. Однако великий немецкий философ не был бы самим собой, если бы его можно было понять только одним образом. Александра Ильина рассказывает об идее прекрасной души и её интерпретациях у Александра Кожева и Жана Ипполита.
❤‍🔥266👍62🔥2
Insolarance Cult pinned «Взяв своё начало из необходимости истолковывать и понимать, герменевтика прошла большой путь и уже сама была понята по-разному. Вместе с Олегом Деррундной мы говорим о развитии герменевтики. Обсуждаем проблему понимания у Шлейермахера и стратегии интерпретации…»
Человек-всё-психологизирующий соткан из психологической болтовни и толков (в хайдеггеровском смысле). Он умеет превращать любое общение в разговор на пси-темы. Он указывает другим на нарушение «своих границ» и трепетно реагирует на любые проявления «психологического насилия», которым для него может стать чей-то «слишком громкий» парфюм или музыка из чужих наушников в общественном транспорте. В терапию человек психологический приходит для подтверждения своей исключительности и грандиозности через грандиозность и исключительность своих проблем, а в его надменном взгляде можно прочитать: «Ни один психолог мне не поможет!». Он психологизирует абсолютно всё и принимает самокопание за желание «быть в контакте со своими чувствами». Собственный внутренний мир является для него «сверхценной идеей», вокруг которой вращается всё остальное. Он требует эмпатичного отношения и активного слушания со стороны других, поскольку «конституционально сверхчувствителен и склонен к перестимуляции».

Такая форма человеческой жизни принципиально аполитична, так как замкнута на себе и не интересуется кем бы то ни было ещё. При любом обнаружении Другого человек психологический или мгновенно встраивает его в свои внутренние процессы, используя в качестве нарциссической ортопедии, либо ощущает себя «жертвой» чужих интервенций, если «чужак» слишком настойчиво обнаруживает отличия от собственного Я пси-человека. Солидарность, кооперация или коллективная форма протеста вызывают у такого человека лишь ступор и когнитивный диссонанс. «Начните с себя!» и «работайте лучше над собой!». Там, где соприкосновение с Другим возможно — это или сговор, или комменсализм: «Мы сотрапезники, не больше!».

Из статьи «Закат человека разумного. Учебник (не) фантастической антропологии».
🔥37👍9🌚6😢42❤‍🔥11
Жорж Батай — это уникальный мыслитель, чья философия сначала нарушила привычные концептуальные границы, но впоследствии задала узнаваемую стилистику мышления на грани. Но что именно он понимал под трансгрессией? В чем состоял базовый материализм Батая? И что такое гетерология с атеологией? Эти и другие вопросы обсуждаем с Иваном Кудряшовым в подкасте, посвященном мысли Жоржа Батая, его отношению к тьме, эротизму и религии.

https://youtu.be/z994L6xahwQ
🔥296❤‍🔥6👍5
Согласно плоской онтологии, всё существует на равных онтологических основаниях, нет никаких уровней существования и ни один объект, включая человека, не является средоточием бытия. В том или ином виде подобную позицию разделяет множество современных философов, связанных с новым материализмом и спекулятивным реализмом. Захар Неустроев перевел статью Рэя Брассье, который критикует плоскую онтологию и её главных сторонников, которыми являются Мануэль Деланда, Леви Брайант и Грэм Харман.
❤‍🔥15👍75🤔5🔥1
Лидийский пастух с Кольцом Гига имеет возможность совершить любое преступление, не опасаясь расправы. Эта способность совершать несправедливость, не опасаясь возмездия, делает пастыря «равным богу среди людей». Главкон хочет, чтобы Сократ продемонстрировал, что даже у лидийского пастуха есть основания быть справедливым, но Главкон, несомненно, требует невозможного. Как предполагают и Эпикур, и Юм, между богами и смертными, между людьми и животными не может быть справедливости. Справедливость — это отношения между относительно равными. Юм предполагает, что если бы существовали виды настолько слабые, что они никогда не могли бы надеяться причинить нам вред, мы не смогли бы обращаться с ними справедливо. Как только пастух получает Кольцо, он больше не находится в обстоятельствах справедливости со своими товарищами. В таких случаях правила справедливости не приводят надёжно к атараксии. Эпикуреец, однако, понимает, что в реальном мире бросается в глаза недостаток всемогущих магических колец. Мы существуем, по большей части, в условиях справедливости, и, следовательно, правила справедливости имеют тенденцию быть надёжными инструментами. Наши товарищи примерно так же сильны и слабы, как и мы. Как выразился Дэвид Готье, «люди живут и должны жить в обстоятельствах справедливости». Гоббс был прав, полагая, что какими бы неравными люди ни были во многих отношениях, мы всё же примерно равны в способности причинять друг другу вред. Это означает, что какие бы случайные асимметрии власти и ресурсов ни возникали, обстоятельства справедливости сохранятся.

