В Jaromír Hladík press вышел сборник рассказов Андрея Бычкова "Голая медь".

Своеобразная красота прозы Андрея Бычкова начинается со зрительных возможностей ее языка, обеспеченных своего рода лингвистическим видением поверх слов. Проза эта полна жизненной мощи и демонстрирует широкую палитру возможностей письма — от канонического реализма до беккетовского «сверления дыр в языке». При этом она пронизана стремительным отчаянием: это безусловно русский экзистенциал, несмотря на западный интерактив. Сюжеты подчеркнуто нарциссичны. Героями движет параноидальная страсть. Боль современности и делезианские установки на знак сопрягаются здесь подобно знаменитой встрече швейной машинки и зонта на анатомическом столе.

https://jaromirhladik.com/tproduct/639376944-901537142812-golaya-med-sbornik-rasskazov

Роман Андрея Бычкова "Секс с фон Триером" в формате pdf:

https://jaromirhladik.com/tproduct/639376944-934155643401-pdf-seks-s-fon-trierom

Поэзия арабского мира от середины ХХ века до наших дней
Jaromír Hladík press, 2024

Перевод с арабского и французского Кирилла Корчагина

Эта антология — первая за несколько десятилетий попытка представить современную арабскую поэзию на русском языке. Она включает 44 поэтов из Египта, Ирака, Сирии, Ливана, Алжира, Туниса, Судана, Марокко и Палестины — от середины ХХ века до нашего времени. Среди этих поэтов — как признанные звезды арабской поэтической вселенной Низар Каббани и Махмуд Дарвиш, так и менее известные авторы. Но все они — новаторы, искавшие в модернистском и авангардном письме альтернативу традиционной поэзии. Арабский модернизм и авангард активно и драматично развивался начиная с середины ХХ века и в каждой арабской стране прошел собственный путь, но на сегодняшний день новая арабская поэзия, поэзия арабского модернизма — одна из самых богатых в мире. Настоящая антология ставит перед собой задачу впервые познакомить читателя с этой богатейшей традицией.

https://jaromirhladik.com/tproduct/639376944-975029065472-poeziya-arabskogo-mira-ot-seredini-hh-ve

В Jaromír Hladík press скоро выйдет книга избранных стихотворений и эссе американской поэтессы (поэта-лауреата) Кей Райан в переводе Григория Кружкова.

Среди стихотворений Райан есть одно, названное по первой строке стихотворения Уоллеса Стивенса "Of Mere Being" — "The palm at the end of the mind" ("Пальма на краю сознания"). Стихотворение Райан о том, как воскресший Иисус возвращается в Иерусалим инкогнито, его никто не узнает, не замечает, он просто живет общей будничной жизнью. Это и есть mere being, просто существование, пребывание. Григорий Кружков очень интересно пишет об этом стихотворении и подходах к его переводу в одной из своих заметок, входящих в книгу.

Я просто хотел воспользоваться случаем и поделиться одним своими давним наблюдением. Стихотворение "Of Mere Being" написано Стивенсом незадолго до смерти (1955). У него на этой пальме, стоящей на краю сознания, "после последней мысли", сидит птица в золотом оперении. Сидит и поет "вне человеческого смысла, / вне человеческого чувства" (without human meaning, / Without human feeling). На иностранном, иноприродном языке. Но, как пишет Стивенс (в переводе Кружкова), "не от рассудка / Зависит счастье или несчастье. / Птица поет. Перья сияют".

В том же 1955 году вышел сборник Пауля Целана "От порога к порогу", в котором есть стихотворение "Die Felder" ("Поля"), и начинается это стихотворение (оно тоже о магической простоте "пребывания") так: "Immer die eine, die Pappel / am Saum des Gedankens" ("Всегда один и тот же тополь / На краю мысли").

Редкое почти дословное и временнóе совпадение. Взаимное влияние именно в этом случае, думаю, исключено. Общий источник вероятен, но мне неизвестен. Мне просто нравится, как эта пальма и этот тополь перекликаются друг с другом, подобно двум знаменитым гендерфлюидным деревьям Гейне.

