SNAPBACK подрывает Иран изнутри

Хотя с момента активации механизма возобновления ранее снятых санкций (SNAPBACK ) не прошло и недели, в Иране все больше говорят о том, что бОльшую опасность и настоящую тревогу таят в себе последствия этого шага внутри страны. Местный новостной сайт Khabar Online цитирует сегодня депутата иранского парламента Хасана Самсами: «Мы больше обеспокоены внутренними последствиями включения этого механизма». Правительственный аналитик М.Джалалипур заявил в СМИ: «Некоторые считают, что правительство становится всё менее способным предоставлять народу базовые услуги (вода, электричество, газ и т. д.). Такая ситуация ослабляет правительство, и по мере усиления недовольства народа в Иране начнутся протестные беспорядки, и общество станет свидетелем революции...». Еще более радикально высказывается в фарсиязычном сегменте социальных сетей политолог А.Зейдабади: « Запуск механизма возврата санкций реально ослабит систему власти, ибо укрепит любую дестабилизирующую силу. И тогда можно будет сдвинуть ситуацию с мертвой точки и свергнуть власть».
Аффилированная с Корпусом стражей исламской революции газета Javan считает, что важнейшим фактором распространения недовольства с сопутствующими последствиями может стать неконтролируемая инфляция. Этому уже способствует продолжение падения национальной валюты. Сегодня на валютном рынке Ирана цена 1 доллара США превысила 115 000 томанов и даже достигла 115 500 томанов. Этот новый рекорд означает не что иное, как чувствительное углубление экономического кризиса. Непрерывный рост обменного курса происходит в то время, когда власти Исламской Республики продолжают отрицать существующую реальность. Правительственные экономисты называют обвал валюты «психологическим феноменом» и игнорируют возвращение санкций и запуск «спускового механизма». Власти пытаются с помощью подконтрольных СМИ делать вид, что ситуация под контролем, но реальность такова, что национальная валюта превращается в бесполезную бумажку.
Как пишут либеральные СМИ, один доллар за 115 000 томанов — это не просто цифра; это признак экономического и политического банкротства системы, основы которой рушатся. В ответ на такие сообщения секретарь Наблюдательного Совета – высшего контролирующего органа страны - Ахмад Джаннати заявил, что это заговоры врагов. На самом деле, экономика Ирана разрывается между внешним давлением и внутренними ограничениями после реализуемого возобновления пакетов санкций ООН.
В нынешней крайне взрывоопасной ситуации распространение протестов, экономический коллапс, растущий общественный гнев предрекают очень опасную перспективу для Хаменеи и целостности его режима. На таком фоне прислушаемся к последнему заявлению президента М.Пезешкиана: «Активируя механизм возврата санкций, США надеются спровоцировать внутреннее недовольство».

Экс-дипломат: ИРИ попала в ловушку, что для нее очень опасно.

Бывший зам. Генерального директора МИД ИРИ по вопросам Ближнего Востока Касем Мохебали оценил ситуацию в стране после 12-дневной войны с Израилем и активации механизма возврата санкций следующим образом: «Это либо война, либо примирение, третьего не дано». По мнению К.Мохебали, если ранее можно было достичь компромисса или соглашения, то сегодня выгодного для Ирана решения, похоже, не существует». Как написал в СМИ экс-дипломат, такая ситуация не может долго сохраняться ни для одной из сторон, и на самом высоком уровне страны должно быть принято серьёзное решение о том, какой вариант гарантирует национальную безопасность: примирение или война. «Ситуация в регионе после 7 октября 2023 г. развивается не в пользу ИРИ. Важные изменения произошли в Ливане и Сирии , и нас должно беспокоить соглашение по Газе. Если такое соглашение будет достигнуто и план Трампа будет реализован при поддержке арабских стран, таких как Саудовская Аравия, Катар, Египет и страны Персидского залива, это, разумеется, может проложить путь к новой, более критичной ситуации для Ирана. Вот его вывод: «Действовать, основываясь на иллюзиях, – ошибка. СВПД больше не повторится. Заставлять страну ждать решения и тратить время - не в интересах режима и может привести к внутреннему краху».
Выступая на Euronews, аналитик Мехди Закариан так описал нынешнее положение исламского режима в ИРИ: «Когда у правительства нет хороших отношений с собственным народом и нет народной поддержки внутри своей страны, оно потерпит неудачу за любым столом переговоров». По мнению эксперта, ИРИ злоупотребляет фактором времени: « Если в начале переговоров США заявляли, что их требования ограничивались лишь атомной бомбой, то по мере продвижения переговоров они «обрастали» другими условиями». В Иране, продолжил эксперт, ошибочно считают, что у Трампа и его команды есть разногласия с произраильским лобби. Однако, это отнюдь не так: выживание Израиля — красная линия для Америки. Что же касается войны, то заявление Трампа заключается в том, что войны быть не должно, хотя мы к ней готовы».
Если война случится, заключает М.Закариан, Трамп фактически обвинит в ней иранское правительство: «Я использовал дипломатию, но они не захотели заключать соглашение». На взгляд эксперта, ИРИ попала в опасную ловушку.

Иран: очень тревожная ситуация в экономике

Минула неделя после начала активации механизма мгновенного возврата санкций против иранской ядерной программы. Несмотря на оптимистичные пресс-релизы Министерства нефти о том, что запуск ранее снятых санкций не повлечёт за собой лавину новых санкций, экспорт иранской нефти - главного фактора экономического развития - заметно сократился. По мнению экспертов-иранистов, из этого вытекает, что продолжится пауперизация населения, казна станет ещё более неплатёжеспособной, а страна окажется на грани экономического коллапса.
Данные компании Kepler, отслеживающей движение нефтетанкеров, показывают, что до активации пускового механизма Иран экспортировал в Китай около 1,46 млн баррелей нефти и газового конденсата в день, но с тех пор объемы поставок существенно сократились. «Нефтяная политика Исламской Республики достигла такой точки, когда она должна предлагать большие скидки за каждый проданный баррель нефти и платить еще более высокие цены за ее транспортировку». Западные СМИ пишут, что согласно закону о бюджете этого года, Корпус стражей исламской революции (КСИР) отвечает за продажу трети экспортируемой страной нефти и получение с нее дохода. Однако эта структура подвергается самым жестким силовым санкциям, и любое сотрудничество с ней тщательно отслеживается на международном уровне.
Поневоле возникает вопрос, может ли серьезное ужесточение нефтяных санкций привести к экономическому коллапсу ИРИ? Эксперты Deutsche Welle утверждают, что Иран сейчас находится на грани экономического коллапса, и до точки невозврата осталось совсем немного времени. «Объём государственного долга достиг около 40 % ВВП страны, а финансовая структура правительства практически развалилась». Как добавляет СМИ, в нынешней ситуации с запуском механизма санкций Исламская Республика оказалась в большей изоляции, чем когда-либо, и продаёт свою нефть по цене ниже рыночной. Фактически, единственным реальным покупателем иранской нефти является Китай: «И это не из дружеских побуждений, а потому, что в Пекине понимают, что у Ирана нет другого выбора, кроме как продавать нефть по низким ценам».
В самом Иране объявлено, что тенденция к снижению экономического роста минувшим летом вызывает серьёзную тревогу у властей, хотя в Тегеране отдают себе отчет в том, что снижение обусловлено внешними факторами, такими как санкции и глобальные кризисы. Признают и то, что наличие структурных проблем требует глубоких реформ, смелых решений и пересмотра экономических приоритетов страны для преодоления взрывоопасной ситуации. Вот что написал в этой связи в праворадикальной газете «Шарк» экономист Вахид Шагаги-Шахри «Ситуация беспрецедентная и сложная. В настоящее время ни один из наших двигателей экономического роста не работает. Жилищный сектор находится в глубокой рецессии, нефтяной - под санкциями, промышленность сталкивается с проблемами из-за энергетического дисбаланса, частный сектор не обладает подобающим местом в экономике». Другой экономист - Хоссейн Рагфар - пишет в том же издании: «Кризисы подпитывают друг друга, и страна находится в состоянии внутреннего коллапса. В таком крайне нестабильном положении невозможно продолжать движение».

