Эпикурейская договорная теория представляет собой уникальную и важную традицию, как в истории общественного договора, так и в западной политической мысли в целом. Хотя она не очень известна среди политических и моральных теоретиков, она значительно отличается от того, что Джин Хэмптон назвала двумя сторонами теории контрактов, кантианской и гоббсианской. Эпикурейская договорная теория уникальна в своей попытке примирить стремление человека к удовольствию и спокойствию с общественной потребностью в справедливости и мире.
Справедливость для эпикурейца обеспечивает естественную потребность в спокойствии и счастье. В то время как у эпикурейца есть позитивная цель заключения договора, у гоббсианца по существу негативная цель вступления в договорное общество. Гоббсианец рассматривает общественный договор как способ положить конец войне всех против всех в естественном состоянии. Эпикуреец мотивирован вступить в договорное общество, чтобы обеспечить счастье и сотрудничество, тогда как гоббсианец стремится избежать войны. Более того, именно страх, особенно страх насильственной смерти, движет гоббсианцами. Без этого страха гоббсианцы не были бы мотивированы искать или поддерживать общественный договор. Эпикуреец, однако, стремится устранить страх смерти, чтобы достичь спокойствия и мира.
Эта версия контрактаризма интересна ещё и тем, что она была необычна. Среди крупных античных философов идея общественного договора часто использовалась как пример «пагубной ошибки», на которую следует нападать. Действительно, согласно Гофу, «большая часть политической философии Платона и Аристотеля была разработана для борьбы с этими подрывными взглядами [общественного договора]». Справедливость, понимаемая как договор, волновала многих древних мыслителей, потому что, с их точки зрения, справедливость имеет чисто инструментальную ценность, полезную для обеспечения индивидуальных выгод в социальном общении. Если справедливость ценится только из-за преимуществ, которые она приносит, что может помешать гражданам отказаться от справедливости, когда её издержки перевешивают преимущества?
Политическое общество никогда не может быть по-настоящему безопасным на таких эгоистичных, индивидуалистических основаниях, как утверждали многие древние мыслители. Таким образом, эпикурейцы, поскольку они придерживаются инструментальной концепции справедливости, никогда не могут быть действительно заслуживающими доверия членами общества; они никогда не смогут быть хорошими гражданами. Критики утверждают, что эпикуреизм является контркультурной и подрывной политической доктриной.
Из статьи «Примирение справедливости и удовольствия в эпикурейском контрактаризме».
Справедливость для эпикурейца обеспечивает естественную потребность в спокойствии и счастье. В то время как у эпикурейца есть позитивная цель заключения договора, у гоббсианца по существу негативная цель вступления в договорное общество. Гоббсианец рассматривает общественный договор как способ положить конец войне всех против всех в естественном состоянии. Эпикуреец мотивирован вступить в договорное общество, чтобы обеспечить счастье и сотрудничество, тогда как гоббсианец стремится избежать войны. Более того, именно страх, особенно страх насильственной смерти, движет гоббсианцами. Без этого страха гоббсианцы не были бы мотивированы искать или поддерживать общественный договор. Эпикуреец, однако, стремится устранить страх смерти, чтобы достичь спокойствия и мира.
Эта версия контрактаризма интересна ещё и тем, что она была необычна. Среди крупных античных философов идея общественного договора часто использовалась как пример «пагубной ошибки», на которую следует нападать. Действительно, согласно Гофу, «большая часть политической философии Платона и Аристотеля была разработана для борьбы с этими подрывными взглядами [общественного договора]». Справедливость, понимаемая как договор, волновала многих древних мыслителей, потому что, с их точки зрения, справедливость имеет чисто инструментальную ценность, полезную для обеспечения индивидуальных выгод в социальном общении. Если справедливость ценится только из-за преимуществ, которые она приносит, что может помешать гражданам отказаться от справедливости, когда её издержки перевешивают преимущества?
