Последствия аполитичности русского народа. Желание спихнуть ответственность за страну на одного человека. Теперь нам всем жизнь преподаст урок

Дмитрий Алексеев - российский бизнесмен, совладелец и президент группы компаний DNS (Digital Network System)

"С марта месяца я пытаюсь понять, как может выглядеть картина будущего. Особенно мне интересно, как она выглядит в глазах лоялистов. Или тех, кто стоит на позиции “Война ошибка, но если начали, то нужно побеждать”. Как вообще может выглядеть эта “Победа”? Ну правда, если считать что война идет с НАТО, то невозможно победить взяв Киев, нужно брать Брюссель. А если “это вообще Третья Мировая”, где “Россия бьется со всем миром”, то победить можно только взяв Лондон и Вашингтон.
Читаю Стрелкова, Прилепина и еще ряд Z-активистов… И вот что я понял. А у них нет образа победы, потому что он им не нужен! Им нужна война без конца. Война наполняет смыслом их жизнь, они видят в ней свою востребованность и реализацию. Поэтому должно быть больше мобилизации, больше войск, больше крови. Чтобы уже ничто не могло остановить войну. И ядерный конфликт их не пугает. Едва ли он остановит войну, ведь они готовы воевать и палками. Так даже лучше, это нивелирует технологическое отставание…
Но я вот не люблю войну…"

Россия сжалась и свернулась в комок от жалости к самой себе. Одни спрятались под одеялом, в надежде на то, что в очередной раз недобрый Папа все за них решит, стараясь не слышать, как он вытаскивает других спрятавшихся из их постелей и отправляет в луганские леса.
Другие в ужасе от понимания пытаются или сбежать, или просто впадают в ступор - их парализует страх и осознание своей и соотечественников полной беспомощности.
Кто-то бьется в пароксизмах острой истерики, надеясь что кровожадные вопли отгонят от него и испытующий взгляд властей, и собственные страхи.

Но общее чувство среди нас - осознание собственной объектности, беспомощности, зависимости от воли другого человека. Сейчас наступает кульминация того состояния бессубъектности и пассивности, которое постепенно нарастало в стране на протяжении четверти века и в итоге затопило все и всех своей ватной патокой. Дурного сна, когда ты, парализованный страхом не можешь сдвинуться и хотя бы увернуться от опасности.

Но природа, тем более человеческие системы не терпят пустоты и покоя, общественная энергия воспроизводится и умножается постоянно - даже, когда с виду само общество кажется застывшим и недвижимым. И за огромный по меркам нашего века двадцатипятилетний срок эта энергия, постепенно накапливающаяся нашла выход - причем достаточно логичным способом через единственную систему, которая в стране сохранила право на субъектность и действие, то есть через Кремль.

Насколько нерациональны с точки зрения самосохранения системы и воспроизводства режима вечной апатии последние действия, настолько же они объяснимы, как неизбежный прорыв копящейся в стране энергии, нашедшей наконец точку, через которую она смогла прорваться и начать рушить невозможную для природы застывшую систему.

Можно прятаться в углу или под одеялом, можно зажмуриться. можно своими воплями поддерживать происходящее - без разницы, своими действиями мы не сможем ни подтолкнуть, ни остановить процесс в моменте, когда сошелся в резонансе выход мощной деструктивной энергии и единственного инструмента, который эту энергию может сейчас применить. И не важно, что в Кремле верят, что они могут оседлать и возглавить процесс, в очередной раз обернув происходящее себе на пользу - теперь они такие же заложники исторической неизбежности.

Да. будет непросто, возможно тяжело. Однако процесс, который в ином случае занял бы десятилетия постепенного гниения и разложения совершится в два-три года. И заодно пробудит всех спящих и встряхнет всех апатичных - вывалив их всем скопом в воду и вынудив их учиться плыть или вспоминать, как они когда-то умели это.

Мы, как страна и общество будем вынуждены заплатить большую цену за годы молчания и саморастлевания, но заплатив ее получим наконец шанс на свободу. И те, кто говорит, что общество уже мертво, как и его лучшие интеллектуальные и производительные силы окажутся удивлены.
Потому что они не мертвы - они или спят, или прячутся, или просто не знают, кто они - и задача и настоящего, и будущего кризиса, задача этого взрыва энергии, о котором я писал - пробудить их.