Израиль: главная проблема региона - Иран

В Иране все громче звучат голоса, выражающие мнение о том, что вслед за скорым окончанием войны в Газе при полной поддержке США настанет очередь ИРИ… Двухдневной давности слова премьера Б.Нетанияху в интервью Б.Шапиро о том, что Израиль стал сильнейшей державой на Ближнем Востоке, интерпретируются таким образом, что у Израиля и США определённо есть план в отношении Ирана. Известный в ИРИ проправительственный аналитик Мохсен Джалилванд в интервью местным СМИ проводит связь между Газой и Тегераном. Вот цитата: «Судя по тому, как Нетаньяху говорит о мире с Газой, и по тому, как он проводит черту в вопросе полного разоружения ХАМАС, очередь Ирана скоро окажется в списке вопросов, которые Нетаньяху совместно с Трампом хочет решить как можно скорее. Исходя из сложившейся ситуации, я делаю вывод, что у Израиля и США есть детальный и долгосрочный план, и ход событий, создаваемый этими двумя странами в регионе, не случаен. С точки зрения Израиля, главная проблема в регионе — это Иран, и израильская сторона утверждает, что если бы Ирана не было в регионе, то и ситуация была бы более безопасной».
На взгляд иранского аналитика, Израиль и США не только говорят, но и продвигаются в своих планах. Обе противостоящие ИРИ страны уже разуверились в переговорах с ИРИ как средстве достижения соглашения. Они считают, что Иран не готов к переговорам, не пытаясь проявить гибкость в своих требованиях. Значит, на повестке дня – военная опция. В Иерусалиме и Вашингтоне, считает М.Джалилванд, верят и в то, что европейцы также полностью последуют за американцами.

Иран присоединился к FATF

В Иране, наконец-то, ратифицирован Собранием исламского Совета (парламентом) документ о борьбе с терроризмом. Речь идет о вступлении страны в FATF – Целевую группу по финансовым мероприятиям. Этот потенциально важный шаг Тегерана в нынешних крайне трудных экономических условиях связан, как пишут местные СМИ, «с шансом на динамичное развитие страны, приток иностранных инвестиций, снижению всевозможных рисков, ликвидацию отмывания денег из экономики страны, процветание внешней торговли и снижения финансовых трансакционных издержек» . FATF была создана 35 лет назад по требованию группы G7 как межправительственная организация со штаб-квартирой в Париже, которая разрабатывает и реализует политику и стандарты борьбы с финансовыми преступлениями. Рекомендации FATF нацелены на противодействие отмыванию денег, финансированию терроризма и других подобных угроз мировой финансовой системе.
Понятно, что главным аргументом противодействия многих парламентариев-фундаменталистов присоединению Ирана к этому авторитетному финансовому органу является то, что нахождение опекаемых Ираном группировок, например, ХАМАСа и «Хизбаллы» в списке террористических организаций ЕС может вызвать ситуацию, когда Иран как член FATF более не сможет оказывать им финансовую помощь. Вдобавок, возможное присоединение Ирана к FATF вызовет необходимость проверки деятельности многих банков, носящей непрозрачный характер, а таких в ИРИ достаточно много. В Иране говорят и о том, что устав FATF не соответствует национальным интересам иранского народа, входя в противоречие с «сутью революции и исламского строя», как написало еще в 2018 г. информационное агентство «Фарс», выражающее взгляды фундаменталистского крыла парламента и Корпуса стражей исламской революции (КСИР). Вполне объяснимо, что все последние годы самое сильное давление на парламент с целью не допустить присоединения Ирана к FATF оказывает КСИР. Аргументация та же – если Иран станет членом этой международной группы, он не сможет более оказывать всевозможную помощь своим многочисленным прокси-структурам. По Aftabnews, взвешивая два главных фактора деятельности FATF – борьбу с отмыванием денег и финансированием терроризма, иранские парламентарии склоняются к тому, что по первому пункту можно принять национальный закон, который сделает невозможным отмывание денег. Второй фактор закроет ИРИ путь к моральной и материальной поддержке своих прокси. Но, подчеркивает издание, отстранение ИРИ от интеграции с Целевой группой по финансовым мероприятиям создаст заслон на пути функционирования банковской системы страны и, следовательно, развития экономики страны. Это скажется и на переводе финансов по международным операциям. ОКОНЧАНИЕ СЛЕДУЕТ

ОКОНЧАНИЕ Отметим, что дискуссия о вступлении ИРИ в FATF ведется с 2007 г. Тогда и неоднократно в последние годы иранское досье рассматривалось в секретариате этой структуры и серьёзно обсуждалась возможность внесения Ирана в чёрный список. Как реакция, в ИРИ приняли Закон о борьбе с отмыванием денег; однако это одобрение не смогло предотвратить попадание страны в «чёрный список». Запоздалое вступление ИРИ в FATF позволит пресечь возможности и основу финансовой и военной поддержки Ираном вооружённых группировок в регионе. С другой стороны, в прежние годы, пишут местные СМИ, «когда существовали ценные возможности для привлечения иностранных инвестиций и участия в целях обеспечения процветания и продвижения процветания национальной экономики, включение нашей страны в чёрный список FATF стало серьёзным препятствием». Как ни старались иранские эксперты привлечь внимание высших должностных лиц к пагубным последствиям этого и не допустить увеличения ущерба национальной экономике, это не имело успеха». Как написала сегодня популярная газета Sharq, во время нахождения у власти в Иране реформистов во главе с президентом Х.Рухани, присоединению ИРИ к FATF препятствовало фундаменталистское большинство в парламенте. «Конечно, если бы правительству Х.Рухани удалось привлечь иностранные инвестиции, в экономике страны наступил бы относительный подъём, а с улучшением макроэкономических показателей правительству удалось бы добиться поддержки народа, что, в свою очередь, увеличило бы шансы кандидатов, поддерживающих правительство, на выборах, что было невыносимо для фундаменталистов».
Аналитик портала «Иранская дипломатия» потребовал сегодня от «властей и всех должностных лиц, голосовавших прежде против присоединения к FATF ответить на несколько важных вопросов»:
1. Почему в течение 18 лет они препятствовали членству ИРИ в FATF и «какую выгоду они предоставили угнетённому иранскому народу?»
2. Каким уровнем технических и специальных знаний обладали должностные лица и чиновники, чьи голоса и мнения имели решающее значение при принятии или отклонении этого членства?
3. Какова была оценка этими уважаемыми чиновниками объема позитивных и негативных последствий присоединения к FATF, и что именно изменилось за эти 18 лет, что заставило их изменить свое мнение?
4. Необходимо оценить потенциальный ущерб, причинённый стране задержкой принятия этого решения, привлечь к наказанию ответственных лиц.