Политическое общество никогда не может быть по-настоящему безопасным на таких эгоистичных, индивидуалистических основаниях, как утверждали многие древние мыслители. Таким образом, эпикурейцы, поскольку они придерживаются инструментальной концепции справедливости, никогда не могут быть действительно заслуживающими доверия членами общества; они никогда не смогут быть хорошими гражданами. Критики утверждают, что эпикуреизм является контркультурной и подрывной политической доктриной.
Из статьи «Примирение справедливости и удовольствия в эпикурейском контрактаризме».
Почему Хайдеггер боялся кибернетики? Что Юк Хуэй называет космотехникой? Как Жильбер Симондон определял технические объекты и почему выступал против отношения к технике как к рабу? Как различные философы понимают контингентность? Об этом и многом другом говорим с Иваном Белоноговым и Самсоном Либерманом в подкасте, посвященном идеям гонконгского философа Юка Хуэя и его многочисленных теоретических предшественников.
https://youtu.be/svTwHZPyOro
https://youtu.be/svTwHZPyOro
YouTube
Юк Хуэй, Симондон и контингентность | В гостях Иван Белоногов и Самсон Либерман [S01:E85]
Почему Хайдеггер боялся кибернетики? Что Юк Хуэй называет космотехникой? Как Жильбер Симондон определял технические объекты и почему выступал против отношения к технике как к рабу? Как различные философы понимают контингентность? Об этом и многом другом говорим…
Философия соткана из идей. Одни из них — меняют мир, другие — наше отношение к нему, а третьи — создаются как инструменты для покорения вершин мысли.
Концепты, категории и развитая терминология взрастают пышным лесом там, где брошены семена интеллектуальных усилий. Философия создает самые причудливые и многообразные концептуальные ландшафты, которые становятся целыми мирами для тех, кто находит в себе смелость ступить на их почву.
«Идея» — так называется наша новая рубрика, призванная познакомить вас как с классическими, так и с современными философскими концепциями. В ней будут выходить ёмкие статьи, проясняющие отдельные идеи, концепты и термины.
Уже сейчас мы выложили первую десятку статей, а поэтому спешите скрасить свой день философскими идеями и, конечно же, не забывайте скрашивать сами идеи своим мышлением.
https://insolarance.com/category/idea/
Концепты, категории и развитая терминология взрастают пышным лесом там, где брошены семена интеллектуальных усилий. Философия создает самые причудливые и многообразные концептуальные ландшафты, которые становятся целыми мирами для тех, кто находит в себе смелость ступить на их почву.
«Идея» — так называется наша новая рубрика, призванная познакомить вас как с классическими, так и с современными философскими концепциями. В ней будут выходить ёмкие статьи, проясняющие отдельные идеи, концепты и термины.
Уже сейчас мы выложили первую десятку статей, а поэтому спешите скрасить свой день философскими идеями и, конечно же, не забывайте скрашивать сами идеи своим мышлением.
https://insolarance.com/category/idea/
Каждый человек — это предприниматель самого себя, обреченный на успех при должной степени самодисциплины и самостимуляции? Согласно Бён-Чхоль Хану, эти и другие подобные императивы являются современными способами управления «субъектами достижений», которые ведут войну с самими собой, веря в безграничность своих возможностей. Алексей Соловьев рассказывает о том, как совокупность подобных инструментов составляет психополитику, являющуюся новым витком развития биовласти по Фуко.
Forwarded from LS Philosophy | Андрей Леман 🐺
Простые удовольствия, к которым восприимчива человеческая природа, следующие:
1) удовольствия чувств;
2) удовольствия богатства;
3) удовольствия искусства;
4) удовольствия дружбы;
5) удовольствия хорошего имени;
6) удовольствия власти;
7) удовольствия благочестия;
8) удовольствия благосклонности;
9) удовольствия неблагосклонности;
10) удовольствия памяти;
11) удовольствия воображения;
12) удовольствия ожидания;
13) удовольствия, зависящие от ассоциации;
14) удовольствия облегчения.