Все те писатели, политики, депутаты и члены будущего Учредительного собрания, ученые, поэты, вечные критики и горлопаны, генералы, судьи, предприниматели и рабочие - все то огромное и яркое скопище обитателей будущей России - оно уже здесь и всегда было здесь. Его задача проснуться и осознать себя, чтобы потом занять свое место, которое принадлежит им по праву и которое у них обманом отняли.
И это тоже часть неизбежного исторического процесса самоочистки и развития больших общественных систем.
Причем процесса, усиленного вынужденной многолетней паузой, только оттягивающей неизбежное.

Так что не стоит прятаться, не стоит печалиться - мы все присутствуем в начале неизбежного и естественного исторического процесса трансформации общества, который начался бы, так или иначе, но был ускорен неумелыми действиями самозваного ученика волшебника и усилен скапливающейся в общественных же недрах силой.
Будет тяжело и опасно, как при всяких родах, но результат сторицей компенсирует все риски и потери...

Нам кажется, что всё идет, как надо, и жизнь продолжается, но ведь это только потому, что ходят трамваи.
Мандельштам. Начало 1930-х.

Парадокс в том, что в самой лояльной к российским спортсменам федерации - ФИДЕ, во главе которой Дворкович, многие шахматисты уехали из страны и поменяли спортивное гражданство.

Никиту Витюгова я знал ещё семилетним мальчиком, которого приводил на шахматы дедушка. Никита уже тогда был очень серьезным. А в 2006 году я отправил его на шахматный турнир в Софию корреспондентом спортивной газеты. 19-летний Никита писал прекрасные репортажи, из которых я как редактор выкидывал избыточные цитаты Гребенщикова (сейчас это сделал бы Роскомнадзор))))), следил за игрой Топалова, обсуждал крикет со Свидлером, познакомился с Анандом. Мне приятно думать, что эта поездка помогла ему как шахматисту - в следующем году он стал гроссмейстером.
А в этом году он по понятным причинам сменил спортивное гражданство и будет теперь представлять Англию. Отказались выступать за Россию и даже играть под флагом ФИДЕ уже больше двух сотен бывших российских шахматистов.

На днях Генпрокуратура пополнила список «нежелательных организаций» — добавила туда Международную федерацию транспортных рабочих (ITF). Мне это название ни о чем не говорило — и стало интересно выяснить, что это за федерация такая.

Как оказалось, это крупнейший профсоюз, на который в морских, например, перевозках, завязано вообще все. Завязано настолько, что глава Российского профсоюза моряков даже не поверил новости про решение Генпрокуратуры. И подробно рассказал, как «нежелательность» ITF отразится на каждом - каждом! - российском моряке и в целом на бизнесе. Теперь российские «морские» профсоюзы готовят по этому поводу обращение в Генпрокуратуру. В общем, почитайте про очередную «бомбежку Воронежа».

https://www.kommersant.ru/doc/6199834

Особенность конфликта между Россией и Украиной в том, что прекращение огня — это не тактическая передышка, не частный эпизод и, скорее всего, даже не этапное временное решение. Прекращение огня в данном случае — это стратегия. В сложившихся обстоятельствах это единственное возможное политическое решение для немедленной остановки кровопролития и  сохранения при этом перспективы как для Украины, так и для России.

В таком конфликте никакого долгосрочного мирного договора в обозримом будущем выработать  не получится. Ведь хорошо известно, что СВО — не про территории, а про влияние и контроль . Поэтому необходимо остановиться, прекратить убивать людей и попытаться сохранить пока еще существующую позитивную перспективу.

Но потеря времени, отсрочка принятия этого неизбежного решения ведут к необратимым последствиям.

