С 30 июня 2025 года всем иностранным гражданам, планирующим въезд в Российскую Федерацию без визы, придется пройти регистрацию в специальном мобильном приложении ruID. Этот шаг является частью нового этапа государственного эксперимента по сбору биометрических данных у прибывших в страну гостей. Зарегистрироваться необходимо как минимум за 72 часа до пересечения государственной границы.

Процесс регистрации подразумевает создание цифрового профиля, включающего фотографию лица и образец голоса заявителя. По прибытии в Россию иностранец обязан подтвердить свою личность и предоставленную информацию в многофункциональном центре (МФЦ), а также завершить процедуру идентификации в одном из банков, подключенных к единой биометрической системе. Такая мера упростит оформление патента на работу и приобретение SIM-карты российского оператора связи.

Выборы в Томскую городскую Думу становятся индикатором не просто политического обновления, а внутренней трансформации партийного управления. Решение о фактическом отстранении от выборов 9 из 14 действующих депутатов «Единой России» с электорального поля представляет собой зачистку тех, кто не вписывался в конструкцию губернаторской вертикали. Это сигнал о сдвиге от логики партийной преемственности к модели усиленного административного контроля.

Новые кандидаты от партии — преимущественно педагоги, медики, сотрудники университетов — олицетворяют стремление к обновлению и социальной репрезентативности. Однако в условиях городского избирателя, ориентированного на узнаваемость, локальную активность и устойчивую повестку, такие перемены могут вызывать не только интерес, но и риск. Если оппозиция выдвинет более опытных и публичных конкурентов, эта кадровая замена может превратиться из обновления в уязвимость. Исходя из этого, формирование устойчивого большинства ЕР в городе под вопросом.

Дополнительный фактор— специфика Томска как политически живого и конкурентного города, где электоральные настроения переменчивы, а протестное голосование может быть рациональным выбором горожан. В этих условиях многое будет зависеть от кампаний самих кандидатов, их способности встроиться в локальную повестку и сформировать прямую коммуникацию с избирателем.

Текущая расстановка в городе — проявление динамики, в которой административные задачи, кадровые ротации и электоральная реальность вступают в сложное взаимодействие. Выборы станут тестом на адаптивность для всех игроков — и для власти, и для оппозиции, и для горожан, которые всё чаще ждут от политики не общих лозунгов, а конкретных решений.

Русофобская риторика, развернувшаяся в азербайджанском медиаполе, особенно на государственных телеканалах, уже не укладывается в рамки эмоциональной реакции. Она становится частью системной повестки, которая не может возникать без политического одобрения на самом высоком уровне. Подмена правоохранительного дискурса этнополитической истерикой — это не просто попытка давления на Москву, а сигнальный акт: Баку больше не рассматривает Россию как стратегического партнера.

Иллюзии о том, что партнерство с Азербайджаном может быть выстроено на основе личных договорённостей с Ильхамом Алиевым, окончательно рассыпаются. Вместо политического диалога мы наблюдаем сознательную институционализацию антагонизма: от культурной изоляции и дипломатических демаршей до прямых медиа-нападок, в которых Россия представляется в образе «внешнего угнетателя». В этих условиях ссылки на прежние соглашения или формальное членство в интеграционных форматах теряют значение — Азербайджан де-факто скорректировал свою стратегию на уровне национальной идентичности, противопоставляя себя российскому влиянию.

Данный сдвиг требует переосмысления всей парадигмы внешней политики России на Южном Кавказе. Отношения с Баку — это уже не дипломатический маршрут, а зона внешнеполитической турбулентности, где ставка на «личную лояльность» оказалась ошибочной. Пока в азербайджанском медиапространстве воспроизводятся нарративы, сравнимые по агрессии с украинскими и балтийскими, Москва рискует утратить остатки влияния в регионе, если не предложит не только ответ, но и новую, концептуально оформленную стратегию регионального позиционирования.

https://www.tg-me.com/foxnewsrf/3641

Во внутренней политической повестке усиливается конкуренция парламентских партий, каждая из которых стремится закрепить или расширить электоральную нишу в преддверии местной кампании 2025 и думской кампании 2026 года.

