​​Кажется, что обо всем уже написано и рассказано, однако писатели и издатели не перестают нас удивлять, и найти рифмы (не «любовь/морковь», но и не «палка/селедка») в прочитанном становится редким и приятным удовольствием.

Впрочем, все всегда начинается с любви и морквы, и в этом нет ничего плохого.

Действие романов «Время старого бога» Себастьяна Барри (пер. Марины Извековой) и «Дом смерти» Билли О’Кэллахана (пер. Дарьи Расковой) разворачивается в условно современной Ирландии - мы не знаем точных дат, но определенно можем соотнести себя с сеттингом, интернетами и не затрудненными внешними обстоятельствами перемещениями в пространстве. Ирландия обоих авторов мрачна и некомфортна, все лучшее в жизнях персонажей осталось в далеком прошлом, и хотя свет неоднократно проблескивает во флешбэках, мы почти сразу понимаем, что он преодолел еще больше пространства и времени, чем свет даже самых далеких планет. Чистейшая рифма.

Сюжетные же линии этих романов можно зарифмовать только по принципу «палка/селедка».

В центре «Времени старого бога» - недавно вышедший на пенсию полицейский, моральное состояние которого можно назвать удовлетворительным лишь с очень большой натяжкой, а его самого надежным свидетелем как личной, так и профессиональной жизни - с еще большей натяжкой, даже с максимально возможной. Некоторые детали давно закрытого дела приводят на его порог двух молодых, но довольно опытных полицейских. Эти детали раскручивают маховик времени и действие всего романа - разумеется, в прошлое и как можно более далекое, где еще был тот самый свет, а не осколки от его источника, рассыпающиеся сейчас в пыль буквально на глазах.

«Дом смерти» играет на другом поле - том самом, которое готово вместить в себя гораздо больше, чем обычные три, измерений. Начинающая и подающие множество финансовых надежд своему агенту художница Мэгги сталкивается с жесточайшим насилием и, как порядочный взрослый человек, бежит от него. Как вы могли догадаться, в Ирландию - и в совсем не подходящий для душевного восстановления дом. Впрочем, сам дом, находящийся в еще худшем состоянии, чем герой «Времени старого бога», она как раз успешно восстанавливает. И на новоселье решает, что для полноты веселья не хватает разве что спиритического сеанса. Ну а дальше - сами понимаете… Ничего хорошего. Совсем ничего. Кроме того, что именно в этот вечер агент Мэгги встречает свою большую любовь. Однако «веселье» в его жизни затягивается на вовсе не определенный срок.

А нормальные рифмы будут?

Кажется, в Ирландии нет места для случайностей - радостных и печальных, ужасающих и дарящих надежду на будущее. Весь ход жизни регулируется ритмом и рифмой, заданными очень старыми и уставшими богами, так или иначе проявляющими свою волю в обоих романах. Главных и второстепенных персонажей при этом сложно назвать марионетками - ни высших сил, ни своих желаний и пороков. Они четко знают правила игры на этой древней земле и даже в самые радостные моменты своих нерадостных биографий не могут позволить себе выдохнуть - здесь возмездие приходит всегда и за все, но время, этот ценнейший ресурс на любой территории нашего дурацкого земного шара, всегда в руках этих старых и очень уставших богов, которые уже ни на что не рассчитывают в отношении «венца творения».

А если не рифмовать?

Если не рифмовать, не играть с этими романами, как старые боги со своими то ли подопытными, то ли подопечными, то вы получите один классический реалистический роман с крайне ненадежным рассказчиком и некоторым количеством еще более ненадежных религиозных деятелей и один мистический роман с внушительной любовной линией и многочисленными сомнениями, которыми буквально переливается мерцающая реальность, так легко прорываемая нашими страхами и надеждами.

И, конечно, вы получите множество поводов никогда не смотреть в сторону Ирландии как потенциальной точки для посещения.

#взрослое
@phantombooks
@domistorii

​​Откроем новую недельку тремя классными «старинками» для начинающих читателей, или Ого, оказывается, и вот это у меня есть, может быть, и вам тоже надо?