Предзаказ книги Кей Райан "Река Ниагара" на сайте издательства:
https://jaromirhladik.com/tproduct/639376944-346349392582-reka-niagara-izbrannie-stihotvoreniya-es

Наталья Явлюхина
Цикады холода

Премия Андрея Белого (2024)

«Экзотическая» лексика (имена редких минералов, устаревшие названия оттенков, специализированная терминология), галлюцинаторная, заклинательная метафорика, «онейрический синтаксис». Причастие как основной (рискованный) вращающий механизм текста. И вообще причастность всяческой пристальной глагольности. Эпитеты — частые спицы в этой вело-оптической «системе осколков и интервалов». Огромный мрачно сверкающий мир письма как мести слишком наблюдательному сердцу, растущий из «последней ерунды», бедности наблюдаемого, его обыденности, расхожести, банальности — СНТ, рабочих поселков, пустырей, лужковских новоделов, «Дикси», «Пятерочек», «Магнитов», металлобаз, теплотрасс и т. п. Короткая колюще-режущая, осколочная метафутуристическая проза Натальи Явлюхиной.

Книга на сайте издательства:
https://jaromirhladik.com/shop/tproduct/639376944-111982102472-tsikadi-holoda-dnevnik-nablyudenii-za-kl

В номере 125 "Нового литературного обозрения" опубликована статья Алексея Порвина о книге Натальи Явлюхиной "Цикады холода" (Jaromír Hladík press, 2024).

https://www.nlobooks.ru/upload/iblock/d05/wkr0k0q0i5m6tkte4ikghl0h6wzgn0si/195-NLO-Porvin.pdf

Владимир Эрль. Собрание проз
Jaromír Hladík press, 2023

В издании собраны прозаические произведения литератора и текстолога Владимира Эрля (1947–2020). Основатель литературного направления «Хеленуктизм», Эрль органично соединяет в своем творчестве абсурдистские эксперименты русского авангарда 1920–30-х годов и искания ленинградской неофициальной «второй культуры» 1960–80-х. Составленное еще при жизни автора с его участием, второе исправленное издание «Собрания проз» включает в себя «большую», «малую» и «Пятую» прозы, переводы, а также незавершенные сочинения и эпиграммы. Документальная повесть «В поисках за утраченным Хейфом» — «краеугольное произведение неподцензурной русской литературы» (А. Скидан) — представлена факсимиле.

Книга на сайте издательства:
https://jaromirhladik.com/shop/tproduct/639376944-346794351501-sobranie-proz

В новом выпуске «Нового литературного обозрения» два текста, посвященных Владимиру Казакову:

— статья Василисы Шливар о Казакове и Маяковском
https://www.nlobooks.ru/upload/iblock/239/bwr27d96sn88kkc05k2fqekag43cenan/195-NLO-Slivar.pdf

— рецензия Александра Уланова на «Незаживающий рай»
https://www.nlobooks.ru/upload/iblock/f44/gf0w57hh8g9207x0wlck31ex3plhnk7p/195-NLO-Ulanov.pdf

«Незаживающий рай» на сайте Jaromír Hladík press:
https://jaromirhladik.com/tproduct/639376944-807782344242-nezazhivayuschii-rai-proza-pisma

То, что я наткнулась на «Столпы общества», — странная и очень маловероятная случайность. Я участвовала в режиссерской лаборатории Александра Савчука по Ибсену, и почему-то из всех возможных вариантов (есть же «Привидения», «Кукольный дом», «Гедда Габлер») группа выбрала для поста новки именно «Столпы общества». Незнакомую пьесу нужно было успеть прочитать к началу репетиций. Параллельно с лабораторией у меня была куча дел, и на третьем акте я сломалась. Как драматург и театровед, я примерно догадывалась, чем все закончится; детали, решила я, уточню по ходу работы. На репетиции меня ждало потрясение. Мои товарищи обсуждали финал, и он совершенно не был похож на тот, который я себе придумала. Я растерялась: казалось, что меня обманули. Драматургия — это математика: четкая, стройная структура. В идеале, конечно, развитие должно быть неожиданным, но зритель интуитивно понимает, куда все движется. А тут все повернуло куда-то совсем не туда. Есть люди, которые не могут спокойно сидеть, когда ложка на столе лежит не параллельно вилке. У меня так с пьесами: если в конструкции что-то не складывается, если у персонажа не простроена сюжетная арка или вдруг посреди текста вылезает кусок экспозиции — это режет мне глаз. Если я вижу ошибку в структуре, я не могу успокоиться, пока не придумаю, как ее исправить. Со «Столпами общества» проблема была серьезная: я не могла понять, почему завязка и развязка настолько не совпадают. Это ошибка? Ранняя, неудачная пьеса? Сознательный замысел? В финале главный герой раскаивается в своих прегрешениях и прилюдно просит прощения. Но насколько искренне это раскаянье? Что я как зритель должна испытывать? Сочувствие к раскаявшемуся грешнику или страх перед интриганом, который всех обманул? Мнения моих товарищей по лаборатории разделились: никто не понимал, что делать с такой пьесой. Чтобы справиться с обидой и удивлением, я стала думать: что нужно поменять, чтобы такой финал стал осмысленным? В конце концов я решила: нужно менять драматурга. Если мы представим себе, что «Столпы общества» написал не Генрик Ибсен, а, скажем, Бертольт Брехт, и не в 1877-м, а в 1927 или 1931 году, то финал становится совершенно понятным и логичным. Все, что кажется неловким, неаккуратным, неумелым, превращается в сознательный художественный выбор.

