Пожалуй, самое милое, что вы сегодня увидите, это туристические фотографии борцов сумо, разгуливающих в традиционных кимоно по Лондону. Они прибыли на Большой турнир сумо, который всего лишь во второй раз за 1500-летнюю историю проводится не в Японии. Для него был предоставлен целый Королевский Альберт-холл.

Как же разительно питерский вайб отличается от московского. Вместо показного веселья и натужного гламура тут интеллектуальная меланхолия в декорациях нарисованного инеем на стекле города. Даже модные коллаборации тут другие. Культовый (без преувеличения) журнал “Сеанс”, за которым охотятся синефилы по всей стране, и бренд Befree выпустили коллекцию, посвященную кино и, конечно, родному Петербургу.

Надо сказать, узнаваемому стритвиру Befree очень идет эта интеллектуальная поза. В основе унисекс-коллекции — футболки и лонгсливы, брюки и рубашки, аксессуары и теплая куртка, без которой промозглой петербургской осенью никуда.
На принтах — отсылки к снятым в городе фильмам, среди которых «Ленинград. Ноябрь» по сценарию Ренаты Литвиновой, оттепельный «День солнца и дождя» и «Монолог» Ильи Авербаха, показанный в Каннах. Лукбук, созданный в сотрудничестве с фотохудожницей Маргаритой Смагиной, - тоже киноистория о любви в осеннем Петербурге.

Даже релиз коллекции праздновали в самом питерском формате из возможных: в духе неформальной культуры Ленинграда 60-х. Во дворе кафе «Бутербродная» на Ленфильме транслировались фрагменты фильмов, а гости играли в нарды и домино.

#кинонавыходные
Лука Гуаданьино, которого я долгое время считал лишь декоратором в кино, окончательно реабилитирован в моих глазах. Его новый фильм “После охоты” с Джулией Робертс я считаю не только лучшим в его карьере, но и самым интересным фильмом года. Сравнить его можно с “Тар” - там столь же противоречивая героиня (Кейт Бланшетт), тот же интеллектуальный снобизм и кромешная тьма под подкладкой дорогих пальто и жакетов. У меня нет сомнения, что образы университетского профессора Альмы (Джулия Робертс) будут повторять все недобитые адепты тихой роскоши этого мира, как это делает ее аспирантка-плагиаторша. Но куда важнее, смогут ли примерить на себя главную коллизию фильма адепты воукизма и левацкой повестки из американской университетской среды. Во всяком случае, мировая критика к фильму немилосердна. “Картина пронизана философскими дебатами о морали и этике, которые большинству зрителей покажутся непонятными”. Они и должны казаться непонятными - это всего лишь набор философских абстракций, не имеющих ничего общего с реальной жизнью, не способных придать ей смысл или сделать её хоть немного выносимее.

“They - go away!” - кричит героиня Робертс небинарной персоне, что еще пару лет назад было непредставимо в Голливуде. За это, разумеется, режиссеру тоже досталось. Интересно, что напишет симпатизировавшая Гуаданьино писательница Ханья Янагихара, по совместительству главред T magazine, главного рупора борьбы за все хорошее и против всего плохого.

Критикуют фильм даже за неправдоподобие интерьера: якобы он слишком роскошный для университетского профессора. Художник-постановщик Стефано Байзи вдохновлялся Classic Seven: нью-йоркскими квартирами в Langham и Dakota Building со столовой, гостиной, кухней, тремя спальнями, комнатой для прислуги и двумя ванными. По сюжету квартира - наследство мужа Альмы, успешного психотерапевта, от бабушки с дедушкой, бежавших из нацисткой Германии. Они привезли в Америку эстетику Баухауса и “Венских мастерских”. Байзи вдохновлялся работами австрийского архитектора и дизайнера Йозефа Хоффмана (стол и стулья в столовой и организация кухни). В библиотеке мы видим столик E-1027 Эйлин Грей (1927 год), а в кабинете - стул Cesca Марселя Бройера и современный шедевр дизайна - стеллаж Vitsoe Дитера Рамса. Использованы и предметы из личной коллекции Гуаданьино (как мы помним - успешного декоратора): кресла Джо Понти, диваны Пьеро Порталуппи и кровать Гульельмо Ульриха. Гуаданьино и Байзи лично выбирали каждую книгу, которая попадает в кадр.

Для профессора, живущего в таком буржуазном антураже, повесточка действительно должна казаться чем-то абстрактным и преходящим, ведь как пели класcики: “If they go away, as I know they must - There'll be nothing left in the world to trust. По факту, in design we trust. Они приходят и уходят, а столик Эйлин Грей остается.