«Вот так треугольник!», Анастасия Тен

Бессловесная книжка-картинка о круговороте ярко-оранжевого треугольника, где за развитие сюжета отвечает сам читатель - а, скорее всего, пара или тройка читателей. А может, и куда больше читателей - если взять эту книгу с собой в приличное общество из юных и азартных игроков словами. И каждый из них может придумать не только причины и следствия (например, почему и как этот треугольник вообще появился), но и обрисовать (в прямом смысле слова) свой личный финал этой истории.

@samokatbook

«Помидор, вождь краснокожих», Анник Массон (пер. Алины Поповой)

Если ваше детство прошло без входящих или исходящих от вас же «очкариков», «рев-коров» и «ботанов» - завидую! Позавидовал бы и Оскар, главный герой этой книги. На языке взрослых можно было бы сказать, что его капилляры довольно близко расположены к кожному покрову, на языке детства же это называется коротко и понятно «помидором». Подводит черту под страданиями Оскара школьный спектакль, где ему предстоит сыграть вождя индейцев - а еще одновременно помочь отъявленному задире и, наконец, найти общий язык с собой и не всегда дружелюбным миром. Классная и очень милая история о том, как быть не таким, как все.

@polyandria

«Парко», Алекс Ногес и Гуриди (пер. Сергея Петрова)

Если есть точка на карте, в которой покоиться с миром - не тривиальная задача, то это точно Мексика. Как минимум раз в год живые празднуют смерть и славят своих покойников, а покойники, поговаривают, откликаются на этот зов и приходят поболтать. А так хотелось покоя, а не вот этого всего предписанного и необходимого согласно статусу… По крайней мере, хотелось Парко - ему же его и обещали, и желали. Однако Парко, как и всем мертвецам, приходится ненадолго вернуться в мир живых. Правдива ли эта история или полностью выдумана, думать не хочется, тут важно другое - в достаточно гротескной и, возможно, даже пугающей манере (соответствующей нашему сакрализованному отношению к теме смерти) автор показывает, что жизнь и смерть невозможно разделить, а радость и скорбь могут сосуществовать, а не перебивать друг без друга в одном отдельно взятом человеческом сердце.

@albuscorvusru

#детское

Красочные развороты каждой книги будут ждать вас в комментариях к этому посту.

Могла бы посмотреть трансляцию пресс-конференции «Большой книги» и пересказать вам, но, к счастью, это уже сделала (лаконично и ювелирно) куплевацкая лазорь, а я просто приложу к этому посту Дом Пашкова образца декабря 2024 года, где в декабре 2025 года церемония вручения миллионов пройдет совсем по-другому.

Похоже, нас ждет интереснейший премиальный сезон. По крайней мере, я буду на это надеяться (и что вы мне сделаете).

Прокрастинируй как я, прокрастинируй лучше меня

Примерно в таком состоянии я провожу январские будни - и рискую продолжить эту добрую традицию и в феврале, если серая зима без единого намека на снег не прекратит этот бардак.

Еще рискую этим постом показаться той самой успешной и эффективной девчонкой, которая всех бесит тем, что даже прокрастинирует она полезно. С другой стороны, а как утаить от вас классные околокнижные лекции и дискуссии, бесплатно болтающиеся по интернетам? Вот их сегодня и соберем в одну кучу.

Разговор о романе «Побеги»

Лауреат всего Дина Озерова, также известная как автор канала книжный странник, подробно поговорила с писательницей и редактором «Арзамаса» Ириной Костаревой о ее дебютном романе «Побеги» - нежной и отчаянной историей о садах, женщинах и женщинах в садах. Здесь вы услышите много размышлений о практическом применении магического реализма в жизни и литературе, а также о том, почему миллениалов так тянет к земельке.

Контрабандная запись этой нежной беседы живет по этой ссылке.

Кстати, сегодня вечером Дина отловит еще одну писательницу-дебютантку, Анну Линскую, и поболтает с ней за жизнь и смерть, но за вторую побольше. Зарегистрироваться и присоединиться к уютнейшему зуму можно по этой ссылке.

Современная арабская художественная литература: с чего начать?

Арабская литература аккуратно входит в русскоязычное поле - переводов все еще немного, но те, что есть, вызывают как минимум любопытство, а как максимум - поиск таких вот лекций.

