года три назад, когда я ещё смотрела релизы винегар синдрома чаще, чем фильмы частично признанных государств, хотела написать про симпатичный немецкий фолк-хоррор Суккуб, обделённый вниманием в Woodlands Dark and Days Bewitched. но главная фанатка фолк-хорроров в телеграме перешла на мову, соревноваться мне не с кем — фильм не актуален. в отличие от его режиссёра.

Георг Тресслер — утерянное звено между кинематографом Третьего рейха и новым немецким кино. родился слишком поздно, чтобы снимать антисемитскую пропаганду (в то время он совсем юный воевал на Восточном фронте), но слишком рано, чтоб подписывать Оберхаузенский манифест. для Клюге или Фассбиндера Тресслер, Вилли Форст и Файт Харлан были в равной мере неактуальным папиным кином, которое нужно было перешагнуть, чтоб вернуться к корням — Лангу, Мурнау, Лотте Айснер.

при этом Тресслер снимал вполне остросоциальные фильмы без свойственного поствоенным годам эскапизма. начал он по примеру венгерского соседа с Волчьей стаи про тридцатилетних бунтующих подростков. но если у Марлона Брандо было неприятие мещанской Америки («Против чего вы бунтуете? — А что у тебя есть?»), то у Хорста Буххольца — прозаичные бедность и конфликты в семье.

более интересным предстаёт его Корабль мертвецов по книге Бруно Травена, автора Сокровищ Сьера-Мадре: потерявший удостоверение личности моряк вынужден работать на корабле, капитан которого хочет его потопить ради страховки. написанная в Веймаре книга со злой иронией и неправдоподобным хэппи-эндом говорила о положении человека без гражданства в бюрократическом мире (спустя сто лет думать об этом смешно и грустно). фильм же с учётом биографии режиссёра и года выхода легко читается как аллюзия на эксплуатирующую своих граждан Нацистскую Германию и критика её романтических идеалов. корабль Йорик поблёскивает уже не литературной отсылкой, а тотенкопфом.

в горных фильмах Веймара и Рейха испытания, встающие перед героями в дикой природе, закаляли их дух, в хаймат-фильмах деревни и бескрайние леса даровали безопасность и спокойствие посреди войны. в Корабле мертвецов Буххольц отвергает любовь деревенской девушки и апатично идёт на верную бессмысленную смерть. сложно не вспомнить, с кого начиналась Ноябрьская революция, и судьбу брошенных матросов Эрхарда.

на практике в этом году было задание стенографировать лекцию про ПТСР. прогнав её через автосабы в премьере, я получила текст про «романтическое стрессовое расстройство», который пришлось старательно править. вот Корабль мертвецов — фильм про романтическое стрессовое расстройство целой нации.

этот пост должен был выйти раньше месяца на два, но ваша админка пишет курсовую по прыгавёрсу + в пассивном изучении исламского мира + учится катать на скейте + обзоводится знакомствами с ливанскими принцами, друзьями семьи шамиля басаева и сорокалетними разведёнными ебал воевалами + забыла что умеет складывать буквы в слова

фильмы про Ватикан стабильно давят пасту про ОНИ ТАКИЕ ЖЕ КАК МЫ. торговля либеральным католичеством с футболом, пиццей и неуверенным в себе понтификом доведена до предела в Двух папах: весь фильм трясётся, как Город Бога, лишь бы зритель не заскучал. но попытка сделать из кардиналов наших пацанов не работает — они вчера не выбрали Тралалело Пиццабаллу или Безунгу ради мемов про Канье Веста.
ждём гиголовцев, играющих в футбол с месседжем «не думай, что ты не достоин встать на путь джихада, они такие же простые пацаны, как ты». Соррентино в Молодом папе эти тенденции хорошо высмеял, но более старые фильмы даже высмеивать смысла не имеет — они сами по себе уморительные.

если в Конклаве филиппинца из книги поменяли на мексиканца, чтоб быть дальше от грядущих фаворитов, то книга Башмаки рыбака была частью политического резонанса, высвободившего из ГУЛАГа священника... тесно сотрудничавшего с Галичиной. в экранизации Энтони Куинн (мизогинное убожество и мафиозный недоносок) из лагеря попадает прямиком на конклав, чтобы стать Папой Римским и спасти мир от ядерной войны, распродав ватиканские сокровища и отдав все деньги голодающим китайцам.

фильм обладает некоторым уютом старых эпиков с интерлюдиями, но нелеп почти во всех отношениях. он детально изображает традиции вплоть до репортажа о гробах, в которых хоронят понтификов, и уделяет много хронометража местному Тейяру де Шардену, а потом герой ходит на встречи с представителями СССР и Китая в костюме с галстуком во избежание оскорбления чувств неверующих — как же Пий 12 не додумался.

самое смешное, что в Башмаках рыбака есть попытка указать на роль Ватикана хотя бы в рамках дипломатии, тогда как в современных фильмах это просто песочница с детсадовскими интригами, гейткиперское реалити-шоу или футбольный матч.

ритуальный тип коммуникации в восточной европе, корнями уходящий к дохристианским представлениям о цикличности жизни и воде как движущем элементе мира, абсолютно недоступный бездуховным западным культурам

не считая эпизода ЗероЗероЗеро, второй на моей памяти фильм про туарегов после Дождя синего цвета с красным оттенком. причём снял их с Зерзурой один режиссёр, что странно, учитывая всеобщую любовь к туарегам (чтоб тебя все любили достаточно стильных шмоток и страшной подруги в виде арабов).

режиссёр — американский беляш, основатель лейбла африканской музыки, ведущий подкаста [биоплатформа понятна]. его дебютный Дождь с Мдоу Моктаром в главной роли был нацелен на разрушение образа тишумарен как музыки сопротивления, поддерживаемый, например, документалкой про Tinariwen, где старики вспоминают, как им хорошо жилось при колонизаторах и как же правительство Мали доебало налогами (давненько в канале не было Прыгаверса).
хотя музыкальному продюсеру должно быть очевидно, что мятежники, проходившие подготовку у Каддафи, продадутся лучше конфликта отцов и детей из его фильма. впрочем, возможно, оно ближе к истине: Ама-ги передаёт, что по мнению боевиков те же Tinariwen воевали мало, Азавад поддерживают недостаточно и вообще подстилки алжирского правительства.
Зерзура ближе к суфийской трилогии Насера Хемира: пустынный магический реализм, основанный на исламской и около мистике. можно просто клип Desert rebel посмотреть, он очаровательнее.

примечательно другое: фильмы довольно уродливые, как свойственно современному африканскому кино. причём даже в Сенегале, где в 20ом веке были Диоп-Мамбети и очень европейский Усман Сембен, не заметно, чтоб пытались вернуться к их стилю: сравните визуал Туки-Буки и неплохого боевика Салум. белый американец, говорящий в интервью о Жане Руше, мог бы снять красивое кино про туарегов, но, видимо, логика такая: у кочевников, как у узбеков, нет иллюзий, ровно как чувства геометрии кадра, а снимать нужно, как бы снимали они.
кому нужно? я не знаю. знаю, что несколько месяцев не могу выкинуть из головы Imburnal, потому что у филиппинцев, в отличие от африканцев, цифровой минимализм получается.