Иран: сразу 4 готовящихся импичмента

Конфронтация между ветвями власти в Иране – обычное явление. Чаще всего это наблюдается между исполнительной властью в лице правительства и законодательной – парламентом, или как его еще называют в Иране – Собранием исламского Совета. Все последние созывы парламента характеризуются засильем фундаменталистов, в том числе – нынешний, где их подавляющее большинство. Вот почему, например, в течение 18 лет страна не могла присоединиться к FATF – Целевой группе по финансовым мероприятиям. Вчера это случилось. «Этот потенциально важный шаг Тегерана в нынешних крайне трудных экономических условиях связан, как писали местные СМИ, с шансом на динамичное развитие страны, приток иностранных инвестиций, снижению всевозможных рисков, ликвидацию отмывания денег из экономики страны, процветание внешней торговли и снижения финансовых трансакционных издержек». Парламент был вынужден пойти на такой шаг, понимая, что это поможет развитию экономики страны в нынешней архикризисной ситуации.
Но во многих других случаях законодательный орган предпочитает рубить сплеча. В эти дни там готовят сразу четыре импичмента, подрывая и без того слабое в смысле реформаторского потенциала правительство Масъуда Пезешкиана. Работая чуть больше года, оно уже потеряло таких деятелей либерального крыла как бывший глава МИД Мохаммад-Джавад Зариф и экс-главу Центробанка, а затем - министра экономики Абдоннасера Хеммати.
Как пишут сегодня местные СМИ, парламент готовится объявить импичмент сразу четырём министрам. Это - Аббас Алиабади, министр энергетики, Ахмад Мидари, министр благосостояния, Голам-Реза Нури Кизилдже, министр сельскохозяйственного джихада, и, наконец – единственный член правительства - женщина - Фарзане Садег Малваджерд, занимающая пост министра дорог и городского развития. Это – полноценный конфликт по поводу направления деятельности правительства, его основных приоритетов. Как написала сегодня газета Sharq, все это сферы, где имеются большие проблемы, но просвета в их решении не видно. Продвигая импичмент министру Алиабади, фундаменталисты знают, что нехватка электроэнергии и ежедневные отключения электричества, разумеется, непосредственно связаны с жизнью людей. Это и стало поводом для давления на Алиабади. Этот дисбаланс коренится в политике прошлых лет, но «в политической среде ответственным всегда оказывается тот, кто в данный момент занимает этот пост».
В Министерстве благосостояния планы реформ министра Мидари показались парламентариям слишком «неконтролируемыми». На работу Министерства сельскохозяйственного джихада легла тень засухи и водного кризиса. Виноват оказался Голам-Реза Нури Кизилдже. Парламент ждал от него чуда внутри многолетней катастрофы. И наконец, в Министерстве дорог и городского развития фундаменталистам не понравился подход его главы к проблемам градостроительства. Единственная женщина, чьё присутствие в кабинете министров изначально не нравилось консервативной части парламента, изгоняется как символ неэффективности.
СМИ уже назвали эти импичменты «политическими». Парламент не просто решил бросить вызов частично реформистскому правительству, но сделал это внезапно и на четырёх фронтах одновременно. Законодатели решили остановить работу правительства, пересмотреть баланс сил между парламентом и правительством. Фактически, мишенью стала не только деятельность министров, но и сплоченность правительства Пезешкиана.
На международном уровне эти импичменты имеют свой собственный смысл:пока правительство восстанавливает имидж «стабильного Ирана» на мировой арене, подобные события посылают противоположный сигнал: разлад внутри властных структур. Экономические партнёры, от России до Китая внимательно следят за развитием событий. Теперь настала очередь парламента прояснить свою роль: останется ли он наблюдателем или активным участником? Готов ли он противостоять правительству, используя рациональные подходы, или же оспаривать каждый его шаг, меняя расстановку сил?

Иранский реал теряет нули

Некогда значимая национальная валюта Ирана – реал (10 реалов равны 1 томану) постепенно умирает, перевалив в августе курс в 1 миллион реалов за американский доллар. Отражением такого этапа явилось недавнее решение Собрания исламского Совета (парламента) 12-го созыва, вместе с утверждением реала в качестве национальной валюты и введением «крана» как дочерней единицы реала, одобрить удаление четырёх нулей из обозначения национальной валюты. Закон должен быть постепенно реализован в течение следующих двух лет. Как написала сегодня оппозиционная газета https://akhbar-rooz.com/, это не просто денежная реформа, а подтверждение девальвации национальной валюты и отражение истории бурного экономического развития страны, когда реал занимал совершенно иное место в мире. В прошлом реал пользовался большим авторитетом, но сегодня это лишь далёкое воспоминание об этом престиже. Происхождение названия «реал» (royal – «королевский») восходит к серебряной монете Испании и Португалии, которая некогда считалась мировой валютой. В конце XVIII в. эта единица равнялась одной восьмой томана в Иране. Однако денежная структура Ирана гораздо старше: валюта страны основана на «динаре», который получил свое название от восточноримского «динария», а после мусульманских завоеваний стал распространенной валютой на Востоке.
Иранская денежная система претерпела значительные изменения в период правления Каджаров (1795-1925). В первой половине XIX в. один иранский томан был равен двум фунтам стерлингов и 25 французским франкам.
Переход к современной денежной системе начался с печати первых иранских банкнот в 1890 г. В марте 1932 г. реал стал официальной валютой Ирана при династии Пехлеви (1925-1979), став частью программ экономической модернизации. К моменту падения режима Реза-шаха в 1941 г. один доллар США стоил примерно 15 реалов, что отражало первоначальную силу национальной валюты. Иранская экономика при последнем шахе Мохаммад-Резе Пехлеви пережила период с темпами экономического роста 11,5% и инфляцией в 2,6%. Тогда Международный валютный фонд (МВФ) добавил иранский реал в корзину наиболее надёжных валют мира.
Исламская революция 1979 г. принесла первый шок, подняв доллара с 70 до 100 реалов. Однако введение пакетов санкций сразу удвоили давление, подтолкнув курс доллара к 140 реалам. Восьмилетняя ирано-иракская война 1980-88 гг. сформировала мультивалютную систему, которая десятилетиями подавляла экономику страны. После войны правительство Хашеми-Рафсанджани с политикой структурной перестройки имело разрушительные последствия для национальной валюты. Курс доллара вырос примерно с 1200 до 4780 реалов к 1997 г.
Реформаторское правительство С.М.Хатами в 1997–2005 гг. смогло восстановить относительное спокойствие на рынке. Благодаря высоким доходам от продажи нефти и выхода ИРИ из изоляции курс доллара обрел стабильность на уровне 8000–9000 реалов.
Однако затем, при правительстве М.Ахмадинежада (2005–2013) настал поворотный момент в крахе реала. Популистская экономическая политика Ахмадинежада увеличила объём ликвидности и разожгла огонь инфляции, и при последующих президентах Х.Рухани, Э.Раиси и М.Пезешкиане обвал валюты принял стремительный характер, превысив на сегодня отметку в 100 000 туманов, или миллион реалов. Вот почему ныне вполне логичным представляется возможность удаления четырёх нулей из национальной валюты. Отметим, что именно инфляция привела к увеличению количества нулей перед цифрами. Мировая история также полна подобных примеров; за последнее столетие более 50 стран удалили нули со своих банкнот. Теперь, с принятием закона об удалении четырех нулей, иранский реал также вынужден вступить в новый этап своей истории.