Кристина Осипова, кандидат филологических наук, преподавательница арабского и автор канала об арабской литературе, за час с хвостиком дала поверхностный и при этом достаточный для продолжения самостоятельного исследования темы обзор «истории и теории вопроса» в самых разных странах. И, конечно, не пожалела времени и слов для того, чтобы подсветить важные новинки этой интереснейшей области литературы.

Запись живет вот тут до 20 февраля, так что просто сохранить пост и продолжать жить жизнь в привычном темпе не советую. Смотрите прямой сейчас.

Дело Кори Ричинс: История одной счастливой семьи

Иногда тру-крайм заходит на территорию литературы. И нет, я не про Нила Геймана, героя всех таблоидов последней недели, или про Сашу Сулим, автора ваших любимых «историй на ночь», у которой вроде бы скоро выходит бумажная версия ее ютуб-канала (сомнительно, но окей). Я про историю Дженнифер и Джозефа Вольфталь, авторов детских книг, которые недавно оказались за решеткой по обвинению в жестоком обращении с детьми. Подробно об этом деле рассказала Ксения Анатольевна вот в этом посте.

И это дело напомнило мне про историю Кори Ричинс, ее чуть больше года назад я узнала благодаря ютубчику. Кори, изничтожив мужа и соавтора троих своих детей, написала пару книг о том, как маленькому человеку пережить смерть одного из родителей. Книги пользовались неплохим спросом, пока не пошли под нож после проведенного расследования смерти отца семейства. Правда, сейчас дело еще не закрыто - Кори продолжает тяжбу и торгуется за жизнь (в прямом смысле слова). Но с доказательной базой уже ничего не поделать.

А еще говорят, в литературе скучно и спокойно… В целом, да, но не всегда и не только.

​​«Вертикальный край света», Симон Парко (пер. Марии Пшеничниковой)

Между крошечными альпийскими поселениями постоянно курсирует небольшая группировка, связка из трех мужчин, женщины и двух собак. Все вместе они закрывают базовые потребности жителей этих поселений - куда-то продукты закидывают, где-то микроволновки чинят, а по пути могут и работу коммунальных систем проверить. Руководит связкой Гаспар - опытный ходок по горам, знаток окрестностей и, как окажется впоследствии, тот еще сорви-голова. Поворотной точкой для проявления этого последнего в списке качества его натуры оказывается слушок о месторождении чудодейственного кварца в Великой горе. И дело далеко не только в возможной материальной выгоде - нет, благодаря кварцу он, Гаспар, сможет покорить вершину Великой, прозванной так вовсе неспроста. Ее склон уходит в облака, и каждый, кто пытался добраться до пика, пропадал без вести. Но что если сейчас получится?..

Вслед целеустремленному Гаспару хочется кричать, хочется встряхнуть его за плечи, хочется напомнить обо всех жутких историях восхождения на самые опасные и, наоборот, казавшиеся такими простыми пики. Эту функцию на себя берет второй главный герой романа, юный, но куда более приземленный в своих желаниях и мировоззрениях Соляль, воплощая собой жажду простой жизни и готовности к любой, даже опасной работе, только дайте, пожалуйста, пожить еще немного.

Вместе им предстоит столкнуться с реальными опасностями, мистическими преградами, волшебными помощниками и, конечно, друг с другом.

Возможен ли в таких столкновениях победитель? Конечно, да. Только, кажется, им станет ни один из персонажей. По крайней мере, ни один из человеческих персонажей.

Горы всегда побеждают.

Почему стоит прочитать?

Скорее всего, первое, что приходит в голову при упоминании гор, это расхожая фраза о том, что они не прощают ошибок, правда? И как будто «Вертикальный край света» от первой до последней строчки закрепляет этот принцип - очаровывая, запутывая и, как в хорошую солнечную погоду, являя глазу и сердцу нечеловеческую красоту, но скрывая коварные перепады на маршруте. Как хороший сказочник, воспитанный на мощной европейской литературной традиции, Парко не отказывает себе в удовольствии поучать своих персонажей, предлагая им равно проигрышные варианты продолжения и так трудного пути, намекая на тщетность усилий и людскую беспомощность перед лицом чего-то что явно большего их самих.