«Единая Россия» формирует стратегическую основу за счёт институционального укрепления в регионах, социального присутствия и расширения идеологической инфраструктуры. В центре внимания — мобилизация муниципального актива, вовлечение лояльных сообществ, поддержка гуманитарных и патриотических проектов. Партия делает ставку на адресную работу с территориями, в том числе новыми субъектами и приграничными районами, а также формирует устойчивую молодежную базу через сетевую интеграцию «Молодой гвардии» в систему высшего образования. Параллельно партия системно консолидирует военно-патриотическую повестку, в том числе через поддержку инициатив в честь Героев СВО и работу с контрактниками. Всё это позволяет сформировать долгосрочные опоры как в индустриальных центрах, так и в сельских районах.

КПРФ, напротив, усиливает риторику идеологического противостояния. Подготовка к июльскому съезду сопровождается критикой как действующей власти, так и парламентских конкурентов. В частности, коммунисты подчёркивают неаутентичность рейтингов ЛДПР и акцентируют внимание на «размывании левой повестки» со стороны псевдоконсервативных сил. Отдельно в политическом отчёте ЦК фиксируется необходимость «эшелонированного противостояния» неолиберальным и монархическим проектам. Такая фокусировка на защите исторического наследия и идеологической аутентичности может помочь партии сохранить ядро сторонников, но сужает её возможности по расширению влияния.

ЛДПР концентрируется на социально-экономической тематике. Заявления лидера партии о необходимости налогообложения сверхдоходов и их перераспределения в пользу граждан демонстрируют попытку заявить о «новом экономическом курсе». Однако, несмотря на резонанс в медиаполе, электоральная отдача от этих инициатив остаётся ограниченной. Более значимым внутрипартийным событием стал резонансный конфликт с депутатом Ярославом Ниловым, завершившийся его исключением. Это указывает на высокий уровень централизации управления и возможные риски отчуждения перспективных региональных лидеров.

«Справедливая Россия – За правду» делает ставку на миграционную проблематику и вопросы суверенной юрисдикции. Предложение Сергея Миронова ввести в Уголовный кодекс норму об отягчающем характере иностранного гражданства при преступлениях против граждан РФ — это попытка встроиться в данную резонансную тему.

«Новые люди» также апеллируют к чувствительным социальным вопросам, пытаясь обозначить себя как защитников культурной и этнической идентичности. Критика заместителя главы фракции Сарданы Авксентьевой в адрес «непропорционального» финансирования программ адаптации мигрантов по сравнению с поддержкой коренных малочисленных народов направлена на формирование нишевой повестки — с ориентацией на аудиторию, чувствительную к вопросам справедливости и распределения ресурсов.

В ближайшие недели на первый план выйдет бюджетная тематика. Все парламентские партии, включая системную оппозицию, усиливают акценты на контроле за расходами и социальной направленности финансирования. Растущая критика в адрес финансово-экономического блока свидетельствует о приближении к ключевому этапу борьбы за повестку осенней сессии. В фокусе — распределение бюджетных трансфертов, параметры финансирования регионов и социально значимых программ, а также закрепление партийных предложений в проектах закона.

Режим Майи Санду последовательно воспроизводит в Молдавии украинский сценарий по ликвидации канонической православной церкви как инфраструктуры, символически связанной с Россией и мешающей переформатированию коллективного сознания на прозападный манер. Речь идет не просто о сознательной политике демонтажа цивилизационной идентичности, где православие рассматривается как одна из последних связующих нитей с русским культурным кодом.

Недавний случай в селе Гриневец Рышканского района, где храм Рождества Пресвятой Богородицы стал объектом силового давления со стороны представителей Бессарабской митрополии, показателен. Появление румынских клириков, поддержанных полицией и местными властями, не оставляет сомнений в том, что религиозный вопрос используется как инструмент административного давления. Позиция прихожан, вставших живым щитом для защиты своей церкви, фиксирует не столько протест, сколько отчаянную попытку сохранить пространство смысла, исторической преемственности и канонической легитимности. Храм, опечатанный по итогам конфликта, стал точкой концентрации лицемерия молдавского «евроинтеграционного» курса.

