Forwarded from чугунные тетради
Постепенно пишу конспект книги Sanneke de Haan “Enactive Psychiatry”. Это философия психиатрии, вопрос здесь о том, что такое психиатрические расстройства, каковы их аспекты и причины. Что такое психиатрические проблемы — вопрос гораздо более сложный и странный, чем может показаться сначала. Ответы на этот вопрос многочисленны, противоречивы и запутанны. Хороший, практически полезный ответ позволяет из проблемы (что не так?) сделать задачу (что делать?).
У нас есть множество разрозненных ответов на эти вопросы. И целый ворох идей и свидетельств: красочных картинок нейровизуализации, детальных феноменологических описаний, и в разной степени правдоподобных предположений о психологических взаимосвязях. В качестве предполагаемых “причин” мы рассматриваем психологическую травму, межличностный и “внутренний” конфликты, нарушение ранней привязанности, социокультурный контекст, экзистенциальные заботы человека, (нейро)физиологический или генетический сбой.
То есть дело не в том, что у нас нет полезных ответов, а в том, что их много, и они даются с совсем разных точек зрения. Хорошо бы учитывать все эти перспективы, понимать, как они соотносятся между собой, и с какого ракурса стоит смотреть на эти вопросы в каждом конкретном случае.
Говоря коротко, но непонятно: по этому поводу де Хаан предлагает проект энактивистской психиатрии. Энактивизм это более менее теория сознания (“воплощённое познание” и тд) с корнями в феноменологии, что мне симпатично.
https://ironhead.id/dehaan-enactive-psychiatry-1
У нас есть множество разрозненных ответов на эти вопросы. И целый ворох идей и свидетельств: красочных картинок нейровизуализации, детальных феноменологических описаний, и в разной степени правдоподобных предположений о психологических взаимосвязях. В качестве предполагаемых “причин” мы рассматриваем психологическую травму, межличностный и “внутренний” конфликты, нарушение ранней привязанности, социокультурный контекст, экзистенциальные заботы человека, (нейро)физиологический или генетический сбой.
То есть дело не в том, что у нас нет полезных ответов, а в том, что их много, и они даются с совсем разных точек зрения. Хорошо бы учитывать все эти перспективы, понимать, как они соотносятся между собой, и с какого ракурса стоит смотреть на эти вопросы в каждом конкретном случае.
Говоря коротко, но непонятно: по этому поводу де Хаан предлагает проект энактивистской психиатрии. Энактивизм это более менее теория сознания (“воплощённое познание” и тд) с корнями в феноменологии, что мне симпатично.
https://ironhead.id/dehaan-enactive-psychiatry-1
Forwarded from чугунные тетради
Giovanni Stanghellini. Lost in dialogue: anthropology, psychopathology, and care
Уже почти семь лет назад я зачем-то назвался “экзистенциальным” терапевтом. До сих пор не всегда ясно что это могло бы значить, как я помогаю людям, и как не могу помочь.
“Экзистенциальный” слово неопределенное, но звучное, “что-то про жизнь и смерть”, загадочно звучит, весомо. Но на деле непонятно о чем. Я назвался “экзистенциальным”, имея в виду, что мне важна и интересна экзистенциально-феноменологически-герменевтическая линия, традиция, понимания человека и того что с человеком происходит. Но это еще более непонятно, чем неопределенное “экзистенциальный”. Чтобы самому начать улавливать о чем там речь нужен не один год, научиться об этом говорить по-человечески, ясно и не слишком пространно — еще пара лет. И у меня есть проект оформить эту точку зрения, найти подходящие для этого слова, и я в основном тг-канале иногда выписываю кусочки этой мозаики, но тут то лень, то войны, то эмиграция, и я снова читаю несравнимо больше, чем пытаюсь писать.
Эта небольшая книжка Стангеллини это примерно такой же проект. Сказано тут не так чтобы ясно, и не прям по-человечески, зато местами красиво. Это прочерчивание экзистенциально-феноменологически-герменевтической линии психотерапии для тех, кто и так хотя бы примерно понимает о чем речь. Мне книжка нравится, и я не первый раз ее читаю: использую ее для сверки — что мне открылось за те несколько лет, что я читал ее в прошлый раз. Что мне стало понятнее, что стало звучать правдивее, а что уже не так интересно, или чего здесь не хватает.
Подзаголовок книги “anthropology, psychopathology, and care” это структура любого терапевтического метода: 1) антропология — что такое человек вообще, какова человеческая ситуация; 2) психопатология — что может пойти не так в процессе совладания с человеческой ситуацией ; 3) терапия — чему и как можно помочь. А заголовок “lost in dialogue” это выбранный ракурс рассмотрения этих трех вопросов. 1) Человек — это *диалог* с *инаковостью* (alterity). (тут оба слова обладают в том числе и специальным/философским значением, кроме обыденного); 2) психопатология — обрыв этого *диалога*; 3) терапия — возобновление *диалога*.
1
Что такое *инаковость* могу прояснить цитатой из Тхостова: “Эмоциональные состояния и явления внешнего мира с самого начала мало управляемы и исходно отличаются высокой степенью отчужденности, создавая фиксированные полюса объективации мира и меня. То, что я могу сказать о мире, — это совокупность противостоящего мне иного, а в сердцевине того, что я могу сказать о себе, — совокупность особого иного: мира моих эмоций и чувств.“ Кроме “моего” как особого *иного*, есть еще более особое *иное* – *Другой*. В этой связи речь идет об ”антропологии разлада (disunion)”, “антропологии не-признания (non-recognition)” с привлечением в разговор Рикера, Ясперса, Левинаса и тд.
2
Психопатология — прерывание *диалога* — это неизбежная неудача в попытках *иное* присвоить, совладать с ним, или окончательно понять в само-интерпретации. (Тут очень хорошие описания четырех адов сбившейся “телеологии желания” (relational hell) — эротомания и депрессия как две конфигурации идолопоклонства застывшему образу, замещающему Другого; пламенный ад пограничности (и тут) как “поклонение взбудораженной плоти”, стремления к полному слиянию через захват Другого; и шизофрения как ледяной ад бесплотного желания, теряющего Другого из вида)
3
Терапия — возобновление этого диалога. Здесь описан метод, который автор называет P.H.D. (может в шутку, не знаю). 1) P — phenomenologic, феноменологическое разворачивание, исследование феноменов опыта, и конфигурации его структур. 2) H — hermenutical, герменевтический момент, исследование привычных способов само-интерпретации, понимания разворачивающегося опыта. 3) D — dynamic, психодинамический момент — P и H в контексте жизненной-истории (то есть тоже герменевтической, а не хоронологической истории), и мотивации.
—
Так и для кого же эта книга? Да без понятия. Для того же, для кого этот пост.