«Вертикальный край света» - захватывающая дух история о причинах и следствиях, о силе человеческого духа и о явлениях, которые ему все же неподвластны. Правда, куда больше роман обращен внутрь самого автора, чем к читателю, которому он дает право лишь следовать за своей философией, прослеживающейся во вступлении к каждой главе. И, знаете, ради вступлений Парко и стоит прочитать эту книгу - и через них свериться с внутренним компасом и скорректировать свой маршрут. Сделать то, что оказалось под силу не всем героям «Вертикального края света».

Мир гораздо шире, чем мы думаем. Всю жизнь мы пытаемся его уменьшить, свести неизвестное к известному и отличное - к схожему. Больше не осталось неизведанных краев, мы позабыли об открытиях. Живем на своих территориях, обитаем в одних и тех же местах, любим одних и тех же людей, пока не доберемся до формулы «таков мир». Но мир не таков. Он гораздо шире, чем мы думаем. В нем скрывается бездна новинок и диковинок - огромная картина, ждущая, что ее найдут.

#взрослое
Издано в @polyandria

Грустный новости приходят из Польши.

24 января ушел из жизни Марцин Виха - автор, которого мне хотелось бы читать каждый год.

Его эссе переоткрывали мне, простому читателю, не большую историю, а привычную повседневность, о которую мой глаз давно затерся и переставал выделять то, что эту большую, слишком большую историю всегда обрамляет, без чего она невозможна. А биография Малевича авторства Вихи логично продолжила целый ряд художественно переработанных жизнеописаний, выходивших в последние годы.

Жаль, что жизнь устроена как-то так.

Здорово, что я могу продолжить читать его тексты.

Два важных текста прошедшей недели о книгах и телеграме - и среди них ни одной рецензии

О книгах

Таня, с которой мне повезло познакомиться на зимнем нонфике, выкатила подборку «непопулярных мнений» вокруг литературы.

На самом деле, это, конечно, никакие не «непопулярные мнения», а мнения здорового человека, которые имеют место быть в поле любого художественного творчества, но чаще всего оказываются заблюрены и запиканы блюстителями порядка.

Почему этот текст важен? Потому что дайте, пожалуйста, пожить и подышать друг другу, копий за последние годы и так наломано сверх меры, чтобы еще книжки ими заваливать.

И да, книга не может и не должна стоить дешевле бутылки водки.

О телеграме

Юля, с которой нас свела влиятельнейшая группировка, разложила по полочкам витающую по телеграму жалобу «почему так много рекламы?» и напомнила и авторам, и, что важнее, читателям каналов, что вообще-то не все в наших, авторских, руках.

То, что вы видите в перебивке между нашими постами, всякие там платья, пятерочки, стоматологии (кстати, а что у меня? пришлете скрины?), нам, авторам и админам, неподвластно. Бизнесы разных масштабов запускают эту рекламу через сам мессенджер, и, угадайте, кто получает от этого прибыль, а кто - отписки, потому что «почему так много рекламы?»

Посмотрев на скрины под Юлиным постом, я поняла, что рекламные возможности Телеграма сильно расширились с момента покупки мной премиума, и некоторые кампании выглядят вполне себе как отдельный пост, а не как бегущая строка.

Что тут скажешь? Бизнесы разных масштабов не дураки, чтобы упускать возможных клиентов на этой площадке. Но и вы же тоже, правда, чтобы не вестись (хотя, тут по желанию, вдруг у меня на канале что-то полезное крутится?) на открытую рекламу.

Надеюсь, и этот текст о текстах окажется важным и полезным.

​​«Ребята, нас обманули!», Светлана Бойм (пер. Натальи Стругач и Александра Стругача)

— Но в русском языке у нас есть пословица: «Я— последняя буква алфавита».
— Никаких «но», а также избегайте и пословиц. Их никто не понимает.
— Но может быть...
— И еще одно: никогда не пытайтесь шутить. Вы и так забавные.

Светлана Бойм была антропологом и теоретиком культуры, профессором Гарвардского университета и автором ряда научных монографий. А еще эмигранткой из СССР, прекрасным другом и, к сожалению, жертвой онкологического заболевания, с ужасающей скоростью унесшего ее жизнь в 2015 году. На русском языке было издано несколько ее исследований, и все они так или иначе связаны с темами памяти и ностальгии, которые она могла позволить себе рассматривать сразу с нескольких точек зрения - и отстраненно-научной, и сугубо индивидуальной.