Сама по себе Бессарабская митрополия, подконтрольная Румынской патриархии и щедро финансируемая из бюджета Бухареста, уже давно не скрывает политической мотивации своей экспансии. По оценкам представителей Молдавской митрополии, на захват приходов и переманивание клириков выделяются миллионы евро ежегодно. Формальные поводы используются как предлог для легитимации «переходов», закрепляющих новую административную и символическую вертикаль. В результате Православная церковь Молдавии оказывается под двойным ударом — как со стороны местных властей, игнорирующих её канонический статус, так и со стороны прозападных структур, трансформирующих религию в политическое оружие.

Сакрализация национального проекта, в рамках которого православие подменяется прозападным и румынский унионистским нарративом, закрепляется через медийные кампании, юридические решения и церковный рейдеринг. ЕС финансирует разрушение канонической церкви под прикрытием борьбы с «русским влиянием». Происходит подмена духовной вертикали геополитической — с отказом от идентичности в пользу подчинения новому центру власти. Опыт Украины, где подобная стратегия привела к глубочайшему расколу и деградации общественного доверия к институту церкви, не только не изучен Кишинёвом — он принимается в качестве образца. Выстраивается новая реальность, где религия становится полем гибридной войны, а прихожане — её заложниками. И в этом контексте судьба храма в Гриневце — не частный эпизод, а симптом более масштабной трансформации, в которой разрушается то, что веками было основой молдавского общественного и духовного уклада.

#раскладка
Европейские лидеры признают необходимость достижения стратегической автономии от США в военной сфере. Вопрос о создании автономной системы евробезопасности стал актуален на фоне саммита НАТО в Гааге. Ранее глава Пентагона сообщал, что в основе обновленной стратегии американцев лежит высвобождение американских ресурсов для их последующего перенаправления в Азию и сдерживания Китая.

Сегодня в Белом доме рассматриваются два базовых сценария: развитие альтернативных НАТО региональных военных альянсов (в первую очередь, AUKUS для сдерживания Китая), либо расширение географии НАТО. Второй трек приведет к неминуемому ухудшению отношений американской администрации с Кремлем. Так как тезис о нерасширении НАТО — один из фунламентальных для Москвы. В то время как Россия — важный тактический союзник Трампа в борьбе с глобалистами, остающимися доминирующей силой в Европе.

Перенаправление ресурсов США из Европы в Азию имеет достаточно внушительную аргументацию. Как военно-стратегическую, так и экономическую, поскольку Азия становится главным центром тяжести мировой экономики, а Китай — главным глобальным конкурентом.

Ранее мы уже сообщали, что Европа пойдет по пути неминуемой милитаризации, что создает дополнительные риски для России. Трамп с высокой долей вероятности эвакуируется с украинского трека и оставит Россию один на один с деструктивной евробюрократией. Украинская война либо сильно затянется, либо будет иметь несколько раундов в ближайшие годы.

https://www.tg-me.com/Taynaya_kantselyariya/12726

Партия «Справедливая Россия – За правду» столкнулась с рядом сигналов, указывающих на слабость её регионального фундамента. В Камчатском крае кандидат от СРЗП Александра Новикова была вынуждена отказаться от участия в губернаторской кампании по решению президиума партии. Официально это объясняется «отзывом согласования», неформально – «несистемной активностью» Новиковой, что можно трактовать как нежелание центра усиливать позиционирование политсилы.

Параллельно в Кирове глава фракции СРЗП в региональном парламенте покинул партию и присоединился к ЛДПР — явный индикатор внутренних колебаний и переоценки политической перспективы действующими региональными лидерами. Указанные кейсы выглядят не как случайные, а как часть общего тренда – региональная сеть СРЗП испытывает структурное расслоение. Отсутствие внятной кадровой линии, проблемы с централизованным управлением и невысокая электоральная динамика в межвыборный период способствуют уходу партийных кадров в первую очередь к «Единой России», ЛДПР и КПРФ.