О необходимости прекращения огня снова говорили в эфире YouTube-канала «Живой гвоздь». РАЗГОВОР ПОЛНОСТЬЮ

Все утро я не мог понять, как написать мне сегодня про Бориса Немцова, погибшего десять лет назад. Стандартные подходы здесь явно не срабатывают.
Кто-то, наверное, написал бы, что нам нынче очень не хватает Бориса Ефимовича, как политика. Но это был бы явный самообман. Политик Немцов ничего не смог бы сегодня изменить. Не смог бы объединить тех, кто упорно предпочитает склочничать. Не смог бы предотвратить то, что стало истинной трагедией нашей жизни. Не смог бы собрать голоса людей, давно уже ставших безголосыми.
Кто-то, наверное, написал бы, что Борис Ефимович был ярким и харизматичным политиком. Это, конечно же, так. Однако, к данному верному наблюдению неизбежно приходится добавить, что его яркость воспринималась по-настоящему не столь уж большой частью нашего российского общества, что стало важнейшей причиной политических неудач Немцова. Массовый запрос на манипулирование, на промывание мозгов и на создание мифов, с которыми легче жить простому человеку, он явно не мог удовлетворить. Всё это противоречило его натуре. Немцов ведь тянулся к умным и говорил с нами, как с умными, катастрофически ограничивая тем самым свой электорат. Он хотел быть, а не казаться! Политику так нельзя.
Кто-то, наверное, в очередной раз заклеймил бы его убийц. Клеймить их, конечно, надо. И через десять лет после убийства, и через двадцать, и через пятьдесят. Но это становится, увы, ритуалом, а не формой общения с широкими массами, поскольку эти массы озабочены своими будничными проблемами, а яркого мифа о Герое, возвышающего трагически погибшего Бориса Немцова над будничной суетой, никто из нас так и не сумел создать.
В общем, то, что я могу сегодня сказать, будет очень личным. Неполитическим и несоциальным. Мне хочется слышать его голос. Мне хочется видеть его ироничную улыбку. Мне хочется знать, что в окружающем мраке есть такой светлый человек. Это ничего не изменит во мраке, но очень меня поддержит…
Но, нет, не поддержит. Поскольку его уже десять лет нет.

Александру Моисеевичу Городницкому исполнилось 92 года

Окрестности в пожаре
Пылают за окном.
Король наш старый Гарри
Подвинулся умом.
На нивах опаленных
Зерна не соберешь -
Летят отряды конных,
Вытаптывая рожь.
К чему страдать - трудиться, -
Все пущено на слом.
Не дай вам Бог родиться
При Генрихе Шестом!

https://youtu.be/9CDIFIUaDyE?si=gnuQRSKY3pEznubW

В 00 часов 20 минут 25 апреля 1974 года в эфире португальского национального радио прозвучала песня «Grandola, Vila Morena» в исполнении Жозе Афонсу – певца, воспевающего свободу и справедливость. Эта песня, посвященная расстрелу забастовщиков в деревне на юге Португалии, была негласно запрещена, а за самим Афонсу следила тайная полиция Португалии PIDE (Polícia Internacional e de Defesa do Estado).

Песня Grandola была сигналом к военному перевороту. Мятежники – группа офицеров, объединенные в Movimento das Forças Armadas (Движение вооружённых сил) – за несколько часов взяли под свой контроль аэропорт, военные штабы, радио и телевидение Лиссабона, блокировали границу с Испанией. В 14.30 правительство премьер-министра Марселу Каэтану было свергнуто. Мятеж MDFA вошел в историю как «Революция гвоздик», которая прошла почти без единого выстрела и стала символом мирного перехода от диктатуры к демократии и реформам.
Главный «архитектор» «Нового государства», диктатор Антониу ди Салазар, правивший страной почти 40 лет, умер летом 1970-го, за четыре года до революции. Но его преемнику и соратнику Марселу Каэтану в наследство достался целый букет проблем, которые он так и не решил: страна продолжала безуспешно вести колониальную войну (в Африке), экономика была истощена, страна была изолирована от всей Европы, процветала коррупция, инфляция росла космическими темпами, народ устал от цензуры и репрессий. Опора у режима была одна – институт Тайной полиции PIDE. В 1926–1974 годы эта служба отправила в тюрьмы 26 375 человек. Массового террора не было, португальские власти предпочитали точечные репрессии против самых активных оппозиционеров и «пятой колонны» внутри страны. PIDE установила тотальный контроль над населением.