—
Несколько цитат:
- /453
- /454
- /457
- /459
Уже почти семь лет назад я зачем-то назвался “экзистенциальным” терапевтом. До сих пор не всегда ясно что это могло бы значить, как я помогаю людям, и как не могу помочь.
“Экзистенциальный” слово неопределенное, но звучное, “что-то про жизнь и смерть”, загадочно звучит, весомо. Но на деле непонятно о чем. Я назвался “экзистенциальным”, имея в виду, что мне важна и интересна экзистенциально-феноменологически-герменевтическая линия, традиция, понимания человека и того что с человеком происходит. Но это еще более непонятно, чем неопределенное “экзистенциальный”. Чтобы самому начать улавливать о чем там речь нужен не один год, научиться об этом говорить по-человечески, ясно и не слишком пространно — еще пара лет. И у меня есть проект оформить эту точку зрения, найти подходящие для этого слова, и я в основном тг-канале иногда выписываю кусочки этой мозаики, но тут то лень, то войны, то эмиграция, и я снова читаю несравнимо больше, чем пытаюсь писать.
Эта небольшая книжка Стангеллини это примерно такой же проект. Сказано тут не так чтобы ясно, и не прям по-человечески, зато местами красиво. Это прочерчивание экзистенциально-феноменологически-герменевтической линии психотерапии для тех, кто и так хотя бы примерно понимает о чем речь. Мне книжка нравится, и я не первый раз ее читаю: использую ее для сверки — что мне открылось за те несколько лет, что я читал ее в прошлый раз. Что мне стало понятнее, что стало звучать правдивее, а что уже не так интересно, или чего здесь не хватает.
Подзаголовок книги “anthropology, psychopathology, and care” это структура любого терапевтического метода: 1) антропология — что такое человек вообще, какова человеческая ситуация; 2) психопатология — что может пойти не так в процессе совладания с человеческой ситуацией ; 3) терапия — чему и как можно помочь. А заголовок “lost in dialogue” это выбранный ракурс рассмотрения этих трех вопросов. 1) Человек — это *диалог* с *инаковостью* (alterity). (тут оба слова обладают в том числе и специальным/философским значением, кроме обыденного); 2) психопатология — обрыв этого *диалога*; 3) терапия — возобновление *диалога*.
1
Что такое *инаковость* могу прояснить цитатой из Тхостова: “Эмоциональные состояния и явления внешнего мира с самого начала мало управляемы и исходно отличаются высокой степенью отчужденности, создавая фиксированные полюса объективации мира и меня. То, что я могу сказать о мире, — это совокупность противостоящего мне иного, а в сердцевине того, что я могу сказать о себе, — совокупность особого иного: мира моих эмоций и чувств.“ Кроме “моего” как особого *иного*, есть еще более особое *иное* – *Другой*. В этой связи речь идет об ”антропологии разлада (disunion)”, “антропологии не-признания (non-recognition)” с привлечением в разговор Рикера, Ясперса, Левинаса и тд.
2
Психопатология — прерывание *диалога* — это неизбежная неудача в попытках *иное* присвоить, совладать с ним, или окончательно понять в само-интерпретации. (Тут очень хорошие описания четырех адов сбившейся “телеологии желания” (relational hell) — эротомания и депрессия как две конфигурации идолопоклонства застывшему образу, замещающему Другого; пламенный ад пограничности (и тут) как “поклонение взбудораженной плоти”, стремления к полному слиянию через захват Другого; и шизофрения как ледяной ад бесплотного желания, теряющего Другого из вида)
3
Терапия — возобновление этого диалога. Здесь описан метод, который автор называет P.H.D. (может в шутку, не знаю). 1) P — phenomenologic, феноменологическое разворачивание, исследование феноменов опыта, и конфигурации его структур. 2) H — hermenutical, герменевтический момент, исследование привычных способов само-интерпретации, понимания разворачивающегося опыта. 3) D — dynamic, психодинамический момент — P и H в контексте жизненной-истории (то есть тоже герменевтической, а не хоронологической истории), и мотивации.
—
Так и для кого же эта книга? Да без понятия. Для того же, для кого этот пост.
—
Несколько цитат:
- /453
- /454
- /457
- /459
> эмпатия второго порядка
Если у меня горе, мне тяжело и больно, и я хочу разделить свое горе с другим человеком, мне бы не хотелось, чтобы он переживал то же самое что переживаю я. Я бы хотел, чтобы он отнесся ко мне с *сочувствием*, то есть испытывал какие-то свои, другие, чувства по поводу моих чувств, но может быть в том же регистре. Не злорадство, не веселье, но грусть от того, что мне тяжело.
Если у меня радость, мне бы хотелось разделить это с другим человеком так, чтобы он по возможности испытал такую же радость. Если я влюблен, то я надеюсь, что тот, в кого я влюблен, переживает то же, что и я. В горе я хотел бы *сочувствия*, в радости — *сопереживания*.
Эмпатия это способность интуитивно улавливать чувства и состояния другого человека. Есть два вида эмпатических неудач: слишком далеко — не улавливаю, пропускаю, не понимаю, что человек чувствует, чувствую вообще что-то другое; слишком близко — сливаюсь, впадаю в чужие состояния, или наоборот, тороплюсь с пониманием, подменяю чувства другого своими.
Иногда не вполне понятно, что я чувствую, или что чувствует другой. Эмпатия второго порядка это позиция “не вполне понимаю, но хочу понять”: совпадения, пересечения моих чувств и состояний с чувствами и состояниями другого человека важны, но не менее важны и различия между нами.
Чтобы понять, надо каким-то образом вчувствоваться. Для этого можно вписать состояние человека в более широкий контекст: кто это, где он, в каких обстоятельствах он находится. Кроме того, у нас есть “понимающая психология” (это не особо популярное название) как способ описания даже самых диковинных состояний. *Как* состояния переживаются, *почему* (в психологическом смысле) они возникают, а иногда даже и *зачем*. Из того что мне интересно, у нас есть психоаналитические описания, которые в большей степени фокусируются на том *почему* и *зачем* состояния возникают и длятся, и есть “феноменологическая психопатология” — больше о том, *как* что-то переживается.
Феноменологические описания опыта или “жизненного мира” затрагивают, в том числе, изменения конфигурации мирообразующих структур (категорий, экзистенциалов), то есть основ человеческого опыта: времени, пространства, телесности и др. Это, во-первых, само по себе увлекательно, и при некоторой сноровке оказывает психоделическое на меня воздействие, во-вторых, и правда позволяет лучше понимать происходящее с другими людьми. Описания эти часто шатаются от занудного академизма к поэтичности и обратно, что мне, например, мешает. Хотелось бы чего-то более ровного, не слишком занудного, и с упором на психодел. Поэтому решил сам собрать такое феноменологическое описание пограничного расстройства. Посмотрим, что получится.