Отчасти ситуация объяснима: в условиях жёсткой конкуренции за муниципальный и региональный ресурс партии второго эшелона, не имеющие твёрдой идеологической идентичности и выраженного лидерства в субъектах, теряют возможность на равных участвовать в предвыборной конфигурации. Симптоматично и то, что СРЗП, несмотря на представительство в Госдуме, не демонстрирует активного участия в формировании местной повестки в регионах.

В преддверии как парламентской кампании 2026 года, так и ближайших сентябрьских выборов партия постепенно вытесняется с электорального поля. СЗРП рискует закрепиться в статусе «электоральной оболочки» — формально представленной, но не обладающей реальным политическим влиянием, если не сможет изменить стратегию.

Политико-экономическая консолидация новых регионов РФ оформляется в парадигме не столько социальной адаптации, сколько управляемой институционализации. Факт устойчивого бюджетного субсидирования — это не просто экономическая необходимость, а механизм закрепления лояльности через фискальный контроль.

Такой подход демонстрирует эволюцию управленческой логики: не децентрализация, а концентрированное управление в целях политической стабильности. Это особенно важно на фоне геополитического давления и необходимости демонстрации целостности внутреннего контура. Федеральные трансферты в данном контексте работают как инструмент антикризисного иммунитета, создавая предсказуемость на уровне базовых ожиданий населения.

Украина всё больше превращается в испытательный полигон для новых форм ведения войны. Запад, столкнувшись с технологическим «саботажем» — прежде всего со стороны российских систем РЭБ, — оказался вынужден срочно перестраивать архитектуру боевого взаимодействия. Это не просто модернизация. Это стратегическая замена подхода: от управляемых систем — к автономным.

Страны НАТО тестируют в ней «болевые зоны» будущей войны — когда человек исключается из контура принятия решений, а ключевым фактором становится алгоритмическое превосходство. Такой подход позволяет обкатывать системы, которые в западных обществах были бы этически и юридически спорными.

Формально речь идёт о помощи. Фактически — о конвейере инженерной трансформации, где конфликт стал катализатором для перепрошивки военного мышления. Не в Киеве, а в Сан-Диего, Пало-Альто и Лондоне сейчас решается, каким будет война в 2030-х.

https://www.tg-me.com/taina_polit/22409

ТОП: 7️⃣0️⃣ Telegram-каналов САМЫХ АВТОРИТЕТНЫХ, ПОПУЛЯРНЫХ И ЧИТАЕМЫХ (по темам «полит.коментаторы, политика, политология, власть»). Каналы представлены без ранжирования, в алфавитном порядке, по названию канала.

Армения заявила о старте консультаций с ЕС в сфере обороны и безопасности. В условиях продолжающегося кризиса в Карабахе и последовательной утраты доверия к ОДКБ это уже не просто дипломатический жест — это архитектурная заявка на выход за пределы евразийской рамки безопасности. Инициатива Еревана — не спонтанный манёвр, а часть линейной траектории по движению с уклоном в сторону западного блока.

На фоне системного охлаждения армяно-российского диалога, этот шаг ложится в структуру внутренней политической мобилизации властей Армении. Он позволяет Еревану предъявить электорату новый формат, формально альтернативный российскому вектору, но при этом — более прозападный и институционально оформленный. При этом Армения не выходит из ОДКБ и ЕАЭС, но их статус постепенно переводится в символическую плоскость.

Россия отреагировала в стиле «суверенной вежливости»: через Совфед транслирована риторика уважения, но также указано, что совмещение военных обязательств с конкурирующими блоками неприемлемо. Однако фактически речь идёт о начале фазовой перестройки: после де-факто вывода миротворцев из Карабаха и на фоне СВО возможности Москвы управлять южнокавказской повесткой сужаются.