Иеремия Бентам, «Введение в основания нравственности и законодательства»
Удовольствие, как можно здесь заметить, является невероятно обширным феноменом, который встречается в совершенно разных обстоятельствах. Описанные события могут не иметь ничего общего друг с другом, но при этом приносить одно и тоже удовольствие.
К примеру, удовольствие от просмотра философского стрима сильно отличается от удовольствия от того, что вы выспались, ведь причины возникновения первого и второго зачастую очень различны, а профиль переживаний первого и второго не имеет практические ничего общего, кроме туманных описаний в духе «это приятно и круто».
Все это заставляет нас задуматься о том, что такое удовольствие и как оно работает, ведь если оно окажется имеющим для нас серьезное значение, то понимание его природы будет влиять на наши выборы, поведенческие модели и обязательства перед другими существами.
К примеру, если вы гедонист, то удовольствие в вашей ценностной модели является единственным фактом (событием или опытом), который имеет внутреннею (не инструментальную) положительную ценность. И если это так, то для данной модели стоит все-таки иметь ответ на вопрос, что такое удовольствие и как его фармить, продвигать, отслеживать и калькулировать.
В чем природа удовольствия?
Является ли удовольствие чем-то объективным, в значении «не зависит от ментальных состояний»? Полагаю, что было бы странным считать парадигмальный случай ментального состояния «независимым от ментального состояния», поэтому если мы не сторонники редукции сознания к телу, то мы можем предположить, что удовольствие является особым типом феноменальных состояний (состояний опыта / состояний от 1-го лица), которое может быть охарактеризовано как «приятное», «позитивное», «положительное», «достойное стремления, поддержания и продвижения», «тупа кайфовое», «крутое» ментальное состояние.
Однако здесь есть еще одна интересная проблема. Даже если мы допустим, что удовольствие — это sui generis (особое) феноменальное переживание, мы можем задаться вопросом о том, является ли оно особенностью интенционального объекта или оно является интенциональной установкой?
Допустим я получаю удовольствие от прогулки по лесу. Можно ли сказать, что «прогулка по лесу» это интенциональный объект моего феноменального опыта, который имеет множество свойств в виде «спокойно», «красиво», «зелено и светло», и «приносит удовольствие»? Если это так, то удовольствие это свойство «прогулки по лесу», а не моего отношению к «прогулке по лесу».
Однако если мы все же склонны считать, что удовольствие это характеристика нашего отношения к феноменам, а не особенности самих феноменов, то лучше это описать так:
1. Интенциональный объект – прогулка по лесу (F);
2. Интенциональная установка – S испытывает удовольствие от F.
В этой модели «удовольствие» будет выступать особым отношением к феноменальному опыту, ведь я могу представить ситуацию в которой тот же самый F не будет доставлять мне удовольствие из-за того, что я чувствую себя грустно и печально, то есть моя интенциональная установка будет характеризована как «страдание» по отношению к F.
Однако если мы не хотим лезть в феноменологию, то конечно же удовольствие это тупа (А) вброс химических элементов в мозг, или\и (Б) особый профиль функционирования организма в среде.
А и Б действительно подлежат эмпирическому исследованию, определенной калькуляции и предсказанию, однако, как скажут многие философы сознания, А и Б имеют провал в объяснении ведь, они не говорят нам о том «каково это, испытать удовольствие?».
А что Вы думаете о природе удовольствия?
1) удовольствия чувств;
2) удовольствия богатства;
3) удовольствия искусства;
4) удовольствия дружбы;
5) удовольствия хорошего имени;
6) удовольствия власти;
7) удовольствия благочестия;
8) удовольствия благосклонности;
9) удовольствия неблагосклонности;
10) удовольствия памяти;
11) удовольствия воображения;
12) удовольствия ожидания;
13) удовольствия, зависящие от ассоциации;
14) удовольствия облегчения.