Этот дуализм заложен и в сборнике ее автобиографических эссе и рассказов «Ребята, нас обманули!». Предисловие к нему написала близкая подруга Светланы Наталья Стругач - предисловие личное куда в большей степени, чем обычно ожидаешь от текстов такого жанра, горячее, страстное, не смирившееся с уходом самого близкого и находившегося на максимальном физическом расстоянии человека. Через эту завесу любви и горечи сложно прорваться - кажется, что тебе не место здесь, в этих текстах, что и дальше тебе предстоит быть скорее случайным свидетелем разговора двух старинных подружек, но, к счастью, это ощущение развеивается уже к концу первого эссе.

Впрочем, приложить какой-то конкретный жанр или форму к текстам Светланы Бойм и остаться полностью довольной такой классификацией проблематично. В каждый текст, считающийся художественным, она добавляет очевидно автобиографические детали, делая слепок утраченной или наблюдаемой реальности, а структура микроисследований советской и/или американской повседневности напоминает скорее трехактную драму. Если же постараться поискать какой-то общий знаменатель всех вошедших в сборник текстов, то им может стать мемуарность высказываний Светланы: ее тоска по утраченному и жажда выплеснуть из себя все накопленные истории, наблюдения и связи, которые она, как истинный ученый, не может не видеть и не фиксировать.

Несмотря на то, что все вошедшие в сборник тексты были написаны в разное время и при разных обстоятельствах (какие-то - в перерывах между учебной деятельностью, другие - уже в больнице на исходе лечения от онкологии и отпущенного времени), они все укладываются в общий исповедальный нарратив, раскрывающий большую часть биографии Светланы, становясь одним из самых интересных автофикциональных произведений, переведенных и написанных на русском за последние несколько лет. Этот тезис легко подтверждает последняя новелла сборника «Мои значимые другие: Зенита, Сусанна, Иланка» - в ней Светлана передала слово целому хору своих субличностей, каждая из которых несла свое имя и свою функцию в одной большой и сложной жизни автора, не терпящей как в детстве, так и во взрослом возрасте обмана и всегда готовой вступиться за «ребят», так легко ведомых толпой, лозунгами и вождями, оставаясь в тени, наедине со своими сомнениями и попытками с ними разобраться, в своей внутренней эмиграции, которая, даже став вполне внешней, никогда так и не завершилась.

Литература предоставляла нам возможность ускользнуть от повседневной советской жизни, которая порою казалась нечитабельным миром двойственных формулировок и компромиссов, где едва ли перекликалось между собой то, что произносилось вслух, и то, что при этом имелось в виду.

#взрослое
Издано в @bibliorossika

​​«Гомер навсегда», Ласло Краснахоркаи (пер. Юрия Гусева)

… они не хотят уступать ни толики, будто им велено не закончить дело, не поставить жирную точку, а никогда не завершать преследование, думать не о результате, не о том дне, когда он будет у них в руках и они с ним покончат, а лишь о том, чтобы не прозевать, не потерять его и виду, следовать за ним неотрывно, как тень, чтобы он ни на миг не забывал, что жизнь его есть не что иное, как быть преследуемым, что жизнь эту, его жизнь, у него в конце концов отнимут - если догонят.

Безымянный герой безумно, но далеко не бездумно, бежит - сквозь Европу, сквозь свой страх и свои мысли. У него нет никаких сомнений в преследовании и его цели - где-то там позади, то ли прямо за спиной, то ли на почтительном расстоянии, которое могут себе позволить только не сомневающиеся в своем превосходстве охотники, даже не особо скрываясь, ждут любой его осечки гонители. И это почти все, что мы знаем (и узнаем) о сюжете экспериментального романа лауреата Букеровской премии.

Этот эксперимент можно трактовать по-разному - как и каждый роман, выдержанный в несколько притчевой манере, когда в небольшом массиве текста явно слышен голос автора, чувствуется вся мощь его перста указующего, способного в один ход спутать все планы на развитие шахматной партии своего противника - и, кажется, противником автора здесь выступает читатель, а не персонажи и даже не мироустройство.