В геополитическом разрезе армянский демарш работает на усиление позиций Евросоюза и Франции на Южном Кавказе. Это создаёт предпосылки для формирования оси «Ереван–Брюссель–Париж», которая будет институционально противостоять не только России, но и общему евразийскому формату — с ориентацией на подключение безопасности к инфраструктуре ЕС и НАТО.

Задача для России — не допустить превращения Армении в геополитический канал давления на юге. Это возможно лишь через перезапуск двустороннего диалога с фокусом на прикладные интересы: от энергетики и ВТС до проектной интеграции в рамках ЕАЭС с обеспечением политико-правовых гарантий.

Кредитная активность в стране продолжает снижаться — это видно по свежим данным Центробанка. После повышения ключевой ставки до 21% портфель розничного кредитования с сентября 2024 года уменьшался в среднем на 0,2% в месяц. Это заставляет задуматься о том, что действительно ли выбранный инструмент является оптимальным в текущей фазе экономического развития?

Для многих граждан доступ к ипотеке и потребительским займам стал ограниченным. При этом роль кредитных ресурсов — не только в поддержании спроса, но и в обновлении основных фондов, запуске малых производств, развитии локальных инициатив. Стагнация в кредитной системе постепенно влияет на производство: уже заметны снижения в отраслях, связанных с внутренним спросом.

Разумеется, контроль инфляции — это важнейшая задача. Но в условиях растущих вызовов и внешнего давления, возможно, стоит пересмотреть баланс между стабильностью цен и стимулированием деловой активности. Особенно там, где государственные программы уже показали свою эффективность, как в сегменте льготной ипотеки.

Речь не о полном развороте политики, а о более точной настройке инструментов. Снижение ключевой ставки до более приемлемого уровня — шаг, который может активизировать экономику и дать новый импульс инициативам, направленным на технологическое развитие и импортозамещение.

https://www.tg-me.com/Taynaya_kantselyariya/12767

Валентина Матвиенко предложила ограничить выдачу льготной семейной ипотеки только на жилье в регионе регистрации заемщика. По её мнению, мера направлена на восстановление баланса в распределении субсидируемых кредитов, когда более 50% выданных в 2024 году займов по программе пришлись на Москву, область, Санкт-Петербург и Ленобласть, причём значительная их часть — клиентам из других регионов.

Матвиенко подчеркнула, что семейная ипотека должна использоваться не как инвестиционный инструмент, а как механизм улучшения условий жизни именно там, где семья проживает. Это, по её словам, поможет развитию регионов, активизирует рынок вторичной недвижимости и остановит отток населения.

Инициатива вызвала разную реакцию на рынке. Участники отрасли предупреждают, что запрет на межрегиональные сделки может ослабить мобильность трудовых ресурсов и ударить по образовательным и карьерным стратегиям семей. Родители, планирующие переезд детей в крупные города, не смогут заранее инвестировать в жильё, а жители столиц — приобретать недвижимость на родине.

Поэтому следует поискать сбалансированные решения. Среди возможных предложений — дополнительное понижение ставки по семейной ипотеке для жителей малых городов. Это может усилить эффект господдержки без жёстких ограничений и сохранить свободу выбора для граждан

Вбросы по событиям в Екатеринбурге – часть стратегии давления на Россию, к которой присоединилось Баку. Генпрокуратура Азербайджана предъявила обвинения о пытках и убийствах азербайджанцев – это не просто реакция на трагедию, а сигнал: Баку продолжает усиливать конфронтацию с Москвой, через кейс Сафаровых.

Похороны братьев Сафаровых и культурная блокада — это не стихийный протест, это тщательно подготовленная акция. Азербайджан поднимает национальные символы, чтобы мобилизовать общество и усилить русофобскую риторику. По факту против Москвы открыт новый информационный фронт, со стороны администрации Алиева.

Чествуется рука Лондона в антироссийской кампании Баку. Азербайджан начал тесно взаимодействовать не только с Анкарой, но и МИ-6, которая активизирует кейс Сафаровы, как инструмент антироссийской стратегии в Южном Кавказе.