—
https://ironhead.id/tlgrm-967
Если у меня горе, мне тяжело и больно, и я хочу разделить свое горе с другим человеком, мне бы не хотелось, чтобы он переживал то же самое что переживаю я. Я бы хотел, чтобы он отнесся ко мне с *сочувствием*, то есть испытывал какие-то свои, другие, чувства по поводу моих чувств, но может быть в том же регистре. Не злорадство, не веселье, но грусть от того, что мне тяжело.
Если у меня радость, мне бы хотелось разделить это с другим человеком так, чтобы он по возможности испытал такую же радость. Если я влюблен, то я надеюсь, что тот, в кого я влюблен, переживает то же, что и я. В горе я хотел бы *сочувствия*, в радости — *сопереживания*.
Эмпатия это способность интуитивно улавливать чувства и состояния другого человека. Есть два вида эмпатических неудач: слишком далеко — не улавливаю, пропускаю, не понимаю, что человек чувствует, чувствую вообще что-то другое; слишком близко — сливаюсь, впадаю в чужие состояния, или наоборот, тороплюсь с пониманием, подменяю чувства другого своими.
Иногда не вполне понятно, что я чувствую, или что чувствует другой. Эмпатия второго порядка это позиция “не вполне понимаю, но хочу понять”: совпадения, пересечения моих чувств и состояний с чувствами и состояниями другого человека важны, но не менее важны и различия между нами.
Чтобы понять, надо каким-то образом вчувствоваться. Для этого можно вписать состояние человека в более широкий контекст: кто это, где он, в каких обстоятельствах он находится. Кроме того, у нас есть “понимающая психология” (это не особо популярное название) как способ описания даже самых диковинных состояний. *Как* состояния переживаются, *почему* (в психологическом смысле) они возникают, а иногда даже и *зачем*. Из того что мне интересно, у нас есть психоаналитические описания, которые в большей степени фокусируются на том *почему* и *зачем* состояния возникают и длятся, и есть “феноменологическая психопатология” — больше о том, *как* что-то переживается.
Феноменологические описания опыта или “жизненного мира” затрагивают, в том числе, изменения конфигурации мирообразующих структур (категорий, экзистенциалов), то есть основ человеческого опыта: времени, пространства, телесности и др. Это, во-первых, само по себе увлекательно, и при некоторой сноровке оказывает психоделическое на меня воздействие, во-вторых, и правда позволяет лучше понимать происходящее с другими людьми. Описания эти часто шатаются от занудного академизма к поэтичности и обратно, что мне, например, мешает. Хотелось бы чего-то более ровного, не слишком занудного, и с упором на психодел. Поэтому решил сам собрать такое феноменологическое описание пограничного расстройства. Посмотрим, что получится.
—
https://ironhead.id/tlgrm-967
железноголовый
> эмпатия второго порядка Если у меня горе, мне тяжело и больно, и я хочу разделить свое горе с другим человеком, мне бы не хотелось, чтобы он переживал то же самое что переживаю я. Я бы хотел, чтобы он отнесся ко мне с *сочувствием*, то есть испытывал какие…
> эмпатия второго порядка (2)
Люди бывают разные, и для упорядочивания этого многообразия созданы классификации типов личности. На пересечении психиатрической и психонаналитической типологий более-менее устоялся список из десятка типов. Но кроме типов, есть еще ось тяжести психопатологии, с относительно устоявшимся разделением на три уровня: невротический, пограничный, психотический. Так получилось, что когда говорят “пограничный”, иногда имеется в виду конкретный *тип* расстройства личности (ПРЛ), а иногда только *уровень*. То есть, по такой классификации человек может быть пограничного уровня, и например, нарциссического типа. Я буду говорить в основном про пограничный тип пограничного уровня (то есть ПРЛ), но все это так же относится и к пограничному уровню в целом.
Но вообще нам нужна другая, более понятная классификация, и по другому поводу — с некоторыми людьми бывает непросто, и вообще, и в терапии. Говорить так нехорошо, невежливо, но это так. Классификация такая: те, с кем тяжело, бывают *сложные*, а бывают *трудные*. Со сложными ничего непонятно, а с трудными — ну, трудно. (Я сам одновременно и то, и то, смешанного то есть, типа). Весь пограничный уровень — это *трудно*, но особенно выделяются три типа: пограничный (ПРЛ), нарциссический и антисоциальный (психопатический). Выделяются настолько, что при их диагностике клиническое суждение часто незаметно переходит в моральное осуждение. У нас же задача — понимать, так что сразу же скатываться в осуждение мы не будем. Нам понять бы что трудно.
Начинать надо опять с себя. Хоть и так уже трудно, но надо ещё потрудиться, это поможет. В помощь нам есть два, как будто бы противоречащих, принципа.
Во-первых, “все есть во всех”, то есть так или иначе, всем нам в какой-то степени доступны или могут быть доступны состояния, о которых идет речь в психопатологии, надо просто не убегать от них, а искать и исследовать. Чем больший репертуар состояний будет нам знаком и доступен, тем лучше и точнее мы сможем понимать других. Пограничные — трудные, потому что нам приходится сталкиваться *в себе* с тем же, с чем мучаются они. А мы не хотим. Вообще мало кто хочет, большинство людей были бы рады никогда не посещать этих мест, но некоторые просто не могут из них выбраться. Но раз уж мы собрались понимать, значит надо туда идти.
Во-вторых, хотя все есть во всех, это не значит, что все можно понять в точности, просто потому что кажется “о, у меня так же”. Не надо торопиться, может вовсе не так же, не надо подменять чужое своим. Как только человек кажется слишком понятным, скорее всего мы перестали понимать.
Если сможем удерживать оба принципа, что тоже непросто, то постепенно станет яснее, что именно *трудно* и как.
—
https://ironhead.id/tlgrm-968
Люди бывают разные, и для упорядочивания этого многообразия созданы классификации типов личности. На пересечении психиатрической и психонаналитической типологий более-менее устоялся список из десятка типов. Но кроме типов, есть еще ось тяжести психопатологии, с относительно устоявшимся разделением на три уровня: невротический, пограничный, психотический. Так получилось, что когда говорят “пограничный”, иногда имеется в виду конкретный *тип* расстройства личности (ПРЛ), а иногда только *уровень*. То есть, по такой классификации человек может быть пограничного уровня, и например, нарциссического типа. Я буду говорить в основном про пограничный тип пограничного уровня (то есть ПРЛ), но все это так же относится и к пограничному уровню в целом.