Иеремия Бентам, «Введение в основания нравственности и законодательства»
Удовольствие, как можно здесь заметить, является невероятно обширным феноменом, который встречается в совершенно разных обстоятельствах. Описанные события могут не иметь ничего общего друг с другом, но при этом приносить одно и тоже удовольствие.
К примеру, удовольствие от просмотра философского стрима сильно отличается от удовольствия от того, что вы выспались, ведь причины возникновения первого и второго зачастую очень различны, а профиль переживаний первого и второго не имеет практические ничего общего, кроме туманных описаний в духе «это приятно и круто».
Все это заставляет нас задуматься о том, что такое удовольствие и как оно работает, ведь если оно окажется имеющим для нас серьезное значение, то понимание его природы будет влиять на наши выборы, поведенческие модели и обязательства перед другими существами.
К примеру, если вы гедонист, то удовольствие в вашей ценностной модели является единственным фактом (событием или опытом), который имеет внутреннею (не инструментальную) положительную ценность. И если это так, то для данной модели стоит все-таки иметь ответ на вопрос, что такое удовольствие и как его фармить, продвигать, отслеживать и калькулировать.
В чем природа удовольствия?
Является ли удовольствие чем-то объективным, в значении «не зависит от ментальных состояний»? Полагаю, что было бы странным считать парадигмальный случай ментального состояния «независимым от ментального состояния», поэтому если мы не сторонники редукции сознания к телу, то мы можем предположить, что удовольствие является особым типом феноменальных состояний (состояний опыта / состояний от 1-го лица), которое может быть охарактеризовано как «приятное», «позитивное», «положительное», «достойное стремления, поддержания и продвижения», «тупа кайфовое», «крутое» ментальное состояние.
Однако здесь есть еще одна интересная проблема. Даже если мы допустим, что удовольствие — это sui generis (особое) феноменальное переживание, мы можем задаться вопросом о том, является ли оно особенностью интенционального объекта или оно является интенциональной установкой?
Допустим я получаю удовольствие от прогулки по лесу. Можно ли сказать, что «прогулка по лесу» это интенциональный объект моего феноменального опыта, который имеет множество свойств в виде «спокойно», «красиво», «зелено и светло», и «приносит удовольствие»? Если это так, то удовольствие это свойство «прогулки по лесу», а не моего отношению к «прогулке по лесу».
Однако если мы все же склонны считать, что удовольствие это характеристика нашего отношения к феноменам, а не особенности самих феноменов, то лучше это описать так:
1. Интенциональный объект – прогулка по лесу (F);
2. Интенциональная установка – S испытывает удовольствие от F.
В этой модели «удовольствие» будет выступать особым отношением к феноменальному опыту, ведь я могу представить ситуацию в которой тот же самый F не будет доставлять мне удовольствие из-за того, что я чувствую себя грустно и печально, то есть моя интенциональная установка будет характеризована как «страдание» по отношению к F.
Однако если мы не хотим лезть в феноменологию, то конечно же удовольствие это тупа (А) вброс химических элементов в мозг, или\и (Б) особый профиль функционирования организма в среде.
А и Б действительно подлежат эмпирическому исследованию, определенной калькуляции и предсказанию, однако, как скажут многие философы сознания, А и Б имеют провал в объяснении ведь, они не говорят нам о том «каково это, испытать удовольствие?».
А что Вы думаете о природе удовольствия?
Insolarance Cult pinned «Почему Хайдеггер боялся кибернетики? Что Юк Хуэй называет космотехникой? Как Жильбер Симондон определял технические объекты и почему выступал против отношения к технике как к рабу? Как различные философы понимают контингентность? Об этом и многом другом говорим…»
Insolarance Cult
Философия соткана из идей. Одни из них — меняют мир, другие — наше отношение к нему, а третьи — создаются как инструменты для покорения вершин мысли. Концепты, категории и развитая терминология взрастают пышным лесом там, где брошены семена интеллектуальных…
Хотим отдельно поблагодарить коллег, которые поддержали «Идею».