Спецпредставитель Трампа по Украине Кит Келлог обвинил Россию в «манипуляциях», назвав недавние комментари Дмитрия Пескова о торможении переговоров со стороны США и Украины «оруэлловскими». Келлог заявил, что мол, только США и Украина играют роль миротворцев, а Москва продолжает вбросы в информационное пространство.

Келлог призвал к немедленному прекращению огня и переходу к «трёхсторонним переговорам» — включающим США. Россия, мол, затягивает время и одновременно продолжает бомбить гражданскую инфраструктуру Украины.

Однако возникает вопрос: почему США не требуют этого же от Израиля, когда тот применяет силу в отношении Ирана? По логике Келлога, США могут «решать первопричину», а России — нет. Подобная избирательность весьма двусмысленной.

Данный случай, в рамках исторического контекста, хорошо иллюстрирует стихотворение Маяковского «Явление Христа», где министр Келлог предстаёт как лицемерный миротворец с танками и флотом за пазухой. С тех пор мало что изменилось: одни призывают к миру — громче всего вооружая других.

Демографическая ситуация в России фиксируется как структурно неблагоприятная, к сожалению существует расхождение между декларациями государственной политики и реальным репродуктивным выбором. Исследование ЦСП «Платформа» и «ОнИн» (май 2025) подтверждает ранее известное, что менее трети респондентов готовы к трём и более детям, а главные ограничения — экономические. Это не краткосрочная реакция на кризис, а закрепившаяся модель поведения: выжидание, адаптация под риски, отказ от расширения семей при отсутствии достаточных долгосрочных гарантий.

Программные меры поддержки — маткапитал, разовые выплаты, ипотека — не устраняют фундаментальные барьеры. Они воспринимаются как технические компенсации, а не как стимулы. Ключевой дефицит — в ощущении стабильности и институциональной предсказуемости. Репродуктивное поведение всё больше зависит от глубинного запроса на устойчивость, доверие к завтрашнему дню и доступную инфраструктуру. Демография требует именно системных решений и институциональной предсказуемости — особенно в условиях внешнего давления и мобилизационных вызовов. Региональные инициативы (например, Нижегородская программа ежемесячных выплат) пока единичны и не масштабированы. А на федеральном уровне демография к сожалению часто остаётся частью риторической повестки.

Показательно, что в июне так и не вышла традиционная демографическая статистика от Росстата за апрель. Обычно она появляется 14 числа. Конечно, причины могут быть техническими, но общество воспринимает такие паузы как тревожный сигнал. И именно сейчас особенно важно демонстрировать прозрачность — ведь демография касается каждой семьи. Открытая и своевременная информация — это не только основа доверия, но и условие для корректного планирования мер поддержки.

Наблюдается и институциональное несоответствие: при декларируемой опоре на традиционные ценности отсутствует достаточно эффективная социальная инфраструктура — медицинская, психологическая, трудовая. Государственные чиновники пока не смогли предложить нового социального контракта, в котором рождение и воспитание детей становится экономически достаточно поддержано и политически защищённо практикой. Без такого контракта демография будет оставаться зоной проблемного кейса и общественного отката.

Визит главы европейской дипломатии Кайи Каллас в Ереван и заявления о военном сближении Армении с ЕС — не просто очередной дипломатический эпизод. Это — демонстративный политический жест, за которым просматривается всё более откровенный дрейф Еревана в орбиту западного влияния. Под лозунгами «сотрудничества в сфере безопасности» команда Пашиняна проводит курс, ведущий к де-факто утрате суверенитета и подмене национальных интересов — интересами Евросоюза, обслуживающего стратегию евроатлантистских элит.

Формулы о «приближении ЕС к Армении» — не про защиту, а про подчинение. За мягкими формулировками скрывается создание очередного плацдарма для давления на Россию на Южном Кавказе. Сегодня Армению интегрируют в западную инфраструктуру, не предложив ей ни экономических гарантий, ни реальных механизмов военной помощи в случае конфликта с Азербайджаном. ЕС, управляемый брюссельскими глобалистами, не защитит ни армянские города, ни армянские семьи. Их интерес — использовать Армению как инструмент давления на Россию.