Соня Дымшиц. Из предисловия к ремейку пьесы Хенрика Ибсена «Столпы общества».

«Господин Советник», ремейк пьесы Хенрика Ибсена «Столпы общества», написанный и поставленный Соней Дымшиц, — на сцене петербургского театра «Особняк»:
https://osobnjak.ru/sovetnik

Покупайте билеты, поддержите независимый Посттравматический театр
(https://vk.com/posttraumatic_ptt)

«Господин Советник» на сайте Jaromír Hladík press:
https://jaromirhladik.com/tproduct/639376944-459607244312-gospodin-sovetnik

Директор «Школы Овербекштрассе» в Кёльне-Эренфельде Макс Буркерт пишет в «Штюрмер» (№ 35, август 1935 года): «Из вашего славного боевого журнала „Штюрмер“ я вырезал фотографии большого количества евреев, которым в свое время разрешали править Германией, и наклеил их на картон, как показывает прилагаемый снимок. Вооруженный этими иллюстрациями, я читаю лекции по еврейскому вопросу во всех старших классах моей школы. Насколько глубоко уже укоренилась ваша идея, можно увидеть из следующего случая, который был у меня с девятилетним учеником. Однажды он пришел в школу и сказал мне: „Господин директор, вчера я пошел гулять со своей матерью. Вдруг, когда мы проходили мимо еврейского магазина, моя мать вспомнила, что ей нужно несколько клубков шпагата. Она хотела дать мне денег, чтобы я зашел и купил шпагат в этом магазине. Тогда я сказал ей: „Я туда не пойду. Тебе придется это сделать самой. Но я тебе обещаю, что, если ты войдешь в этот магазин, я завтра расскажу своему учителю. Он тебя вызовет в школу, и тогда ты увидишь, что случится“.
Х. Г.!
Желаю вам стальных нервов в яростной борьбе,
с наилучшими пожеланиями,
Макс Буркерт, директор».

Эрика Манн. Школа варваров: воспитание при нацистах

Книга на сайте издательства:
https://jaromirhladik.com/tproduct/639376944-233144871291-shkola-varvarov-vospitanie-pri-natsistah

Вечер поэзии на идише в русских переводах. 5 октября, 18.00. СПб., KGallery, Набережная Фонтанки, 24. Вход на вечер свободный.

Ольга Аникина, Игорь Булатовский, Александра Глебовская, Валерий Дымшиц, Йоэл Матвеев, Илья Нахмансон, Валерий Шубинский прочитают свои переводы классиков еврейской поэзии и современных поэтов. Прозвучат стихотворения Мани Лейба, Ицика Мангера, Лейба Квитко, Овсея Дриза, Кади Молодовской, Аврома Суцкевера, Михаила Фельзенбаума и других поэтов.

5 октября – последний день работы выставки «Местечко на Фонтанке. От Шагала до современности». Вечер еврейской поэзии – это заключительное мероприятие. Перед началом вечера те, кто не успел побывать на выставке, смогут, купив билет, побывать на ней.

Книги Лейба Квитко и Ицика Мангера на сайте Jaromír Hladík press:

https://jaromirhladik.com/tproduct/639376944-214743842621-1919

https://jaromirhladik.com/tproduct/639376944-242524882261-soneti-dlya-moego-brata-note