Аракчи: В ядерном вопросе мы зашли в полный тупик

Со дня начала активации механизма возврата антииранских санкций Snapback, предусмотренных принятыми в Вене в июле 2015 г. договоренностями между Ираном и шестью международными посредниками – США, Россией, Китаем, Великобританией, Францией и ФРГ, Иран не высказывался по вопросу дипломатического решения своей ядерной проблемы. Но вот глава МИД ИРИ Сеййед Аббас Аракчи выступил на днях по Государственному ТВ страны в программе «Special News Talk» на телеканале Khabar Network, где заявил, что Тегеран приветствует любое «справедливое, сбалансированное и разумное» предложение со стороны США, но «такового пока от Вашингтона не поступало». При этом, в качестве предварительного условия, министр заявил, что Иран не откажется от права на обогащение урана, однако готов принять меры по укреплению доверия в плане мирного характера своей ядерной программы.
В версии информагентства IRNA со слов главы иранского внешнеполитического ведомства, Иран ждет предложений по переговорному процессу исключительно в ядерной сфере. Тем самым Тегеран отсекает саму возможность всеобъемлющих переговоров, чего всегда требовал и требует Запад. «Мы всегда вели переговоры только по нашей ядерной проблеме, и если этого потребуют интересы страны, мы ограничимся только такими переговорами и в будущем». По его мнению, как США, так и три европейские страны нарушили действовавшее соглашение СВПД, и «нашим ответом было соответствующее нарушение части своих обязательств».
Глава дипслужбы ИРИ отметил, что причиной разногласий с евротройкой является, что они выжидали десять лет, пока не настало время активации Snapback. И они его применили. «Какой сейчас положительный смысл в переговорах с ними?» Аракчи заявил, что «мы не видим оснований для переговоров с тремя европейскими странами, и, по сути, концепция трёх стран, известная как «Е3», больше не актуальна для нас».
Его позиция по отношению США следующая: «Если они готовы вести переговоры на равных, добиваться общих интересов и основываться на взаимном уважении, и если они не будут путать переговоры с диктатом и будут готовы к справедливому и сбалансированному диалогу, мы также будем готовы вести такие переговоры». В настоящее время, отметил Аракчи, мы действительно не видим оснований для начала переговоров, если не будет представлен план, способный обеспечить наши интересы. «В этом случае мы обязательно его рассмотрим».
По словам главы иранского МИДа, нынешняя позиция ИРИ состоит в том, что Иран передаст свои запасы обогащенного до 60% в обмен на полное снятие с реализации Snapback. По этому поводу можно будет переговариваться и в итоге снять иранский вопрос с повестки дня Совета Безопасности. Однако американцы так и не приняли этого предложения». Что касается формата переговоров, то, хотя США дали понять, что готовы к прямым переговорам с Ираном лицом к лицу, ИРИ традиционно оппонирует такому подходу, предлагая многосторонний формате с участием группы стран, при условии, что на встрече будут присутствовать три европейские страны, а директор МАГАТЭ также примет участие во встрече в связи с её техническим характером и вопросом ядерных материалов.
Подытоживая свое мнение о возможности ядерных переговоров, глава МИД ИРИ С.А.Аракчи сказал: Главное, что мы отстаиваем – интересы иранского народа, что разумно и справедливо. И в числе главных – право на обогащение урана, которого Запад хочет нас лишить. Отсутствие предложений со стороны США показывает, что мы в тупике, выход из которого ныне не просматривается.

Зариф: нужны переговоры с США

Предыдущий пост на моем ТГ-канале был посвящен мнению главы МИД ИРИ Сеййеда Аббаса Аракчи по решению иранской ядерной проблемы. Вог главные тезисы:
- Мы не видим оснований для переговоров.
- Иран передаст свои запасы обогащенного до 60% урана в обмен на снятие с реализации Snapback, что снимет иранский вопрос с повестки дня ООН
- Верховный лидер страны аятолла Али Хаменеи: В этом вопросе мы зашли в полный тупик.
Но вот мнение, которое озвучил экс-министр иностранных дел Исламской Республики ИРИ Мохаммад-Джавад Зариф в интервью ливанской газете Al-Nahar: решением кризиса являются прямые и реальные переговоры с США. Напомню, что он возглавлял иранскую переговорную команду, подписавшую СВПД в июле 2015 г. Уже при Масъуде Пезешкиане Зариф получил должность первого вице-президенте, но быстро подал в отставку, сославшись на чрезвычайно слабый либеральный потенциал как правительства, так и парламента, существенно осложняющий реализацию назревших реформ. Зариф настаивает на том, что Иран упускает все возможности дипломатического решения.
Зариф также раскритиковал деятельность предыдущей администрации президента Э.Раиси во время первого срока Дж.Байдена, заявив, что условия для возвращения США в СВПД были готовы еще в начале работы предыдущей администрации, но ошибочное представление об эффективности переговоров привело к тому, что золотая возможность была упущена. В то же время МИД Исламской Республики в ответ на высказывания президента США в израильском парламенте отклонил его очередное предложение о возможных переговорах, обвинив США в создании нестабильности в регионе.
Между тем, анализ позиций внутренних иранских СМИ показывает, что даже внутри правительственных структур начало формироваться понимание того факта, что проводимая нынешним лидером страны внешнеполитическая доктрина, основанная на экспорте терроризма и опоре на прокси силы, не создала сдерживающего фактора, а, напротив, поставила под серьезную угрозу выживаемость исламского режима. Газета Setareye Sobh написала, что Ирану пора оставить продолжение конфликта или мир между Израилем и арабскими странами на их усмотрение.
Такого рода заявления, озвучиваемые иранскими СМИ, призваны бросить вызов одному из основных столпов политики Хаменеи на Ближнем Востоке: продолжению конфликта как средству идеологической легитимности. Это свидетельствует о неспособности правящей в ИРИ системы Велаят-э-Факих сохранить свою геополитическую стабильность. При этом, отмечает процитированное издание, хотя ни одна арабская страна не готова поддержать ХАМАС и «Хезболлу», они твердо стоят за новый мирный план Трампа. В этом газете видится поворотный момент в понимании стратегической изоляции иранского режима на Ближнем Востоке. Сегодня его прокси силы либо распадаются и переходят в оборонительную позицию, либо дистанцируются от ИРИ, знаменуя трансформацию страны из признанного гегемона в изолированное сообщество.
Setareye Sobh предупреждает: «Геополитика на Ближнем Востоке меняется и складывается отнюдь не в пользу Ирана. «В таких обстоятельствах он сталкивается с дилеммой: продолжать следовать прежней дорогостоящей доктрине или изменить свой подход, приняв мирный план, соглашение и компромисс с гегемоном - США».
Похоже, впервые в государственном медийном дискурсе признаётся необходимость того, что политика постоянной конфронтации более несовместима с интересами Исламской Республики, постепенно укореняется пораженческий по сути нарратив. «Иран потерял ХАМАС, «Хезболлу», хуситов, иранские «Силы народной мобилизации» … В таких обстоятельствах Иран сталкивается с дилеммой: продолжать свою прежнюю затратную доктрину или изменить свой подход и принять мирный план».
Это именно то, о чем говорит экс-глава МИД ИРИ.