Краснахоркаи через ни разу не остановившийся, не прервавшийся, выдержанный на одной панической ноте поток сознания своего бегущего и не способного ни на глубокий вдох, ни на выдох героя погружает читателя в «сейчас» - самый неуловимый период любой жизни - и заставляет переживать его снова и снова, не давая действию развиваться, показывая, что не всякое движение - это развитие. И так как «сейчас» для главного героя, от лица которого ведется повествование, - это только бегство, только страх расплаты не понятно, за что и почему, только сменяющие и неотличимые друг друга локации, то и сторонний наблюдатель теряет всякую возможность оставаться в стороне. Усиливает эффект полной сопричастности, которой хотелось бы избежать, ритм - ритм не только текста, но и заботливо предоставленного издателем саундтрека к каждой главе «Гомера навсегда».

Все вместе, текст, музыка и иллюстрации, делает роман чудом издательской мысли и одним из самых сложных, некомфортных и тревожащих художественных произведений последних лет, чем-то сопоставимым с «Герникой» Пикассо или вырванными из контекста «Жар-птицы» сюитами Стравинского, наблюдение за которыми требует от зрителя, слушателя и читателя работы не меньшей, чем та, которая была вложена их создателями.

#взрослое
Издано в @polyandria

Про писательство

Невозможно не думать о писательстве, кода работаешь в школе писательского мастерства (хотя, когда я работала в кадровом холдинге, как-то удавалось избегать мыслей о том, как сэкономить на кофе, почте и арендной плате - по крайней мере, в промежутке между 18 и 9).

За последние полтора года я, кажется, написала больше, чем за всю свою жизнь - и почти все идет вовне, иногда подписанное моим именем, иногда - нет. При этом кое-что сугубо личное покрывается толстым слоем пыли - дневники, которые я веду с небольшими перерывами лет с 12. Возможно, сейчас время как раз такого перерыва. А возможно, мне банально не хватает букв на еще один текст в день или неделю.

Как без насилия над собой вернуться к этой практике? И есть ли смысл? И что делать и кто виноват?

Первый вариант - обратиться к сообществу, которое как раз сейчас набирается в школе Seasons, если вы готовы играть в долгую, в команде единомышленников и, как говорится, под присмотром профессионалов.

Второй вариант - взять совет этих профессионалов и самостоятельно приложить его к своей рутине. Этим советом поделилась Настя Александрова, психолог и соавтор курса «тексТЫ» для начинающих и подуставших авторов.

Как и в любом деле, в писательстве мы можем встречаться со сложностью начать. И, конечно, в каждом конкретном случае причины будут разные — страх белого листа, невозможность выбрать тему из множества роящихся в голове или наоборот — нехватка тем. Нас может останавливать внутренний критик «да кого вообще интересует твое мнение?» или перфекционист «если уж и писать что-то, то так, чтобы на Нобелевскую номинировали». А бывает, что нет времени и пространства (как реального, так и психического) для писательства — и оно просто не умещается в нашей жизни. К сожалению, не существует одной волшебной таблетки, которая могла бы решить все эти сложности разом. Я знаю только одно средство — встречаться с тем, что останавливает и все-таки выбирать писать. Заведите таймер на комфортное для вас время (20–15-10 и даже 5 минут) и пишите. По сигналу остановитесь и отправляйтесь заниматься другими делами. Письмо по таймеру здорово снижает страх и ожидания от себя, помогает справиться с внутренним сопротивлением и аккуратно ввести написание текстов в свою ежедневную рутину. Это одна из техник, которые мы с Юлей Григорьян используем на онлайн-курсе «тексТЫ» для начинающих и подуставших авторов. В нем мы щедро делимся собственным более чем 30-летним журналистским и редакторским опытом на двоих и помогаем участникам исследовать их собственный творческий процесс, темы и авторский стиль.

Кажется, «тексТЫ» - это тот образовательный проект, на который можно прийти без замысла романа и каких-то капитальных планов на жизнь. И вот получить куда больше, чем можно было ожидать.

Возможно, это именно то, что нужно мне. Но с учетом уже второго запуска этой программы, далеко не только мне.

Присоединиться? А почему бы и нет.

Раз в иногда у меня находится ответ на самый сложный для любого обзорщика вопрос: «Что почитать такого, чтобы в конце не хотелось помереть?»

Ловите эту возможность, следующая предоставится явно не скоро.