Но именно это население, робко молчавшее многие десятилетия, 25 апреля 1974-го встретило офицеров MFA, обещавших реализовать «программу национального спасения», прекратить войну и восстановить гражданские свободы, в буквальном смысле цветами. Люди вышли на улицу с гвоздиками в руках, которые военные вставляли в дула винтовок. Режим был настолько слаб и деморализован, что никто всерьёз не стал его защищать. Сопротивление мятежникам оказали только агенты PIDE, которые, правда, сражались не за правительство, а за себя — как только армия пообещала, что не позволит народу линчевать жандармов, сотрудники охранки сложили оружие и перешли на сторону новой власти.

Антониу де Салазар, придя к власти в 1932 году, считал, что Португалия пойдет «особым путем» - он строил корпоративное государство, управляемой кланами соратников из родной Коимбры. Демократию и гражданские свободы Салазар откровенно презирал. Он стремился восстановить имперское величие страны, сделав ставку на спецслужбы и начав войну. Салазару было 73 года, когда он впал в кому. Соратники сделали ставку на преемника, который решил в стране по большому счету ничего не менять. В итоге диктатура рухнула в один день, а Марселу Каэтану сбежал в Бразилию.

В Москве тогда внимательно следили за «революцией гвоздик». И решили, что в СССР такой переворот невозможен. Ни сейчас, ни потом, никогда.

via www.tg-me.com/HUhmuroeutro/45134

В целом, несмотря на как минимум десять поколений ярославских православных священников, дьяков и псаломщиков в роду по линии моей прабабки, жанр проповеди мне не очень близок. Однако смерть Папы Франциска I, - человека для церкви более чем неординарного, - наводит на размышления, весьма далекие от аналитики.
 
Папу Франциска часто упрекали в непоследовательности, особенно в вопросах свободы и несвободы. Он часто оказывался сразу по обе стороны баррикад в их извечной борьбе. Но те, кто его упрекали, как правило, забывали, что он был непоследователен ровно настолько, насколько непоследовательна сама наша жизнь. А поскольку в его понимании жизнь дана нам от Бога, то нет ничего удивительного в том, что и свою непоследовательность он воспринимал как дар Божий.
 
Ценители и особенно ревнители свободы эгоистичны. В этом они очень похожи на ценителей и ревнителей несвободы. Это не так заметно, пока мир не подкатывается к краю пропасти. Но, оказавшись на самом краю, люди неизбежно делятся на две части: большинство, которое пытается от пропасти отползти, и меньшинство, которое готово и само прыгнуть вниз, и других за собой потянуть, подгоняя их окриком: «Зачем нам этот мир, если в нем нет свободы!»
 
Конечно, этот радостный клич рыцарей света парадоксальным образом косплеит воодушевленные возгласы рыцарей тьмы, которые бросаются в ту же пропасть под лозунгом: «Зачем нам этот мир, если в нем нет России?» Впрочем, слово «Россия» здесь – переменное. На этом месте в принципе так же комфортно могут расположиться «Германия», «Америка» или «Британия», и далее по списку.
 
Те, кто сегодня в Европе возмущаются философией MAGA, должны быть готовы к тому, что очень скоро рядом с MAGA появится MEGA (Make Europe Great Again). Безумие без границ, так сказать. И в этом общем безумии постепенно будет стираться грань между теми, кто готов прыгнуть в пропасть ради свободы, и теми, кто готов броситься в нее ради несвободы. И те, и другие делают заложниками своей веры тех, кто никуда не хочет прыгать, а просто хочет жить.
 
Конечно, на словах никто никуда прыгать не собирается. Ведь по мнению ценителей свободы, как и по мнению ценителей несвободы, пропасть – это иллюзия, миф, обман. Одни свято верят в то, что Путин никогда не нажмет «красную кнопку», а другие убеждены, что Запад сгнил и поэтому обязательно прогнется. Вы только прыгайте смелее, и все будет хорошо. А кто не прыгнул, тот не пацан.
 
На этом фоне Папа Франциск с его призывом ценить жизнь, – свободную и несвободную, - не так банален, как кажется. Если вдуматься, то вдруг выяснится, что львиная доля ценностей, которым поклоняются фанаты свободы, была создана людьми, жившими в условиях несвободы. А ведь могли бы прыгнуть и красиво умереть. Но тогда бы не было, например, «Доктора Живаго». Да мало ли чего вообще не было, если бы все решили вдруг умереть за свободу (или несвободу). Точнее сказать – мало бы что осталось.
 