И сначала о тех, для кого открытие рубрики стало поводом поразмышлять о природе таких начинаний. На канале Renovatio вы можете почитать о том, почему всё это — метафизический скандал. Константин Морозов объясняет, причем тут SEP. Здесь вам расскажут об эпистемологической роли рубрики. Матвей Сысоев повествует о функции упаковки философских концепций. Артём Беседин рассказывает о том, почему это энциклопедия, но не энциклопедия. И, конечно же, о философских идеях с точки зрения психоанализа можно почитать на канале Ивана Кудряшова.
Теперь же огласим весь список отличных каналов, помнящих о том, что философия делается не только в гордом одиночестве: Локус, Radio Ljubljana, Антон Кузнецов, Философское кафе, Преодоление одиночества логическим анализом языка, лазер Оккама, Андрей Леман, Derrunda, Васил. Надеемся, что никого не упустили.
Также напомним, что если вы чувствуете в себе готовность и компетенции внести свой вклад в эту рубрику, то всегда можете предложить свой текст.
И сначала о тех, для кого открытие рубрики стало поводом поразмышлять о природе таких начинаний. На канале Renovatio вы можете почитать о том, почему всё это — метафизический скандал. Константин Морозов объясняет, причем тут SEP. Здесь вам расскажут об эпистемологической роли рубрики. Матвей Сысоев повествует о функции упаковки философских концепций. Артём Беседин рассказывает о том, почему это энциклопедия, но не энциклопедия. И, конечно же, о философских идеях с точки зрения психоанализа можно почитать на канале Ивана Кудряшова.
Теперь же огласим весь список отличных каналов, помнящих о том, что философия делается не только в гордом одиночестве: Локус, Radio Ljubljana, Антон Кузнецов, Философское кафе, Преодоление одиночества логическим анализом языка, лазер Оккама, Андрей Леман, Derrunda, Васил. Надеемся, что никого не упустили.
Также напомним, что если вы чувствуете в себе готовность и компетенции внести свой вклад в эту рубрику, то всегда можете предложить свой текст.
Для европейской философии XVII века было характерно представление о том, что материальная субстанция не воспринимается непосредственно: материальные объекты репрезентируются в уме идеями — ментальными образами. Локк полагал, что идеи первичных качеств (таких как форма, движение и покой и т.д.) похожи на сами материальные объекты. Именно через это сходство мы получаем доступ к физическим вещам самим по себе.
Беркли выдвигает против этого тезис, согласно которому идея может быть похожа только на другую идею, поэтому мы не можем сравнивать идеи с вещами за пределами восприятия. Таким образом, у нас нет доступа к материальным вещам через восприятие, ни непосредственного, ни опосредованного. Также Беркли утверждает, что материальные объекты не могут быть причинами наших восприятий: с его точки зрения причина всегда должна быть чем-то активным, а материя по определению является пассивной.
Причиной восприятий, по Беркли, является Бог. Также материя не требуется для того, чтобы обеспечивать тождество воспринимаемых предметов во времени. Во-первых, можно усомниться в факте этого тождества. Как последовательный феноменалист Беркли утверждает, что идея существует, только пока она воспринимается. Во-вторых, такое тождество может быть обеспечено Богом без посредства материи. Таким образом, понятие материи оказывается просто избыточным в онтологии. Все функции, которые на него возлагались, могут быть реализованы и без него.
Из статьи «Имматериализм».
Беркли выдвигает против этого тезис, согласно которому идея может быть похожа только на другую идею, поэтому мы не можем сравнивать идеи с вещами за пределами восприятия. Таким образом, у нас нет доступа к материальным вещам через восприятие, ни непосредственного, ни опосредованного. Также Беркли утверждает, что материальные объекты не могут быть причинами наших восприятий: с его точки зрения причина всегда должна быть чем-то активным, а материя по определению является пассивной.