Масъуд Пезешкиан: В своих бедах виноваты мы сами, а не США

На вчерашней встрече с представителями Министерства образования и воспитания президент М.Пезешкиан беспрецедентно прямо признал, что в результате разрушительной политики Хаменеи и его силовиков в лице Корпуса стражей исламской революции (КСИР) народ Ирана голодает, и виновником этого является сам Верховный лидер страны аятолла Али Хаменеи. Как следует из речи главы исполнительной власти страны, трудности, с которыми сталкивается население, коренятся во внутреннем управлении, а не влиянии Запада.
Ниже следует выполненный мной перевод с фарси части речи, обращенной к присутствующим:

Вы, работники образования и просвещения, должны добиваться реальных изменений в стране. Мы должны работать для этого, верить в то, что делаем, быть патриотами.
Но почему те, кого мы учим и воспитываем, думают о загранице? На самом деле, в этом нет ничего плохого. Там можно многому научиться. Но беда в том, что после учебы они не возвращаются домой. Обретя новые знания и умения, они должны применить их на благо своей страны и ее народа. Почему же им не нравится дома? Потому что мы сидим на золоте (имеются в виду природные богатства – нефть, газ и т.д . – В.М.), но голодаем. Это катастрофа. Кто виноват? Мы сами. США здесь ни при чем. Вся вина на нас, руководителях. На ответственных за жизнь народа, на тех, кто вершит политику. На тех, кто создает законы, обрекающие на голод и нищету. Если у общества обилие проблем, если есть трудности, отвечать должны те, кто на самом верху. Им нужно освободить свое место, на котором они обеспечивают лишь свои собственные интересы, или пусть реально займутся страной и народом.

Москва – возможный посредник между Тегераном и Вашингтоном?

Сегодня – 18 октября 2025 г. – официально истекает десятилетний срок действия СВПД — соглашения между ИРИ и 6 мировыми державами, касающегося ограничения ядерной программы Ирана. Многие аналитики-иранисты считают состоявшийся недавно визит в Москву секретаря Высшего совета национальной безопасности ИРИ Али Лариджани непосредственно связанным с этой датой, полагая, что в беседе с президентом РФ оговаривались условия его нынешнего посредничества в подготовке переговоров между США и Россией, ибо со временем они станут более сложными, а риск возобновления конфликта еще более возрастет. Сам по себе визит Лариджани в Москву и возможная передача им послания Хаменеи президенту России вызывают политические разногласия в иранской элите, где фундаменталисты и либералы придерживаются не стыкующихся между собой точек зрения на пути решения ядерной проблемы.
Интернет-сайт Ruydad-24 связывает сегодня неожиданную поездку Лариджани в Москву и его встречу с Путиным, совпавшие с контактом Путина и Трампа, с реанимацией вопроса о посреднической роли Кремля. «Если предположение о посредничестве Путина между Ираном и США верно, то это первый случай за последние два десятилетия, когда Россия берет на себя роль активного посредника между Тегераном и Вашингтоном». Однако многие видные иранские политики видят в возможном посредничестве России «продолжение разрушительного пути», приводя в качестве примера историю с нарушением РФ контракта на продажу ИРИ комплекса С-300.
Об этом вспомнил в СМИ бывший глава парламентской Комиссии по внешней политике и национальной безопасности Хешматолла Фалахатпише. А популярный в стране политик и публицист, известный в прошлом оппозиционер Аббас Абди написал в этой связи в газете «Ettemad»: «Как можно интерпретировать недавнюю и, казалось бы, искреннюю встречу Путина и Ахмада аш-Шараа, лидеров Сирии и России? Для Москвы вопрос о том, кто правит в Сирии или любой другой стране, не имеет значения. В конечном счёте, она стремится обеспечить только свои интересы. Она даже выдаст Асада, если сочтёт это необходимым, и её не так уж сильно заботят престиж и другие моральные аспекты».
Отвечая на вполне логичный вопрос: «Что ищут русские в Иране?», аналитический сайт Fararu высказывает такое мнение: поддерживая Иран в состоянии напряжённости, Москва стремится разыгрывать иранскую карту для поиска компромисса с США во время украинской войны, используя свои возможности для ограничения экспорта иранской нефти. При этом Россия стремится влиять на внутриполитические процессы в Иране, чтобы сохранить там свои позиции».
Fararu резюмирует: У части иранского общества всегда присутствует скептическое отношение к России, учитывая историю её отношения к Ирану как к разменной карте в отношениях с Западом. «Это мнение возникло не на пустом месте и имеет прочные исторические и политические факторы, которые можно проследить в разные исторические периоды». В качестве примера сайт приводит солидарность России с Китаем и Западом в принятии самых жестких санкций против Ирана в Совете Безопасности ООН.

Свадьба стала скандалом

В иранских соцсетях разошлось видео со свадьбы дочери контр-адмирала КСИР Али Шамхани — бывшего министра обороны и секретаря Совбеза, а ныне советника Хаменеи. Кадры без хеджаба и роскошное торжество вызвали бурю негодования.

Что показывает этот скандал:

1️⃣ Двойные стандарты. Хеджаб обязателен лишь для простых иранцев — элита позволяет себе всё.

2️⃣ Поколенческий разрыв. Дети исламских чиновников живут в TikTok-веке, их отцы — в феодальном прошлом.

3️⃣ Борьба кланов. Видео появилось вскоре после критики реформаторов самим Шамхани — явно не случайно.

4️⃣ Утечка изнутри. Снято гостем свадьбы — компромат пошёл в ход в элитных разборках.

5️⃣ Народное раздражение. Скандал усилил ощущение лицемерия власти и прибавил трещин в стенах режима.

NB! Некоторые читатели даже не поверили, что свадьба происходила в Иране )))