Я думаю, что один из важных выводов, которые мы должны сделать на руинах постдамского мира прежде, чем двигаться куда-то дальше, состоит в том, что жизнь является большей ценностью и чем свобода, и чем национальная гордость, и чем вообще любой ее идеологический дериватив. Просто потому, что она лежит в основе всего, а не наоборот.
 
Я бы рекомендовал время от времени напоминать об этом тем, кто призывает нас не поступаться принципами во имя высших ценностей. Эти ценности не больше, чем жизнь, – особенно чужая.  Ни у кого нет безусловного права распоряжаться чужими жизнями ради того, что он лично понимает под свободой, справедливостью, долгом и так далее. Этот мир создан несправедливым, и он таким, к счастью, и останется, если борцы за справедливость не уничтожат его раньше времени.

... Она была в линялой гимнастерке,
И ноги были до крови натерты.
Она пришла и постучалась в дом.
Открыла мать. Был стол накрыт к обеду.
«Твой сын служил со мной в полку одном,
И я пришла. Меня зовут Победа».
Был черный хлеб белее белых дней,
И слезы были соли солоней.
Все сто столиц кричали вдалеке,
В ладоши хлопали и танцевали.
И только в тихом русском городке
Две женщины как мертвые молчали.

Илья Эренбург «В мае 1945»

Таким был первый текст «Минуты молчания», который страна услышала 9 мая 1965 года, 60 лет назад.

18+ НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН, РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ЛЬВОМ МАРКОВИЧЕМ ШЛОСБЕРГОМ ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ЛЬВА МАРКОВИЧА ШЛОСБЕРГА

Автором основной части текста стала актриса и радиоведущая Вера Енютина, которая в 1941 году ушла в ополчение, потом прошла немецкий плен. Вера Вячеславовна сама прочла «Минуту молчания». Первый же дубль стал лучшим.

«Слушайте Москву!

Сейчас работают все радиостанции Советского Союза и Центральное телевидение.

Слушайте Москву!

Товарищи! Мы обращаемся к сердцу вашему, памяти вашей. Вспомним тех, кто не вернулся с войны, кто не дошел с нами до Дня Победы. Нет семьи, которая не потеряла бы отца или брата, сына, сестру, дочь. Нет дома, которого не коснулось бы военное горе. У каждого свой счет к войне. У матерей – за сыновей, в чью гибель они никогда не поверят и до самых последних дней будут всё ждать и ждать их. У детей – за отцов, от которых в памяти остались только прощальный поцелуй да сильные руки, когда-то высоко поднявшие ребенка. Проходят вёсны и зимы. Проходит год за годом, а они все те же, какими ушли от нас. Они всегда с нами и в нас.

Не может быть забвения для тех, кто до последней капли крови своей защищал нашу землю Советскую. Кто отстреливался до последнего патрона у пограничных столбов. Кто жизнь свою отдал, защищая столицу нашу – Москву, и не допустил врага на улицы ее. Никогда не забыть мужества ленинградцев, подвига защитников Сталинграда, Севастополя, Одессы, Минска, Харькова, Киева, Бреста, – всех, кто грудью своей прикрывал каждую пядь земли родной.

Кровью советских солдат-освободителей полита земля многих стран Европы. Перед подвигом Советского Воина склоняет голову благодарное человечество. Свято чтим мы память поляков, чехов, словаков, югославов, венгров, албанцев, болгар, румын. Мы помним солдат Англии, Америки, Франции. Мы чтим память бойцов Сопротивления, антифашистов, погибших в борьбе с гитлеровской Германией.

Почтим павших народных мстителей-партизан и героев-подпольщиков. И подвигом солдатским останется в нашей памяти труд женщин, стариков, подростков. Они не щадили сил и жизни самой во имя Победы.

Минутой молчания мы чтим всех погибших в Великой Отечественной войне! Они всегда с нами – в наших домах, в цветущих садах и лесах новостроек, в светлых улыбках детей, в том счастье, что принесла на родную землю наша Победа.

История, как самое заветное, хранит пожелтевшие листки бумаги с торопливо написанными словами: «Ухожу в бой. Прошу считать меня коммунистом!» Это – и клятва, и завещание нам – построить коммунизм. Дети приняли эстафету отцов – они высоко несут Красное знамя, ленинское знамя, обагренное кровью революционных поколений. Склоним головы перед светлой памятью не вернувшихся с войны сыновей, отцов, мужей, братьев, сестер, товарищей, друзей.