Из статьи «Примирение справедливости и удовольствия в эпикурейском контрактаризме».
👍193❤‍🔥3🤔2🔥1🌚1
Мораль — это ложь, а любые нормы и ценности относительны? В обычной жизни нетрудно встретить людей, которые так считают. Поскольку философам необходимо обосновывать свои взгляды, то они реже склоняются к подобной позиции. Но когда философы всё-таки отрицают мораль, то они обычно предлагают нечто большее, чем броские заявления. Андрей Леман рассказывает о теории моральных ошибок, которая является наиболее влиятельной формой обоснованной критики морали в современной философии.
❤‍🔥147🤔5👍3🌚2
Человек не данность, он не предзадан, он — постоянное становление. Процесс его становления и составляет драму существования. Само определение экзистенции (ex-istentia) — как исходящей из себя, выходящей за свои рамки — намекает на специфику человеческого существования. Для экзистенциалистов оно драматично по четырем причинам:

1) Существование не имеет исходной точки из субъекта: собственная точка зрения на события появляется не сразу со старта физического существования, всю оставшуюся жизнь преследуя индивида больше как чужое свидетельство — рождение субъекта сущностно не собственное событие, а чужая реконструкция своего переживания, рассказанная субъекту свидетелем.

2) Существование субъекта не завершено для него лично — оно прерывается смертью, пережить которую субъекту как некое целостное событие не суждено. Смерть — это не событие для себя, а скорее способ существования, структурирующий многие области жизни субъекта (как в убегании от неё, так и в принятии).

3) Постоянное становление человека лишает его надежной опоры. Ничто нельзя считать оконченным или завершенным, данным раз и навсегда. Взгляды экзистенциалистов по восприятию факта временности расходятся (Сартр полагал человека как постоянную, обреченную на тщету и абсурдность существования, актуальность, в то время как Хайдеггер видел в этом шаге французского философа неверное истолкование фундаментальной онтологии), однако именно временность и неустойчивая безосновность являются двумя важными структурирующими экзистенцию элементами.

4) Экзистенция неразрывно связана с субъектом. Это делает её трудно теоретизируемой, потому что невозможно отдалиться от экзистенции именно как от переживания. Это даёт ей возможность быть глубоко личной, потому что пережить чужого витгенштейновского «жука в коробке» можно только через анализ внешних проявлений поведения другого субъекта и построения модели его внутреннего переживания на основе собственного имеющегося опыта или, выражаясь в рамках феноменологии, через аппрезентацию (но правомерна ли она?). С другой стороны, в отличие от категории «жизни» в философии жизни, как пишет Больнов, существование можно утерять, потерять контроль над своим становлением.

Из статьи «Творю, следовательно, существую. Искусство как экзистенциальный акт».
28🔥5👍4🤔31❤‍🔥1
С незапамятных времен во всех сколько-нибудь зависимых слоях народа заурядный человек был только тем, чем его считали: вовсе не привыкший сам устанавливать цену, он и себе не придавал никакой другой цены, кроме назначенной ему его господами (создавать ценности — это истинное право господ).