МАГАТЭ: внимание на Иран

Думаю, в Иране достаточно спокойно пережили опасную для исламского режима дату 18 октября – 10-летие СВПД, подписанного в Вене Ираном и 6 международными посредниками - США, РФ, КНР, Францией, ФРГ и Великобританией ядерного соглашения, поставившего под контроль атомную программу ИРИ. Как написало в тот день иранское официальное информационное агентство IRNA, истекло десятилетие усилий по обеспечению безопасности в этом вопросе. «Тегеран считает, что, исходя из СВПД, Резолюция 2231, являющаяся подкрепляющим документом СВПД, с сегодняшнего дня утратила силу, и все требования, ограничения и санкции, связанные с ядерной программой Ирана, должны быть сняты». А вот и вывод: ядерная программа Ирана отныне будет рассматриваться как программа любого другого государства, не обладающего ядерным оружием, участника Договора о нераспространении ядерного оружия» (ДНЯО, NPT).
Однако, в резолюции 2231 была одна деталь, которую в Тегеране стараются не замечать: СВПД потеряет свою силу лишь в случае, когда Международное агентство по атомной энергии (МАГАТЭ) подтвердит отсутствие незаявленной ядерной деятельности в Иране. А этого как раз и не было. Более того, в последние дни Генеральный директор МАГАТЭ Р.Гросси, как писали сегодня иранские СМИ, «начал политические игры». В своем последнем интервью европейским СМИ он заявил, что «опасения относительно возможности получения Ираном ядерного оружия пока полностью не развеяны». Речь идет об интервью швейцарской Neue Züriche Zeitung. В нем Гросси отметил, что «сотрудничество Ирана с Агентством, …не достигло той точки, когда можно говорить о полной прозрачности». Он добавил: «Если все стороны сядут за один стол, это убережет нас от риска нового витка конфликта и бомбардировок».
Такое, активно не приемлемое Ираном утверждение, прозвучало всего за несколько недель до ежеквартального заседания Совета управляющих МАГАТЭ. Это – высший орган этой структуры, как раз и принимающий все стратегические решения. Как уверяет IRNA, «Генеральный директор МАГАТЭ пытается подготовить медийную и политическую основу для решений Совета до начала заседания, что уже применялось в предыдущие периоды». В этом контексте Россия, как авторитетный и влиятельный член Совета управляющих, пытается пойти по иному пути, представляя отмену резолюции 2231 как «естественное прекращение ограничений», а не как возвращение к санкциям, чего пытаются добиться западные члены команды посредников. Иранские СМИ объясняют это стремлением России нарушить «нарративный баланс в иранском вопросе».
Вероятно, Гросси, пытается проложить путь к возвращению иранского вопроса в повестку дня Совета управляющих, намекая тем самым, что «возможность ядерного краха пока не исключена». Фактически, он пытается создать новый политический консенсус против Тегерана, воспроизводя атмосферу обеспокоенности и мобилизуя новую основу для продолжения давления на ИРИ и политического соперничества между Востоком и Западом.
Как всегда, реакция Тегерана после антииранских резолюций Совета управляющих сопровождается временным приостановлением части сотрудничества, что не раз бывало в последнее время. На этот раз, как видно, ИРИ намерен сохранять минимальный уровень сотрудничества в области гарантий.
Заявив три дня назад о завершении действия СВПД, Иран более не видит необходимости представлять периодические доклады МАГАТЭ, но не склонен отказываться от мониторинга инспекторов этой структуры. В Тегеране хорошо усвоили, что резкая реакция или отказ от сотрудничества могут изменить расклад сил в пользу оппонентов и создать базу для принятия новых резолюций. Поэтому там намерены действовать более спокойно, не провоцируя политических действий против ядерной программы страны.

Москва хочет восстанавливать ирано-сирийские отношения в постасадовское время
Как написал сегодня интернет-портал «Иранская дипломатия», Москва пытается управлять ирано-сирийскими отношениями в постасадовский период. Такой вывод сделан после состоявшейся встречи Специального представителя президента России В.Путина по Сирии Александра Лаврентьева с министром иностранных дел Ирана Сеййедом Аббасом Арагчи в МИД Ирана. Темой встречи была заявлена необходимость продолжения консультаций между ИРИ и по вопросам безопасности и региональной проблематике. Встреча состоялась после недавнего визита в Россию исполняющего обязанности президента Сирии Ахмеда аш-Шараа и его встречи с В.Путиным.
Ранее аш-Шараа заявлял, что разрыв Дамаском отношений с Тегераном не является окончательным. Усилия по восстановлению отношений между Ираном и Сирией продолжаются с той или иной степенью интенсивности. Это очень важно для Тегерана , ибо в течение долгих лет Сирия была единственной арабской страной, имевшая отлаженный и многолетний диалог с Ираном, который не прерывался в течение десятилетий исламского правления, играя тем самым роль своеобразного моста на Арабский Восток. С началом арабской «весны» именно Иран был главным спонсором сирийского режима в борьбе с разномастной оппозицией и силами ИГ. Разумеется, в таком контексте падение Б.Асада и коллапс того, что осталось от его режима ощущается в Тегеране как стратегическая потеря. Отметим и то, что связка Иран-Сирия реально представляла базу Оси сопротивления. Да, она потеряла своего самого важного союзника в Дамаске, почти потерпел крах союзник номер два, Хезболла.
Как пишут СМИ, значительная часть иранского народа приветствовала падение Асада, а радикальное издание Fars News отмечало, что «наличие Ирана в регионе — это духовное, идеологическое, интеллектуальное, технологическое и культурное присутствие, и оно никуда не исчезнет даже с падением сирийского правительства». Однако, баланс в постасадовскую эпоху хорошо понимаем в Тегеране, и в качестве посредника предполагается Россия, которая, вероятно, уже начала формировать таковой. В этой связи Москва стремится поддерживать двусторонние отношения и координацию в сфере безопасности с Ираном, одновременно используя своё положение в Сирии для обеспечения региональной стабильности и предотвращения выхода напряжённости из-под контроля. Присутствие Лаврентьева в Тегеране и консультации с иранскими официальными лицами, вероятно, свидетельствуют о стремлении Москвы поддерживать этот баланс, особенно в условиях обострения ситуации в сфере безопасности в регионе и новых политических реалий в Сирии.
Очевидно, Россия пытается играть роль «сбалансированного посредника», чтобы ни Иран, ни Дамаск единолично не доминировали в принятии решений, с тем, чтобы координация с Тегераном по вопросам безопасности и экономики продолжалась. Визит А.Лаврентьева представляет важный сигнал для внешней политики Ирана. Во-первых, пишет сегодня «Иранская дипломатия», Иран и Россия намерены укреплять каналы связи по вопросам безопасности и ядерной программы, а также сохранять основу для стратегической координации. Во-вторых, этот визит демонстрирует, что Россия пытается воспользоваться сирийским кризисом и давлением на правительство Дамаска со стороны некоторых игроков, таких как Израиль, с целью создания сбалансированной коммуникационной сети.
Россия заинтересована в том, чтобы играть активную и эффективную роль в координации действий Ирана, Сирии и других региональных игроков, не желая при этом быть втянутой в решение ядерного досье ИРИ или ее международную политику. В целом, можно говорить о продвижении политики «углубления стратегических отношений между Ираном и Россией» в области региональной безопасности и дипломатии и одновременно сбалансированном подходе РФ к регулированию диалога между Ираном и Сирией после Асада.

Дорогие подписчики и читатели ТГ-канала "Иран, Иран, Иран..."! Начиная с сегодня, решил разместить серию постов, объединяемых общим заголовком "Еще немного об иранских реалиях".
В них я расскажу об основных базовых понятиях исламской власти, особенностях ее структуры, последних веяниях внутренней жизни и многом другом. Естественно, доминировать все же будет привычная читателям и подписчикам линия на освещение самого важного, что происходит сегодня в стране. Итак, поехали.