Но вообще нам нужна другая, более понятная классификация, и по другому поводу — с некоторыми людьми бывает непросто, и вообще, и в терапии. Говорить так нехорошо, невежливо, но это так. Классификация такая: те, с кем тяжело, бывают *сложные*, а бывают *трудные*. Со сложными ничего непонятно, а с трудными — ну, трудно. (Я сам одновременно и то, и то, смешанного то есть, типа). Весь пограничный уровень — это *трудно*, но особенно выделяются три типа: пограничный (ПРЛ), нарциссический и антисоциальный (психопатический). Выделяются настолько, что при их диагностике клиническое суждение часто незаметно переходит в моральное осуждение. У нас же задача — понимать, так что сразу же скатываться в осуждение мы не будем. Нам понять бы что трудно.
Начинать надо опять с себя. Хоть и так уже трудно, но надо ещё потрудиться, это поможет. В помощь нам есть два, как будто бы противоречащих, принципа.
Во-первых, “все есть во всех”, то есть так или иначе, всем нам в какой-то степени доступны или могут быть доступны состояния, о которых идет речь в психопатологии, надо просто не убегать от них, а искать и исследовать. Чем больший репертуар состояний будет нам знаком и доступен, тем лучше и точнее мы сможем понимать других. Пограничные — трудные, потому что нам приходится сталкиваться *в себе* с тем же, с чем мучаются они. А мы не хотим. Вообще мало кто хочет, большинство людей были бы рады никогда не посещать этих мест, но некоторые просто не могут из них выбраться. Но раз уж мы собрались понимать, значит надо туда идти.
Во-вторых, хотя все есть во всех, это не значит, что все можно понять в точности, просто потому что кажется “о, у меня так же”. Не надо торопиться, может вовсе не так же, не надо подменять чужое своим. Как только человек кажется слишком понятным, скорее всего мы перестали понимать.
Если сможем удерживать оба принципа, что тоже непросто, то постепенно станет яснее, что именно *трудно* и как.
—
https://ironhead.id/tlgrm-968
железноголовый pinned «> эмпатия второго порядка Если у меня горе, мне тяжело и больно, и я хочу разделить свое горе с другим человеком, мне бы не хотелось, чтобы он переживал то же самое что переживаю я. Я бы хотел, чтобы он отнесся ко мне с *сочувствием*, то есть испытывал какие…»
Поотвечаю на вопросы о психотерапии. Задать вопрос можно анонимно, отвечать буду публично, здесь.
> просто будь собой
Когда я вырасту, я хочу стать собой.
Быть собой совсем непросто, но деваться некуда. А то ведь придется быть кем попало, а это вообще не дело. И, похоже, что просто “быть собой” вообще не получается. Абсурд какой-то. Я либо и так уже “я”, кем мне еще быть-то? Либо собой быть невозможно, потому что собой можно только становиться, это задача и ответственность, где "я" это не факт, но процесс становления, бесконечная сборка и разборка.
Мне кажется, о том *кто* или *что* я *есть*, в терапии речь особо не идет. За этим, почему-то, принято направляться куда подальше во времени и/или пространстве, в Индию (адвайтисты Рамана Махарши “Who Am I?”, Нисаргадатта “I Am That”), в Тибет (буддисты Лонгченпа, Джигме Лингпа), или может к христианским мистикам (Майстер Экхарт) или еще куда-нибудь. Это очень важный вопрос, и если к этому есть интерес, то, конечно, стоит пойти и постараться понять, что они пытаются сказать, и на что указывают.
В терапии же больше разговоров не о том *кто* я в абсолютном смысле, а о том *какой* я. Что я за личность, что за персонаж. Здесь из “быть собой” , а вернее “становиться собой” уже можно сделать какое-то дело, задачу. И на месте клиента и на месте терапевта я все становлюсь и становлюсь собой. То же предлагаю и другим. Речь больше складывается не о “я”, а о том, какие проявления себя я признаю или не признаю своими: влечения, состояния, мысли, чувства, поступки. Терапия это пространство и время для освоения себя, присвоения своего.
Обычно говорится, что у нас есть некоторые *представления* о себе , с которыми есть две основные проблемы: либо эти представления слишком жесткие (вариант полегче, невротический), либо, наоборот, представления о себе разломанные или не складываются вовсе (вариант потяжелее, пограничный). Проблемы как будто бы противоположные, но на деле это просто разные способы не признавать свое своим.
С одной стороны, в бурном потоке “себя” обнаруживаются повторяющиеся мотивы, угадывается манера — сложно отрицать собственное обыкновение, стоит только присмотреться. С другой — проявления всегда объемней и богаче любых представлений о них, карта никогда не совпадает с территорией, всегда остаются неосвоенные области опыта, надо только присмотреться повнимательней.
—
https://ironhead.id/tlgrm-978
Когда я вырасту, я хочу стать собой.
Быть собой совсем непросто, но деваться некуда. А то ведь придется быть кем попало, а это вообще не дело. И, похоже, что просто “быть собой” вообще не получается. Абсурд какой-то. Я либо и так уже “я”, кем мне еще быть-то? Либо собой быть невозможно, потому что собой можно только становиться, это задача и ответственность, где "я" это не факт, но процесс становления, бесконечная сборка и разборка.
Мне кажется, о том *кто* или *что* я *есть*, в терапии речь особо не идет. За этим, почему-то, принято направляться куда подальше во времени и/или пространстве, в Индию (адвайтисты Рамана Махарши “Who Am I?”, Нисаргадатта “I Am That”), в Тибет (буддисты Лонгченпа, Джигме Лингпа), или может к христианским мистикам (Майстер Экхарт) или еще куда-нибудь. Это очень важный вопрос, и если к этому есть интерес, то, конечно, стоит пойти и постараться понять, что они пытаются сказать, и на что указывают.
В терапии же больше разговоров не о том *кто* я в абсолютном смысле, а о том *какой* я. Что я за личность, что за персонаж. Здесь из “быть собой” , а вернее “становиться собой” уже можно сделать какое-то дело, задачу. И на месте клиента и на месте терапевта я все становлюсь и становлюсь собой. То же предлагаю и другим. Речь больше складывается не о “я”, а о том, какие проявления себя я признаю или не признаю своими: влечения, состояния, мысли, чувства, поступки. Терапия это пространство и время для освоения себя, присвоения своего.
Обычно говорится, что у нас есть некоторые *представления* о себе , с которыми есть две основные проблемы: либо эти представления слишком жесткие (вариант полегче, невротический), либо, наоборот, представления о себе разломанные или не складываются вовсе (вариант потяжелее, пограничный). Проблемы как будто бы противоположные, но на деле это просто разные способы не признавать свое своим.
С одной стороны, в бурном потоке “себя” обнаруживаются повторяющиеся мотивы, угадывается манера — сложно отрицать собственное обыкновение, стоит только присмотреться. С другой — проявления всегда объемней и богаче любых представлений о них, карта никогда не совпадает с территорией, всегда остаются неосвоенные области опыта, надо только присмотреться повнимательней.