Ну и заодно узнайте, что хорошего перевелось из современной немецкой литературы, а что нам еще нужно подождать.

Спасибо @booksnall, что собрала нас.

Три классных нонфикшена для самых юных читателей, а на самом деле для всех любопытных и любопытствующих.

«Это Приморье, детка!», Диана Лютер и Юлия Мусиенко

Что мы знаем о Приморье, кроме Владивостока и 2000? Уверена, не так уж мало, но, сколько всего, многое остается за скобками - мыс Брюсова и остров Томящегося сердца, озеро Ханка прямо на границе России и Китая и множество водопадов, находящихся в прямом доступе у жителей и гостей региона. И еще 11 объектов, о которых рассказала Диана Лютер, основательница почти одноименного издательства и, очевидно, фанат Приморья. Кажется, у читателей нет никаких шансов не поддаться очарованию ее крошечных зарисовок, проиллюстрированных замечательной Юлией Мусиенко.

@welcometofareast

«Убийственный стиль. Как мода калечила, уродовала и убивала людей на протяжении веков», Элисон Мэтьюс Дейвид и Сэра-Мари Макмаон (пер. Софьи Абашевой)

На вопрос «как» из названия этой книги есть довольно простой ответ - жестко и беспощадно по отношению к тем, кто бездумно примерял к своему единственному телу горящие (иногда в прямом смысле слова) новинки. Авторы рассказывают и о широко известных жертвах модных веяний (например, об Айседоре Дункан и том самом ее шарфе), и о трагедиях на производствах, которые индустрию фактически питают (обрушение целой фабрики в Бангладеш в 2013), и о калечащих фасонах юбок, ставших в начале XX века прототипами стеклянных бутылок Coca-Cola и причинами множества травм своих носительниц. Да, это далеко не самая задорная книга для юных читателей - и посвящена она не только моде, истории и правам человека, но и такой простой штуке, как человеческие тщеславие и глупость. И разговор обо всем этом, к сожалению, рано или поздно должен состояться. Наверное, лучше пораньше и с помощью такой вот книги.

@albuscorvusru

«Дом-эксперимент. Как я жил в Доме Наркомфина», Полина Покладок и Маша Пряничникова

Этот нонфикшен для самого широкого круга читателей рассказывает всего об одном доме - но каком! Построенный в самом конце 1920-х, он символизировал собой торжество инженерной мысли - внутри и снаружи его все было продумано до мелочей, все подчинялось идее воспитания идеального коммунального сообщества, которым должна была стать вся новенькая Страна Советов. Однако последнее утверждение ближе к философии, авторы же сосредотачиваются на вполне житейских вопросах и знакомят читателя с теорией и практикой архитектуры многоэтажного строительства, деталями обустройства, которыми так отличался от прочей городской застройки Дом Наркомфина, и, конечно, людьми, благодаря замыслам которых этот социальных и технический эксперимент оказался возможным.

Уже занесла в бальную книжечку ближайшей поездки в Москву посещение Дома Наркомфина, пережившего за почти сто лет своего существования примерно столько же, сколько и страна, в которой ему посчастливилось быть построенным.

@garagemca_on_paper

#детское #импортозамещение

Красочные развороты каждой книги будут ждать вас, как и всегда, в комментариях.

Подготовилась ко дню книгодарения заранее и порадовала себя старинкой @shubinabooks с тридцатью рассказами о садах и некоторым количеством иллюстративного материала.

Из ближайших планов - решить, то ли делать на книге заговоры на скорейшее приближение весны прямой сейчас, то ли законсервировать рассказы до мая, чтобы читать по одному между пикировкой томатов и базиликов.

Пока лучшие умы человечества рассуждают, окончательно ли умерла толстожунальная литературная критика или все же частично трансформировалась в телеграм-блоги (что, конечно, далеко не всегда значит, что блогеры право какое-то там имеют), модная журналистика уверенно перекочевала в видео-формат.

На YouTube, довольно бодро скачущего с помощью костылей, которые нынче нельзя называть, можно найти эссе на любой вкус и цвет - об антропологии, истории модных домов, актуальных тенденциях и причинах их появления (с обязательным прогнозом на скорейшее отмирание), о персоналиях, кующих индустрию, а если сильно повезет, то и о сугубо-технологических процессах, стоят за которыми сотни тысяч людей, обеспечивающих своим копеечным трудом высочайшую маржу для нескольких десятков гремящих из каждого утюга (но отнюдь не из каждого шкафа) брендов.