ГОСУДАРСТВЕННОЕ УСТРОЙСТВО. В основу Конституции – Главного закона Исламской республики Иран - положена концепция исламского правления, разработанная лидером иранского шиитского духовенства и вождем исламской революции 1979 г. аятоллой Рухоллой Хомейни. Основные ее положения сводятся к тому, что в стране установлен теократический тип правления и государственная власть базируется на основе ислама. Иран является страной, где управление всеми социально-политическими и культурными процессами непосредственно реализуется и контролируется духовенством. Конституция была принята на прошедшем в Иране 2-3 декабря 1979 г. всенародном референдуме. В ней констатируется установление республиканского строя и ликвидация монархии, антиимпериалистический курс внешней политики. Конституция увековечивает в стране власть духовенства, законсервированную в форме исламской республики. Несмотря на то, что Иран – многонациональное и поликонфессиональное государство, Конституция страны не провозглашает какую-либо форму самоопределения или автономии для многочисленных этносов или религиозных меньшинств. Хотя Конституция страны провозглашает свободу деятельности политических, общественных и профессиональных объединений, но ее смысл выхолощен многочисленными поправками и дополнениями. То же самое можно констатировать и в отношение свободы печати, которая находится почти все послереволюционные годы под жестким прессингом властей.
Специфика исламского правления в послереволюционном Ирана заключается в параллельном существовании устоявшихся в современном мире органов светского правления и специфических религиозно-политических институтов религиозной власти. Эти институты в годы исламского правления сложились в важный инструмент религиозного контроля и выполняют важную задачу консервации господствующих позиций клерикалов в системе власти в стране. По существу, за прошедшие после победы в Иране исламской революции десятилетия в стране возникла и стабилизировалась не имеющая более в мире прецедентов система концентрации всех ветвей власти в руках религиозного истеблишмента.
Основой системы госудаственнной власти в Исламской республике Иран является принцип "велаяте факих" ( в перевода на русский – "правление исламского законоведа"), который может быть интерпретирован как верховенство власти в руках духовенства. Именно оно облечено абсолютной властью во всех ее сферах – законодательной, исполнительной и судебной. Все действительные рычаги правления сконцентрированы в руках религиозного лидера страны – Рахбара, который олицетворяет собой высшее единовластие. На Рахбара возложено верховное командование вооруженными силами страны, объявление мира и войны и проведение в необходимых случаях полной или частичной мобилизации. Рахбар выполняюе и важные кадровые функции: он назначает, увольняет и принимает отставки высших должностных лиц, оговоренных в Конституции. Рахбар считается главным и непреложным арбитром в выяснении и решении разногласий между ветвями власти. Рахбар подписывает указ о назначении президента, избираемого раз в четыре года на основании всеобщего, прямого и тайного голосования. У Рахбара имеется и право отстранения президента от должности. Это право опирается на заключение, выносимое Верховным судом ИРИ в случае нарушения президентом границ и сущности своих полномочий.

ОКОНЧАНИЕ
Как видим, такая структура власти в исламском Иране означает ее дробление на высшем уровне. По существу, сложилась и стабилизировалась "дуалистичность структур власти" . Руководящую роль в политической системе Исламской республики Иран играют религиозно-сословные в смысле происхождения и персонального состава органы власти, целиком защищающие корпоративные интересы шиитского духовенства. Такова же ситуация и на уровне законодательной власти. Она осуществляется посредством двух органов – парламента (Собрания исламского Совета) и и Совета по н надзору за соблюдением Конституции (Наблюдательного Совета), деятельность которого находится под неослабным и непрерывным контролем Рахбара. Парламент состоит из доминирующего количества исламского духовенства различного ранга, что автоматически блокирует принятие им решений, противоречащих концепции "велаяте факих". Что касается Наблюдательного Совета, то в его составе 12 членов, причем 6 из них лично назначается Рахбаром из знатоков мусульманского права, а 6 других вводятся в его состав на выборной основе на 6 лет и могут представлять как духовенство, так и светское население. Все решения парламента в обязательном порядке проходят обсуждение в Наблюдательном Совете, который досконально поверяет их соответствия положениям ислама и требованиям Конституции. Наблюдательный Совет, кроме этого, проводит жесткую проверку кандидатов на президентских и парламентских выборах. Параллелизм светских и религиозных структур сохраняется и на уровне провинций, где одновременно с губернаторами имеются и личные представители Рахбара, обычно в высоком духовном ранге аятоллы или ходжат-оль-эслама. Такое положение сохраняется и на уровне других структур – министерств, других типов общегосударственных органиаций и др. Ввиду того, что судебная власть в Иране является исключительно прерогативой духовенства, она также предельно исламизирована.

"Еще немного об иранских реалиях".

ПАРЛАМЕНТ. Его официальное название Собрание исламского Совета. Как высший законодательный орган, он избирается на основе прямого и тайного голосования сроком на 4 года. После референдума 1989 г. были внесены изменения в количественный состав депутатов. К настоящему времени число депутатов выросло до 290 человек. 5 из них выбираются из числа признанных религиозных меньшинств, к которым в настоящее время в Иране относятся зороастрийцы, иудеи и христиане. За зороастрийцами забронировано одно место в парламенте, столько же – за иудеями, а три депутских мандата отходят христианам, причем два из них – армянам, а одно – ассирийцам и халдеям. Все депутаты, кроме избранных от религиозных меньшинств, должны в начале каденции приносить клятву на Коране. Парламент правомочен издавать законы по всем вопросам в рамках, установленных действующей Конституцией. Он осуществляет функции контроля и надзора во всех вопросах деятельности правительства. Он же утверждает все международные соглашения, договоры и конвенции. Иранская Конституция дает парламенту право обращаться к правительству с запросами по всем направлениям его деятельности, решать вопрос о вынесении вотума доверия тому или иному министру или всему правительству.
В составе парламента работают различные постоянные комиссии, осуществляющие законотворчество в различных сферах. Их число – 26. Проанализируем парламентские выборы последних десятилетий, межпартийную динамику.
Возьмем, например, состоявшиеся в ИРИ в 2004 г. выборы в парламент 7-го созыва, которые выявили резкий накал противостояния между консервативной и реформаторской частями правящего духовенства, что в последующем отразилось на ужесточении внешнеполитического курса страны. Их можно было рассматривать как генеральную репетицию президентских выборов 2005 г., которые привели к власти неоконсерваторов. В избранном тогда созыве парламента сформировались две основные фракции — фундаменталистов (фракция большинства) и реформаторов (фракция меньшинства). Председателем парламента стал Али Лариджани. Его кандидатура получила абсолютную поддержку фракции фундаменталистов, которые надеялись, что ему удастся поднять роль меджлиса, а возможно, и поставить под его контроль деятельность правительства в первую очередь в экономической сфере, с тем чтобы обуздать инфляцию, навести порядок в финансовых вопросах, прекратить постоянные перетряски в высшем управленческом аппарате. Что касается распределения мандатов в 7 созыве парламента, то консервативные силы были представлены двумя коалициями, причем объединенный Фронт консерваторов поддерживал политику действующего президента, а Широкая коалиция консерваторов стояла в оппозиции. Реформаторы, увеличившие свое представительство по сравнению с предыдущим составом парламента, были представлены тремя политическими организациями.
Последние на сегодня выборы прошли 1 марта 2024 г. Явка в целом по стране была рекордно низкой – 41%, в Тегеране - 24%. На предыдущих выборах общенациональная явка составила 42,5%. Выборы 2024 г. сигнализировали о явном недовольстве большинства избирателей политикой консерваторов и умеренных либералов, отдав на этот раз предпочтение радикальному флангу консерваторов.
Одновременно крепнут голоса, ратующие за ограничение полномочий Наблюдательного совета по дисквалификации кандидатов. Заметно падение интереса к выборам в законодательный орган, объясняющееся, по мнению аналитиков, его неэффективностью, растущей коррупцией, пессимизмом в оценке будущего страны.

Главные течения, работающих в нынешнем парламенте консерваторов – традиционалисты, неоконсерваторы, радикальные фундаменталисты, демонстрирующие тесное единство с духовным лидером. Что касается доли реформистов и либералов в парламенте, то обозначившаяся тенденция снижения участия в этих выборах была настолько велика, что от голосования отказались силы реформистского лагеря, которые пришли к выводу, что предпочитают быть «на стороне народа» в его бойкоте выборов».

"Еще немного об иранских реалиях".