У меня есть всего несколько переводов стихотворений Одена. И делал я их скорее из любопытства, чем в силу какой-то профессиональной соревновательности.
В самом начале 2021 года мне захотелось перевести, вернее переложить “Похоронный блюз” Одена: “Stop all the clocks…” Кому этого не хотелось? Но я решил как бы учесть в своем переложении две версии, две инкарнации этого стихотворения: политическую и любовную, дав актуальную, российскую трактовку “политической любви”.
“Похоронный блюз” в первой своей версии вошел в пьесу Одена и Кристофера Ишервуда с музыкой Бриттена “Восхождение на F16” 1936 года, где это стихотворение служит фальшивым плачем по погибшему во время амбициозной горной экспедиции крупному чиновнику колониальной администрации. Отделившись со временем от контекста пьесы, “Похоронный блюз”, в новой версии, стал любовным стихотворением, проникшим впоследствии в массовую культуру благодаря фильму “Четыре свадьбы и одни похороны”.
Перевод “Похоронного блюза”, положенного на музыку Бриттеном, привел меня к его циклам на стихи Одена “Песни кабаре” и On this island, а также к оденовскому циклу Леннокса Беркли, близкого друга Бриттена, “Пять песен”. У меня была идея перевести все тексты этих циклов, которую я потом забросил. Из цикла Леннокса Беркли я перевел два текста — “What's on your mind…” и “Eyes look into the well…”.
Тем не менее остальные мои переводы из Одена тоже практически все связаны с музыкой, почти все их оригиналы стали песнями. Это и не удивительно. Оден чрезвычайно любим композиторами. На его стихи написаны сотни песен. Думаю, композиторов в Одене, прежде всего раннем, 1930х — 1940-х годов, привлекают интеллектуальная легкость и ирония, сочетание классицизма, романтизма и современного языка, современного звука, современной дикции, современной социально-политической эмоции, современной жизни, популярного и интеллектуального, простоты формы и сложности содержания. А также легкость перехода из области нежной лирики в область жесткой сатиры и смешение этих областей. Что, разумеется, позволяет трактовать его тексты очень объемно. Это же привлекает и переводчиков, перед которыми Оден ставит еще и чисто профессиональную задачу, связанную с технической виртуозностью, которая есть прежде всего виртуозность мысли, подчеркнутая очень широким лексическим спектром: от Шекспира до языка современной государственной машины.
Оден был виртуозом, мастером легкой, музыкальной поэзии. Он прекрасно чувствовал форму песни в разных ее жанровых воплощениях — романсе, арии, хорале, детской песенке, зонге, песне кабаре, блюзе. В собрании сочинений Одена есть целый раздел — “Песни и другие музыкальные фрагменты”, где представлены некоторые результаты его работы с композиторами. О том, как Оден работал с текстами, предназначенными для музыкального воплощения, вернее о духе этой работы дает некоторое представление рассказ Игоря Стравинского из “Воспоминаний и комментариев” Крафта-Стравинского:
“Цикл картин Хогарта «Карьера мота», который я увидел в 1947-м, случайно оказавшись в Чикагском институте искусств, сразу же представился мне как ряд оперных сцен. Я оказался весьма восприимчив к этой идее, поскольку еще с приезда в США хотел написать оперу на английском. Я выбрал Одена по рекомендации своего доброго друга и соседа Олдоса Хаксли: в то время из творчества Одена я знал только стихотворный комментарий в фильме «Ночной поезд». Когда я объяснил Хаксли, какого рода оперу я хочу написать, он заверил меня, что Оден как раз тот поэт, с которым я смогу ее создать. Поэтому в октябре 1947-го я написал Одену и рассказал ему про свою идею «Похождений повесы».
.....
Он прибыл ночью с маленькой сумкой и огромным ковром из коровьей шкуры — подарком мне от одного аргентинского знакомого. Моя жена волновалась, что единственная свободная кровать, кушетка в гостиной, может оказаться слишком короткой для него, но, когда мы увидели у себя на крыльце этого крупного светловолосого бладхаунда-интеллектуала (не прошло и часа, как мы узнали, что это очень добрый и милый бладхаунд, хотя и сверхинтеллектуальный), мы поняли, что волновались