Фридрих Ницше
🔥19❤‍🔥7👍43🤔32😢1🌚1
Жизнь каждого из нас была бы лучше, если бы мы жили в мире, в котором все люди подчиняются предсказуемым универсальным правилам. В мире, где нам не нужно гадать при встрече с незнакомцем, пожмёт ли он нам руку или выбьет глаз, жить намного лучше, чем в хаотичной постапокалиптичной вакханалии мира Fallout. Напомним, что благополучие объективно и не зависит от мнений людей, поэтому контрпримеры людей, которые охотно променяли бы современную цивилизацию с её благами на безумный угар постъядерных пустошей, не являются доказательством того, что хоть кому-то было бы лучше жить в обществе без общих норм.

Поэтому в интересах самих людей содействовать поддержанию такой системы социальной кооперации, в которой люди ограничены универсально применимыми нормами. Универсальная применимость здесь оправдывается сразу несколькими соображениями. Во-первых, это просто проще, чем если бы люди были вынуждены сильно варьировать свои ожидания в разных контекстах из-за малейших изменений в фоновых условиях. Во-вторых, любая подобная система правил должна быть оправдана для всех людей, чтобы у них были рациональные основания поддерживать её и подчиняться ей. Если бы какая-то система правил ставила какую-то группу в более выгодное положение, то те, кто лишены этих преимуществ, не имели бы рациональных оснований поддержать данную систему на равных с привилегированной группой. Универсально применимые правила, в свою очередь, если вообще имеют оправдание, то имеют его в равной степени для всех людей. В-третьих, у нас просто нет рациональных оснований в пользу неуниверсальной системы правил. Между людьми нет различий, которые бы оправдывали бы, почему на одних людей правила должны распространяться, а на других — нет.

Из статьи «Почему мораль объективна?».
❤‍🔥16👍10🤔8🔥3😢3🌚1
Профессиональные философы не нужны, ведь у каждого уже есть своя философия? Любую мысль можно высказать проще? Философы так и не сумели ни о чём договориться, да и философия только им и выгодна? С этими и другими схожими предрассудками сталкивается каждый, кто принял решение мыслить и демонстрирует это решение обществу. В своей статье Иван Кудряшов рассматривает стереотипы обыденной речи о философии.
❤‍🔥30🔥94👍32
Первоначально философ как тип человека в глазах других – это тот, кто мыслит. И не просто думает, а обладает некоторой склонностью и/или желанием думать. Чтобы стать профессиональным философом необходимо сделать ставку на это желание. Выбор идти за своей склонностью, талантом, желанием всегда будет кого-то раздражать. И при вашем успехе, и при его отсутствии. Это стоит тоже по-своему принять, ведь есть только один способ минимально раздражать других: не делать ничего. Но ничего не делая, вряд ли кому-то понравишься, не говоря уж о самоуважении. Так что обыденная речь и современные массмедиа (во многом довольно непрофессиональные и повторяющие все клише обыденного дискурса) так или иначе будут задевать вас своими стереотипами, потому что вы их тоже задеваете.

Из статьи «Стереотипы о философии».
❤‍🔥35👍5🔥51😢1
Что Аристотель считал знанием? Какое место отводил интеллектуальным добродетелям? Правильно ли отождествлять эпистему Аристотеля с наукой? И почему центральные понятия его эпистемологии — это «причина» и «объяснение»? В новом подкасте, расширенная версия которого уже доступна на Бусти и Патреоне, вместе с Артемом Юнусовым обсуждаем эти и многие другие аспекты эпистемологии Аристотеля.
❤‍🔥105👍52🔥1
Мыслители Стои, унаследовавшие вопросы Сократа от киников и отвергнувшие аристотелевскую телеологию, выдвинули альтернативные тезисы. Добродетельная личность начинает пониматься как гражданин космоса, а не polis’а; а правила, приверженность которым обуславливает добродетельную жизнь, становятся универсальными стандартами, предписываемыми природой и разумом. Быть мудрым значит правильно понимать себя в качестве части природы и иметь последовательный характер, руководимый только разумом, а не иррациональной страстью. Добродетель едина. Названия добродетелей отсылают к разным типам ситуаций, в которых требуется одна и та же добродетель. К добродетели нужно стремиться ради неё самой и каждый человек либо в полной мере добродетелен, либо не добродетелен вообще. Разные мыслители-стоики по-разному формулировали эти позиции, разделяя при этом концепцию добродетельной жизни, независимую от общественного устройства и институтов, что позволило Цицерону (106 год до н.э. – 43 год до н.э.), ученику стоика Посидония (около 135 года до н.э. – 51 год до н.э.), использовать стоицизм в качестве основы эклектического подхода к добродетелям, одновременно претендовавшего на универсальность и оправдывающего традиционные римские установки.