Президент. Исполнительная власть в Иране принадлежит президенту, возглавляющему правительство страны. По действующей иранской Конституции пост президента является высшим официальным постом после Рахбара (религиозного лидера страны). Президент ответственен за соблюдение Конституции. Именно он осуществляет связь между тремя ветвями власти – законодательной, исполнительной и судебной, непосредственно руководя исполнительной. Часть функций руководства исполнительной властью делегирована Рахбару.
Президент избирается прямым и тайным голосованием сроком на 4 года при возможности переизбрания еще на один срок. Все президенты Ирана, кроме первого – Абульхасана Банисадра (1933-2021), смещенного с поста всего спустя год решением парламента, второго – Мохаммада-Али Раджаи (1933-1981), убитого в теракте спустя короткое время после избрания, и восьмого – Сеййеда Эбрахима Раиси( 1960-2024), погибшего при крушении вертолета 19 мая прошлого года и находившегося на президентском посту меньше трех лет, воспользовались правом переизбрания и находились у власти две каденции. Важность этого поста подтверждается и тем, что все виды международных документов считаются законными и приобретают право на реализацию после их утверждения парламентом (Собранием исламского Совета) и подписания президентом. К другим обязанностям президента относится подписание верительных грамот иранских послов за границей, прием таких грамот от зарубежных послов, вопросы награждений знаками государственного отличия. Лицо, претендующее на пост президента Ирана должно обладать иранским происхождением, иметь доказанные прежней работой организаторские способности, быть адептом официальной религии, то есть ислама джафаритского толка, что означает признание существования 12 имамов. Кандидатуры на пост президента проходят рассмотрение и утверждение Наблюдательным Советом. Этим же органом объявляется окончательный список кандидатов, допущенных к участию в выборах. Особенностью исполнительной власти в Иране является то, что ей неподконтрольны вооруженные силы. Министр обороны назначается президентом, но только по согласованию с Рахбаром, которому он и подчиняется.
Установившаяся особенность иранской политической жизни состоит в том, что после президента-либерала избирается консерватор, и наоборот. Так, после президента Сеййеда Мохаммада Хатами (1997- 2005), известного своим реформистским реноме и начавшимся при нем сближением с Западом, а также заявленным и уже полузабытым «диалогом цивилизаций», на пост главы исполнительной власти пришел неоконсерватор Махмуд Ахмадинежад (2005-2013), прославившийся «крикливым антиизраилизмом» и злобной антиамериканской риторикой. Ахмадинежад запомнился и прямой конфронтацией с Рахбаром – аятоллой Али Хаменеи, популистской политикой, снискавшей ему массовую поддержку. Ахмадинежада сменил на президентском посту Хасан Рухани (2013-2021), заявивший о планах реализации важных экономических и политических реформ, но практически ничего не сделавший для выполнения своих обещаний. Его обещание ежегодного наращивания полумиллиона рабочих мест осталось анекдотом, зато невиданные прежде нули в курсе национальной валюты оказались реальностью. Сменивший Рухани Сеййед Эбрахим Раиси провел отпущенные ему недолгие президентские годы в тени своего патрона – аятоллы Али Хаменеи, не «высовываясь» и памятуя о том, что в обществе его рассматривают как преемника на пост состарившегося Верховного лидера Исламской Республики. Нынешний президент Масъуд Пезешкиан, как и можно было предвидеть – либерал/реформист, о чем он много говорил в своей предвыборной кампании. Однако на сегодня в его активе – почти ничего такого, что могло бы намекать на явный поворот в политических пристрастиях. Антизападничество и антиамериканизм остаются, несмотря на заявления Пезешкиана о коррективах во внешнеполитической ориентации. В этой связи процитируем авторитетную иранскую газету «Кейхан»:«Наша политика в отношении Америки ясна и не меняется с приходом и уходом отдельных людей. Неважно, кто приходит и уходит».

"Еще немного об иранских реалиях"

Корпус стражей исламской революции (КСИР). Его особый статус закреплен в 150-й статье иранской Конституции, где сказано, что главная задача КСИР заключается в «охране Исламской революции и ее завоеваний». С 2007 г. внесен США в список в список террористических организаций. Это создало невиданный доселе прецедент: впервые под определение террористических попала структурная часть вооруженных сил ИРИ.
КСИР по своей сути представляет фанатично преданные идеям хомейнизма элитные подразделения, в которых объединено, по разным данным, от 150 до 190 тысяч военнослужащих. В специфических условиях режима исламской республики КСИР претерпел за послереволюционный период значительную трансформацию. Поначалу, в год исламской революции 1979 г., Корпус был создан с целью обеспечения безопасности и защиты внутреннего порядка в стране. Со временем, особенно с приходом к власти в 2005 г. президента М.Ахмадинежада, являвшегося выходцем из КСИР, начала высказываться идея о том, что постепенно возможно поглощение армии со стороны КСИР. При подавлении студенческих волнений в Иране в 1998-2000 гг., а затем и демонстраций, начиная с 2022 г., власти полагались только на КСИР, который успешно справился с порученной задачей. Кроме этого, КСИР жестоко подавлял протесты населения в азербайджаноязычных провинциях северо-запада страны, выступления арабского населения провинции Хузестан, бунты лета 2007 г. против введения в стране квотирования бензина. Важной частью КСИР являются силы специального назначения «Аль-Кудс», созданные для проведения операций за пределами страны. Ныне КСИР вобрал в себя контроль над идеологией, политической мобилизацией, разработкой новых видов вооружений и технологий, развитием стратегических секторов экономики. Одновременно КСИР последовательно накапливал силовую составляющую, непрерывно доказывая при этом свою способность пресекать на корню любое антиправительственное выступление.
Выходцы из КСИР внедрены и заседают ныне в меджлисе, возглавляют министерства и другие государственные структуры исламского Ирана. С авторитетом КСИР вынужден считаться духовный лидер страны аятолла Али Хаменеи. Именно в руках КСИР сосредоточено самое современное вооружение. Его бюджет несравнимо больше армейского. В руках КСИР находятся все стратегические военные разработки, в том числе производство ракет, которые регулярно испытываются во время его маневров, наводящих страх на соседние страны. Разумеется, КСИР обладает монополией и на такой грандиозный проект, как иранская ядерная программа. КСИР давно уже не только военная структура. Ныне он превратился в мощную организацию, обладающую как серьезным военным, экономическим и финансовым потенциалом, так и не меньшими политическими возможностями. КСИР был напрямую включен во взаимодействие с Хезболлой, активно помогает деструктивным силам в Ираке, Палестинской автономии, Афганистане. Как сила, наиболее близкая к консерваторам, КСИР все более привлекается в органы исполнительной власти с тем, чтобы удержать страну в рамках стабильного и устойчивого развития, обеспечить реализацию жесткого консервативного курса исламского режима. Это особенно необходимо на фоне существенных неудач президентской команды в социально-экономической сфере, постепенного отключения иранской экономики от мировой экономической системы в результате проводимых в жизнь мировым сообществом политико-экономических санкций.
Повышение роли и влияния КСИР является одним из индикаторов, сигнализирующих о дальнейшей радикализации исламского режима в Иране. Корпус динамично превращается в главную экономическую и военно-политическую силу. Трансформация хомейнистского режима в военную диктатуру, становится все более осязаемой. КСИР выступают с более жесткими заявлениями, чем многие из религиозных лидеров режима, блокируя в парламенте все попытки компромисса с той частью оппозиции, которая призывает к проведению реформ, но не к смене режима".