недостаточно. Он спал на кушетке, положив ноги на стул, словно жертва Прокруста, только более гуманного и благоразумного.
На следующий день рано утром, заправившись кофе и виски, мы начали работу над «Похождениями повесы». Начав с героя, героини и злодея и решив, что это должны быть тенор, сопрано и бас, мы придумали несколько сцен, ведущих к финалу в Бедламе, который уже сложился у нас в уме. Сначала мы во всем следовали Хогарту, но потом наш сюжет стал развиваться в ином направлении. Матушка-гусыня и Уродливая Герцогиня появились, разумеется, благодаря Одену, но сюжет и порядок сцен мы разрабатывали вместе, шаг за шагом. Мы также старались координировать развитие сюжета с предварительным планом музыкальных номеров: арий, ансамблей и хоров. Оден все приговаривал: «Так, посмотрим… ага… ага… ага… посмотрим… ага… ага…», а я то же самое — по-русски, но через десять дней у нас был готов подробный сценарий, который не сильно отличался от опубликованного либретто.
С каждым днем Оден все больше поражал и восхищал меня. Когда мы не работали, он объяснял мне стихотворные формы и на ходу сочинял примеры. У меня сохранился образчик сестины и шуточные стихи, что он нацарапал моей жене. Любой вопрос, связанный с версификацией, его воспламенял; говоря на такие темы, он даже бывал красноречив.
Сочинение стихов он, по-видимому, рассматривал как игру, пусть даже и в магическом круге. Круг был уже очерчен; задача Одена, как он ее понимал, заключалась в том, чтобы установить новые правила игры и быть ее распорядителем. Все его разговоры об Искусстве проходили, так сказать, sub specie ludi”.
С этой же точки зрения, с точки зрения игры, впрочем, иногда довольно серьёзной в разных смыслах, я и подходил к переводам стихотворений Одена.

* * *
Отключите куранты, интернет, телефон,
всех бомжей и собак -- из города вон;
барабаны, издайте приглушенную дробь,
депутаты, рыдайте: выносят гроб.

Пускай со стоном "Витязи" и "Стрижи",
чертя‌ его имя, делают виражи.
Голубям повяжите на шею траурный креп,
полицейским раздайте побольше скреп.

Он был наш север, юг, запад, восток,
наш первый вздох, наш последний глоток,
семейный отдых, трудовой пятак,
мы думали, он вечен... Это так!

Погасите звезды все до одной,
упакуйте в коробку солнце с луной,
вылейте океан, сожгите леса --
чтоб никогда не кончилась черная полоса.

Эссе Ханны Арендт об Одене на сайте Jaromír Hladík press:

https://jaromirhladik.com/tproduct/639376944-297399206171-vspominaya-uistena-hyu-odena

Однажды писатель Хандке потрепал меня по щеке. Дело было в Австрии, мне вручали одну премию-стипендию, в жюри которой он входил. (Должен сказать, что обязан я был этой премией не Хандке, а Ольге Мартыновой и Олегу Юрьеву, которые предложили мою кандидатуру, перевели вместе с Даней Юрьевым и Грегором Лашеном мои стихи и т.д..) Я всегда был невеждой и о Хандке до той поры (дело было в 2005-м), мягко говоря, почти ничего не знал. А Олег и Оля, которые были на вручении (длилось оно три дня, с экскурсиями, обедами, чтениями и ужинами) как-то всё старались обратить мое внимание именно на Хандке: смотри, мол, болван, кто вообще к одним и тем же шведским столам с тобой подходит. Ну я и стал смотреть. Хандке мне понравился: красивый такой дядька, волосы которого, зачесанные назад, казалось, всё время развевались от ветра, даже в помещении. Во время чтений на лоне природы он ходил босиком по траве, в белой мушкетерской рубахе без ворота, широко расстегнутой на груди... Короче говоря, после того, как мне наконец среди других замечательных восточноевропейских авторов вручили премию-стипендию Губерта Бурды, был какой-то совсем уже невообразимый ужин в невообразимых размеров бывшем амбаре какого-то замка. Утомившись яствами и вином из замковых погребов, я пошел покурить и на выходе столкнулся лицом к лицу с писателем Хандке. Наши глаза встретились, и писателю ничего не оставалось, как сказать мне что-нибудь приятное. "Very good poems", -- сказал писатель. "Really?" -- спросил я вместо того чтобы поблагодарить. "Really", -- улыбнулся Хандке и традиционным жестом пошлепал меня по щеке. А на следующий год вышла трилогия Хандке -- "Медленное возвращение домой", "Учение горы Сен-Виктуар", "Детская история" -- в переводе великой Марины Кореневой, и я совершенно залип на эти тексты, а потом прочитал и все остальное, что было по-русски, и даже заказал на амазоне книжечку по-немецки "Die drei Versuche", которую даже пытался читать. Идея издать эти "ферзухи" возникла у меня еще в бытность мою редактором в Лимбахе. Но политическое тогда взяло верх над поэтическим.

Книга Петера Хандке "Три эссе" на сайте Jaromír Hladík press:
https://jaromirhladik.com/tproduct/639376944-389149987821-tri-esse