Латинское слово «virtus» изначально именовало качество vir, «мужественность». Это этимологическое отличие от греческого «arete» привело к созданию перечня добродетелей, непохожего на греческие философские перечни – в нём придавалось большое значение добродетели fides, а также храбрости, в то время уважение к моральному теоретизированию отсутствовало. Цицерон в трактате «Об обязанностях» видоизменил стоический подход, дополнив его римскими моральными рассказами, служащими примерами добродетелей и обязанностей, которые были охарактеризованы в стоических и иногда в платонических терминах. Когда, начиная с Возрождения, моральное учение Цицерона вновь стало влиятельным, его стоические рассуждения о природе и о пределах beneficenti’и обеспечили классическое обоснование для рассмотрения обобщённой благожелательности в качестве центральной добродетели, хотя она была незнакома для более старых римских, аристотелевских или платонических этических учений. Но к тому времени вопрос о том, как выбрать между явно соперничающими друг с другом требованиями очень разных перечней добродетелей, был ещё более остро поставлен христианством, иудаизмом и исламом.

Из статьи «Этика добродетелей».
🔥126👍42❤‍🔥1
Философия не рассказывает истории приятные или понятные чьему-либо уху. Само зарождение философского мышления тесно связано с недоверием к существующим нарративам, попыткой найти другой формат убеждения. Философия познаёт, а потому ещё и пытается найти соответствие языка изложения самому предмету речи. Работа философа: упрощать там, где нужно упрощать, и усложнять там, где нужно усложнять. Философ – не учёный, погружённый в узкую терминологию, но у него нет и обязательства «говорить проще». Сложность слога или терминологии оправдана как необходимость говорить на высоком уровне абстракции, или при высоком риске ошибки понимания, или с большей степенью детализации. Иными словами, философия борется с языком.

Людвиг Витгенштейн видел задачу философии в преодолении очарованности языком, чтобы можно было «лечить» болезни обыденного языка. Но лично мне ближе образ спарринг-партнёра: я не верю в преодоление языка, только в преодолевание с полезными эффектами – от тренировки навыков и поддержания тонуса до открытия новых эвристических ходов. Те же, кто не желают участвовать в этой борьбе, довольствуются суррогатами познания или вторичными обработками популяризаторов. И претензия таких людей «почему так сложно пишите/говорите?» для философа звучит как парадоксальный запрос: «как думать так, чтобы результаты были теми же, как если бы вообще не думал?». Никак. Надо также помнить, что очень часто сказать иначе = сказать иное. Поэтому какие-то хорошо понятые вещи можно хоть нарисовать, хоть станцевать, но другие вещи требуют дисциплины, терминологии и огромной работы со стороны читателя/слушателя.

Из статьи «Стереотипы о философии».
26🔥11👍83🌚1
Напоминания о необходимости мыслить критично, избегать наивности в суждениях и попросту почаще сомневаться — узнаваемые ритуалы современной культуры. Ритуалы, поскольку типовой предел использования всех этих прекрасных вещей – это вывод о том, как же сложно определиться, что именно является критическим мышлением.