Наступает минута молчания...

Минута молчания...

Вечная слава героям, павшим в борьбе за свободу и независимость нашей Родины!».

По завершении звучал Второй фортепианный концерт Сергея Рахманинова.

Долго не могли найти формат для телевидения. «Вдруг в один из вечеров наших мук, — вспоминала режиссёр программы Ирана Казакова, — Николай Николаевич Месяцев тихо сказал: «На экране должен быть только огонь, живой бьющийся огонь». Мы ахнули. Предложение было гениальным».

Тогда еще не был возведен мемориал «Могила Неизвестного солдата». В студии соорудили фрагмент Кремлевской стены. Рядом установили гипсовую чашу, к которой подвели газовую горелку. Зажгли огонь.

В 1977 году Вера Енютина эмигрировала в США. От написанного ранее текста отказались, а в новую версию добавили слова о защитниках Малой земли. Читать текст доверили Юрию Левитану. После его кончины в 1983 году в эфир вернули оригинальный текст, а голосом «Минуты молчания» на долгие годы стал Игорь Кириллов.

Авторы: Ирана Казакова (1928 – 2021), Вера Енютина (1914 – 1992), Юрий Левитан (1914–1983), Николай Месяцев (1920–2011). ЦТ СССР, текст читают Юрий Левитан и Вера Енютина. 9 мая 1965 года.

9 мая — пожалуй, единственный политический ритуал, который в России ещё работает. Парад, георгиевская лента, портрет в руках — всё встроено в повседневную идентичность. Люди знают, как себя вести, что говорить, когда аплодировать. Всё знакомо. Всё на месте.

Внутри — работает. А вот вовне — нет.

На трибуне — гости. Кто-то по инерции, кто-то из вежливости, кто-то из расчёта. У каждого — свой национальный миф, своё прошлое, своё представление о будущем. И в этих проектах 9 мая — эпизод чужой мифологии. Не встроенный, не прожитый, не свой.

Иногда это доходит до почти гротескных сцен.
Азербайджанская колонна с орденами за Карабах проходит мимо армянского премьера.
На трибуне — ветераны брянско-украинского фронта.
А в трансляции — бодрый голос о «вечной дружбе».
Все делают вид, что так и надо.
Но на уровне символов — это распад. Победа 80-летней давности больше не объединяет.

На Кавказе и в Средней Азии пока празднуют, но это не стало частью их идентичности.
Не потому что не помнят. А потому что это не их миф.
Там — другие герои, другая драма, другие, новые жертвы в конце концов.

А Россия почему-то продолжает всеми доступными способами продвигать день Победы даже в странах, которые во Второй мировой были с другой стороны. Как будто ритуальная форма сама по себе может быть привлекательным предложением.

Но это работает только там, где все повторяют с детства.
Где не надо объяснять, что за прадед и зачем его портрет несут по улице. Где слово «Бессмертный» не нуждается в переводе.

Когда-то пытались превратить 9 мая в этическую систему -"чтобы помнили". Но что именно помнить? Миллионы погибших? Чтобы они не повторились?

На деле всё вышло иначе.
Если с детства приучать ребёнка к строю, к форме, к технике —
он будет ждать своей войны.
Потому что всё это выглядит не как память. А как репетиция.

9 мая это государственная религия — типично российская, православная, а во многом даже дохристианская.

У нас в Восточной Европе есть такая традиция — строить курганы. Если в вашем поселке не сложилось с благоустройством, досугом, перспективами — остаётся курган. На него можно водить школьников, невест, делегации.
Он вечен и не требует объяснений.
Всё вокруг может рушиться — но курган будет стоять. И станет единственным местом, куда можно прийти в торжественный момент.

Живая память — сложна, противоречива, требует тяжелых признаний, требует диалога.
А курган — прост. Это универсальный ответ. Заменяет разговор.

Но курганы не экспортируются.
У других там свои холмы, свои герои, свои дети.

Внутри страны 9 мая ещё мобилизует.
Но снаружи — всё чаще пугает.
Миллионами мертвых и лозунгом «Можем повторить».