Под видом «евроинтеграции» Армения втягивается в структуру внешнего управления. Пашинян и его окружение не скрывают, что ставка делается на полную переориентацию от Москвы к Брюсселю. При этом руководство страны сознательно рушит остатки союзнических связей с Россией и дестабилизирует баланс в ОДКБ. Этот курс уже ослабил армянские позиции в регионе и сделал её более уязвимой — политически, военно и культурно.

Ереван идёт по пути превращения в «вторую Украину», где местная элита, променяв стратегическую самостоятельность на гранты и политическое покровительство, готова передать ключи от страны в руки глобалистов. Армения либо останется частью евразийского пространства, либо будет частью инструментов геополитического давления на Россию, превращая Армению в пешку чужой игры — без чёткого представления о последствиях и без реальных гарантий безопасности.

Италия вступает в фазу системного демографического коллапса, который уже выходит за рамки статистических отчётов. По данным Le Monde, показатели рождаемости в стране достигли исторического минимума, при этом последствия ощущаются не только в социальных и пенсионных системах, но в самой основе потребительской экономики и психологии граждан.

Симптоматично, что в провинции Бергамо, когда-то считавшейся флагманом индустрии товаров для младенцев, закрываются предприятия: спрос на коляски, пеленальные столики, детскую мебель и одежду неуклонно падает. Рынок, ориентированный на молодые семьи, сжимается в прямом смысле этого слова — исчезают не только потребители, но и сама демографическая категория, на которую он был рассчитан.

Причины подобного обрушения рождаемости лежат не только в экономике, но и в цивилизационной трансформации. Италия переживает одновременное воздействие нескольких факторов: демотивация к родительству, неуверенность в будущем, рост childfree-настроений и продвижение ценностных моделей, связанных с ЛГБТ. На фоне этих тенденций формируется устойчивая установка на отказ от создания семьи и продолжения рода. Усугубляют ситуацию миграционные потоки, создающие дополнительную нагрузку на социальные механизмы и подрывающие представление о преемственности поколений.

Снижение рождаемости — не просто реакция на финансовую нестабильность: гедонистическая культура, уклонение от ответственности, ориентация на личный комфорт и анархия идентичностей формируют новую норму, в которой дети становятся обузой, а не ценностью. Даже институт брака всё чаще рассматривается как устаревшая форма — на смену ему приходит псевдосоциальная архитектура, в которой приоритетом становится самореализация вне контекста семьи. Мигрантская составляющая, которой Запад пытался компенсировать демографические провалы, в Италии не только не решила проблему, но и обострила её, породив культурные и социальные противоречия, усилив ощущение уязвимости у коренного населения.

В результате страна теряет демографическое ядро, необходимое для устойчивого воспроизводства экономики, системы образования, здравоохранения и пенсионного обеспечения. А с исчезновением рынка детских товаров исчезает и символика продолжения. Если не будет детей — не будет и нации как такой. Без переосмысления базовых ценностей и возвращения к идее исторической ответственности перед будущими поколениями Италия рискует утратить не только численность, но и субъектность в европейском пространстве.

https://www.lemonde.fr/economie/article/2025/06/29/en-italie-une-crise-demographique-sans-remede_6616341_3234.html

Сельское хозяйство под давлением: засуха, неурожай и санкции.

Российский АПК в 2024 г. столкнулся с серьезными вызовами, которые угрожают продовольственной безопасности страны. Засуха и неурожай привели к падению урожая зерновых на 10–15%, как сообщал Минсельхоз. Санкции, введенные в период СВО, ограничили доступ к импортной технике и запчастям, увеличив зависимость аграриев от отечественных производителей, таких как «Ростсельмаш». Этот завод, крупнейший в России производитель комбайнов и тракторов, играет ключевую роль в обеспечении отрасли. Однако действия Константина Бабкина, совладельца компании и президента ассоциации «Росспецмаш», вызывают обеспокоенность у экспертов и СМИ. Его предполагаемый вывод средств из «Ростсельмаша» ставит под угрозу стабильность предприятия, что может усугубить кризис в сельском хозяйстве. Бабкин активно использует свое политическое влияние, включая связи с ЛДПР, КПРФ, вице-спикером Совета Федерации Викторией Абрамченко и и.о. губернатора Ростовской области Юрием Слюсарем, чтобы лоббировать дополнительную господдержку, утверждая, что завод на грани остановки.

