Про бессознательное завтра, сегодня тезисы с 11-ой Клинико-теоретической конференции Московской Психоаналитической Ассоциации «Лики Деструктивности».

Когда Фрейд в статье «По ту сторону принципа удовольствия» предложил вторую теорию влечений, поставил нас перед истиной, от которой невозможно отвести взгляд: жизнь и смерть –неразлучны. Каждое стремление к полноте и наслаждению хранит в себе отзвук разрушения, каждый импульс к связи и любви несёт на себе тень распада, он впервые говорит о влечении к смерти, как фундаментальной части человеческой психики, которая влечёт не к катастрофе, а к успокоению, к состоянию до  напряжения, к возвращению в неорганическое.

«Целью всей жизни является смерть … неживое было прежде живого». Это стремление – тихое, скрытое, нежно-неумолимое… не всегда проявляется в ярости, иногда – в самоотчуждении, в апатии, в отказе желать.

Андре Грин
Деструктивность – не только агрессия и разрушение объекта. Это внутренняя работа, о которой Грин говорит как о работе негатива: опыт ничто, разрыва и пустоты, где психика сталкивается с угрозой исчезновения и одновременно получает шанс на новое построение.

«Разрушение –не всегда акт насилия. Это может быть усилие не замечать, не чувствовать, не помнить». В эссе о мертвой матери Грин показывает, душа ребёнка медленно замолкает, если объект любви становится пустым зеркалом боли. Тогда деструктивность –это не агрессия, а затухание психической жизни.

Рене Руссийон
Деструктивность парадоксально открывает возможность трансформации – через разрыв возникает шанс на символизацию, на обновление смысла. Иногда деструктивность – последний доступный субъекту способ «говорить». Когда травма остаётся несказуемой, она «действуется» в реальности – в теле, в симптоме, в повторении … деструктивность – не тупик, а приглашение: если её удаётся вытерпеть, осмыслить, символизировать – она может быть преобразована.

Дональд Винникотт
Деструктивность – не только смерть. Это запрос на того, кто выдержит, не разрушится в ответ, не отвернётся «Если я тебя разрушу и ты останешься, тогда я смогу тебя любить», размышляя об агрессии младенца, Винникотт вводит трогательное и глубокое понимание: ребёнок бьёт не потому, что ненавидит, а потому что хочет проверить «выдержишь ли ты мою ярость?» … Если мать выдерживает, рождается вера в её реальность, в возможность жить.

«Агрессия – часть любви, испытание объекта на реальность, на прочность, на способность остаться». Если мать не рухнет под агрессией младенца, у ребёнка возникает надежда: «Я могу быть злым – и всё равно быть любимым. Я могу существовать» … деструктивность в своём самом раннем и невинном проявлении – жест отчаянной веры в объект.

Бенно Розенберг
Отрицание и разрушительные импульсы, будучи прожиты и осмыслены, могут стать условием символизации. В его концепции позиций первертного нарциссизма разрушение – отчаянная попытка не исчезнуть в Другом, не раствориться в любви, которая пугает своим всевластием. Под деструктивностью – боль привязанности, страх быть оставленным, ужас от собственной нужды. «Чтобы не быть уничтоженным я разрушаю. Чтобы не умереть от зависимости я убиваю связь», но деструктивность – не приговор. Он верит в перевод насилия в речь, в преображение разрушения в мысль. Через психоанализ, через отношение, через выносимую встречу с уязвимостью – можно начать иначе.

В клинике мы видим: субъект переживая разрушение связей, получает возможность обрести новое слово, новый образ, новое дыхание… деструктивность предстает не как хаос или тупик, а как пространство перехода: от небытия к бытию, от молчания к слову. Она становится новой почвой, на которой расцветает символическое.

Бернар Шерве
Деструктивность – не изолированная сила разрушения, а неизбежный элемент работы психического аппарата … процесс формирования субъективности … который связывает и наделяет смыслом, деструктивность несёт риск распада связей, разрыва символической ткани. Но именно через этот риск психика получает возможность для нового начала.