Причиной восприятий, по Беркли, является Бог. Также материя не требуется для того, чтобы обеспечивать тождество воспринимаемых предметов во времени. Во-первых, можно усомниться в факте этого тождества. Как последовательный феноменалист Беркли утверждает, что идея существует, только пока она воспринимается. Во-вторых, такое тождество может быть обеспечено Богом без посредства материи. Таким образом, понятие материи оказывается просто избыточным в онтологии. Все функции, которые на него возлагались, могут быть реализованы и без него.
Из статьи «Имматериализм».
Современная геополитическая ситуация настоятельно приглашает субъекта не к космополитизму, а, скорее, к поиску информации об устройствах бомбоубежищ. И пока вы только гуглите, как правильно укрыться в складке местности, «постапокалиптический» человек давно выяснил, как он будет выживать в мире после трагического конца истории. В карманах его тактического жилета, тактического рюкзака и тактических джоггеров найдется все необходимое для разведения костра в условиях вечной мерзлоты. Он пытается овладеть всеми формами ручного труда на случай апокалипсиса: знает, как соорудить ректификационную колонну из трубы от пылесоса, чтобы гнать водку из токсичных корнеплодов, и с какой стороны нужно есть кролика в случае утечки радиации. Отпуск он проводит, карабкаясь на скалу, сплавляясь по горной реке или выдалбливая каноэ у себя на заднем дворе.
Как ни удивительно, живет он, обычно, в очень комфортных городских условиях, работает в офисе, но везде ищет возможности «повыживать». Не чужды ему и формы героической борьбы с кем или чем-нибудь, но не столько ради идеи или общественного блага, сколько ради ощущения «угрозы выживанию». Чувство надвигающейся катастрофы преследовало выживальщика с самого детства, еще задолго до того, как внешний мир стал ему в этом активно помогать. Эта «всемирная катастрофа» уже давно произошла в мире человека постапокалиптического, правда, в мире внутреннем (психическом). И теперь «выживание в постапокалипсисе» — его главная форма адаптации и основной способ строить отношения с окружающей действительностью. Ему нравится ковыряться в конспирологии и искать доказательства «теориям заговора» и приближению очередного «апокалипсиса». Он знает, что трагический конец истории — это не метафора для либеральных интеллектуалов, а почти уже осязаемая реальность. Он как советский пионер «всегда готов» к самой чудовищной развязке, ведь такой уровень подготовки непременно обеспечит ему место среди избранной группы постапокалиптического племени выживших.
Из статьи «Закат человека разумного. Учебник (не) фантастической антропологии».
Как ни удивительно, живет он, обычно, в очень комфортных городских условиях, работает в офисе, но везде ищет возможности «повыживать». Не чужды ему и формы героической борьбы с кем или чем-нибудь, но не столько ради идеи или общественного блага, сколько ради ощущения «угрозы выживанию». Чувство надвигающейся катастрофы преследовало выживальщика с самого детства, еще задолго до того, как внешний мир стал ему в этом активно помогать. Эта «всемирная катастрофа» уже давно произошла в мире человека постапокалиптического, правда, в мире внутреннем (психическом). И теперь «выживание в постапокалипсисе» — его главная форма адаптации и основной способ строить отношения с окружающей действительностью. Ему нравится ковыряться в конспирологии и искать доказательства «теориям заговора» и приближению очередного «апокалипсиса». Он знает, что трагический конец истории — это не метафора для либеральных интеллектуалов, а почти уже осязаемая реальность. Он как советский пионер «всегда готов» к самой чудовищной развязке, ведь такой уровень подготовки непременно обеспечит ему место среди избранной группы постапокалиптического племени выживших.
Из статьи «Закат человека разумного. Учебник (не) фантастической антропологии».