Если из всего списка выше вам ближе самый первый пункт, а видео, например, Ланы Нисневич пересмотрены вдоль и поперек, смело рекомендую вам обратиться к книгам (ого, вот это поворот - на книжном-то канале!) и получить море исследовательского удовольствия от новинки @nlobooks.

«Мода как культурный перевод», Патриция Калефато (пер. Татьяны Пирусской)

Патриция Калефато, профессор социологии культуры, сразу договаривается со своим читателем, что она будет иметь в виду под модой на протяжении всех десяти глав своей книги:

Мода - форма визуальной культуры, живущая в знаках.

А что происходит с этими знаками, определяют их носители, мы с вами. Причем не решают, а именно определяют общим массивом действий - так рождаются, например, тренды и тенденции.

В своих эссе Калефато рассуждает о влиянии моды на нашу повседневную жизнь и глобальных катаклизмов, вроде пандемии коронавируса, на моду, раскрывает всеобщее увлечение винтажом как стремление насытившегося человека смотреть на вещи с новых сторон, сравнивает подиумы и улицы как чисто физические пространства, в которых живет и оживает мода, и объясняет, почему мы все отчаяннее гонимся, иногда сами того не замечая, к кастомизации своего внешнего облика.

Знаки, в которых заключена мода, по Калефато не ограничивается одеждой обувью и аксессуарами: «Кожа - материальная и символическая граница между телом и миром. Время оставляет на ней свои следы. Складки, морщины, шрамы, растяжки, сыпь, бледность, прыщи, пятна, загар - все это знаки, отражающие течение времени, наши привычки и нашу чувствительность, более или менее выраженную», и в то же время: «Одетое тело — возможность воплощать свои вкусы и модные тенденции, обмениваться ими, конструировать мифы, выражать желания и ценности, проявлять и демонстрировать власть». И по всем этим знакам мы читаем друг друга, переводим внешнее в содержательное. Часто ошибаемся, конечно, но складывая все визуальные показатели незнакомого человека (или аудитории самого разного масштаба - от группы приятелей до целого города), делаем его чуть понятнее для себя, и, снизив таким образом тревогу, шагаем навстречу неизведанному.

Отдельно стоит отметить одну из последних глав книги - если ранее по ходу повествования мода больше сравнивалась с архитектурой, то здесь общие точки находят мода и литература. Калефато напоминает, что без модных журналов, во многом, было бы невозможны появление женщин в большой и малой литературе - довольно быстро дамские журналы перестали видеть женщин лишь своими адресатами, и стали приглашать их писать для них.

Эссе Калефато не вызывают никаких эмоций, кроме радости от узнавания и вербализации того, что тебе вроде бы и так казалось (например, основанная на фетишизме и памяти поколений то появляющаяся, то затаивающася мода на анималистические принты).

Как будет развиваться мода в будущем, которое день ото дня кажется все более и более мрачным? Ответа у автора нет - да его и не подразумевает выбранный жанр эссе, который, как я надеюсь и даже рассчитываю, будет выбирать все больше наблюдательных и неравнодушных людей и описывать те знаки, что мы ежедневно выбираем для коммуникации с самими собой и нашими соседями по этой глупой планете.

#взрослое
Издано в @nlobooks

Так получилось, что ровно год назад я решила, что могу годно и доступно писать не только про книги.

И так получилось, что моя гипотеза оказалась верна.

По такому случаю я прямо сейчас делаю две вещи - наливаю праздничный бокал красного сухого и отправляю этот пост с приглашением в мир денежки, которая не только разлетается то туда, то сюда, но и дарит порой приятные (не очень тоже бывает) впечатления, задерживает возрастные изменения, избавляет от сомнений и ненужных разговоров с зеркальцем и воспламеняет пятую точку. Некоторую часть проверенных классных штук уже сейчас кладу в коробочку, которую разыграю через неделю (разыграю и отправляю, да, это тоже нужно прописать).

Хороший получился год. И канал тоже.

@lenochkadenezhka