Все то, что уже или еще недоступно сознанию – продолжаем разговор о бессознательном опираясь на ваши ассоциации.

Бессознательное «бесконечная вселенная», сколько не исследуй, а исследуют его, самые разные специалисты, не один век, все еще «неизведанное и неизвестное поле, космос, темная пещера, покрытые туманом», но… «на определённое расстояние, приблизиться можно», особенно если «не один и с фонариком».

Как говорится, волков боятся в «осенний лес с туманной дымкой» не ходить… но мы пойдем, и сегодня вместе посмотрим с «фонариком» в сторону ключевых характеристик бессознательного.

Не ставя задачу охватить всю сложность организации бессознательного «поля, размером с галактику», несмотря на то что бессознательное представляется как «темное и неизвестное пространство… глубокий океан… бездна» что-то мы о нем все-таки знаем.

Вы абсолютно правы, когда пишите про бессознательное как «пространство» и/или скажем еще, совокупность психических процессов и явлений, не входящих в сферу сознания субъекта (человека) и «неподдающееся объяснению и логике», в отношении которых отсутствует контроль сознания, поэтому к ассоциации про «контроль», возникает вопрос кто кого контролирует.

Если вы признаете идеи наличия бессознательного, то это неотъемлемая часть психической жизни, находящаяся за пределами сознания, но оказывающая влияние на поведение и мышление человека, это «книга» которую предстоит «читать» ну или по крайней мере если нет потребности «читать», то хранить на книжкой полке придется, иногда правда бессознательное ведет себя как «слон» но как тот слон что в посудной лавке, или в еще одной метафора о слоне и наезднике, где слон огромный и к тому же подвержен сиюминутным влияниям (влечениям), а наездник гораздо меньше слона и не так силен, но… обладая определенными способностями и навыками управления может направлять слона в нужное русло или уберечь слона от внезапных действий, например деструктивного характера.

В бессознательном нет логики, противоречий, сомнений, отрицания.

Бессознательное, будь то полностью бессознательная психическая инстанция Оно (Id) или бессознательная часть инстанции Я, подчиненно идеям получения наслаждения «хочу и все тут, причем немедленно» и, Оно не просто хочет, Оно постоянно требует удовлетворения своих влечений, не важно какие они, назовем самые радикальные «избавиться от отца… женится на своей матери (независимо от пола)… получить то что есть у моего соседа… не отдает… так иди и забери… ограбь». Что это значит?

Это значит, что одна из ключевых характеристик бессознательного, что инстанция Оно полностью аморальна, ее не волнуют требования внешней реальности, социума и культуры, не заботит каковы ее желания – убийственные, асоциальные или инцестуозные «запрет на инцест… не слышали», т.е. инстанция Оно – наше бессознательное живет по принципу удовольствия, и не признает никаких ограничений, запретов и даже смерти. Инстанция Оно бессмертна и всемогуща.

Это серьезнейший конфликт любого человека, так как наше Я старается быть моральным, соответствовать нормам. Сверх-Я, наоборот, гиперморально и сурово, в этом своем обратном Оно требовании также жестоко как и Оно, «никаких удовольствий, совести у тебя что ли нет такого хотеть». Описывая инстанцию Я, Фрейд писал: «Бедное Я! Слуга трёх господ!».

Инстанции Я необходимо найти компромисс – удовлетворить все требования Оно, Сверх-Я, и внешней реальности. Как-то умудрится учесть принцип реальности, ориентируясь на внешнюю реальность, требования социума, который диктует свои условия, ограничения и невозможность получить все сразу и немедленно, при этом как-то удовлетворять требования влечений, исходящих из Оно, которое требует все, сразу и немедленно.

Представляете какая сложная задача?
Конечно инстанции Я ничего не остается, как с этим справляться, но вот засада, то как Я это делает, делает нас нами, сорри за тавтологию.

Что еще?
Важно, в бессознательном нет времени.
Вопрос на засыпку, что это значит для нас?

А еще вопрос почему бессознательное воспринимается как пустота, черная дыра?