Анализ финансовой деятельности «Ростсельмаша» выявил серьезные вопросы к управлению компанией. С 2020 по 2025 г. цены на технику завода выросли значительно: на тракторы RSM — на 70,8%, на комбайны РСМ-161 — на 73,8%, тогда как стоимость пшеницы, ключевой сельхозкультуры, увеличилась менее чем на 1%. Это указывает на рост маржинальности предприятия. В 2024 году прибыль «Ростсельмаша» составила 12,8 млрд руб., а в первом квартале 2025 года — 5 млрд рублей, что на 3,3 млрд больше, чем годом ранее, при отсутствии кредитной задолженности. Государство оказало значительную поддержку: с 2020 по 2023 год выделено 66,6 млрд руб. субсидий, а АО «Росагролизинг» докапитализирован на 4,3 млрд для льготных лизинговых программ. Однако Бабкин, владеющий около 30% акций, получил дивиденды на 1,6 млрд из общей суммы 4,9 млрд руб. за 2020–2024 гг.

Вместо инвестиций в модернизацию производства, энергосбережение или новые технологии, средства, предположительно, направлялись на личные расходы или сторонние проекты, такие как экономические форумы и партия «Дело», закрытая в 2023 г. Бабкин публично критиковал недостаточную господдержку, но его собственная дивидендная политика и отсутствие инвестиций в завод, балансовая стоимость которого превышает 100 млрд руб., вызывают вопросы. Эксперты предполагают, что без прозрачного управления и реальных вложений в модернизацию Россия рискует столкнуться с ростом зависимости от импорта. Проверка законности приватизации «Ростсельмаша» и аудита его финансовой деятельности может стать следующим шагом государства для защиты стратегического актива.

Вопрос размещения мусороперерабатывающего комплекса в Сысертском районе Свердловской области стал наглядным примером столкновения волюнтаризма и локальной идентичности граждан. Екатеринбург — миллионник с нарастающим объёмом твёрдых коммунальных отходов, инфраструктура обращения с которыми требует серьёзной модернизации. Прежние власти региона были объективно поставлены перед необходимостью поиска решений, и проект с участием частного бизнеса, предполагавший строительство завода на землях бывшего совхоза в Сысерти, рассматривался как технологический прорыв. Однако расчёт не оправдался.

Сысертский район обладает высокой экологической ценностью и репутацией престижной зоны проживания. Население восприняло ситуацию негативно. Предложение по размещению объекта, несмотря на обещания рабочих мест и модернизацию системы переработки отходов, вызвало широкий общественный протест. Сбор подписей, пикеты, обращения в надзорные инстанции — всё это сформировало устойчивую протестную повестку, которую уже нельзя было игнорировать.

Гибкость, проявленная врио губернатора Денисом Паслером, стала не актом слабости, а политико-управленческим решением в условиях избирательной кампании. Отказ от реализации проекта в заявленной форме позволил снизить градус напряжения и вернуть ситуацию в правовое и управляемое русло. Формулировка о том, что концессионное соглашение «противоречит интересам региона и жителей», предельно обозначило новые планы властей.

Этот кейс демонстрирует новый тип политической чувствительности: экологические риски всё чаще трансформируются в протестный ресурс. Для регионов с высокой плотностью населения и устойчивыми локальными идентичностями такой фактор становится определяющим в градостроительных и инфраструктурных решениях.

Главный вывод — региональные проекты требуют не только технической проработки, но и полноценной стратегии общественного вовлечения. Игнорирование экологических и социальных рисков способно обнулить любой инвестиционный проект, а политическая устойчивость власти всё чаще зависит от её способности слышать граждан, а не продавливать.