Памятное слово о наставнике

Вчерашняя ночь омрачилась вестью, которую невозможно было принять. Не стало Ирины Викторовны Супруновой.

Выпускница Ленинградского музыкального училища, эстрадная певица, руководитель студии «Ника», вокальный педагог... но для меня – и, уверен, для многих – она значила гораздо больше.

Помню, когда я, робкий первокурсник, переступал порог института, она разглядела в скромном парнишке какой-то скрытый потенциал. Ирина Викторовна сказала: «Твое место на сцене». И в этих словах было столько веры и вдохновения, что я не мог ей не поверить. Мои студенческие годы были невероятно насыщенными и многогранными, но самым трепетным островком всегда был актовый зал. Там ждала ИВ – как мы ее за глаза называли, с чувством какой-то особой, почти сыновней близости.

Именно Ирина Викторовна привила мне сценическую культуру. Она учила не петь, а говорить с залом. Владеть не только голосом, но и словом, и паузой, и мыслью. Рядом с ней, в ее беседах и поправках, рождался и креп мой эстетический вкус.

Она была удивительным педагогом. Она никогда не льстила, но и не рубила с плеча. Говорила открыто и о сильных сторонах, и о том, над чем стоит поработать. «Ты многое умеешь. Я тобой горжусь, – говорила она, и глаза ее светились, — но помни: учиться нужно всю жизнь».

В этом она была для меня камертоном, который не давал захватить себя гордыне, чувству мнимой исключительности. Благодаря ей я всегда видел впереди новую ступень, а не любовался пройденной.

Я не думал... не верил, что наш творческий и человеческий союз оборвется так внезапно и так рано.

Светлая память вам, мой дорогой Учитель и Наставник. Пока звучит мой голос и бьется сердце – вы будете жить в них

«Скажи, пожалуйста, своим родителям, что наша команда гордится тобой»

Этот комплимент меня и тронул, и заставил взгрустнуть.

Сегодня День отца, а сказать эти слова я могу только маме.

Папы не стало очень рано, он не застал моих взрослых успехов. Его нет физически, но духовная связь с родителями не обрывается никогда. Это удивительное чувство. С годами ты становишься только ближе и к отцу, и к матери. Та дистанция, что закономерно возникает в отрочестве, потом так же закономерно сокращается.

Я — сын ингуша, кавказского мужчины. Не секрет, что у нас отцы не балуют сыновей нежностями. Не от недостатка любви. Просто в сыновьях с детства взращивают стержень, который потом помогает идти по жизни уверенно и держаться в тонусе. У меня нет на этот счёт никаких травм. Я твёрдо знаю, что мой отец был человеком большой и светлой души — бесконечно добрым, любящим свою семью, пытливым и эрудированным…

Если бы я мог сказать ему что-то сейчас, я бы просто поблагодарил за то, что он был. И другого мне бы не хотелось