—
https://ironhead.id/tlgrm-978
железноголовый
> просто будь собой Когда я вырасту, я хочу стать собой. Быть собой совсем непросто, но деваться некуда. А то ведь придется быть кем попало, а это вообще не дело. И, похоже, что просто “быть собой” вообще не получается. Абсурд какой-то. Я либо и так уже…
> просто будь собой (2)
По-человечески говоря, “будь собой” это ведь не приказ, а может добрый совет: не стоит излишне напрягаться и изображать из себя незнамо что, не прячься, тебе будут рады. Что-то про самоценность, свободу самовыражения, аутентичность. Но я же замечаю за собой, что иногда я поступаю плохо по отношению к себе и к другим, даже если стараюсь этого не делать, что я мог бы быть добрее, внимательней, спокойней или, наоборот, живее; чтобы быть честнее, мне нужно быть более смелым, мне надо быть скромнее, потому что мне есть чему поучиться у других. Одним принятием тут не обойтись, мне надо становиться тем, кем я пока не являюсь — становиться все больше собой. Мне надо собраться, мне надо стараться. Здесь тоже есть, быть может, добрый совет: fake it till you make it, притворяйся, пока не получится, попробуй вести себя иначе, посмотри что изменится.
Как часто бывает, две хороших идеи превращаются в две противоположные крайности. С крайней точки зрения “будь собой” как будто о том, что есть какой-то настоящий ты внутри (это где?), важна только искренность, а все остальное — ложь, вымученное притворство. Но ведь и в деланной искренности тоже можно застрять, в эгоцентризм тоже можно впадать, а нам это не надо. Вот Ясперс: “В психологической атмосфере развивается эгоцентричная жизенная установка – причем именно тогда, когда мы осознанно стремимся к чему-то прямо противоположному. […] Появляется своеобразное бесстыдство, склонность к демонстрации потаенных душевных глубин, к высказыванию того, что не может быть высказано без искажений, подчеркнутый интерес к переживаниям, навязчивость по отношению к психологической действительности другого человека. […] Чисто внешние признаки откровенности, бесстыдное выворачивание наизнанку глубин собственного существа, многословные исповеди, самоанализы и описания внутреннего состояния, упоенность наблюдениями за событиями своей внутренней жизни – все это, как правило, используется для вуалирования всяческих попыток скрыть собственное «Я», не дать ему проявиться вовне. […] Ничем не сковываемое выражение того, что будто бы представляет собой жестокую правду, есть лишь имитация настоящей искренности.” Из крайности “fake it” получается бесконечное натужное самосовершенствование и неприкрытая фальшь. Чем это плохо, кажется, и так понятно.
Обе крайности — это закрытость, от того что может быть, от того что уже есть. Как это преодолеть, как открываться все больше и больше?
На деле нам нужны оба принципа, и они вообще не обязательно противоречат друг другу. И чтобы понять как может сочетаться принятия и развитие, я собираюсь обратиться за помощью к актерским традициям, которые тоже как будто принципиально противопоставляются друг другу (Станиславского, Чехова и Брехта, к примеру). Без парадокса здесь не обойтись, но известная парадоксальная теория изменения (Бейсера), которая часто произносится по этому поводу, мне кажется, не помогает. Звучит так: “изменение происходит тогда, когда человек становится тем, кто он есть на самом деле, а не тогда, когда он пытается стать тем, кем он не является”, и это просто вариант первый — “будь собой” — который меня не устраивает. Я не хочу быть собой, я хочу собой становиться все больше и больше. Как бы мне это делать?
—
https://ironhead.id/tlgrm-979
По-человечески говоря, “будь собой” это ведь не приказ, а может добрый совет: не стоит излишне напрягаться и изображать из себя незнамо что, не прячься, тебе будут рады. Что-то про самоценность, свободу самовыражения, аутентичность. Но я же замечаю за собой, что иногда я поступаю плохо по отношению к себе и к другим, даже если стараюсь этого не делать, что я мог бы быть добрее, внимательней, спокойней или, наоборот, живее; чтобы быть честнее, мне нужно быть более смелым, мне надо быть скромнее, потому что мне есть чему поучиться у других. Одним принятием тут не обойтись, мне надо становиться тем, кем я пока не являюсь — становиться все больше собой. Мне надо собраться, мне надо стараться. Здесь тоже есть, быть может, добрый совет: fake it till you make it, притворяйся, пока не получится, попробуй вести себя иначе, посмотри что изменится.
Как часто бывает, две хороших идеи превращаются в две противоположные крайности. С крайней точки зрения “будь собой” как будто о том, что есть какой-то настоящий ты внутри (это где?), важна только искренность, а все остальное — ложь, вымученное притворство. Но ведь и в деланной искренности тоже можно застрять, в эгоцентризм тоже можно впадать, а нам это не надо. Вот Ясперс: “В психологической атмосфере развивается эгоцентричная жизенная установка – причем именно тогда, когда мы осознанно стремимся к чему-то прямо противоположному. […] Появляется своеобразное бесстыдство, склонность к демонстрации потаенных душевных глубин, к высказыванию того, что не может быть высказано без искажений, подчеркнутый интерес к переживаниям, навязчивость по отношению к психологической действительности другого человека. […] Чисто внешние признаки откровенности, бесстыдное выворачивание наизнанку глубин собственного существа, многословные исповеди, самоанализы и описания внутреннего состояния, упоенность наблюдениями за событиями своей внутренней жизни – все это, как правило, используется для вуалирования всяческих попыток скрыть собственное «Я», не дать ему проявиться вовне. […] Ничем не сковываемое выражение того, что будто бы представляет собой жестокую правду, есть лишь имитация настоящей искренности.” Из крайности “fake it” получается бесконечное натужное самосовершенствование и неприкрытая фальшь. Чем это плохо, кажется, и так понятно.
Обе крайности — это закрытость, от того что может быть, от того что уже есть. Как это преодолеть, как открываться все больше и больше?
На деле нам нужны оба принципа, и они вообще не обязательно противоречат друг другу. И чтобы понять как может сочетаться принятия и развитие, я собираюсь обратиться за помощью к актерским традициям, которые тоже как будто принципиально противопоставляются друг другу (Станиславского, Чехова и Брехта, к примеру). Без парадокса здесь не обойтись, но известная парадоксальная теория изменения (Бейсера), которая часто произносится по этому поводу, мне кажется, не помогает. Звучит так: “изменение происходит тогда, когда человек становится тем, кто он есть на самом деле, а не тогда, когда он пытается стать тем, кем он не является”, и это просто вариант первый — “будь собой” — который меня не устраивает. Я не хочу быть собой, я хочу собой становиться все больше и больше. Как бы мне это делать?
—
https://ironhead.id/tlgrm-979
железноголовый
> просто будь собой Когда я вырасту, я хочу стать собой. Быть собой совсем непросто, но деваться некуда. А то ведь придется быть кем попало, а это вообще не дело. И, похоже, что просто “быть собой” вообще не получается. Абсурд какой-то. Я либо и так уже…
> просто будь собой (3): ландшафт
Быть собой, становиться собой, значит признавать свое своим: мысли, чувства, поступки. Все, что не признается своим, все что отщепляется, подавляется, вытесняется все равно ведь есть, все равно давит. Терапия нужна затем, чтобы происходящее проживалось свободно, чтобы чувства возникали и проходили, приятные и неприятные, любые, и не обязательно было их осмыслять или отбрасывать, выражать или нет, что-то делать или не делать по их поводу. Проживать свободно, без лишнего сопротивления. Освоить пространство себя, в котором все это происходит, для этого прибрать свое себе, перестать цепляться за него, и об него спотыкаться.
Пространство себя это, конечно, метафора, пускай будет топографическая. Пространство себя это такой аффективно-смысловой ландшафт, который можно исследовать терапевтически. Территорию эту можно размечать по-разному, есть даже какие-то карты, но действительно ориентироваться там и тем более осваивать ее можно только самому, надо прямо идти туда, смотреть и чувствовать что там происходит. Там есть низины обыкновения, иногда заболоченные, куда все привычно скатывается, куда тянет гравитацией — привычные состояния, мысли, чувства и способы понимания происходящего — оттуда выбраться можно с некоторым усилием; и есть неизведанные вершины — куда не так то просто взобраться, и чем дальше в гору, тем тяжелее идти.
Становится явно понятно, что обжита только небольшая часть этого пространства, и как сильно на это влияет перепад высот. Как все сползает в обыкновение, вязнет в нем, и как не хочется идти туда, где трудно. В неосвоенные до сих пор области опыта приходится пробираться прощупывая край уже известного, там где видны наслоения представлений о себе, но видно еще что-то, что не совсем еще ты, но рядом, почти. Это не ты и не твое, потому что ты “не такой человек”, потому что там, например, явно назревает злоба и даже ярость, а тебе “совсем не свойственно злиться”. Или это вообще не мое, потому что это твое, это ты злишься, а не я! И не ори на меня!
Есть множество способов не признавать свое своим. Терапия может быть хорошим способом свое все же признать. Разведать местность, постоять на краю уже известного, насладиться видом.
—
https://ironhead.id/tlgrm-982
Быть собой, становиться собой, значит признавать свое своим: мысли, чувства, поступки. Все, что не признается своим, все что отщепляется, подавляется, вытесняется все равно ведь есть, все равно давит. Терапия нужна затем, чтобы происходящее проживалось свободно, чтобы чувства возникали и проходили, приятные и неприятные, любые, и не обязательно было их осмыслять или отбрасывать, выражать или нет, что-то делать или не делать по их поводу. Проживать свободно, без лишнего сопротивления. Освоить пространство себя, в котором все это происходит, для этого прибрать свое себе, перестать цепляться за него, и об него спотыкаться.
Пространство себя это, конечно, метафора, пускай будет топографическая. Пространство себя это такой аффективно-смысловой ландшафт, который можно исследовать терапевтически. Территорию эту можно размечать по-разному, есть даже какие-то карты, но действительно ориентироваться там и тем более осваивать ее можно только самому, надо прямо идти туда, смотреть и чувствовать что там происходит. Там есть низины обыкновения, иногда заболоченные, куда все привычно скатывается, куда тянет гравитацией — привычные состояния, мысли, чувства и способы понимания происходящего — оттуда выбраться можно с некоторым усилием; и есть неизведанные вершины — куда не так то просто взобраться, и чем дальше в гору, тем тяжелее идти.
Становится явно понятно, что обжита только небольшая часть этого пространства, и как сильно на это влияет перепад высот. Как все сползает в обыкновение, вязнет в нем, и как не хочется идти туда, где трудно. В неосвоенные до сих пор области опыта приходится пробираться прощупывая край уже известного, там где видны наслоения представлений о себе, но видно еще что-то, что не совсем еще ты, но рядом, почти. Это не ты и не твое, потому что ты “не такой человек”, потому что там, например, явно назревает злоба и даже ярость, а тебе “совсем не свойственно злиться”. Или это вообще не мое, потому что это твое, это ты злишься, а не я! И не ори на меня!
Есть множество способов не признавать свое своим. Терапия может быть хорошим способом свое все же признать. Разведать местность, постоять на краю уже известного, насладиться видом.
—
https://ironhead.id/tlgrm-982
железноголовый
> драма из материала заказчика (1): > третье пространство Хочу написать про “перенос”, не используя слово “перенос”. Вот начиная с этого момента. Психотерапия это процесс переживания. Переживания разворачиваются в метафорическом пространстве и длятся во…
> драма из материала заказчика (5)
> “жаль, но вы нам подходите”
Для меня психотерапия это работа. Не только в том смысле, что я получаю за это деньги. Я имею в виду, что терапия это в том числе работа над собой, практика. Мне важно, что для клиента, и для терапевта эта работа не только совместная, но и обоюдная. Совместная, потому что хоть мы совсем не в равных условиях, но мы вместе работаем по поводу клиента, над его проблемой. А обоюдная, потому что хотя каждый из нас выполняет свою часть работы, есть и пересечение — нам обоим приходится выполнять похожую работу над собой. В частности, есть обоюдная работа о том как быть собой, становится собой, об образе себя. Для меня то, что в терапии называется “переносом”, это работа по взаимопрояснению.
Перенос я тут имею в виду в самом широком смысле. В какой-то момент терапевт начинает играть заметную роль в жизни клиента. Это может быть роль злодея или героя, мамы, папы, или еще кого-нибудь. Говорится, что клиент переносит на терапевта представление о ком-то важном другом, и не всегда ясно, при чем здесь сам терапевт. Так или иначе, у клиента много чувств по этому поводу.
Ведутся бесконечные споры том, что такое перенос, и как такое может быть, по-настоящему ли это и все такое прочее. Прямо сейчас мне до этого дела никакого нет, как это ни называй и не обосновывай, перенос случается, роль назначается, у клиента складывается впечатление о терапевте, которое сильно расходится с представлением терапевта *о себе*. И тогда можно выяснять как это так получается. Перенос это хорошо, ведь чтобы найти выход из сложной ситуации надо сначала в нее попасть. Если перенос сложился, значит в ситуацию уже попали, перенеслись. “Проработка” переноса это своеобразная вершина терапевтического творчества, и делать это сложно.
Сожно это, потому что иногда предлагается роль персонажа настолько восхитительного, что хочется поверить, забыться, с радостью ослепнуть от этого блеска. А иногда выдается роль настолько неприятного персонажа, что держать эту роль больно. “О, слушай, ты отлично подходишь на роль тупого урода, даже грим делать не надо, сыграешь?”.
Выбраться бывает непросто:
— а сыграй плохого терапевта?
— (*делает все что угодно*)
— ну очень похоже!
— (*делает вид, что его это не задевает, старается еще больше*)
— ну надо же, как живой!
— (*не выдерживает, обиженно-сердито отпирается, начинает спорить*)
— это худший терапевт из всех что я видел! браво! браво!
Ситуация в любом случае уже сложилась, и если терапевт сюжет не узнает или роль не выучил, так это его проблемы. А если не считать сходу, что клиенту все это только кажется, то работа может быть взаимопроясняющей. Оба смогут узнать что-то о себе, вместе можно будет подумать что это за роль и откуда она взялась. Чтобы увидеть что происходит надо согласиться на роль. Чтобы согласиться, надо отыскать ее в себе.
Для этого нужны всего два допущения. Первое: роль, которая выдается терапевту при переносе не выдумана из воздуха, он хоть как-то, но подходит на эту роль по своим личным качествам, которые, он, терапевт, возможно и не видит в себе. И тут помогает второе допущение: *во всех есть все*, все черты и личностные качества в разной степени проявленности, но все есть у всех, стоит только присмотреться к себе повнимательней.
И тогда перенос это достаточно правдивое, но *ограниченное* представление клиента о терапевте, которе ему предстоит преодолеть, увидеть, что кроме того, что бросается в глаза, есть в терапевте еще что-то, то есть разглядеть терапевта за своими представлениями о нем. Преодолевать ограниченные представления о себе и других предлагается клиенту, но это же надо делать и терапевту. Для этого терапевту надо понять, как в нем живет то, о чем говорит клиент. Знать и узнавать в себе и страх, и гнев, и грусть, и отвращение, и радость, и стыд, и жестокость, и вину, и мазохизм, и про секс, и про смерть и про все такое прочее. Роль надо не просто играть, но проживать. Затем терапевтическое пространство и создается.
—
https://ironhead.id/tlgrm-988
> “жаль, но вы нам подходите”
Для меня психотерапия это работа. Не только в том смысле, что я получаю за это деньги. Я имею в виду, что терапия это в том числе работа над собой, практика. Мне важно, что для клиента, и для терапевта эта работа не только совместная, но и обоюдная. Совместная, потому что хоть мы совсем не в равных условиях, но мы вместе работаем по поводу клиента, над его проблемой. А обоюдная, потому что хотя каждый из нас выполняет свою часть работы, есть и пересечение — нам обоим приходится выполнять похожую работу над собой. В частности, есть обоюдная работа о том как быть собой, становится собой, об образе себя. Для меня то, что в терапии называется “переносом”, это работа по взаимопрояснению.
Перенос я тут имею в виду в самом широком смысле. В какой-то момент терапевт начинает играть заметную роль в жизни клиента. Это может быть роль злодея или героя, мамы, папы, или еще кого-нибудь. Говорится, что клиент переносит на терапевта представление о ком-то важном другом, и не всегда ясно, при чем здесь сам терапевт. Так или иначе, у клиента много чувств по этому поводу.
Ведутся бесконечные споры том, что такое перенос, и как такое может быть, по-настоящему ли это и все такое прочее. Прямо сейчас мне до этого дела никакого нет, как это ни называй и не обосновывай, перенос случается, роль назначается, у клиента складывается впечатление о терапевте, которое сильно расходится с представлением терапевта *о себе*. И тогда можно выяснять как это так получается. Перенос это хорошо, ведь чтобы найти выход из сложной ситуации надо сначала в нее попасть. Если перенос сложился, значит в ситуацию уже попали, перенеслись. “Проработка” переноса это своеобразная вершина терапевтического творчества, и делать это сложно.
Сожно это, потому что иногда предлагается роль персонажа настолько восхитительного, что хочется поверить, забыться, с радостью ослепнуть от этого блеска. А иногда выдается роль настолько неприятного персонажа, что держать эту роль больно. “О, слушай, ты отлично подходишь на роль тупого урода, даже грим делать не надо, сыграешь?”.
Выбраться бывает непросто:
— а сыграй плохого терапевта?
— (*делает все что угодно*)
— ну очень похоже!
— (*делает вид, что его это не задевает, старается еще больше*)
— ну надо же, как живой!
— (*не выдерживает, обиженно-сердито отпирается, начинает спорить*)
— это худший терапевт из всех что я видел! браво! браво!
Ситуация в любом случае уже сложилась, и если терапевт сюжет не узнает или роль не выучил, так это его проблемы. А если не считать сходу, что клиенту все это только кажется, то работа может быть взаимопроясняющей. Оба смогут узнать что-то о себе, вместе можно будет подумать что это за роль и откуда она взялась. Чтобы увидеть что происходит надо согласиться на роль. Чтобы согласиться, надо отыскать ее в себе.
Для этого нужны всего два допущения. Первое: роль, которая выдается терапевту при переносе не выдумана из воздуха, он хоть как-то, но подходит на эту роль по своим личным качествам, которые, он, терапевт, возможно и не видит в себе. И тут помогает второе допущение: *во всех есть все*, все черты и личностные качества в разной степени проявленности, но все есть у всех, стоит только присмотреться к себе повнимательней.
И тогда перенос это достаточно правдивое, но *ограниченное* представление клиента о терапевте, которе ему предстоит преодолеть, увидеть, что кроме того, что бросается в глаза, есть в терапевте еще что-то, то есть разглядеть терапевта за своими представлениями о нем. Преодолевать ограниченные представления о себе и других предлагается клиенту, но это же надо делать и терапевту. Для этого терапевту надо понять, как в нем живет то, о чем говорит клиент. Знать и узнавать в себе и страх, и гнев, и грусть, и отвращение, и радость, и стыд, и жестокость, и вину, и мазохизм, и про секс, и про смерть и про все такое прочее. Роль надо не просто играть, но проживать. Затем терапевтическое пространство и создается.
—
https://ironhead.id/tlgrm-988
Решили с Тимуром (@timocamillo) провести группу по-быстрому, приключение на 20 сессий, зашли и вышли.
Forwarded from Найс энд Изи
Терапевтическая — потому что возможность научиться лучше понимать себя и других, увидеть и попробовать изменить привычные способы взаимодействия с людьми. Группа — потому что специальный микромир для исследования того, как вы обычно строите отношения: в этом случае — с мужчинами.
Динамическая — значит, что в ней нет заданных тем, но есть пространство диалога: о чем выбирает говорить группа, о том и говорит. Хорошая тема для обсуждения — отношения между участниками и как они вообще развиваются. Сейчас кажется странным: какие отношения между незнакомыми мужиками, которые встречаются два раза в неделю, но они там точно начнутся.
Для мужчин — значит, что участники и ведущие — мужчины, которые исследуют себя и то, как они живут, договариваются, конфликтуют и дружат друг с другом. Здесь нет экспертов, которые знают как надо: жить, вести себя как мужчина, делать мужские поступки. Мы все здесь в позиции исследователей, будем разбираться.
Задача всего этого — исследовать происходящее: где сдерживаетесь, в какие ситуации залетаете с двух ног, каких стараетесь избежать. Смысл в том, чтобы внимательно посмотреть на собственные реакции, и, возможно, попробовать сделать что-то иначе, обойтись по-новому с другими и собой. Участники помогают в этом друг другу, ведущие помогают всем, установленные правила помогают и участникам, и ведущим.
Ведущие
Тимур Зарудный — психолог и ведущий групп, студент программы МГИ по подготовке гештальт-терапевтов и специализации по длительной терапии личностных расстройств, участник мужских терапевтических групп с опытом в ~700 часов, автор книги по психологической самопомощи «Легко и просто. Как справиться с задачами, к которым сложно подступиться».
Вася Чугун — экзистенциальный психотерапевт с семилетним стажем, участник терапевтических групп с опытом в ~350 часов, автор канала «Железноголовый».
Ещё раз, зачем это всё:
— исследовать свои взаимоотношения с другими мужчинами;
— исследовать свою агрессивность в безопасном пространстве;
— разбираться с проблемами в отношениях: с супругами, друзьями, работой, жизнью;
— учиться понимать, чего я сейчас хочу, через замечание эмоциональных и телесных переживаний;
— получить эмоциональную поддержку мужским кругом в сложных жизненных вопросах;
— попытаться ответить на вопрос: «а что для меня вообще значит быть мужиком»;
— понять как, и почему именно так, другие обходятся со всем вышеперечисленным;
— найти новые способы применения мужской группы.
Сколько
Каждая встреча — 3 500 рублей, 35 долларов или 35 usdt.
Когда и где
Онлайн, с 28 апреля, предварительно по понедельникам, с 11:00 до 13:00 по московскому времени, всего — 20 встреч.
Как попасть
Заполните форму, по итогам мы предложим время для собеседования. В группе — 10 мест.
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
> свободное владение собой
Я думаю, терапия называется экзистенциальной, поскольку опирается на соответствующую философскую традицию, от которой унаследовала взгляд на абсурдное положение человека в Космосе и на то, с чем приходится иметь дело, будучи человеком. Терапевтическая её часть на деле не так уж и отличается от других современных стилей разговорной терапии с психоаналитическими корнями, но есть в ней особый пафос, страсть. Это терапия воли.
Человек как объективное существо ограничен, обусловлен анонимной биологией, личной биографией, чужой многоликой социальностью. И часто сам не знает, что он делает, зачем и почему. Но есть ещё что-то. Свобода.
В том же духе мне хочется думать, что терапия — это практика свободы. А смысл и цель терапии — *свободное владение собой*.
И это не потакание своеволию и не обещание, что можно избавиться от всего, что мешает или не нравится. Это призыв к жизни как к творчеству. Ограничения творчеству не мешают, а, наоборот, делают его возможным. Правильно распознанные ограничения — это опора для творчества.
Воспользуюсь аналогией: что значит свободно владеть английским, скажем, языком? О какой свободе речь?
С одной стороны, это значит, что я в такой степени овладел языком, что для меня проблема только в том, *что* сказать, а не *как* это сделать. Язык не заплетается, я совсем не запинаюсь об него. Он уже настолько часть меня, что я пользуюсь им, не задумываясь над его устройством.
Но, с другой стороны: если у меня свободный английский, значит ли это, что я свободен от английского? Конечно, нет. Я пользуюсь им, опираясь на его ограничения и правила, даже если не помню о них сознательно. И пользоваться им как мне в голову взбредёт я не могу ещё и потому, что язык коллективен — другие хоть как-то должны понимать, о чём речь. Так что, в некотором смысле, это он мной владеет. Я на нём думаю, я ему следую. Тем не менее, если правила освоены, то я могу пробовать их нарушать, искать двусмысленности, шутить, придумывать новые слова, искать свой голос, опираясь на сопротивление языка, играть с ограничениями. О такой свободе речь.
Себя тоже можно постепенно освоить в достаточной степени, чтобы перестать об себя спотыкаться. Если начать узнавать себя и других, можно научиться себя и других понимать, принимать во внимание, относиться с интересом, эмпатией и юмором. Сместить фокус с себя на жизнь, во всей её неопределённости, боли и любви.
—
https://ironhead.id/tlgrm-992
Я думаю, терапия называется экзистенциальной, поскольку опирается на соответствующую философскую традицию, от которой унаследовала взгляд на абсурдное положение человека в Космосе и на то, с чем приходится иметь дело, будучи человеком. Терапевтическая её часть на деле не так уж и отличается от других современных стилей разговорной терапии с психоаналитическими корнями, но есть в ней особый пафос, страсть. Это терапия воли.
Человек как объективное существо ограничен, обусловлен анонимной биологией, личной биографией, чужой многоликой социальностью. И часто сам не знает, что он делает, зачем и почему. Но есть ещё что-то. Свобода.
В том же духе мне хочется думать, что терапия — это практика свободы. А смысл и цель терапии — *свободное владение собой*.
И это не потакание своеволию и не обещание, что можно избавиться от всего, что мешает или не нравится. Это призыв к жизни как к творчеству. Ограничения творчеству не мешают, а, наоборот, делают его возможным. Правильно распознанные ограничения — это опора для творчества.
Воспользуюсь аналогией: что значит свободно владеть английским, скажем, языком? О какой свободе речь?
С одной стороны, это значит, что я в такой степени овладел языком, что для меня проблема только в том, *что* сказать, а не *как* это сделать. Язык не заплетается, я совсем не запинаюсь об него. Он уже настолько часть меня, что я пользуюсь им, не задумываясь над его устройством.
Но, с другой стороны: если у меня свободный английский, значит ли это, что я свободен от английского? Конечно, нет. Я пользуюсь им, опираясь на его ограничения и правила, даже если не помню о них сознательно. И пользоваться им как мне в голову взбредёт я не могу ещё и потому, что язык коллективен — другие хоть как-то должны понимать, о чём речь. Так что, в некотором смысле, это он мной владеет. Я на нём думаю, я ему следую. Тем не менее, если правила освоены, то я могу пробовать их нарушать, искать двусмысленности, шутить, придумывать новые слова, искать свой голос, опираясь на сопротивление языка, играть с ограничениями. О такой свободе речь.
Себя тоже можно постепенно освоить в достаточной степени, чтобы перестать об себя спотыкаться. Если начать узнавать себя и других, можно научиться себя и других понимать, принимать во внимание, относиться с интересом, эмпатией и юмором. Сместить фокус с себя на жизнь, во всей её неопределённости, боли и любви.
—
https://ironhead.id/tlgrm-992