Оттого ещё более интересно замалчивание неприглядной прозы жизни о том, что некритичное доверие – это стратегия обыденного познания, которой пользуют не от недостатка ума, а из-за её возможных преимуществ. Как верно замечает Си Ти Нгуен, наивное или безусловное доверие – это ожидаемая эффективность, оплаченная эпистемической уязвимостью.

Разберемся с этим на примере. Допустим, есть некий источник информации. Сама же информация нужна для взаимодействия с миром. Успешность взаимодействия определяется убеждениями, исходя из которых вы решаете, что нужно поступать так, а не иначе. Так, вы можете верить информации, предоставленной источником. Если она правдива, то условимся, что это +1 XP, а если ложна, то -1 XP. Но вы можете и не верить, получая +1 XP за неверие в ложь и -1 XP за недоверие правдивой информации.

По отношению к источнику вы можете занять одну из двух полярных наивных стратегий – просто доверять или просто не доверять. Есть, конечно же, ещё и множество не-наивных стратегий, в рамках которых вам предлагается тратить познавательные усилия на то, чтобы отыскать некое основание для доверия или недоверия. Условимся, что такие усилия компенсируют потерю XP, превращая любой -1 в -0,5.

Теперь же представим, что обсуждаемый источник всегда предоставляет только правдивую информацию. Как же тогда получить больше XP, затратив меньше всего усилий? Приняв стратегию наивного доверия. Стратегии не-наивного доверия (например, использующие презумпцию доверия до появления дефитеров) потребуют больше усилий для получения того, что могло быть достигнуто вследствие наивного доверия. Не-наивное недоверие (например, в виде герменевтики подозрения) потребуют усилий для достижения результата, который будет только лучше наихудшего, достигнутого в ходе наивного недоверия.

Конечно, абсолютно правдивый источник – это идеализация и в жизни даже при самых эпистемически добродетельных мотивах никто не застрахован от ошибок. Но ситуация с оптимизацией затрат познавательных усилий посредством наивного доверия не очень меняется пока источник хотя бы более, чем в половине случаев правдив. В случае с неидеальным, но всё ещё надежным источником лучше начинают выглядеть не-наивные стратегии, хотя и здесь доверие выигрывает. Стратегии недоверия обретают смысл в ситуациях ненадежных источников и, на мой взгляд, по-настоящему раскрываются, если убрать из нашего примера вторую идеализацию, состоящую в предположении о том, что мы всегда получаем или упускаем одинаковое количество XP.

Так или иначе, получение предполагаемой эффективности в обмен на эпистемическую уязвимость – это свойство всех наивных стратегий, которые полагаются на посылку о надежности источника, к которому они применяются. Сама же идея эпистемической уязвимости лучше раскрывается, если убрать и третью идеализацию о неизменности надежности источника. Наивные стратегии не защищены от потерь и упущенных выгод, связанных с изменением характеристик самого источника.

Полагаю, что применение наивной стратегии можно прагматически обосновать, указав на некие основания, чтобы принимать ту или иную посылку о надежности источника. Правда, тут мы получаем небольшой нюанс, связанный с тем, что для хотя бы инструментально рационального применения наивной познавательной стратегии нам всё-таки придется применить не-наивную.
🔥16👍931❤‍🔥1
Для Селларса открытие и изобретение — это не совсем противоречащие друг другу вещи, поскольку теоретические сущности, постулируемые в рамках наилучших объяснительных теорий, имеют онтологический приоритет над сущностями обыденного мира, если нас интересует объяснение явлений. Например, более или менее современные модели атомов были в наших лучших теориях за несколько десятилетий до создания электронных микроскопов, из-за чего трудно однозначно сказать, был ли атом изобретен или открыт. Эти модели были приняты, поскольку имели объяснительную силу. Как резюмирует Селларс свой взгляд на теоретические объекты: «В плане описания и объяснения мира наука есть мера всех вещей – существующих, что они существуют, и несуществующих, что они не существуют».

Из статьи «Миф о Данном. Введение в философию Уилфрида Селларса».
👍135❤‍🔥5🌚1
2025/07/09 22:04:04
Back to Top
HTML Embed Code: